Стальной Алхимик или история Запада

Альфонс судорожно носился между деревьями и шатрами, пытаясь разыскать хоть что-нибудь подходящее для тушения пожара, который разрастался с поражающей скоростью, грозясь перерасти в настоящее бедствие. «Хорошо еще, что сейчас штиль…», — с облегчением думал Ал. Дым разъедал глаза алхимика, отчего они сильно слезились, и неприятно раздражал горло. Но не этими неприятными фактами были заняты мысли младшего Элрика. Не думал он также и о высоком, в отличие от брата. Тишина. Не считая треска горящей ткани и деревьев с травой, Альфонс не слышал ничего: ни криков, ни плача, ни птиц, ни животных… ничего. Это, впрочем, нельзя было назвать той самой всем известной «оглушающей тишиной», однако душе юноши не было покоя. Он не мог сосредоточиться на своей задаче. Ал носился из стороны в сторону, не видя элементарных путей решения проблемы. Возможно, алхимик бы еще долго стоял в ступоре, но, наконец, услышал шаги за своей спиной. Альфонс напрягся и медленно развернулся. — Альфонс! — перелезая через обгоревшие балки, окликнул друга Кристофер. — Что с тобой? — недоуменно спросил он после разочарованного вздоха младшего Элрика. — Ничего, все в порядке, — со своей ребяческой улыбкой ответил последний. — Нашел что-нибудь? Крис смущенно почесал затылок и покачал головой. Ал еще раз разочарованно вздохнул. Догфайт хотел что-то добавить, но был прерван шумом рвущейся ткани и падающих балок, после чего был схвачен алхимиком и подтащен к ближайшему валуну. — Что случилось? — буквально одними губами прошептал Кристофер. Элрик лишь указал пальцем ему за спину. Догфайт медленно обернулся. Картина, которую наблюдали товарищи, повергала в самый настоящий шок. Сердце Кристофера ушло яростно биться в пятки. К горлу подошел ком. На его глазах в обломках бывшего шатра стояла уже виденная им раньше химера и… держала в зубах тело одного из аборигенов. Чудище нервно перехватило зубами добычу и забеспокоилось. К своему удивлению, Ал и Крис отметили, что существо было ранено. На плече его передней лапы зияла, судя по всему полученная от какой-нибудь деревяшки, довольно глубокая рана. Посмотрев куда-то в даль, оно бросило тело в догорающие угли, заставляя огонь разгораться с новой силой, и, рыча, убежало. Практически не дыша, Альфонс и Кристофер наблюдали за разворачивающейся картиной. Спустя минуту после того, как химера ушла, Ал медленно, озираясь, вышел из укрытия. Убедившись, что зверюга ускакала далеко и на горизонте не маячит, он спешно подбежал к брошенному телу. Оно уже прилично обгорело. Взяв первую попавшуюся балку, юноша подтолкнул останки к себе, вызволяя их из огня. Элрик опустился к телу, чтобы осмотреть его. Запах горелой плоти становился просто невыносимым. Даже прижатый к носу со всей силы рукав не мог помешать мерзкому амбре просочиться. Альфонс первый раз в жизни почти пожалел о том, что он больше небесчувственный доспех. Ал усмехнулся нахлынувшим воспоминаниям и вернулся к реальности. Как бы то ни было, а вот сидеть и жалеть о том, что он снова человек, было глупо. В обгоревшем теле все еще углядывались черты того, чем оно было раньше. Судя по всему, это была женщина. Ее возраст было определить сложно, но она не была старой. Обычная представительница своего племени. Но взгляд Ала притягивала ее кожа. У всех балла она была необычной, с этой мыслью он давно свыкнулся, но у этой женщины она была слишком бледная, даже учитывая тот факт, что она мертва. — Крис, у тебя есть какие-нибудь мысли? — не отрываясь от разглядывания останков, спросил Ал. Кристофер молча полез в правый сапог, и через секунду оттуда показался короткий кинжал. Он присел на корточки рядом с младшим Элриком и аккуратно надрезал кожу на внутренней стороне руки женщины. Ни капли крови молодые люди не увидели. — Как я и думал, — вздохнул Догфайт, — она обескровлена. Она пролежала в огне не так долго, чтобы дойти до такого состояния. Так что на него это списывать нельзя. — То есть, ты считаешь, что эта химера выпила ее кровь? — удивился Ал. — Просто не вижу других правдоподобных вариантов, — пожал плечами детектив, все еще смотря на порез. Воцарилось задумчивое молчание. Но длилось оно недолго. Ал прервал его громким шлепком по