Рапсодия

      — И что, вы вот так вот просто избавляетесь от конкурентов? Серьезно? — пахучий крем-масло оказывается у неё на руках, и Марго медленными движениями начинает втирать его в кожу. За весь этот месяц она просто погрязла в этих маслах, кремах, смесях и всем таком прочем. Раньше она пахла… чем она вообще пахла? Теперь постоянно кажется, что от неё то и дело разит всеми этими календулами, маслом фисташек, оливками, цитрусовыми, корицей, яблоком и множеством остальных запахов. От множества баночек на туалетном столике разбегались глаза, но кожа девушки была как никогда довольна.       Давным-давно, в Австралии, когда она только начинала мечтать о съемках, и Голливуде, о съемочных площадках, пальцы рук то и дело были сухими, покрасневшая кожа странно блестела, напоминая то, что обычно остается после сошедшего ожога, мягкий слой тканей, походивший на гладкую бумагу. Теперь этого всего не было. Комично, но сейчас кожа и правда напоминала младенческую — удивительно мягкая, без морщин и сухости. Робби даже не подозревала, что такого на самом деле можно добиться без серьезных косметических процедур типа закачки ботокса под кожу, без того, чтобы стать безэмоциональной куклой. Улыбнулся — и все сразу поняли, почему ты так выглядишь и на что ты потратил свой последний гонорар.       — Ну, в двух словах да, если не опускаться до выяснения абсолютно всех обстоятельств. Что, ты этого не знала?       — Думаешь, я когда-либо вникала в такое? У меня всего лишь продюсерская компания, где помимо меня добрая куча людей, которые куда умнее.       — Я думал, что Джаред как-то рассказывал тебе о таком, — старший Лето нажимает на кнопку кофемашины и ждет, пока его кружка будет наполнена ароматным напитком. Еще чуть-чуть, и без кофе он просто уснет, еще сильнее начнет клевать носом и просто… что «просто»? Шеннон знает, что продолжение предложения лучше не узнавать, а взять и отхлебнуть глоток.       — Я бы запомнила, — бормочет австралийка и пожимает плечами. Правильно, Марго, давай естественнее, у тебя даже «Оскар» есть. Может, Джаред там что-то и рассказывал, но ты порой переключала все свое внимание на вздымающуюся накаченную грудь и жилистые руки, что были видны из-за того, что этот засранец решал надевать майку. Вздутые вены, выступающие на запястьях, на плечах — от такой картины можно было и слюной подавиться, верно, Робби? Как маленькая девочка в период полового созревания, ей богу. А Джаред ведь действительно говорил что-то важное, и ты даже делала вид, что слушала, но упорно продолжала смотреть на перекатывающиеся под кожей мышцы, пока бедный мальчик взгляда твоего не видел. Стыдно должно быть. Очень стыдно.       Наверное, у неё сейчас снова появился этот ненормальный румянец. Шеннон то и дело замечает его, но не всегда отпускает свои дурацкие шуточки, вынуждающие девушку растянуть губы в ухмылке. Вредный старший брат, он же таким был и таким и будет. А ты хотя бы отвернись для приличия, что ли. Спрячь свои красные щеки и успокой сбитое дыхание. И перестань видеть Джареда перед своими глазами — он находится в соседней комнате и будет даже рад снова показать тебе то, по чему твой организм опять и опять сходит с ума.       Еще кто кого, называется, извращенцем должен называть. Но руки твоего жениха, Марго, это конечно…       Австралийка закусывает губу и задерживает дыхание, будто бы ничего не происходит. А помнишь, Робби, что происходит, когда Джаред начинает напрягаться — приставать или просто берет что-то в руки — что происходит тогда с этими венами? Пора успокаивать свое сумасшедшее желание и начинать себя контролировать… в кой-то веке. Девушка опускает голову и смотрит на свой живот, обтянутый рубашкой. Уже больше, чем пять месяцев. Двадцать первая неделя беременности, а ты до сих пор ходишь и думаешь, что это все сон.       Плановое УЗИ с Шэрон было от силы неделю назад, и тогда врач сказала, что все хорошо. Поводов для беспокойства нет, и с мамой, и с ребенком все хорошо, они чувствуют себя нормально и продолжают меняться. Марго чувствовала себя странно, когда лежала там, на мягкой кушетке, смотря на обеспокоенного Джареда, что не мог найти себе места и взволнованно смотрел на экран. Её маленький мальчик. Джаред Лето, который после успешного УЗИ взял и прижал к себе свою невесту так сильно, что та захихикала и пожаловалась на то, что не может нормально дышать.       