Рапсодия

real life is make believe all that glitters isn’t gold for me save me from everyone bite your tongue don’t say anything you look perfect in this light to me save me from everything xylø — america

      — Знаешь, когда я предлагал поехать отдохнуть, я как бы подразумевал, что вы там с Марго будете отдыхать в перерыве между тем, чтобы «общаться» в стиле кроликов, а не вот это, — Шеннон снова отпускает прямую шутку про совместную жизнь своего брата и его невесты. Получает локтем по ребрам, отклоняется в сторону и экает. На такое он не подписывался и вовсе не такие выходные себе представлял. — Хочешь сказать, что вы не продолжаете усилий пополнить наш род, хотя в данный момент все уже находятся в стадии ожидания?       — С тобой вообще можно поговорить так, чтобы все разговоры не заканчивались фразой «Шеннон, пошел в задницу»?       — Не поверишь, но так со мной говорят все люди, кроме тебя.       — Отлично, и ты туда же?       — Мой мелкий горячо любимый брат, я наоборот на твоей стороне и рьяно поддерживаю ваш с Марго кроличий образ жизни.       — Иди ты.       — Вот, я об этом же.       Уснули они как маленькие. Вроде, и не бегали, не прыгали, не играли в баскетбол и не залезали по крутым скалам, что Шеннон называет «обезьяньими делами Джареда Лето», но невероятно чистый свежий воздух загнал всех троих домой и просто вырубил. Хотя, утверждать он может только о двоих. Ближе к вечеру Марго начала активно зыркать в его сторону, он начал активно зыркать в ответ, поэтому спали они в двух разных домах.       Что касается Джареда — они с Шенноном вообще спали в одной кровати, как в старые-добрые… сколько им тогда было? Лет пять-шесть?       Одна его сторона протестует и со всех сил тянется к Марго. Ему нужно знать, как она там, что делает, как ей спалось. Он каждое утро узнает у неё это, потому что какое-то время после больницы Робби снились кошмары, после которых она не могла заснуть до самого утра, а ему приходилось обнимать её и укачивать в своих руках как маленькую девочку, гладить по голове и успокаивать. Она такая теплая, роскошная и мягкая, её кожа так невозможно вкусно и притягательно пахнет, что ему хочется уткнуться носом в шею и провести мокрую дорожку кончиком языка по дрожащей жилке.       А другая его сторона все еще показывает характер и пока что побеждает. Идти нахрен, Марго? Ну, не совсем нахрен, но он пошел. Джаред поворачивает голову и смотрит на закрывшего глаза старшего брата, продолжающего сопеть.       Вчера вечером они с Робби оба наломали дров. Как оказалось, там, когда она его послала нахрен, еще было не самое «шикарное». Светловолосая австралийка уже успела прошипеть ему через зубы «извращенец», «скотина», «паршивец», много других красивых слов. Несомненно, его любимым стало «кусок мудака». Если честно, Джаред в этом отношении был куда лучше и изо всех сил нажимал на внутренние тормоза. Да, ты прямо молодец, мужик, не хватало еще с беременной невестой разосраться в пух и прах. В ответ девушка тоже получила пару ласковых, но совсем не таких, какие в свою сторону услышал бедный Джаред. Как он себя может называть теперь, — кусок мудака.       Младший Лето смотрит на потолок и чешет нос о тыльную сторону ладони. Вечером они прогулялись вниз — Росс позвал ради них лучшего экскурсовода — прогулялись сразу вчетвером, управляющий даже дела отменил в честь такой важной встречи.       Паршивка косо смотрела на него и виляла бедрами в этих, мать твою, облегающих бриджах. Прекрасно ведь знает ли, как на него действует её внешний вид особенно сейчас, знает, что стала выглядеть еще притягательнее, несмотря на то, что живот уже стал даже больше, чем заметен, и все равно творит вот такое. Джаред упорно старался не смотреть в самые опасные точки, к примеру, на её бедра, на эти обтянутые натренированные округлости, но куда там. Как она сказала, Лето? Извращенец? Ну да, наверное, у тебя был взгляд какого-то бедного некормленого животного, раз она так хмурилась и с такой яростью выплюнула тебе это слово. А может быть, ты просто её достал, что в данной ситуации было бы неудивительно.       — Я даже не понял, что ты заскочил в мой дом и лег на мою кровать. Можешь представить, каким странными получилось бы утро, не сообрази я, что где-то уже видел этот обросший затылок? Хочешь, кстати, подстригу?       — Спасибо, обойдусь.       Шеннон славился своими кривыми стрижками. У мужчины точно что-то было с глазомером, иначе младший Лето отказывался понимать, почему все его шедевры выходили до ужаса несимметричными. Шеннон, между прочим, после каждой новой работы выглядел настолько довольно, словно был трехлетним ребенком, сумевшим нарисовать Мона Лизу.       — Зря. Не все в нашем мире дается тебе бесплатно.       — Не хочу тебя напрягать.       — Я сам предлагаю, я готов избавить тебя от всех твоих обожаемых пасм.       — Все же, не хочу тебя напрягать. Тем более, они не такие уж и длинные.       — Но Марго, судя по всему, не нравится.       — Шеннон, серьезно, твоя помощь просто неоценима, в следующий раз я дам тебе тяжелого пинка, потому что не сдержусь, — бросает бедный младший брат, укладывая руку на своей груди. Если уж совсем честно говорить, то Марго, между прочим, все в нем нравится. Короткие волосы, длинные волосы, волосы, отросшие у него на затылке — ей без разницы, лишь бы дали зарыться в них пальцами, и никто не мешал. Накануне поездки они сидели на диване. Ну как они — он рылся в сети, когда это чудо пришло и уселось рядом, прямо на собственные коленки, чтобы было удобно смотреть на него сбоку, и тихо сидело накручивало пряди его волос себе на пальцы.       — Джаред, серьезно, твоя невеста ждет тебя во всеоружии.       — Это меня и пугает, — музыкант находит лазейку, словно не понимая пошловатый смысл фразы, сказанной старшим братом. Ему и тут хорошо, тем более, что сейчас у них позднее утро. Солнце не светит в глаза — сегодня, будто бы специально, над зоной отдыха затянулись тучи. Вот-вот, и пойдет сильный ливень, но для штата Калифорния это очень и очень странно.       Проснулись Лето недавно, но Джаред уже успел отправить своему вредному чуду сообщение «Как ты?», на что получил довольно содержательный ответ «все нормально». Нормально все, старик, а ты переживал. Марго даже поставила в конце фразы жирную точку, чего обычно не делала. Все еще дулась, может, обиделась из-за того, что он не захотел даже пытаться ложиться рядом с ней.       Для тебя, вообще-то, старался. Не хотел мешать и нервировать.       — Ты же сегодня хотел проехать туда дальше, да? Будем уже без нашего проводника?       — Росс даже отменил из-за нас все дела, сам хочет пойти с нами.       — Еще бы, особенно после того, что ты сделал для него пару лет назад.       — Ты бы тоже такое сделал…       — Не надо начинать сказу типа «ты бы тоже». Джаред, слишком мало людей делают что-то хорошее для других людей, особенно если эти люди тебе почти чужие.       — Ну, у меня в тот момент было такое настроение…       — Какое-то полностью безразличное. Не удивлюсь, если бы ты вообще всем вокруг стал помогать в тот момент, до тебя было нереально как-то достучаться.       — Черт, вы… рассказываете с мамой, а это будто совсем не я.       — Ты просто не видел себя в тот момент. Совсем как медуза или амеба. Может, никто снаружи и не видел, ты всегда себя отлично на публику ведешь, но песни, которые остались с тех времен… ты бы просто себя послушал.       — А что не так? — хмурится младший Лето, приподнимая правую брови в удивлении.       — Ну, песни про веру, про то, что ты одинок, подтекст о фальши. В общем, Джаред, ругайтесь сколько хотите, но миритесь… ну так, чтобы как в тех фильмах, где нет битой посуды, но где вся постель на пол летит и такая страсть, что обои сжига…       — Да иди ты в задницу, а.       Но это Джаред говорит не так, как Марго, не шепотом, не зло и не выдавливает из себя слова. Одним своим вопросом он… в общем, Лето, теперь тебе правда придется серьезно следить за тем, что вылетает из твоего рта. А ты даже не верил, что так бывает.       — Я напоминаю тебе о том, что ты в самом расцвете сил, парниша, не стоит тут пренебрегать моими ценными советами. У тебя естественная тяга к продолжению рода, это нормально…       — Придет время, и ты будешь слушать от меня то же самое.       — Я просто добиваюсь того, чтобы ты не выдержал и ушел в тот дом, который ты бронировал для себя изначально.       — А-а, так вот оно что. Не, я не думаю, что я там нужен.       — Может, проверишь?       — Уже. Там все хорошо, — Лето кивает на свой мобильник, намекая, что милые успели «поговорить», и причем «удачно».       — Объяснить, что обычно значит такой ответ?       — В случае Марго он именно это и значит. Она правда не как большинство других девушек, я же тебе говорил.       — Ага, влюбленный папаша.       Завтракают они хлопьями в тишине. Ближе к окончанию приема пищи звонит мама вместе с Ларри — они заказали роллы и теперь ждут Майкла с Элли. На вопрос о Марго Джаред отвечает, что она просто вышла, скоро будет, но Констанс её, наверное, уже не дождется. Миссис Лето смеется, наказывает всем быть умницами и нажимает на «отбой». Шеннон играет бровями, говоря Джареду, что очень скоро они отправятся исследовать красивые заповедные места и… брату было бы неплохо сходить проверить, как там его невеста.       От невесты Лето получает короткий ответ о том, что с ней все хорошо и чувствует она себя лучше всех. Умница.       Джаред в который раз удивляется собственной выдержке, что позволяет ему воспринимать сложившуюся ситуацию спокойно. В том смысле, что в глубине души он хочет громко так рычать и идти выяснять отношения с Марго, но он этого не делает. Австралийка же не специально, ты в курсе? Просто она вот так вот… это все организм, регуляция, изменения, происходящие в её теле, это гормоны, заставляющие быть резче. Вы же уже переживали такие моменты вместе, правильно? Переживете и этот, снова будете потом «зажиматься», как любит говорить Шеннон… твою мать, почему в его голове теперь существуют мысли, которые озвучивает голос старшего брата?       После завтрака и небольшого отдыха они, согласно плану, направляются на небольшую обзорную «экскурсию», больше похожую на обычную пешую прогулку. Он видит Марго, когда та выходит из дома и ждет на маленькой террасе. Некоторые пряди собраны назад, и это подчеркивает её красивые скулы и… вот эти, мать его, губы. Марго уткнулась в телефон и практически ничего вокруг не замечает, упорно продолжает клацать пальцами по сенсору и то улыбается, то хмурится. В этот раз она выбрала свободное платье, не так сильно выделяющее её положение. Его настырная маленькая девочка, что изо всех сил пытается казаться безумно сильной.       Видимо, Джаред задерживает свой взгляд на её лица на долгое время. Девушка поднимает голову и раздраженно смотрит в его сторону, отворачивается и делает несколько шагов вперед.       Выдвигаются они через несколько минут, и Робби принципиально не хочет идти с ним рядом, хотя одаряет каждого присутствующего милой улыбкой. Актриса надувает губы и топает вслед за ними, хихикая, когда Росс травит какие-то странноватые шутки. Лето чувствует себя как… довольный идиот. Ты ведь на самом деле идиот, признай это, Марго вчера была права. Робби кое-как старается заставить своего жениха ревновать, но Росс слишком хорошо с ним знаком, чтобы позволять вести себя как-то неподобающе. Когда даже он понимает, что что-то тут нечисто, то замолкает и начинает говорить только по делу.       — Оказались бы мы здесь несколькими месяцами позже, то смогли бы увидеть калифорнийский мак. Цветущие поля выглядят очень красиво.       — Ничего не обещаем, но может, получится приехать, — ухмыляется Шеннон, аккуратно подталкивая Марго бедром. Она удивленно на него смотрит, подыгрывая, а потом довольно хихикает. Не разговаривает она только с одним Лето, и имя его начинается с буквы «Д».       Когда они идут дальше, младший Лето слышит, как Шеннон задает вопрос о самочувствии Марго — не прямой, следующий после нескольких вступительных фраз. Девушка прикусывает губу и пожимает плечами, отвечает что-то типа «нормально» или даже «хорошо», забирает из рук старшего брата бутылку с водой и утоляет появившуюся жажду. Шеннон кивает Джареду, пока Марго увлечена закручиванием крышки бутылки, мол «лови момент, у неё хорошее настроение».       Но Джаред же далеко не первый и не второй день ходит по этой земле, у Марго именно в такие моменты и включается странная реакция. Робби смотрит по сторонам, слушает Росса — пока что она в их небольшой компании одна девочка, но управляющий говорит, что скоро подъедет его сестра, Вики. Братья Лето девушку видели, поэтому кивают и улыбаются в ответ, а музыкант замечает на себе долгий и изучающий взгляд его маленькой беременной птички. Актриса словно ловит каждый звук, каждое слово, которое изрекает Росс. Сейчас ей интересна реакция своего жениха на непонятную Вики, которая для Марго представляется какой-то обжигающей испанской девицей с шоколадными глазами и четвертым размером груди. Австралийка щурится, немного отстает, хватает Шеннона за локоть и о чем-то там переговаривается с ним. Барабанщик то и дело всего лишь пожимает плечами, кратко отвечает и хмурится, тянется и чешет лоб, поправляет солнцезащитные очки.       Марго, мать его, правда не подарок. Но и подарок одновременно, особенно ему. Бедный Джаред еще помнит, как она укусила его за руку, там даже синяк был. Рана хоть уже и не видна так, но все еще «жива» в его сердце и мыслях. А он тогда всего лишь сказал что-то о том, что в последнее время она много дуется, и это ей не особо идет. Получил за свои умные замечания сполна.       На испанку Вики не похожа. Она тоненькая, щуплая, но высокая. Похожа на хакера, что целыми днями общается со своими любимыми компьютерами и мало времени проводит на солнце. Джаред и Шеннон чувствуют себя рядом с ней как… в общем, парочка не особенно полноценных доходяг. С такой фигурой и с таким лицом Вики определенно взяли бы в модельный бизнес, особенно лет десять назад — тогда подобные девушки были нарасхват. На носу у Вики россыпь из веснушек, в косу убраны длинные русые волосы, дополняет образ милая обезоруживающая улыбка и фотоаппарат с огромным объективом.       Австралийке Вики сразу же нравится — Марго расслабляется, но все так же продолжает поглядывать на Джареда. Помнишь, как Шеннон вам обещал, что рано или поздно пойдут недовольные ревнивые взгляды в разные стороны из-за необычного положения Робби? Тогда получил даже от своего младшего брата, но от слов своих не отказался. Джаред мастерски залепил Шеннону в лицо подушкой, тот даже не понял, что в принципе случилось.       — Давно гуляете? — Вики сверяется с наручными часами и нажимает на экран сенсорного телефона.       — Я тебе когда в первый раз звонил и говорил, что…       — Уже больше четырех часов? Вы хоть передышку делали? — девушка приподнимает от удивления брови и смотрит на своего старшего брата.       — Естественно, думаешь, мы за один раз все это прошли?       — Вы и в долине уже побывали?..       — Нет, мы туда только идем, — пока родственники что-то там выясняют между собой, Джаред, прикусывая губу, тянется к спине Марго и снимает с кофты маленькую веточку. Удивленная чуть ли не первым прикосновением за день, Робби осматривает его и передает бутылку с водой.       Ему хочется спросить, как она себя чувствует, но что-то подсказывает, что спустя несколько секунд после такого вопроса он может получить этой же бутылкой. В лучшем случае. Марго делает глубокий вдох и наклоняет голову, рассматривает обувь. Уже хочется сбросить это все с себя, плюхнуться на кровать и размять тело, почувствовать, как отдыхает спина, но девушка упрямо прикусывает внутреннюю сторону щеки и запускает руку в карман брюк. Не будет она показывать то, что так ждет Джаред, и на чем он может её подловить. Она не устала. Все в порядке. Они почти закончили, Росс же обещал — пойдут по кругу, одним из последних мест будет долина.       Робби внимательно рассматривает профиль новой знакомой, запоминает и анализирует. Когда они вновь начинают идти, блондинка хмурится и недолго разглядывает землю, а потом берет за руку Шеннона и изучающе смотрит на… его ухо. Интересно, наверное, Марго.       Барабанщик улыбается и отрицательно машет головой. Джаред видит это потому, что хоть и идет впереди, но смотрит по сторонам, разглядывает все, останавливается и видит краем глаза то, что происходит за спиной. Ему кажется, что Робби вновь предпринимает попытки подойти к нему, хотя бы стать ближе, но потом словно вспоминает, что именно происходит между ними двоими, и остается на своем месте.       Музыкант замедляет шаг и оказывается по правую руку от Шеннона. Марго остается со стороны левой руки, но моментально отводит взгляд, стоит их глазам встретиться.       — Еще немножко, и вообще можете отстать, — бормочет младший Лето, пиная носком кроссовок мелкий камешек.       — Догнали бы, — отвечает брат, пожимая плечами, — ты что, не сказал ей про Вики?       Под «ей» Шеннон имеет в виду насупившуюся Марго, идущую рядом. Девушка держится за локоть Шеннона и осторожно идет вперед. Живот не таких больших размеров, он ей не мешает, но все же изменяет походку: порой актриса кладет руку на выросший холмик и медленно моргает, свыкается с необычными ощущениями.       — В смысле?       — В прямом. Росса-то мы обсудили, но вот любой другой человек легко смог бы сдать первому попавшемуся журналисту все ваши новости, — устало бросает барабанщик. Братья практически одного роста, и когда Шеннон приподнимает брови и недовольно оглядывает своего родственника, то их глаза оказываются практически на одном уровне.       — Твою мать… Ну, да.       Он бы ей сказал. Правда сказал, если бы не эта тупая ссора.       Вики находится вне телевидения и этого всего, она не врубает дома телек и носит с собой самый простой телефон. Девушка живет вдали от этой беспокойной жизни и моря ненужной информации: она в свое время даже не знала, кто такой Джаред Лето. Шеннон Лето. Сейчас Вики понятия не имеет, кто такая Марго, для неё она просто еще один клиент. Ей по барабану, что актриса скрывает свою беременность как может, не появляется на людях и прячется от фотографов и папарацци.       — Так что вы, кролики, можете вздохнуть спокойно и идти дальше заниматься своими делами. Вас никто не спалит, — довольно протягивает Лето-старший, после чего получает в бок кулаком. Охает и потирает ушибленное место. — Мне больно, между прочим.       — Отлично, — шепчет Марго, но от Шеннона не отлипает. Джареду хочется сейчас демонстративно засмеяться и поиграть бровями прямо у неё на глазах. Самоуверенная и наглая девочка, свое ты еще получишь, так и знай. Можешь начинать вести отсчет, Робби.       Долина оказывается последним местом, которое они посещают, но путь до неё вправду оказался неблизким. Через минут двадцать медленного пути Джареду вдруг становится тошно от всей этой ситуации и от того, что это сероглазое создание сверлит дыру у него в голове. Хочется развернуться, взять её на руки и быстренько вернуться в снятый дом, положить Марго на диван или кровать и позволить отдохнуть. Он же видит, как она устала, не слепой, прекрасно все видит.       Робби будто бы назло ему нарочно продолжает делать шаг за шагом, хотя энтузиазма у неё заметно поубавилось. Шеннон чувствует себя круглым идиотом и хочет последовать примеру страуса: пойти и уткнуться головой в песок, может, его так никто не заметит.       — Ты устала, — Лето старается терпеть раздраженный взгляд своей невесты, подходя ближе в тот момент, когда они вот-вот подойдут к обещанной шикарной долине. На этот раз он не спрашивает, просто констатирует факт. Надо же как-то с ней говорить, правда.       — Немного, все нормально, — отнекивается сразу же австралийка, после чего облизывает губы. А еще несколько дней назад эти вот губы, Джаред, были… ты же помнишь, где они были? Кажется, что дрожь охватывает большую часть его тела. Вот эта вот ужасно пошлая нижняя полная губа, которую девочка то и дело закусывает, это ведь она во многом виновата. Именно это губа.       — Я вызову машину, тебя заберут.       — Спасибо, я сама решу, чего я хочу, я в состоянии.       — Я пойду скажу Россу.       — Только попробуй. Я предупредила, — сейчас в голосе Робби нет напускной ненависти и раздражения. Она сильно вымоталась и устала. Ему её правда жалко, но вот это её долбанное упрямство… как только тебя мама воспитывала, а, милая девочка из далекого жаркого континента?       — Ты еще долго будешь такой вредной? — сейчас он частично шутит, но мужчине правда интересно. Может, девушка перестанет ерепениться и успокоится в кой-то веки?       Марго долго не отвечает, прищуривается и зло его рассматривает.       — Всю твою оставшуюся жизнь.       Поговорили. Замечательно. Но они хотя бы не грубят друг другу, это уже большой прогресс. Не говорят никаких нецензурных слов, не используют то самое известное слово на букву «ф», и Джареду кажется, что австралийка немного, но изменила свое отношение к нему.       Они оба слишком увлечены разглядыванием друг друга, так что, когда компания выходит из своеобразных джунглей и попадает в маленькую долину, разукрашенную небольшими фиолетовыми цветами, лицо Марго вытягивается. Солнце уже начало садиться: они долго гуляют, целый день, с отдыхом, передышками и привалами. Девушка словно принципиально держится до последнего, но ведет себя как можно осторожнее. Но Лето не уверен, что это правильный выход. Вдруг у нее потом что-то заболит? Вдруг?..       Успокойся, одергивает он себя. Она ведь не маленький грудной ребенок, не умеющий разговаривать. Скажет, если что-то будет не так, если и не ему, то хотя бы Шеннону.       Начавшийся закат окрашивает и без того цветную долину красками уходящего солнца. Джаред обожает закат, и Марго об этом знает. Он как сумасшедший может наблюдать за этим привычным для всех явлением природы, практически не двигаясь со своего места. Цвета закатного солнца — его любимые, и Робби то и дело приходит и плюхается рядом, смотрит в ту же точку, в которую смотрит он, в надежде понять, что же там такого необычного. Она пообещала увезти его в Австралию и показать тот закат, который видела на протяжении всего своего детства.       