лбу. — Эд! — воскликнул он с раскрытыми от ужаса глазами. — Я идиот! Сижу тут, когда прекрасно, что где-то рядом ходит кровожадная химера и раненый Эд! — корил себя на бегу алхимик. Альфонс бежал, не не разбирая дороги. Кристофер еле поспевал светить фонарем ему под ноги. Каждое препятствие Элрик огибал в последний момент и грозился заработать косоглазие, пытаясь смотреть сразу в обе стороны, в попытках найти брата. Сумерки сгущались. Через некоторое время друзья уже бежали в слабом куполе света от фонаря, а вокруг царила непроглядная тьма. Казалось, что она бежала вместе с молодыми людьми, пытаясь нагнать их спины. Догфайт уже потерял счет времени, как неожиданно наткнулся на спину Альфонса. Недоуменно посмотрев на товарища, он заметил, что тот всматривается в глубину леса и дает знак выключить фонарь. Крис послушался и перевел взгляд на лесную чащу, но ничего не смог разглядеть в густой черноте, которая, казалось, поглощала все, что в нее попадало. Однако постепенно тьма становилась все менее непроглядной, пока Кристофер не смог разглядеть крупный человеческий силуэт, склонившийся над землей. Напрягая глаза почти до боли, он смог также разглядеть, что таинственный незнакомец нависает не просто над землей. Под ним лежало что-то подозрительно похожее на человека. С грустно покосившейся на бок антенкой на голове. Не успел Догфайт сложить два и два, как заметил, что Альфонс медленно, сверкнув на последок золотыми глазами, растворяется в кромешной тьме леса. — Альфонс! — сквозь зубы шипел Кристофер. — Альфонс, вернись! Не делай глупостей! Но юный алхимик его не слушал. Он, похоже, как раз вознамерился последовать примеру поведения своего старшего брата и наделать глупостей лет на десять вперед. Ал медленно подкрадывался к черному силуэту лишь с одной мыслью — убрать это создание, чем или кем бы оно ни было, подальше от брата. Он старался пока не подпускать к себе мысли о состоянии Эда. Медленно, практически не шурша листвой под ногами, он неуклонно приближался. Кристофер с досадой покачал головой. А он-то считал, что Ал не такая горячая голова, как старший брат, но, похоже, ошибся. Он уже почти не мог разглядеть Ала, так что идти за ним означало бы раскрыть его. Все, что ему оставалось, это встать с пистолетом на изготовку и надеяться, что он сможет прицелиться и не задеть никого из братьев. Какое-то время ничего не происходило. Лишь таинственная тень, нависшая над Эдвардом, иногда покачивалась. Но вскоре до Кристофера долетел до боли ему уже знакомый звук хлопка. Лес озарила яркая голубоватая вспышка, ослепив всех присутствующих уже непривычным светом. После последовали сдавленное кряхтение и возня. Не ожидав, что алхимическое преобразование так его ослепит, детектив, борясь с разноцветными чертиками, почти вслепую побежал в глубь, надеясь, что неизвестный тоже был дезориентирован. Ровно в тот момент, когда его глаза снова начали привыкать к темноте, наступила тишина. Но не зловещая, скорее она казалась… озадаченной. Ал без промедления захватил таинственного незнакомца в каменные тиски, прижав его попутно к ближайшему дереву. После Альфонс со скоростью ястреба подлетел к добыче и удивленно посмотрел в глаза… майора Фэнтома. — Ч-что вы здесь делаете?! — от удивления голос Ала дрогнул. Майор, казалось, был не слишком удивлен. Его лицо не выражало ровным счетом никаких эмоций. Собравшись и отойдя от шока, Ал снова спросил: — Что вы здесь делаете, майор? Что вы делаете с братиком? — Я? Спасаю ему жизнь, — с непробиваемым спокойствием ответил Фэнтом. Только сейчас Ал и подбежавший Кристофер заметили, что Эд лежал перевязанный, на сумке и выглядел довольно мирно спящим. — Почему вы хотя бы не зажгли огонь или не дали нам хоть какой-то знак? — поинтересовался Догфайт. — Фонарь сломался. Альфонс громко плюхнулся на землю. Майор ему, как и Эду, не особо-то нравился, но не убивать же его за это, тем более, что он, похоже, действительно спасал жизнь старшего Элрика. Пока же Ал витал в облаках, Догфайт решил взять бразды правления в свои руки. — Майор, с вашего позволения, я бы хотел предложить взять раненого и пройти в более безопасное место. Неподалеку бродит опасное существо. — Вон оно, — с усмешкой кивнул в сторону Фэнтом, — твое «опасное» существо. Ал и Крис удивленно покосились в указанную точку. На земле лежало бездыханное тело зверюги. — С одного выстрела померло, — пренебрежительно добавил Фэнтом. — Все равно это не лучшее место для отдыха, — сипло подал голос Эдвард. — Эд! Ты в порядке? — с облегчением спросил Альфонс. — Тут будешь… По-моему, это моя судьба — вечно оказываться раненым и зарабатывать себе пролежни в больницах, — устало потирая перевязанную шею, вздохнул бывший алхимик. Ал и Крис встрепенулись и с ужасом покосились на Эдварда. Они же сбежали из больницы, зачем напоминать Фэнтому об этом, раз уж он сам пока не завел об этом разговор. Но Эдвард даже не посмотрел в сторону мужчины. Казалось, он злил его еще больше, чем раньше, даже несмотря на спасение. — Да, вы совершенно правы… — к еще большему ужасу Альфонса и Кристофера начал майор, но неожиданно осекся. Чуть подумав, он продолжил: — вам следует обратиться к врачам, однако раз уж вам так претит мысль о лежании в больнице, я, так и быть, отступлю. Вы вольны поступать так, как вам заблагорассудится. Но! Вы должны мне пообещать, что обратитесь к специалисту. В противном случае, именно мне разбираться с вашими властями и объяснять, как вышло так, что у нас мрут их граждане. Высказав сию мысль, Фэнтом невозмутимо удалился в чащу леса, в который раз оставив товарищей в полном недоумении. — Да-да, скатертью дорожка… — тихо хмыкнул Эдвард. Как силуэт майора окончательно исчез, друзья начали собираться. Эд оперся на Ала, а Кристофер тем временем осматривал оставленную под головой Эдварда потрепанную сумку. В ней он обнаружил бинты, какое-то обеззараживающие средство, обезболивающее и тому подобные медикаменты. Только они были готовы направится обратно к поселению, им навстречу вышла Хитана с полными печали глазами. Она шла со стороны сгоревшей деревни. — Хитана… — начал было Эд, но девушка вдруг упала на колени. — Никто… никто не выжил, — прошептала девушка. Братья и детектив синхронно потупили взгляд. — Прости, — тихо произнес Эдвард, сжимая кулак, — мы дали надежду на спасение, но ничего не сделали… Хитана медленно подняла глаза на старшего Элрика и сдавленно улыбнулась. Тем же пустым шепотом она прервала сожаления юноши: — Вы и не были обязаны ничего делать. Нам надо было быть сильнее. Это исключительно наша ошибка, ошибка нашей слабости. И плата была высока. И мне нужно рассказать об этой плате остальным. В траурном молчании товарищи медленно добрались до поселения, где к ним тут же из шатра выскочила Уинри. Она вопросительно смотрела на братьев, но те молчали просто не в силах после столь долгой и темной ночи что-либо рассказывать. Им хотелось одного — заснуть и забыть все. Постепенно, вокруг них собралась толпа балла, страстно желавшая узнать, чем же все закончилось, хотя, конечно, никто уже и не думал предполагать, что новости будут хорошими. — Арааджаката! — громко воскликнула Хитана. Все толпа обмерла. После пронесся легкий шелест охов и стонов, после чего, кто в открытых рыданиях, кто со сдерживаемыми всхлипами, постепенно разошлись по шатрам. Аместрийцы и детектив изумленно наблюдали за этой сценой. Заметив недоумение друзей, Хитана тихо, еще более тихим шепотом, будто весь свой голос она истратила на этот непонятный восклик, пояснила: — Как вы можете видеть — они скорбят. Они уже знают, что никто не выжил. То слово, что я произнесла — запретное. Его произносят только в одном случае — если погибает старейшина… — Ты хочешь сказать, что Мэйэра… — еще больше поражаясь, начал Ал. — Да. Она тоже была там. Старейшина — мудрейший из балла, его всегда охраняют до последней капли крови. Известие о том, что погибает старейшина означает также, что все балла, что окружали его в тот момент отдали свои жизни, чтобы всеми способами предотвратить это, если же они не смогли — они должны проводить вождя до конца… В любом случае мне нужно все подготовить для прощальной церемонии. Можете пока отдохнуть в том шатре, — указав на нужное строение, Хитана, словно приведение, уплыла куда-то по своим делам. — Уинри, ты не могла бы сходить посмотреть, как там Хитана? Она сейчас совсем убита, думаю, как женщине, тебе удасться лучше всего ее понять, — плюхнувшись на один из шатерных пуфиков, попросил