Робби берет себя в руки и пытается выдохнуть.       Это ведь Шеннон, старый добрый Шеннон, которого ты знаешь уже тысячу лет, что тут может быть плохого? Наверное, ему до сих пор странно, что вы так с Джаредом реагируете друг на друга. По всем законам людского мира вы должны уже просто привыкнуть к тому, что находитесь рядом, и изредка посматривать на другого влюбленным взглядом. Да, и для самой тебя странно, что тебе до сих пор не хочется отрываться от него, что чувство привычки вам совсем не свойственно, и что каждый момент наедине или рядом с ним ты воспринимаешь не как данность.       Но он же правда такой вот… и он только твой, Марго, понимаешь?       Она поворачивается назад к Шеннону с невинной улыбкой, которую тут же меняет, просто поджимая губы. Ничего такого, мистер Лето, она продолжает размазывать крем по рукам, посматривая на небольшой синяк в области вены. Оттуда несколько дней назад брали анализ крови.       — В прошлый раз, когда произошло слияние, мы очень долго разговаривали с ребятами из антимонопольного органа, из налоговой и всего остального такого… ну, ты понимаешь.       Естественно она понимает. Шеннон наконец-то пирует — наклоняет голову вправо и несколько раз кивает — его кофе готов. Она все-все понимает, особенно то, что её жених находится в соседней комнате, и этого трудягу неплохо было бы сходить и проведать. Ей сразу же представляются картинки, где её губы касаются его шеи, а руки находится на плечах и осторожно массируют. Он точно устал, сидеть там столько без перерыва. В последнее время то и делает, что работает.       — Это делаете вы? Я думала, этим занимаются ребята из юридического отдела.       — Ну, они готовят документы, а все остальное делаем мы или наши представители. Что, у тебя с продюсерской компанией не так?       — Не-а, вообще не так.       Старший Лето глубокомысленно пожимает плечами, пока Марго хихикает. Правда, надо перестать думать об этих жилистых накаченных руках другого Лето, какими бы великолепными они ни были. Джаред ведь говорил, что иногда все её мысли словно написаны у неё же на лбу, и если их с такой легкостью читает он, значит, кто-то другой тоже сможет прочесть. Наверняка. Хоть Шеннон и…       Робби оглядывает барабанщика оценивающим взглядом.       Шеннон то и дело подкалывает их, показывает свою полную заинтересованность в их личной жизни, лезет туда, куда не надо, с легкостью переходит на интимные вопросы и заставляет её закатывать глаза и закрывать лицо руками, он… он же просто старший брат, вот и волнуется. Порой волнуется так же, как и Джаред, виновник её вот такого «надутого» положения, но это не значит, что своими мечтами по поводу жениха надо делиться с этим паршивцем. Хватит с него, и так много знает.       — Тебе невероятно повезло, мой юный птенчик, потому что это такая головомойка, в которую тебе не захотелось бы залезать.       Марго думает о кино и вспоминает, что уже несколько месяцев ходит вокруг да около одного вопроса, что так давно хотела задать. Вообще-то, она задавала его Джареду, от которого можно было получить прямой ответ, но тот так ничего путного и не сказал. Ответил, что все довольно сложно. А вопрос интересный, ей действительно важно это знать, потому что Робби хочет быть в курсе многого, что касается жизни её жениха. Он сильный и независимый, это да, но ему тоже нужна поддержка в определенные минуты и периоды, поэтому ответ именно на этот вопрос ей важно знать, и Шеннон точно может что-то, но промурлыкать. Даже не может, должен. Иначе она… кофе у него прямо сейчас отберет.       — Я очень давно хотела спросить тебя кое о чем…       — Мне уже страшно, если честно, — бормочет Лето, — я ничего не употреблял, а те подлые статьи, где написано что-то о сотнях девушек — бред, я уже говорил.       — Почему Джаред… ну, так и не взялся режиссировать полнометражный проект? — Робби игнорирует попытки Лето придать разговору какой-то шутливый оттенок. Сейчас придумает какой-то умный ответ вроде «подрастешь и поймешь», и уйдет в другую комнату, бывало уже такое.       — В смысле?.. — Шеннон хмурится, оно и понятно. Джаред сейчас, кстати, тем и занят, что подготавливается к съемкам в своем собственном фильме. Он до последнего не хотел идти протоптанной дорожкой и превращаться в актера, который играет главную роль в своем режиссерском проекте, но достойных лиц, с которыми Лето-младший рассказал бы эту историю, он так и не нашел. Пришлось отдуваться самому, причем так, как это делает Джаред всегда: с огромной отдачей, полностью.       — Ну, я имею в виду… раньше.       Старший Лето удивленно оглядывает её с ног до головы, словно проверяет, в своем ли она уме. Прикалываться друг над другом они могут хоть каждый день и каждую минуту, а Шеннона глупые и отчасти детские шутки про положение маленькой «сестры» повергают в какой-то невозможный восторг, но вот не дай бог кому-то нагнать на бедняжку Робби (пока что Робби) или того же старшего Лето. Они вдвоем — команда получше любой супергеройской.       — Ну, мне он тоже как-то особо ничего не говорил.       — И все же?..       — Не было нужного проекта? Он никогда не хотел снимать какую-то проходную хрень или что-то вообще артхаусное. Не было картины с нужным настроением. А тут его компания успела выкупить все права, связанные с этим будущим фильмом, вот Джаред и решил броситься во все тяжкие.       — И все?       — Думала, тут есть что-то с двойным дном?       — Нет, просто слышала, что он свою подружку какую-то хотел…       — Подружку? — прерывает он девушку, после чего зевает. — А, ты про это. Там было про клип, мы дали отмашку. Зачем нам эти… «подружки». С твоим появлением, если честно, как-то забываешь, что у мелкого были какие-то там подружки.       — Да что ты говоришь.       — Ты должна мне верить, я ведь говорю чистую правду.       — Конечно.       Шеннон не так давно сравнивал её с маленькой птичкой колибри. Тоненькие руки, тоненькие ноги, красивые бедра и злой Джаред, который объяснял её быстрое похудение тупой диетой и постоянными физическими нагрузками. Вымоталась австралийская птичка, ничего не скажешь. Она поправилась на несколько килограммов с того момента и стала напоминать себя прежнюю, появился здоровый блеск в глазах, скулы, не обтянутые кожей как у высыхающего мертвеца, фигура, из-за которой многие в свое время и обратили внимание на эту австралийскую колибри. Марго стала больше, но все это случилось в «допустимых размерах» — она не переедала, от пищи её вообще долгое время воротило, а первое время девушка целыми днями могла есть одни овощи и фрукты. Другое организм просто не принимал.       — На самом деле, может, все и из-за времени. Тогда не было такой возможности. Альбомы, концерты, выступления, интервью, фильмы. Надо было вам познакомиться до «Клуба», может, ты бы наставила его уже тогда на путь истинный.       — Конечно, меня в то время он послушал бы.       — Ну, у тебя есть свои особенные способы убеждения, зайчик.       — Ты опять пошлишь?       — И не думал даже.       Марго открывает дверцу шкафчика и хватает два хлебца. Они безвкусные, но питательные — самое то её подчас разборчивому носу, который даже яблоки не хочет принимать.       — А какие-то… ну, неочевидные причины. Их нет?       — Разве что Джаред вообще никому о них не рассказывал, — Шеннон делает глоток и поудобнее разваливается на стуле, — и тогда это немного обидно.       Робби зажимает один хлебец между губ, а второй в руке, когда подходит ближе к своему практически родственнику и щелкает его по носу пальцами правой руки. Мужчина недовольно смотрит на неё и хмурится, всем своим видом спрашивая «какого, собственно, фига», а она довольно ухмыляется. Актриса кивает на дверь и бросает что-то неразборчивое, не переставая жевать. Мама не учила, видимо, что с набитым ртом не говорят, но тут уже ничего не поделаешь.       Девушка продолжает зевать, когда поднимается по лестнице — осторожно, придерживаясь за перила — и топает в дальнее помещение. В кабинет. Младший Лето там чуть не интерактивную доску себе сделал, отбирая кое-какие материалы из раритетных журналов и коллекционных выпусков каких-то буклетов про моду. Марго не стучится, знает, что это хорошо так сбивает с мысли, а просто заглядывает внутрь. Комната, в которой еще не так давно присутствовал замечательный порядок, теперь… есть такое понятие, как «творческий беспорядок». Видимо, оно сейчас идеально применимо к открывшейся обстановке.       