Лето чувствует себя четырехлетним ребенком, когда отбирает у старшего брата фотоаппарат и быстрым шагом направляется к выгодной позиции. Там лучше всего снимать: он в этом убеждается, когда включает камеру, когда видит, какие снимки получатся, когда нажимает на кнопку и когда вдруг натыкается на Марго, стоящую к нему полубоком. Начавшее скрываться солнце подчеркивает черты её лица, подчеркивает её скулы и тонкие руки, подчеркивает фигуру. Может, за эту фотографию она когда-нибудь его прибьет, но он просто не может не сделать её. А лучше сразу двадцать одинаковых фотографий, чтобы выбрать потом ту, которая точно пойдет в огромный семейный фотоальбом. Надо же будет внукам что-то рассказывать, да?       К счастью, Росс сам понимает, что за целый день они сегодня находились на неделю вперед. Особенно кое-кто из них. Управляющий вызывает машину и обставляет все так, будто это обычная практика, будто так всех посетителей забирают и доставляют назад в лагерь. Робби что-то подозревает и недовольно разглядывает своего жениха, но сил цепляться у неё нет, поэтому она просто аккуратно залезает в машину и устраивается поудобнее. Правда устала. Прижимает ладонь ко лбу и закрывает глаза, размеренно вдыхает и выдыхает. Путешествие выдалось хоть куда, оно компенсировало Марго решение скрывать свое положение и большую часть времени проводить дома. Она исчезла из радаров папарацци, но не из радаров СМИ: оскаровская лауреатка этого года подписалась на несколько проектов, которые начнут снимать в следующем году или ближе к концу этого года, заставив говорить о себе и вспоминать собственные работы в кино. К тому же, люди до сих пор мусолили их совместный выход на «Оскаре» — от того, в чем они там появились, до того, как на них смотрели другие знаменитости. Кому это вообще может быть интересно?       По возвращении на «базу» они решаются на посиделки у костра. Становится все темнее и темнее, Росс и Вики словно из ниоткуда достают маршмеллоу и мясо, предназначающееся для старшего Лето. Шеннон довольно улыбается и подтрунивает над братом, прибирающим вещи в машине. Говорит, что специально для «мелкого» он припас мармедалки и страшные истории на ночь. В детстве они рассказывали друг другу глуповатые страшилки, сидя около огня, чем сейчас не повод повторить все это?       Джаред думает, что Марго устала и ушла спать, и, если честно, то и дело порывается пойти посмотреть, как там она. Останавливает лишь взгляд, которым одарило его маленькое «доброе» создание тогда, когда они вернулись назад. Недовольный такой. Говорящий «я все сделаю сама, к чертям твою помощь». Именно поэтому Лето решил сложить пледы и убрать их пока что в багажник. Все равно не нужны. Да и хлам около водительского сидения разобрать не мешало бы, Шеннон, конечно, просто образец опрятности в их семье. Джаред понимает, что неправильно думал, когда светловолосое чудо выходит из своего домика в хлопковом светлом платье, свободном и доходящем до коленки, показывающем всем и каждому изменения в организме девушки. Кончики волос мокрые — наверное, девушка была в душе или просто умывалась. Она выглядит свежей и более-менее отдохнувшей, а Лето замирает как выпускник старших классов, увидевший девушку своей мечты в шикарном платье. Робби встречается с его взглядом и удивленно приподнимает правую бровь, вздыхает и отворачивается. Смотрят тут на неё непонятные дядьки, понимаешь ли.       Вики с Марго сразу куда-то ушли, оставив мужскую компанию препираться друг с другом дальше. Росс с довольной ухмылкой залез в багажник джипа своей сестры, чтобы вытащить оттуда небольшую коробку и вручить её Лето-старшему. Шеннон сразу же отвлекся от тихих подначиваний вроде «знаешь, Джаред, а ведь это шикарный момент пойти и найти Марго», схватил «подарок» у Росса, поблагодарил, и скрылся в доме, что был отведен на эти несколько дней лично ему. Ну, принимая во внимание события последних часов, еще и Джареду.       — Чего это он такой довольный? — музыкант хмурится, закрывает дверцу своего автомобиля и смотрит по сторонам. Шеннон был прав с какой-то стороны. Ему стоило пойти за Марго.       «И получить еще один раздраженный взгляд в свой адрес», — моментально добавляется в голове, но Лето отправляет эту мысль куда подальше.       — Он кое-что заказал, я попросил Вики купить, — туманно отвечает Росс.       Они рассаживаются около костра, все измученные за день и уставшие. Шеннон возвращается на улицу и занимает место рядом с братом, разговаривает с управляющим, рассказывает, как у «них» там дела. Росс с интересом спрашивает, когда группа снова поедет в тур, спрашивает про уже вышедший альбом, что все остается на вершинах хит-парадов. То ли специально, то ли непредумышленно обходит любое упоминание Марго, не спрашивает ничего Джареда о ней: видимо, дает понять, что с уважением относится к чужой личной жизни.       — Кстати, помнишь ту Алиссию? — вопрос явно предназначается старшему Лето. Мужчины обмениваются понимающими смешками, после чего Шеннон начинает задавать наводящие вопросы. Им невероятно спокойно и хорошо, они чувствуют себя расслабленными, не надо никуда идти и ничего делать. Не надо беспокоиться, что чертовы фотографы засунут тебе камеру в глотку и засветят там все вспышкой. Лето открывает бутылку безалкогольного пива и отпивает несколько глотков. Разговор он слушает в пол уха, сосредотачиваясь на покачиваниях верхушек деревьев от ветра.       Девушки появляются так же внезапно, как и ушли — выходят из-за высокого густого кустарника. Вики закрепляет у Марго на голове небольшие бордовые цветы, чем-то похожие на мелкие астры размером с палец. Светловолосой австралийке такой цвет безумно идет, он не раз об этом говорил, поэтому Лето плюет на возможное недовольство с её стороны и глупо рассматривает её: обветренные покрасневшие губы, легкое покраснение по всему телу — наверное, они сегодня не только находились, но и загорели, рассматривает свободную белую платье-тунику, идущее вниз. Марго это видит и… удивительно, даже не закатывает глаза. Зачем-то смущается и отводит взгляд в сторону, а легкий румянец заполняет её щеки. Его маленькая стеснительная девочка. Знал бы кто-нибудь, каков этот «ангелок» на самом деле, еще посочувствовал бы ему.       