Эд. Молча кивнув, Уинри ушла вслед за балла, и юноши остались в одиночестве. Почти сразу молодые люди заснули под нежный гиацинтовый запах благовоний. Долгое время они спали сном младенцев, устроившись в ворохе пуфиков и огромных пушистых подушек. Проснулись друзья только к вечеру. Тут, на почти на свежую голову, которая все-таки слегка давала о себе знать, Эд решил, что пора начать обсуждать произошедшее, хотя и не слишком хотелось ворошить неприятные воспоминания. Хоть он и корил себя за глупость, когда химеры чуть было не убила его, но сейчас уже было некуда отступать. Надо было довести дело до конца. — Итак, — начал Эдвард, — кажется, я понял, кто тут виноват. — Серьезно? По-моему, после такого я не удивлюсь твоему ответу, — удивленно поднял брови Ал. — Да, я думаю, что уже все поняли. Но это не просто голое предположение. На меня напала химера. И ее убил Фэнтом. — Подожди, он сам в этом признался, да и ведь химеры скорее всего принадлежат тому, кто все это устраивает, разве не странно тогда, что Фэнтом ее убил? Вряд ли это такое дешевое удовольствие, — недоверчиво посмотрел на бывшего алхимика Кристофер. — Вот именно, — усмехнулся Эд, — ты прав, но майор просчитался. Я уверен, именно так он и планировал. Меня убивает химера, я в беспамятстве, он меня спасает, обеляет свою шкурку, а я еще и благодарен остаюсь за спасение. Идеально, не правда ли? — ехидно посмотрел на брата и детектива бывший алхимик, крутя в руках какую-то побрякушку. — Но, как я уже сказал, он кое-что не продумал. Он недооценил меня. Я все видел. Химера узнала его! Прежде чем Фэнтом выстрелил, химера долго смотрела в его сторону. — А ты уверен, что это можно считать за доказательством? Может, она просто среагировала на приближение человека? — опять спросил Догфайт. — Нет, я уверен. Она его узнала. Она не ожидала, что он ее убьет. Кстати, еще я почти уверен, что эти химеры бывшие люди… Глаза Ала в миг широко раскрылись. Воспоминания о Нине и остальных человеческих химерах тут же нахлынули на него. — Ее голова упала недалеко от моей, — меж тем продолжал Эд, — пока она еще была жива, я успел увидеть, как она до последнего смотрела на него. Если оно и одичало от такого существования, я четко видел разочарование, непонимание, неверие… Слегка подумав, Ал вдруг побледнел. — Эд, я, кажется, тоже понял что к чему. Мы тоже видели химеру, но она нас не заметила. Скорее всего именно в тот момент она побежала за тобой, если это, конечно, была та же. Но перед этим она бросила свою добычу. Это была женщина. Она выглядела странно, и мы проверили кое-что. Она была обескровлена. Химера выпила ее кровь… После этих слов побледнел уже Эдвард. Один Кристофер молчал и не проявлял никаких эмоций. Он медленно поднялся с пуфика, прошелся по шатру и заключил: — Значит, философский камень? — после неловкой паузы, он добавил: — И нечего так удивляться. Я же говорил, что знаю вашу историю. Такая реакция читается, как главная новостная полоса. Как я слышал для создания философского камня необходимы человеческие жертвы, причем крупном количестве, так ведь? Тогда все сходится. — Если бы все было так просто… — сжал кулаки Эдвард, — в таком случае эти придурки могут стереть с лица земли всю страну. — Однако все равно, что не дает мне покоя… — нахмурился Ал, но продолжить размышления друзьям не дали. — Все готово, — входя в шатер, объявила Уинри. Посмотрев на опешивших молодых людей, она поманила их рукой: — Пойдемте. — Уинри, а что вообще пр… — спросил Эд, выползая из шатра. Договорить Эдвард не смог. Обстановка за прошедший час сильно изменилась. Все балла ходили разукрашенные и разнаряженные. Ровно посередине поселения готовился огромный костер. Вокруг пахло пряностями и готовящимися блюдами. Женщины ходили и развешивали по деревьям еще больше всяких бус и ленточек. Пока молодые люди ошалело озирались по сторонам, к ним незаметно подошла Хитана. Она выглядела уже совсем не так, как раньше. Она широко улыбалась, ее глаза снова стали живыми и играли в веселыми зелеными искорками в заходящем солнце. Лишь небольшое покраснение говорило о том, что все же было пролито не мало слез. Она тоже была одета слегка иначе, чем раньше. В одежде появилось больше золотых узоров. Да же красный платок