Актриса хмурится и открывает дверь больше, смотрит направо, прямо перед собой — Джареда нигде нет. Он не стоит около окна, не сидит на привычном месте за столом (вообще, для младшего Лето привычное место — прямо на столе), нет его и на небольшом диване. Джаред не любит обыкновенные человеческие правила, поэтому у него даже рабочий кабинет превращается в игровую зону, где это чудо просто делает то, что хочет. Долгое время «рабочий кабинет» у Лето был на улице, около бассейна.       Марго отправляет в рот второй хлебец, надеясь, что у Джареда хватит ума не пугать её… хватит же? Подчас он становится совсем маленьким ребенком, которому нужно строгое воспитание, поэтому может даже щипаться и щекотаться, разбрасывать вещи и вообще делать непонятно что. Ей приходится пройти в комнату, оставляя после себя дверь открытой, сделать несколько шагов вперед, чтобы увидеть своего жениха, лежащего на спине и тихо-тихо сопящего. Не сдерживаясь, девушка добро улыбается и прижимает пальцы ко рту, чувствуя на языке мелкие куски хлебца. Спящий Джаред похож на льва, выбившегося из сил — у него даже подходящая грива на месте, не говоря уже про снова начавшую расти бороду. Лето не обременяет себя необходимостью бриться каждые несколько дней.       Марго идет еще ближе, подбирает светлый плед, перешагивает через закрытую коробку, что по странному удобно расположилась на полу. В комнате чуть прохладно, но по музыканту, что улегся в странной позе на небольшом диване, запустив руки за голову, этого не скажешь — футболку, что ему больше на несколько размеров, сам Джаред перед сном, видимо, старался закатать. Жарко было маленькому мальчику, наверное. Он даже не хмурится, из-за чего на лице не видно ни одной морщинки. Мать твою, Лето. Просто издеваешься, видимо. Тебе через несколько лет пятьдесят, почему ты выглядишь на тридцать? Марго укрывает жениха одеялом и проводит пальцами по вихрам, сдерживая себя и не запуская их дальше, как она обычно любит это делать. Маленький Джаред издалека действительно похож на льва, надо будет об этом ему сказать — жизненно необходимо увидеть его довольную или что-то там подозревающую реакцию.       Наверное, во всем виноват материнский инстинкт, или же Марго просто сегодня слишком милая по отношению к окружающим, но очень хочется нагнуться и поцеловать этого трудягу в лоб. А потом и в щеку. И в другую тоже. Она бы так и сделала, наверное, если бы не живот: по привычке Робби кладет на него руку, останавливает взгляд на кофте, что обтянула нечто в её организме, похожее на аквариум.       А еще, на чем она поймала себя некоторое время назад — девушка стала разговаривать с ним. В своей голове. Без сюсюкания, не называя себя саму мамой, а Джареда папой (звучит как в долбанной мелодраме, аж не по себе как-то), но казалось, что все идет именно так, как и должно было идти. Может быть, это маленькое существо внутри неё уже может слышать различные звуки? Последний раз, когда они были у Шэрон, врач сказала, что на этом сроке слух у «плода» уже работает. А еще удивилась, узнав, что ребенок ни разу не подвигался внутри чрева, чего Марго, если честно, немного побаивалась. Несколько месяцев назад она была стройной и способной работать, а теперь носила в себе небольшой аквариум. И ладно носить этот аквариум — но чувствовать, что он еще и двигается, это…       Джаред и так устал за последнее время — надо дать ему поспать. Говорила ведь ему, что сон по пять часов в день — не то, что мало, сколько вообще недостаточно для нормального функционирования организма, но этот лев не захотел её слушать. «В следующий раз, сейчас он спит», — сообщает Марго непонятно кому в своих мыслях, еще и надеясь, что её кто-то услышит. Она точно не знает. Младший Лето сопит и переворачивается на бок, хватает пальцами плед: наверное, и правда замерзал. Хорошо, что она вдруг решила пойти и проведать его.       * * *       Пока Джаред спит, она успевает созвониться с одним из продюсеров, с которым она встречалась уже будучи в положении. Женщина шутит и спрашивает актрису, куда та делась и не украли ли её инопланетяне, из чего Марго делает вывод, что очередная премьера продолжения «Секретных материалов» прошла успешно. Она успевает поговорить с мамой по видео-связи, увидеть в кадре Кэмерона и послушать в свой адрес ту его коронную шутку, которую когда-то слышала Аня. «Теперь ты на самом деле моя большая-большая сестра». Парень получил средний палец в свою сторону и начал жаловаться отошедшей матери на хулиганку-Марго. Шеннон в этот раз был за Джареда — поговорил с её родней, рассказал, что тут да как и подтвердил, что словам Марго верить можно.       Проходит еще около часа, прежде чем Робби решается заглянуть в рабочий кабинет. Сегодня ночью этот дурик вообще нормально не спал. На прежнем месте девушка его не находит и вздыхает, словно так и предполагала. В принципе, странно было бы, если бы за все это время Лето не проснулся и не убежал куда-то, как он и любит делать. Столько времени спать… Джаред считает сон откровенно ненужным занятием, видимо, поэтому его так тяжело уложить на боковую.       И… под этот голос она просыпается вот уже много-много месяцев.       Not really sure how to feel about it,       Something in the way you move       Makes me feel like I cannot live without you.       Это не песня Марсов, Марго не помнит таких слов в множестве песен, которые она слушала эксклюзивно вживую. И… где ты вообще думала искать его, если не внизу, рядом со всеми, или не в рабочем кабинете? Довольно хихикая, она направляется в огромное помещение с инструментами. Скорее всего, мужчина неплотно закрыл двери: звукоизоляция тут очень и очень хорошая.       В руке у девушки остается несколько виноградинок, которые она почти успевает съесть, идя по темноватому коридору. Так и есть: дверь в комнату чуть приоткрыта, из-за чего бархатный голос достигает её ушей, не прекращая петь незнакомую ей песню. Джаред играет на огромном черном пианино, сидит к ней спиной и не слышит, как она заходит сюда, отряхивая кофту от непонятно откуда взявшейся пыли.       Её маленький мальчик сидит и играет, поет, не замечая ничего вокруг.       And it take me out the way,       I want you to stay.       Певец растягивает последнее слово, перебирая пальцами по клавишам, словно это его любимая гитара. Актриса не хочет его пугать, поэтому аккуратно проходит вперед, стараясь ничего не задевать, и присаживается на банкетку рядом с женихом, двигаясь чуть ближе. Она смотрит то на него самого, в глаза, которые внимательно следят за движениями собственных рук, то смотрит на пальцы: Лето не прекращает петь и играть, он уже переключается на последний куплет и меняет скорость, голос становится все ниже и ниже.       And it take me out the way,       I want you to stay,       I want you to stay.       Когда музыкальный инструмент затихает, Лето закрывает глаза и глубоко вздыхает. Марго хочется закусить нижнюю губу и поаплодировать как маленькой девочке-фанатке. Великолепно, мистер Джаред. Великолепно ведь, как и всегда, и ты это определенно знаешь.       — Я её еще не слышала, — шепчет девушка еле слышно, пока музыкант открывает глаза. Кажется, что в доме находятся они одни, кажется, что утро только занимается, из-за горизонта появляется солнце, и все покрыто персиковым цветом.       — А она не наша. Как-то пели на радио, а потом и на выступлениях. Оригинал Рианны…       — Так вот почему она показалась знакомой.       — И да, я тебе её еще не пел.       Миссис Лето довольно смотрит на него, засматривается даже. Как так получилось, как ей так повезло, что для неё, мелкой девочки-актрисульки из далекой-далекой Австралии судьба уготовила такое вот чудо? Джаред знает жизнь, глупо это отрицать и спорить по этому поводу, но не кажется и не является скучным дядей, который может учить молодое поколение. Он еще совсем молод, но вместе с этим может многое подсказать, рассказать о лучшем варианте, показать правильный путь. Когда мужчина поворачивается к ней, Марго быстро касается указательным пальцем кончика его носа и улыбается. Уголки его губ поднимаются, но она не видит ответной реакции. Наверное, он на самом деле устал — обычно Джаред сразу же загорается, ведет себя, как маленький ребенок.       — Что-то не так? Ты чего такой грустный?       