Все это по большей степени напоминает детский лагерь или сцену из какого-то комедийного фильма. Они дурачатся и смеются, рассказывают друг другу истории, дурила Шеннон затевает спор с Россом и просит Вики его засвидетельствовать — проигравший получает мощный поджопник и в одном белье бежит на ту долину, с которой они уехали несколько часов назад. Становится все темнее и темнее, управляющий следит за тем, чтобы поленья не оказались нигде дальше разрешенного места. Марго хихикает на его шутки, на шутки Шеннона, печет эти мелкие светлые и розовые маршмеллоу и отправляет их в рот. Они уже проходили то, что Робби не может отрегулировать себе норму, но сейчас Лето молчит, поглядывая со стороны. Девушка тщательно пережевывает, слушает, говорит сама, улыбается, но отправляет к себе в рот уже штуку седьмую.       Оказывается, очень тяжело не видеть подчас в ней маленькую девочку, за которой надо следить, да, Лето?       Солнце окончательно скрывается за горизонтом, и Марго теперь освещает только свет огня. Она красива, правда красива, он это может повторять хоть сотню раз. Сейчас она не накрашена, цвет лица не идеально ровный, что даже лучше. После Голливуда и десятков часов съемок ты устаешь от всей этой поддельной «красоты», ищешь натуральное, нетронутое. Темные ресницы, измученные несколькими слоями туши, отдыхают и восстанавливаются. Сколько она там не красилась? Уже где-то с месяц точно?       Джаред вновь отпивает из бутылки, когда девушка прикусывает нижнюю губу. Вся красная, бедняжка, под его взглядом, хотя уже несколько раз недовольно посмотрела на него и раз даже закатила глаза.       — Я… в общем… я пойду отдыхать уже, устала за сегодня, — Робби осторожно встает на ноги, а Лето удерживает себя от того, чтобы не подскочить вслед за ней.       — Да-да, конечно, — бурчит Росс и кивает.       — Давай, спокойной ночи, маленькая, — Шеннон салютует ей куском мяса.       — Правильно, надо отдыхать. Тебя проводить? — вызывается высоченная Вики, но Марго качает головой. Оказывается, не он один за тебя переживает, представляешь? Вы довольно ужасное создание, Марго Робби, раз не разрешаете беспокоиться за вас вашему собственному… почти мужу.       Шеннон кое-как пытается указать Джареду на Марго, и так подмигивает, и головой кивает, но без толку. Робби скрывается за дверью своего дома, а потом включает внутри свет. Готовится к тому, чтобы ложиться спать, наверняка сейчас пойдет в душ еще раз, или же сразу завалится на кровать, Джаред не знает. Он вообще не знает, была ли она сегодня в душе, но ловит себя на мысли, что точно был бы не против оказаться в этом же самом душе. Он тоже устал, понимаете ли.       Шеннон устает намекать ему и раздраженно прикрывает глаза. Вот остолоп. Он когда-нибудь будет понимать, когда наступает «тот самый нужный момент»?       Чтобы хоть как-то переключиться с этих двух идиотов, поссорившихся непонятно из-за чего, Шеннон снова принимается за мясо. Они все, в отличие от Джареда, его как раз и едят. Но старший брат готов хлопать в ладоши и от всей души обнимать младшего и хвалить за мужество и отвагу — спустя минут двадцать тот встает с насиженного места, говорит, что тоже устал, кидает ключи от машины Шеннону и топает в направлении их с Марго дома. Не будет ему больше мелкий мешать спать, и на том спасибо. По крайней мере, барабанщик хочет на это надеяться, понимая, что с такой же легкостью его брат-актер может минуту спустя выйти из этого дома и пойти в другой. У Шеннона не так давно была идея закрыть их вдвоем в одном помещении, пусть там… помирятся.       Джаред оказывается внутри и прислушивается к тишине. В доме горит только небольшая лампа, расположенная на прикроватной тумбочке у Марго, заметная отсюда. Тут даже не слышно разговоров, что гуляют снаружи, не слышно треска костра. Лето аккуратно идет вперед, смотрит по сторонам и проходит в спальню. Робби лежит с закрытыми глазами на спине, повернув голову чуть вправо. Видимо, действительно спит. Он выключает светильник и думает поцеловать девушку в лоб — мягкий и непорочный поцелуй, но тут же одергивает себя. Они же не в детском саду и не в школе. Подумал, как тупо это будет выглядеть?       Музыкант прикрывает дверь и идет сначала на кухню, заглядывает в холодильник. Выуживает оттуда прохладный персиковый сок и принимается утолять жажду, проходит в гостиную комнату и плюхается на диван. Возвращаться к костру не хочется, хочется побыть в тиши. В голове мужчины играет мотив одной из песен его группы, играет только гитара, а собственного голоса он не слышит. И если при игре перед камерами на свой результат он не смотрит, не хочет, то при записи песен обязан, чтобы понять, как все получилось. К своему голосу он привык.       Он закрывает глаза и полностью погружается в этот «другой» мир. Его невеста спит в соседней комнате, устало сопит в подушку, потому что выбилась из сил, а он тут почему-то решил поохранять её сон. Джаред снова слышит свой голос, слышит так, будто в данный момент говорит в микрофон, и почему-то видит перед собой себя на сцене. Может быть, он бы и был там, в одном из концертных залов, если бы не Марго? Довольный, но ужасно вымотанный после очередного выступления, где привык скорее отдавать, не беря ничего взамен. Некоторые исполнители работали наоборот, забирая энергию у толпы, он же так не мог, после концертов внутри него всегда формировалось какое-то странное непонятное чувство… он даже не мог найти ему название. Чувство ничего. Какая-то долбанная тоска, стоит остаться наедине с самим собой и с огнями ночного города.       