Do you know what it's like To wanna surrender? I don't wanna feel like this tomorrow I don't wanna live like this today Make me feel better, I wanna feel better Stay with me here now and never surrender Never surrender! © «Never Surrender», Skillet.
— Да пошёл ты, — Дин сплюнул окровавленный зуб на землю. Между прочим, уже второй за эту неделю, никаких денег теперь не хватит вставить их обратно. Особенно с учётом того, что у Оуэна вообще не было ни гроша в кармане, да и работы в ближайшем будущем ему не светило. Кому нужен неуравновешенный парень с отсидкой за плечами? — Что ты сказал, тварь? — выкрикнул ниггер, который был гораздо крупнее Дина, и развёл руками. Он стоял неподалёку, собирая овации зрителей. — Ты хочешь ещё получить? Толпа вокруг одобрительно загудела. Она-то хотела, чтобы Дин получил. Народ всегда хочет хлеба и зрелищ, причём последнего даже больше. И если Тайлер сейчас размозжит Оуэну голову об асфальт, это будет встречено криками и улюлюканьем. Да только Дин знал одну простую вещь, до которой этот ниггер и все ему подобные никогда не додумаются. Хочешь выиграть — меньше болтай. Стоило только Тайлеру подойти к нему ближе с видом победителя, раскланивающегося перед толпой, как Дин одним резким движением схватил его ноги и потянул на себя, — чёрная туша повалилась на землю с отвратительным глухим звуком. А Оуэн уже стоял на ногах. В отличие от этого ниггера он никогда не давал противнику шанса подняться. Первый, второй удар ногой с размаху по башке этого придурка — и это Дин только разогревался. Он уже забыл о ноющей десне и потерянном зубе, глаза его налились кровью, и всё, чего ему хотелось: чтобы Тайлер больше никогда не открывал свой поганый рот. — Кто, — ещё удар. — Здесь, — и снова. — Главный, — третий по счёту. — Сука? Ниггер что-то промычал, шамкая ртом и сплёвывая кровь на асфальт. — Что ты сказал? — Оуэн не прекращал пытку, продолжая избивать Тайлера. — Ждаюш… — еле слышно проблеял ниггер, поднимая дрожащую руку вверх. Дин отступил. — Ещё раз назовёшь меня тварью, я выбью тебе последние зубы, будешь до конца жизни пить бульон через трубочку, понял? — П-поял, — подтвердила чёрная туша на асфальте. — Бабло гони, — Оуэн повернулся к черноволосому худощавому парню лет двадцати пяти, который заведовал ставками в уличных боях. Тот недовольно отслюнявил пять сотен. Ну, теперь, может, на один зуб и хватит. *** Прошло ещё три дня, и теперь уже вся Калифорния стояла на ушах. Эпидемия распространялась среди домашних животных с поразительной скоростью, и число жертв росло с каждым днём в геометрической прогрессии. Больше всего страдали крупные города, где владельцы собак часто выгуливали их на одной площадке, в одном парке. Стоило только заразе прицепиться к одному псу, как все остальные подхватывали это моментально. Инкубационный период был неясен — некоторые животные нападали на хозяев сразу по приходу домой, другие «выжидали» несколько дней, а иногда и неделю. Двух дней, насыщенных шокирующими новостями, хватило, чтобы поднялась паника. Владельцы собак боялись выходить на прогулку, но не могли этого избежать, поэтому все старались делать это по-быстрому и не пересекаться с кем-то ещё. На обычно чистых улицах на каждом шагу можно было наткнуться на фекалии: уже никто не заботился о том, чтобы убирать за животным. Скорость — вот что было главное. Нерадивые хозяева выбрасывали собак и кошек на улицу, чтобы избежать возможного нападения. Большие и маленькие, гладкошёрстные и пушистые хвостатые «друзья человека» сбивались в стаи. Кучковались даже коты, потому что иначе они не могли противостоять собакам, караулившим «еду» на каждом углу. Животные начали дичать, пытаясь найти пропитание, ведь сердобольных, которые могли их прикормить, становилось меньше и меньше. Не было ни одного выпуска новостей, в котором не перечисляли количество жертв: людей, искусанных заражёнными домашними или одичавшими животными, выброшенными на улицу. Служба спасения работала без передышек, выезжая