Ответ приходится ждать, Джаред поджимает губы и поворачивается назад к клавишам, смотрит на черно-белые продолговатые палочки под своими пальцами и о чем-то думает.       — Помнишь я рассказывал о кое-какой песне?       — О той, которая…       — Которую я редко пою на выступлениях, потому что она не совсем для них.       Девушка понимающе кивает. Да. Таких композиций, на самом деле, достаточно много. Есть и неизданные, и Джаред с Шенноном и Томо не знают, что с ними делать, а есть именно такие, которые по настроению совершенно не походят на то, что ребята обычно хотят видеть на своих концертах.       — У того парня сегодня день рождения. Ему могло бы быть… хренова туча лет, — заключает музыкант, после чего нажимает на одну из клавиш. По комнате разносится обидчивое и низкое «у-у», а Марго замирает и не двигается. Иногда он похож на ребенка, а иногда так собран и сосредоточен, говорит на такие темы, что становится не по себе. Он делает это и сейчас, актриса чувствует: снова думает о том злополучном случае и размышляет по поводу смерти, просто ей не говорит, молчит.       После воцарившейся на несколько секунд тишины мистер Лето вновь садится прямо и начинает играть — не с вступления и не с проигрыша, а прямо с начала куплета.       Did we create a modern myth       Did we imagine half of it       What happened then, a thought for now       Save yourself       Save yourself       Поклонники знают причину, по которой была написана эта песня, но Джаред рассказал Марго куда больше — и про обстоятельства, сопровождавшие её написание, и про отношения с тем парнем, которому группа посвятила композицию. Он был обыкновенным фанатом и посещал чуть ли не все выступления Марсов, а один раз, когда машина опоздала и привезла аппаратуру на три часа позже, он со своим братом помогли перетащить оборудование в зал и совершенно ничего не попросили. Даже фотографий. «Да мы и так видим, что вы вот-вот свалитесь с ног, идите отдыхайте. Будем завтра на концерте в первых рядах». Это было практически самое начало 30 Seconds to Mars как музыкальной группы.       А потом парня просто не стало. Так же, как и тысячи человек по всему миру: просто мозг перестал работать, прекратило биться сердце. Произошел несчастный случай, о котором Лето рассказал своей на тот момент еще… девушке? Марго прикусывает губу. Они всегда были друг для друга куда больше, чем просто девушкой, парнем, парой, будут куда больше, чем просто муж или жена.       To buy the truth       And sell a lie       The last mistake before you die       So don’t forget to breathe tonight       Tonight’s the last so say good-bye       До этого Джаред пел её только под гитару, поэтому странно слушать эти слова вместе со звуками, исходящими из пианино. Девушка наклоняет голову и рассматривает музыканта: то, как он хмурится и сдвигает брови, от чего на лбу образовываются складки, то, как он закрывает глаза или открывает их, словно борясь с самим собой и с пианино. Джаред так и не заканчивает петь эту песню. Не то время и не тот момент, она довольно тяжелая.       Будущая миссис Лето сидит без движения и молчит, прокручивая слова песни в своей голове. Она никогда не слышала голос, хотя бы немного похожий на совершенный голос Джареда. Правда, это…       — Ты меня укрыла пледом? — от неожиданного вопроса девушка даже вздрагивает, поворачивает голову и хлопает глазами.       — Ну… да. Ты вроде как замерз там, дядя.       — Я вот тоже проснулся и долго отговаривал себя от мысли о том, что это сделал Шеннон.       — Да ла-а-адно, твой брат заботливый и кто-кто, а он очень любит своего мелкого ближайшего родственника.       — Ага, вот только он бы укрыл меня вместе с головой, а потом еще бы и разбудил.       — Вечно вам что-то не так, мистер Лето.       Мужчина довольно усмехается, после чего извлекает из музыкального инструмента целый фонтан звуков. Марго чуть отстраняется назад и в удивлении открывает глаза, хихикает: вот и сиди потом рядом с этим чудиком.       — Что будет дальше, миледи?       