Впадать ни с того ни с сего в уныние Лето не любит, поэтому открывает глаза и… Марго. Стоит тут в дверном проеме, опирается на него, касается лбом, но не отводит от мужчины взгляда. Она даже не пугается, что её обнаружили, видимо, так и было задумано. Не выглядит так, будто бы спала… она снова его развела, да? Просто стоит на своем месте, не двигается, только тихо дышит, молчит. Музыка в голове у Лето тут же стихает, собственный голос исчезает. Почему-то организму до безумия важно прислушиваться к малейшим шорохам, что сейчас могут сопровождать его миссис Лето. Почти миссис Лето. Почти официально.       — Ты чего не спишь? — как оригинально, Джаред, ничего получше придумать не мог?       Марго от звука его голоса словно оживает. Вздрагивает и отклоняется от дверного проема, делает шаг вперед, второй, третий. Наконец её будто бы что-то перестает сдерживать, и девушка уже быстрым шагом направляется дальше, оказывается все ближе и ближе. Опускается к нему на колени, захватывает его бедра своими ногами, садится сверху и все продолжает молчать. Единственным источником света служит Луна, что видна через окно.       Каждое движение Марго делает аккуратно, осторожно, медленно, пока Джаред замирает, не в силах и пошевельнуться. Твоя невеста невероятно красива, Лето, посмотри на это еще раз. Уверяй себя, что твои руки оказались на её ягодицах только для того, чтобы не дать упасть назад или в какую-то сторону. Девушка стеснительно тянет руки вперед, её ресницы подрагивают, а дыхание замирает. Марго, ты ведь маленькая непослушная девочка, неужели будешь противиться этому факту? Ты ведь правда такая. Кладет свои руки к нему на грудь, переходит на шею и боится поднять взгляд. Джаред хочет открыть рот, чтобы сказать, напомнить, что ей надо идти спать, но слова как назло остаются где-то глубоко в горле. Растерянный Джаред Лето не может издать ни звука, отличная картина.       Робби требовательно кусает его за верхнюю губу, вовлекает в поцелуй, и он даже не понимает, когда она смогла, успела это сделать. Все произошло словно за долю секунды. Марго хочет добиться ответной реакции, расшевелить его и напомнить, что, вообще-то, надо двигаться, а не сидеть и не изображать дерево.       Руки первыми понимают, что надо делать. Голова не работает, нет, не сейчас, она просто бездумно посылает сигналы не дышать, замереть, закрыть глаза и сжать эти роскошные бедра пальцами, чтобы еще лучше почувствовать гладкую кожу. Хоть Марго и жаловалась на сухость рук, ног, но он этого не видит и не ощущает. Пальцы с силой впиваются в кожу, мужчина чувствует жар, исходящий от девчачьего тела, чувствует, как сносит голову от осознания того, что кое-кто тут без нижнего белья. Руки сразу же оказываются под шелковой туникой, доходящей до середины бедра, и Лето ощущает мягкую кожу. Ягодицы, бедра, ноги… хотя, его девочка говорила, что будет спать обнаженной, чего ты хотел, мужик? Она выполнять свое обещание, но, наверное, тут холодновато, поэтому на возбужденное тело накинут небольшой кусочек одежды, очерчивающий живот. Вы тут не совсем одни, Лето, как бы странно это ни звучало. Там он или она, вспоминает музыкант, и ему или ей это нравится. Марго ведь так говорила? Так?       Он чувствует её стон прямо в поцелуе и ловит его, продолжает массировать кожу и возбуждаться, мать твою, от вообще всего. От того, что её волосы такие светлые и мягкие, от того, что они могут вот так просто поругаться, а теперь мирятся так, как положено было помириться еще вчера. От того, что эта паршивая девочка оказывается без белья и зажимает его своими ногами, подается вперед и назад, еще больше распаляет.       Язык Робби оказывается на его шее, проводит мокрую дорожку, выписывает разные узоры, пока кожу обжигает горячее дыхание. Что он там ей говорил не так давно? Что сдохнет скоро, если она продолжит так делать, да? Вот он не врал. Робби тогда похихикала и сказала, что он не настолько стар, что ему можно, что он в отличной форме, привлекла ближе к себе и положила его руку на живот. Он тогда мог сгореть заживо, спалиться до черноватых костей и больше никогда не воскреснуть. Она же ему наглядно дала понять, в насколько хорошей форме он находится, почувствовать дала, что он своей «хорошей формой» сделал.       Руки перемещаются, одна оказывается у девушки в волосах, тянет на себя, а другая сжимает округлую грудь. Да, время прошло, но да, он до сих пор дуреет от того, как она изменилась и продолжает меняться, как округлились её формы, как начали блестеть от радости глаза, как увеличились грудь и ягодицы.       Джаред не в том состоянии, чтобы порадоваться, что додумался до этого убрать пачку сока куда подальше — Марго все продолжает свои движения, улыбается, когда явно чувствует, насколько сильно теперь он её хочет и что он нихрена не попытается сдать назад. Попался, Лето. На этот раз она тебя победила, в одной этой сраной шелковой тунике, с набухшими сжатыми сосками, по которым он проводит пальцами, с языком, который вытворяет непонятно что в его рту.       