на волосах был расписан золотыми узорами. В ушах болтались огромные серьги-кольца, на которых, в свою очередь, висели металлические перышки и бусинки. Браслетов стало раза в два больше, чем было, и на них появились различные блестящие камни. Единственное, что слегка выбивалось из образа — это жирная обводка вокруг глаз. Как потом заметили братья, такая подводка была у всех жителей поселения. Даже у мужчин. Помимо этого, они заметили, что все жители деревни, не только их знакомая, выглядели куда веселее, чем утром. — И зачем вы только побираетесь в городах, когда на вас золота больше, чем на любой столичной моднице? — с ухмылкой спросил Эд. — Это остатки былой славы, доставшиеся нам от предков. Сейчас у нас больше нет тех сокровищных залежей, что были раньше… Эд нервно сглотнул. «Неужели опять ляпнул что-то не то?!» — пронеслось у него в голове. Танцовщица удивленно посмотрела на лицо бывшего алхимика и рассмеялась: — Я шучу! Сейчас нельзя грустить. Сейчас мы пойдем к остальным, а как сядет солнце начнем празднество! — Празднество?! — хором изумились Эд, Ал и Кристофер. Загадочно улыбнувшись, Хитана пошла вперед, а Уинри с приговариванием «идемте-идемте» подталкивала из в сторону постеленных ковров рядом с будущим костром, на которых покоились всякие яства. Туда же стекалось все поселение. День быстро шел к своему концу. Когда все уселись, дети, на вид лет семи, начали бегать с корзинами, в которых лежало нечто наподобие лепешек. Стоило друзьям взять себе по такой таинственной лепешке от одного из чумазых проказников, пол которых было определить невозможно, так как все дети одевались и завязывали волосы на один манер, как Хитана поднялась и вышла к костру. Она встала так, что заходящий красный круг солнца находился ровно за ее спиной. Как только дневное светило коснулось своим краем начала огромных полений, из различных точек в толпе сидящих балла послышался стук барабана. Мужчины сидели прямо с тарелками на коленях, а между держали барабаны и, отложив еду, начинали играть. В тот же миг, как началась музыка Хитана начала исполнять танец. Этот танец был очень похож на тот, что она исполняла в первую ее встречу с братьями. Но в этот раз было видно больше чувств, хотя Эдварда не покидало ощущение того, что из нее вот-вот что-нибудь вырвется. Девушка все также скакала из стороны в сторону, размахивала подолом в этот раз аж четырехслойной пестрой юбки, звенела браслетами на ногах и руках. Один раз сделала даже что-то наподобие сальто. Но было и что-то другое. В отличие от предыдущего танца, этот был более плавный. Лица Хитаны не было видно, она представляла собой лишь пестрый силуэт, скачущий в закатных лучах, но почему-то Элрики и Уинри с Кристофером были уверены, что пару раз из накрашенных глаз пробежала слеза. Как только танцовщица, сделав резкий взмах ногой, упала почти на шпагат и, чиркнув каком-то огнивом по лежащей рядом деревяшке, бросила ее в костер, солнце закатилось. Поселение на секунду погрузилось во мрак, но после все вокруг вспыхнуло ярким оранжевым светом. Балла начали разбредаться. Некоторые брали ветками огонь из костра и шли к длинным факелам, воткнутым в землю, чтобы зажечь их. Другие просто подходили к костру и начинали танцевать. Хитана присоединилась ко вторым, видимо, не сильно устав. На коврах остались аместрийцы, детектив, старцы с инструментами в руках и дети. Даже беременные женщины вышли танцевать. Даже Ала, Кристофера и Уинри потащили в толпу. Эда, скорее всего, пожалели как раненого. Хитана некоторое время кружила Уинри, показывая несколько движений. На несколько минут Эд забеспокоился, когда Хитана вдруг куда-то увела Уинри. Мало ли, какие у этих балла обряды… Но беспокоился юноша совершенно зря. Вскоре девушки вернулись, а Уинри, так же, как и Хитана, теперь была облачена в традиционную одежду, основным атрибутом которой была яркая пышная юбка. Балла даже не пожалела каких-то побрякушек для новой подруги. Девушки еще некоторое время танцевали, а Рокбелл изредка весело махала Эдварду. — Красиво, правда? — спросила запыхавшаяся Уинри, смотря на красочное действо и бессильно садясь на ковер рядом с Эдвардом. — Может, ты хоть сейчас объяснишь, что вообще происходит? — жалобно посмотрел на