Проходит, наверное, около двадцати минут. Сначала одна песня, потом другая, третья, четвертая. Марго даже подпевает там, где может, хлопает в ладоши в ритм, раскачивается в такт и кивает головой, закусывает губы и довольно смотрит на своего фронтмена. Джареда словно на детскую площадку пустили, его энергия никак не прекращается, сам он не унимается, а довольная улыбка не сходит с губ. Ей хочется прижать его ближе к себе и прикоснуться губами к жилке на шее. Там можно почувствовать, как быстро бьется его сердце, понять, что он живой, и он тут, рядом с ней.       This is a fight for the day,       Night,       Black and white       A victory dance,       A burning riot       Быструю и зажигательную песню Джаред переделывает, поет её куда медленнее. Это происходит, наверное, как-то… по наитию, само. Марго напрягается и хмурится. Раньше такого не было, раньше она такого не чувствовала, это вообще странно и… актриса сразу же смотрит на свои ноги, боясь самого плохого, но крови на внутренней стороне бедер она не видит.       This is a fight for love,       Lust,       Hate, desire       We are the children of the great empire       И опять. Будто бабочка попала в её внутренности и пытается бороться за свою жизнь. Что за?.. Девушка кладет правую руку на живот и хмурится, не верит собственным ощущениям, глазам, ушам, всему, чему угодно. Джаред обрывает песню на середине, даже слово не договаривает: сразу же замечает, что с ней что-то не так. Наверное, он что-то спрашивает, потому что где-то далеко-далеко австралийка слышит обеспокоенный голос. Она не чувствует тошноты, голова не кружится, все нормально, тогда что же…       — Дай сюда, — Марго берет его руку и тянет её к своему животу, кладет её поверх кофты и молчит. Бац! — она задерживает дыхание, когда это происходит опять, но кажется, что мужчина тоже это почувствовал. Бац! — Твою мать.       Лето не убирает руку, но пытается притянуть девушку ближе к себе. Касается губами её холодного виска — разница температур заставляет Марго сжаться еще сильнее на несколько секунд. Он успокаивает её таким образом, растворяет в своем тепле и дает понять, что всегда защитит. Заслоняет от всего окружающего мира и поглаживает живот, внутри которого будто бабочки летают.       Черт.       — Ого, — глубокомысленно изрекает австралийка. Других слов просто нет. Оно затихает, но, наверное, на несколько мгновений.       — Все нормально, он так двигается, — шепчет Джаред, пока губы снова касаются виска. Хочется прижаться к нему еще сильнее и слиться в единый организм.       Просто такое случилось в первый раз. Это для неё необычно, она все еще всего боится. Марго молчит о таких случаях, но иногда кровь кажется ей на руках и на ногах, темная и блестящая, совсем как в ту ночь. Дурочка ты. Так испугаться первых движений собственного ребенка, это надо еще постараться. Мало того, что сама испугалась, так испугала еще и Джареда, умница.       — Я просто… так странно. Сначала будто бабочки в животе летали, а потом… бейсбол.       — Умеете вы пугать, миссис Лето.       — А это все, между прочим, ты виноват, — девушка хмурится и напоминает, с кого тут, собственно, это все началось.       — Хочешь сказать, что ты в процессе не участвовала? Не извивалась там и не просил…       — О, мама, с тобой можно пошутить вообще, молчи, — Марго поворачивает голову и кладет руку прямо на этот бесстыдный рот. Извивался там у него кто-то и просил что-то, видите ли. Бам! Еще раз. Перепуганная Марго сжимается и хлопает глазами. — Это все потому, что ему нравится твой голос. Такого раньше не было вообще, а тут целый…       Бум! Опять, что ж это такое. Толчки несильные, но ощутимые. Джаред, видимо, хочет что-то добавить, но не может: пальцы до сих пор находятся на его губах.       «Естественно ребенку понравится голос его отца, особенно такой голос», — шикает она сама на себя. Шэрон еще беспокоилась, а Джареду и надо-то было, что запеть. Марго смотрит на жениха и чувствует, как щеки снова заполняет ненормальный румянец. Снова сейчас будет её подкалывать, вот-вот…       Вместо этого Лето еще раз усмехается и тянется ближе, чтобы оставить поцелуй у неё на лбу. Ваш ребенок начал двигаться в присутствии вас обоих, тогда, когда вы оба довольно смотрели друг на друга. Думаешь, он не чувствовал всего этого? Наверное, и сейчас все чувствует. И сейчас. Заботу, тепло и любовь — то, что вы дарите ему оба, беспокоясь друг о друге. Он все чувствует. И он вас любит.