Девочка шепчет «извини меня», но слова еле долетают до его ушей. Дыхание перехватывает, легкие не работают, кислород стоит в горле. В голове ожесточенно стучит сердце. Бух — её пальцы оказываются в его волосах, поглаживают, массируют, бух — туника слетает к чертям, бух — подушечка большого пальца касается небольшого соска, прежде чем проводит по груди, бух — язык проходит по его губам, бух — Марго сладко стонет и продолжает управлять им, как хочет. Пальцы оказываются на ширинке его брюк, и Джаред напрягается хуже прежнего.       Бух — он снимает с себя футболку и прижимает разгоряченное тело ближе, желая чувствовать его, довольно выдыхает, когда её живот касается его живота. Да, теперь он становится все больше и больше, а он… он ведь даже подумать об этом не мог до съемок. И во время съемок тоже. И в том отеле после премьеры, когда она пришла к нему, стянула рубашку и начала целовать его живот и грудь. Он даже не верил в это долгое время после того, как Марго сказала ему прямым текстом, не мог принять, и непонятно, верит ли сейчас. Его долбанное сознание просто ликует, но мозг никак не может сопоставить два и два. Действительно ли она тут, рядом? Действительно ли в её чреве растет их общий ребенок? Не сон ли все это?       Марго обхватывает его член пальчиками, облизывает собственные губы, смотрит в глаза и никак не может сфокусировать свой взгляд. Тяжело. Они оба кажутся себе дорвавшимися до еды и воды странниками, попавшими в пустыню или в самую северную точку земли. Он упивается её кожей, каждым движением и тем, как она смотрит на него, осознанием того, что так Марго смотрела, смотрит и будет смотреть только на него одного. Хочется поцеловать её плечи, хочется прикоснуться губами к каждому кусочку тела и оставить там свой особенный узор, защитный, метку. Она только для него. Это маленькое сокровище — только его, а скоро их семья станет больше.       Актриса направляет его в себя, сжимается и прикрывает глаза от меняющихся ощущений. Она еще больше дрожит, и Лето видит, как снова и снова слетает его голова. Благодаря каждому движению, рывку, каждому изменению их положения он проникает все глубже, а чувства все такие, будто бы это все в первый раз. Впервые он может дотронуться так до её плеч, спины, груди, бедер, ягодиц, ног. Впервые его член оказывается в этой узкой и горячей девочке, и впервые она так сильно сжимает его изнутри. Марго не прекращает двигаться, просит еще и еще, шепчет, что любит, а он всего и может, что подстраиваться под её движения. Сейчас она является главной, она руководит им и словно доказывает таким образом, что не нуждается в гиперопеке. Она самостоятельная, она может все сделать сама.       Он закрывает глаза и напрягает челюсть, чувствует, как светловолосая австралийка издевается над ним, чувствует её тепло, её влагу, то, как сильно и крепко обхватывает она его изнутри. Они тут не совсем одни, и ей или ему это нравится — Джаред так и не узнал пол ребенка, но безумно любит его. Ему без разницы, кто у них будет, он уже невероятно боготворит это существо, часть Марго и часть самого себя. Порой ему кажется, что он сделал предложение какой-то австралийской богине, потому что… твою мать.       Мужчина приоткрывает рот и хрипло стонет девушке в ухо, когда она чуть меняет позицию, когда напрягается еще сильнее, и когда горячий воздух из её рта достигает его шеи. Она подается к нему и от него, чуть запрокидывает голову и улыбается, стоит ему обхватить немного кожи на шее губами. Он точно оставит ей засос, и не один. Пусть даже тот Росс увидит это, но он будет знать, кому принадлежит эта девушка. Кто согревает её, маленькую и дрожащую, оставшуюся без туники и без одеяла, темной ночью.       Джаред гладит живот, дуреет от этого, сходит с ума. Он будто слышит сердце Марго, которое бьется практически в такт его сердцу, он чувствует каждый произведенный толчок и то, как он разносится по его телу. Пальцы правой руки оказываются на клиторе, Лето с наслаждением погружает пальцы в смазку, снова целует Марго, касается своим языком её языка. Стоит коснуться нужной точки, сделать несколько движений, как девушка снова издает несколько стонов. И еще. И еще. Гитарные струны в его голове утихли, но спустя несколько минут заменились этими стонами, которые вызывает тоже он. Он с ней это делает, он заставляет её так стонать.       Ему жарко, а голова ни черта не работает. Он будто не в своем уме, наконец-то дорвался, не может сдерживать своего счастья. Ему нужно не только это, ему нужна вся она, каждый её кусочек. Эти округлые плечи, ключицы, которые он может покусывать и по которым он может проводить языком, округлая грудь, ребра, живот, бедра, красивые ноги и ступни. Ему нужна вся эта девочка, иначе никак. В его ушах с шумом стучит сердце, пульс просто бешеный, дышит Лето с трудом, но все же умудряется наполнять легкие воздухом.       Когда движения становятся еще и еще быстрее, когда он использует еще один палец и дотрагивается до нужной точки, чувствуя, насколько мокрой оказывается девушка между ног, она сжимает его сильнее, чем когда бы то ни было, она надрывно стонет ему в шею и хватается пальцами за плечи, чтобы не упасть. С ним это происходит несколько мгновений позже, он тоже кончает, со свистом захватывая воздух и учась дышать заново, с сердцем, что сильнее и сильнее бьется в его голове. Кажется, что это чувствует каждая мышца в его теле, что его на какую-то секунду прошибает разрядом тока. Марго обнимает Джареда за шею, не открывая глаз, касается своим лбом его лба, дрожит и громко дышит, ластится, старается быть как можно ближе.       Они больше не боятся ничего, все вопросы слишком несерьезны или вообще мелочны. Они могут быть друг с другом так, как того хочется им обоим, у них будет ребенок и полноценная семья. Они больше не боятся. Они свободны ото всех, а главное — они свободны вместе друг с другом.