подругу старший Элрик. — Что-то вроде похорон, прощания с погибшими. Судя по тому, что рассказала мне Хитана, у них совершенно иное отношение к смерти, нежели у нас или алексийцев. Я не все поняла, но узнала, что плакать или носить траур, в общем, хоть как-то проявлять грусть у них не принято. Зато принято радоваться и танцевать. Считается, что смерть и так слишком грустна, ее не стоит омрачать еще больше. Также они верят, что для человека не все заканчивается с уходом из этого мира. В общем, надо сделать все, чтобы уход человека был не печальным событием, а радостным. Нам трудно это понять, — заключила механик, поправляя какое-то золотое украшение в волосах. — Угу… Уинри недовольно посмотрела на друга и дала ему подзатыльник. Тот тут же взвился. — Ты чего?! — Не «угукай» мне! Если хочешь что-то сказать — говори! Я тебя и твое «угу» уже не первый год знаю. Эдвард потер ушибленное место, насупился, но все же последовал совету Рокбелл: — Знаешь… я думаю тебе лучше поехать обратно в Аместрис. — Что? — широко раскрыла глаза Уинри. — Что слышала! Здесь становится слишком опасно. Ты не видела того, что произошло в том поселении. Если военные хорошо возьмутся за дело, они камня на камне не оставят. Я их тоже не первый год знаю. — Значит это все вытворяют военные? Значит здесь опасно? И ты хочешь, чтобы я уехала? А если автоброня опять сломается? Что тогда? — ухватилась за соломинку Уинри. — Вот черт, песня та же, пою я же! Справлюсь как-нибудь! А тут слишком опасно, — увидев в глазах девушки решимость довести этот спор до конца и победить, Эдвард понял, что все усилия бессмысленны, остается только еще больше посвятить ее в происходящее: — Возможно, тут замешан философский камень. — То есть тут тоже будет что-то вроде «Того дня»? — тихо спросила Уинри. — Не знаю, — честно пожал плечами Эд. Он медленно возвел глаза звездному чистому небу и также тихо, как и Уинри до этого, повторил еще раз: — Возвращайся домой. — Но… — Тогда я отступил, потому что Аместрис и правда твоя Родина и твой дом, но эта страна никакого отношения к тебе не имеет. — А… — А я, — снова перебил ее Эдвард, — уже слишком сильно в это все дело ввязался. Кроме того, — хмыкнул юноша, — я уже обещал Кристоферу помочь. — Я, — использовала уже последнюю причину Уинри, — буду волноваться. Я не смогу нормально доехать. Ты же не будешь звонить, а тут такое происходит! Я хочу быть уверена, что с тобой и Алом все в порядке… Юноша усмехнулся и прижал к себе сидящую рядом Уинри. Рокбелл лежала на груди Эда и молчала. Она не знала, что еще сказать. Он был прав, у нее не было никаких других причин здесь оставаться. Но этот никак не отменяло того факта, что ей не хотелось уезжать. Она проделала весь этот путь, чтобы быть уверенной, что все будет хорошо. Она так радовалась, что в своем путешествии он вел исключительно библиотечно-сидячий образ жизни. Так ей было хотя бы спокойнее. А теперь… Глаза начинало щипать. Девушка еле сдерживалась, все-таки она знала, что Эдвард не любит смотреть на ее слезы. Ей сейчас не хотелось перед ним плакать. Это бы выглядело жалко, будто она выпрашивает разрешения остаться слезами. Но, к счастью, толком заплакать у девушки так и не вышло. Эдвард почувствовал легкое дрожание в своих руках. Он наклонился и легко коснулся губ Уинри. Рокбелл подалась вперед и ответила на поцелуй. Через некоторое время разорвав поцелуй и отстранившись, Уинри, промолчав, грустно взглянула на Эда и ушла в шатер. Меж тем, пока Эд провожал глазами Уинри, рядом плюхнулся Крис. Он захватил зубами какую-то сушеную закуску и прочавкал: — Знаешь, у меня есть один друг. Думаю, с помощью него можно будет попробовать вывести этих негодяев на чистую воду. — Если подумать, — начал Эд, — то и мне здесь делать нечего… — А разве ты не хотел узнать об алхимии? Они наверняка что-то знают. Ты сам говорил, что это все необычно. Чуть-чуть ведь осталось. — А тебе-то на кой-это сдалось, — устало откинувшись на локти, спросил Эдвард. — Ну, скажем так, у меня, помимо моего долга, есть еще личная причина. Семейного характера. Но я не очень хочу пока распространятся… — Может, Фэнтом твой отец? — усмехнулся Элрик за что тут же получил подушкой в лоб. — Ладно, шучу я! — сквозь смех просипел Эд.