на новые и новые вызовы. В больницах не хватало мест для пострадавших, а в моргах — для погибших. Эпидемия быстро распространялась по ближайшим штатам. Никто не был в полной безопасности: далеко не всех животных успевали обезвредить после нападения, и они сбегали, распространяя бешенство. Повсеместно вставало производство, школы и колледжи закрывались на карантин: родители попросту боялись отпускать детей. Вскоре стало понятно, что у укушенных обезумевшими животными людей не было никакого шанса на спасение: воспалительный процесс иногда был таким быстрым, что больной погибал в считанные часы после укуса. Чем слабее был иммунитет человека, тем быстрее его забирала смерть. Города один за одним объявляли карантин. По радио и телевизору передавали главные правила выживания: избегать контактов с любыми животными или птицами, собственных как можно быстрее усыпить, из дома выходить только в случае крайней необходимости. Врачи, пожарные, полиция — все службы спасения работали в лихорадочном режиме. Страх расходился по всей Америке волнами — в отдалённых от очага возникновения инфекции областях паника не была такой сильной, но народ всё же переживал о том, что будет, когда калифорнийское бешенство доберётся и до них. Из крупных городов началась массовая миграция в более мелкие, которых эпидемия почти не коснулась. Но дикие животные, которые встречались в лесах, выходили на дороги и преследовали людей. Заражённые волки, лисы, куницы выбегали на заправки, расположенные в глухих местностях, и убивали тех, кто останавливался там, чтобы пополнить запасы топлива. Вскоре Калифорния, а следом и прилегающие к ней штаты один за одним погрузились в первобытный хаос. *** — Фил? Прошу тебя, скажи, что ты в порядке, — Анна почти рыдала в трубку, до смерти напуганная происходящим, — скажи, что всё хорошо. — Всё хорошо, — эхом повторил за ней Гиллан, но голос у него был встревоженный, — Ньюмана, похоже, ещё не коснулось бешенство. Здесь не было ещё ни одного случая. Райли с облегчением выдохнула. — Как мои родители? Они в порядке? — Да, с ними тоже всё в порядке. Сделка приостановилась, сама понимаешь. Все в шоке. Мы с родителями решили пригласить твоих к себе. На всякий случай. — Спасибо, — голос Анны всё ещё дрожал. — Я выезжаю через час. Половина соседей уже уехали, представляешь? Все бегут туда, где как можно меньше людей и животных. Фил, — на её глазах выступили слёзы, — я боюсь… — Ничего не бойся, Энни. Ни с кем не разговаривай, останавливайся только в крайнем случае. И как можно быстрее, слышишь, как можно быстрее выезжай из Сакраменто. Возьми с собой еду, чтобы не заезжать в магазины. Поняла? Она кивнула, вытирая слёзы, но потом спохватилась: Фил ведь не видит. — Поняла. — Я жду тебя. Будь осторожна. — Буду. Она отключилась и посмотрела по сторонам. У неё был час на то, чтобы собраться. Но ей как будто и собирать-то нечего было. Что могла взять Райли? Книги? Бред какой-то, она спасаться едет, а не читать. Еду? Да, это, пожалуй, взять нужно. Только вот холодильник был совершенно пустой, ведь когда Фила не было, готовить было некому. Ей придётся заехать в магазин, но она смолчала об этом: Гиллану знать не стоило. Он будет слишком переживать. Одежду? Ну разве что нижнее бельё и пару футболок на смену. Она ведь не отдыхать едет. Они переждут этот кошмар в Ньюмане, ведь он не продлится долго. Всё будет хорошо, они с Филом вернутся обратно уже скоро. Вернутся же? *** — Твою мать, Синглтон, ты совсем из ума выжил? — Шилдс орал в рацию, не сдерживая эмоций. — А ну вернись! — Я справлюсь, шеф, — послышался голос, и Райан чертыхнулся, вылезая из машины. Они должны были ждать подкрепление, а не зачищать приют для животных вдвоём. Но грёбаный Кевин решил ослушаться приказа и рванул туда один. Идиот. — Синглтон, где ты? — Захожу, шеф. Вижу один труп, — раздалось из рации. Шилдс быстро подбежал к двери и вытащил пистолет. Если ещё один подчинённый пострадает, он себе не простит. Годами отточенные движения: резко открыть дверь, быстро посмотреть по сторонам, открыть следующую. Райан делал это тысячи раз. За третьей дверью он обнаружил сержанта. — Синглтон, твою мать, я тебя уволю. — Не уволите, — усмехнулся вконец обнаглевший Кевин, — смотрите. На полу рядом с ним лежал обезображенный труп человека — по всей видимости, служащей приюта. Лицо и тело были вконец изуродованы укусами. Судя по всему, животные нападали на людей не от голода. Они не хотели есть. Они делали это ради убийства. — Слышишь? — напрягся Шилдс. — Что? — Ничего. В том-то и дело, что ничего. Почему они не лают? Оба полицейских как по команде посмотрели на дверь, за которой в теории должно было находиться помещение с клетками. В самом деле, почему стояла такая тишина? Там, где скапливается большое количество животных, всегда был шум и гам. Но сейчас весь приют будто вымер. — На счёт три, — они уже были возле двери. — Раз, два… «Три» он сказал уже одними губами. Резкий рывок за ручку, выстрел, затем ещё один. Третий прозвучал с некоторым опозданием: маленькую озлобленную шавку они заметили не сразу. Остальные собаки были заперты — теперь они уже рычали, лаяли, царапали клетки и всячески показывали, как они хотят добраться до двоих полицейских. Шилдс осмотрелся — оставшихся «зачистят» уже не они. Пора было убираться отсюда. Но что-то беспокоило капитана полиции. Что-то здесь было нечисто, и он никак не мог понять, что... — Кевин, — он вдруг повернулся к сержанту, — дверь была закрыта, так? — Так, — подтвердил Синглтон. — Что тогда труп делает... — он повернулся к двери и тут же вскинул пистолет. — Сзади! *** Грёбаный ниггер. Сволочь паскудная, подкараулил Дина со своими дружками, когда тот выходил из дома. Отомстил, гнида. Ну ничего, сейчас Оуэн немного подлатает себя, и Тайлеру не поздоровится. Мразь. Лицо его было изуродовано, под обоими глазами красовались здоровенные фингалы, а всё тело болело так, будто его переехал поезд, не меньше. Оуэн медленно поднимался по ступенькам в квартиру, и каждое движение отдавалось сильной болью. Дышалось с трудом — похоже, было сломано ребро. А может, и не одно. Гнида. Дверь жалобно скрипнула, когда Дин вошёл в квартиру. Навстречу ему вышла шатенка с сигаретой в зубах: — Когда ты прекратишь драться? На тебе же живого места нет! — Тайлер, с-сука, подкараулил. Я из него, твари, всю дурь завтра выбью. — Какое завтра? Ты себя в зеркало видел вообще? Да тебе не меньше месяца нужно будет приходить в себя! — Плевать, на мне всё заживает как на собаке. В глазах девушки мелькнул страх. — Сегодня приходили копы. Нашу соседку убил собственный кот. Накинулся на неё ночью и выцарапал ей глаза. — Кот? Твою мать, всегда ненавидел этих мяукающих уродов. А что нужно было копам? — Они обходят все квартиры и спрашивают, у кого есть домашние животные. Это всё из-за этой калифорнийской лихорадки… или как её там. — Бешенства, — буркнул Дин, заходя в ванную. В зеркало на него таращился один сплошной синяк. Левый глаз заплыл так, что его почти не было видно. На губах запеклась кровь. Язык тоже опух — похоже, он его случайно прикусил. — Что? — шатенка появилась в дверях. — Я говорю, бешенства, Сара! Бешенство это, — он аккуратно прикоснулся к глазу и зашипел от боли. — Давай я помогу. — Не лезь. Я сам со всем разберусь. Девушка вспыхнула, но не сказала ни слова. Хочет сам разбираться — пусть разбирается. В конце концов, он уже большой мальчик. — Дин, я хотела с тобой поговорить… — неуверенно начала Сара. — Эти нападения… Их с каждым днём всё больше. Я думаю, что нам пора сваливать отсюда. Моя подруга живёт в… — Не раньше, чем я разберусь с Тайлером, — твёрдо сказал Оуэн. — Послушай, Дин. Похоже, всё это очень серьёзно. Люди собирают вещи и едут куда подальше, понимаешь? В Стоктоне становится опасно. — Я сказал, — произнёс он с нажимом, медленно повернувшись к Саре, — не раньше, чем разберусь с Тайлером, сестрёнка. Да и когда в Стоктоне вообще было безопасно?Глава 3. Никогда не сдавайся
10 апреля 2016 г. в 22:41