Не отрекаются любя

— Стив! — камешек стукнул в окно. — Стииииивеееен! Роджерс узнал бы этот голос из тысячи. Он скорее направился к выходу из дома. Открыв дверь, парень увидел перед собой юного Старка. Тот словно светился изнутри, протягивая очередную странную штуку. — Смотри, что я собрал для тебя! Это… — Тони! — тяжело вдохнув, перебил его Стив. — Я прошу тебя, не ходи больше сюда. Люди потом всякое говорят. — Да разве не всё равно? Ты побоялся досужих разговоров? У меня ещё тут из эльфийской пряжи шарф. В нём не замёрзнешь и в лютый мороз. Вот, держи, я принёс его тоже тебе, — Тони замер перед парнем, протягивая переливающийся перламутром дымчатый кусок ткани. — Что ты хочешь? — спросил строго глядя ему в глаза Стивен. — Ничего, это просто подарок. — Я не возьму, Тони. — Почему? — удивился юный Старк, опуская руку с даром вниз. — Я тебе не девица, чтобы обхаживать. Соседи пока смеются, глядя, как ты бегаешь за мной со своими безделушками, но, не ровен час, донесут на тебя. На кострах за такое уже не сжигают, но ты жизнь проведёшь изгоем. И чему вас только при Храме учат? — зашептал Стив, разворачиваясь, чтобы уйти обратно в дом. — Погоди… — Старк сказал это неожиданно тихо. — Ты же можешь приходить к Храму. Мы бы общались, как раньше, помнишь? — Мы не дети больше, Энтони. Люди смотрят, а я хочу вступить в Легион, и мне даже сплетни туда дорогу закроют. — Но ты же так долго жил с Джеймсом в этом доме. — Баки был мне как старший брат. Меня ещё младенцем неразумным на это крыльцо подкинули, и родители его всю жизнь меня сыном своим называли, нас обоих молоком вскормила его родная мать. Если б не добрые люди, я б и не прознал, что Барнсам — не родня. Так что тут как раз не о чем сплетничать, — сказал Стив, притворяя за собою дверь. Энтони простоял ещё пару минут в надежде, что это не был конец их разговора, но Роджерс не вернулся, и Старк медленно побрёл прочь, напоследок повязав на колышек забора шарф. До Храма нужно было идти пешком около часа. «Хорошо бы по пути попалась телега», — думал Тони. Он стёр себе ноги новыми сандалиями по дороге к дому Барнсов. Добежал минут за сорок всего, чтобы только увидеть любимого. Хоть посмотреть на него немного перед обратной дорогой. Надо бы до темноты успеть. Ноги немилосердно болели. Стив же, зажмурив глаза, откинулся спиной на закрытую дверь и шептал свою молитву Создателю, чтобы тот избавил его от греховных мыслей, чтобы сердце не заходилось от одного только голоса Старка, от взгляда его невозможных глаз и даже от воспоминаний о нём. Роджерс отчаянно хотел принести пользу своей Родине. Завтра ему исполнится двадцать, и он сможет приступить к службе в войсках Мидгарда. Тогда и появится возможность отомстить врагам и за смерть отца, погибшего два года назад, и за гибель матери, угасшей за несколько месяцев, не пережив потери любимого супруга и вестей о пленении сына в замке Чёрного сердца, откуда ещё никто не возвращался. Стив других родителей не знал и ходил за матерью всё время, пытаясь отвлечь, накормить лишним куском, хоть как-то порадовать. Убеждал, что Баки обязательно вернётся, и тогда они заживут, да ещё как. Ведь он такой рукастый и сильный, не то, что хилый и болезненный с детства Стивен. Но тщетно. К сентябрю не стало и матери. Он остался один в большом доме. За последний год Роджерс наконец вытянулся. Он созревал гораздо позже своих однолеток. Тяжелые работы, которые раньше ему не давали делать брат с отцом, легли только на его плечи, отчего и мышцы налились силой. Соседские девицы принялись напропалую кокетничать с завидным женихом. И красив он был теперь, и статен, и хозяйство целое лишь ему в наследство досталось. Но никто и знать не знал, что сердце своё он потерял ещё три года назад, лишь увидев вихрастого кареглазого послушника из недавно построенной при Храме школы. И чувство это, как потом оказалось, было взаимным, но Стив не позволял себе открыться, боясь осуждения, надеясь, что молитвы Создателю и труд помогут ему забыть о преступных желаниях. Роджерс вспоминал о том, с каким восхищением говорил об асгардской принцессе Вирджинии Баки. Он тогда только вступил в Легион и удостоился чести присутствовать во дворце Фьюри во время визита кронпринца Тора и его единокровной сестры как раз перед войной. Стив заставлял себя надеяться, что тоже встретит девушку, при одном воспоминании о которой, так же как у брата, на лице будет расцветать мечтательная улыбка. Но сердце уже занял другой образ, Роджерс гнал от себя эти мысли, но избавиться от нежеланного чувства не мог. — Она прекрасна, как Солнце, Стив! Хрупкая, златовласая, с фарфоровой кожей и васильковыми глазами. А эти золотые веснушки! За один её взгляд, я бы жизнь отдал, — шептал Баки с соседней кровати в комнате, которую они делили с детства. — Хорошо, что мы с Асгардом теперь объединяемся в конфедерацию, иначе я бы мог заподозрить тебя в измене, — подшучивал Стивен. — Сопляк, — шикал на него Баки, бросая в брата подушку. — Придурок, — не оставался в долгу Роджерс.