***

На следующие утро мало кто был в состоянии встать, но Эд дал себе слово, что этим же днем отправит Уинри обратно в Аместрис, к бабушке. Он никогда не мог назвать Аместрис мирной и безопасной страной, но сейчас он был уверен, что Мустанг и Грумман хотя бы какое-то время смогут удерживать ее в более-менее стабильном состоянии. К обеду все наконец добрались к той самой станции, откуда у бедной Рокбелл началось множество приключений. Помимо братьев и Кристофера, который решил воспользоваться случаем и наладить связь с каким-то своим другом, который вроде как мог чем-то помочь, пришли еще и Хитана. Она прошмыгнула на перрон каким-то неведомым способом, минуя охрану, и замоталась по нос в довольно темные тряпки, чтобы в свете дня ее никто не узнал. Собственно, в толпе никому не было до нее дела. — Что? Так оказывается был скорый поезд? — удивился Эдвард, смотря на Кристофера. — Да, правда мало кто о нем знает, — пожал плечами детектив. — Он довольно редко ходит, но сейчас нам повезло. — А мы перлись через Серну… — безжизненно проговорил Эдвард. — Знали бы, глядишь, на тебя бы не напоролись… Кристофер поморщился и хмыкнул. Уинри с Алом укоризненно посмотрели в сторону друга, хотя, впрочем, разделяли его фрустрацию. — Если не поторопимся, то Уинри не успеет сесть, — вернула всех в реальность Хитана. Она подошла к девушке и крепко ее обняла. — Я не знаю, встретимся ли мы еще, — проговорила механик, — но я тебя не забуду. Ты мне здорово помогла. — К сожалению, переписываться нам будет трудно, — усмехнулась балла, — но чем черт не шутит, может, — девушка понизила голос, — вы сюда еще на медовый месяц загляните? — Уинри тут же отшатнулась и схватилась за румяные щеки. Хитана добавила уже громче: — Так что, может и не стоит нам надолго прощаться? Молодые люди с непонимание воззрились на девушек, но промолчали. После Рокбелл обняла Ала, велев звонить, как только будет возможность. Ну и напоследок был Эд. Девушка все еще злилась на него, за то что он отсылал ее, но с другой стороны, по какой-то непонятной причине, сердце у нее защемилось. Эд же, не заметив перемены в настроении подруги, решил тонко намекнуть, что пора ехать. Он, быстро обняв Уинри, легко развернул ее за талию и подтолкнул к дверям, которые как раз уже собирались закрываться. — Эд! — рассерженно воскликнула Рокбелл. — Передавай привет бабуле и позвони, как доедешь! Девушка быстро проскочила к первому окну и, не обращая внимание на людей, прокричала: — Не тебе мне об этом напоминать! — аместрийка собиралась начать возмущаться, но замялась. Эдвард удивленно подошел к окну и хотел уже спросить в чем дело, как Уинри резко подняла голову и сообщила: — Мы с бабушкой всегда вас ждем… но, если умрете, домой можете не приходить! После этих слов Рокбелл убежала в глубь вагона, оставив юношей в смятении. Эд же ухмыльнулся и ответил: — Тогда можешь снова набивать руку на пирог! Механик улыбнулась, но что-то все-таки не давало ей покоя. Она не могла перестать волноваться за братьев.