Не отрекаются любя

— Поднимайся, — Джеймс сквозь сон слышит знакомый голос. Открыв глаза, он замечает перед собой Соколиного глаза, облачённого в лёгкий доспех. — Я сегодня слежу за порядком во время суда, в связи с чем комендант велел найти лучника на замену в охрану принцессе, — объясняет он причину своего раннего визита. — Фьюри говорил, что ты — лучший из всех, а у меня ещё не возникало повода сомневаться в его словах. — Когда приступать? — садится на койке Баки. — Через час за тобой зайдёт Вольштагг, как раз успеешь привести себя в достойный вид, — усмехается в ответ Бартон. — На рассвете желающие начнут подтягиваться к Судилищу, и мне сейчас уже стоит выдвигаться туда. Джеймс успевает ополоснуться холодной водой и гладко выбрить лицо при свете свечи ещё до первых лучей солнца. К приходу Вольштагга он почти готов. Сидя на ступенях входа в казарму, он натягивает тетиву на казённый лук, замечая идущего к нему коменданта Асгарда. — Утро доброе, — произносит тот и жмурится так, словно сам только-только поднялся с постели. — Идем, я провожу тебя до покоев принцессы. Сменишь стражников на дверях, утро будет спокойным, справишься и один. Её Высочество у нас не из тех, кто поднимается вместе с Солнцем, — усмехается Вольштагг. — Не спится? — вышел рано утром из своих покоев Тони, столкнувшись нос к носу с правителем. Тот кивает печально, встречая рождение нового дня. — Суд начнётся с рассветом… — пристально вглядываясь в линию горизонта тихо говорит Тор. — Почему ты не с ним? — Тони плотнее кутается в плащ, утро оказывается достаточно прохладным. — Преподобный решил таким образом скрыть моё повышенное внимание к подсудимому, чтобы не вносить в народ смуту. — Насколько мне известно, то, что вашего первосвященника невозможно провести - не секрет для всего Асгарда. Думаешь, от твоего присутствия что-либо изменилось бы? Или под твоим давлением Хеймдалль пошёл бы на сговор с совестью, поправ справедливость? — Ты ведь не сомневаешься в нём, так? — переводит взгляд на мага Чёрной башни царь. — А ты ещё сомневаешься? — кривится тот в ответ. — Мне всё равно. Если его осудят — в этот раз я не просто помогу ему бежать, я сбегу вместе с ним. Я устал от судьбы, я устал оттого, что всегда всем и всюду должен, что не имею права ни на что для себя… — Хотел бы я сказать, что таков удел правителя… — начал было Энтони, смягчившись от подобной откровенности, — но, думаю, ты с детства слышал эти слова по поводу и без. Когда я шел по пути своей судьбы, и думать не мог, что можно попробовать бежать. Я настолько не сомневался в истинной воле рока, что не пробовал даже готовить себя к встрече с неизбежным. Просто рос, зная, что однажды буду принесён в жертву ради общего блага. И все вокруг воспринимали это как должное. — Ты говоришь то же, что и моя сестра, — грустно улыбается правитель, и солнце едва касается первыми лучами его золотых волос. — Преподобный сказал, что я сохраню свою силу лишь рядом с ней или прожив свою жизнь в одиночестве. Без магии Чёрного сердца не удастся повергнуть Лафея, а после я должен продолжить род Старков, наш с Вирджинией союз неизбежен, — отвечает Тони. — Что же касается лично принцессы, я клянусь тебе, что никогда не позволю себе обидеть твою сестру ни словом, ни делом, — Энтони кладёт руку на плечо царя, сжимая её. — Если между вами возникнет светлое чувство, я буду счастлив, — кивает в ответ на эти слова Тор. Тони на миг застывает, осознавая, что это невозможно, потому что в сердце его уже не осталось места для законной супруги. Там по-прежнему Стив, теперь, вероятно, совсем чужой, но такой же правильный и честный, раз, несмотря ни на что, продолжает молиться о нём, как просил его Тони. Юный Старк вздыхает, поднимая глаза на солнце, пока на него ещё не больно смотреть, и уходит от болезненной для обоих темы: — Локи говорил мне, что у Лафея есть зачарованное оружие, и пока он может держать его в руках — он остаётся непобедимым. — Хеймдалль думает, что правителя Йотунхейма спасает круглый щит со звездой. Если у нас в разгар битвы появится шанс это проверить — его нельзя будет упустить.