Калифорнийское бешенство

Even if my way is wrong I keep pushing on and on and on and on There's nothing left to say now… I'm giving up, giving up, hey hey, giving up now… © «Nothing Left To Say», Imagine Dragons.

      — Вас никогда не дразнили из-за имени? — не выдержала Рани. Будучи очень болтливой от природы, она не могла молча стоять и смотреть, как профессор Дарси работает. Тот поднял на неё угрюмый взгляд:       — А вы как думаете?       Рани замялась, пытаясь придумать вразумительный ответ, но всё же сдалась:       — Простите, профессор Дарси. Я не хотела… Я просто…       — Вам просто скучно. Понимаю, — он вновь уткнулся в компьютер, периодически обращаясь к микроскопу, и только спустя пару минут продолжил. — Мне, знаете ли, тоже невесело, когда ко мне приставляют сотрудника, чтобы я не сбежал.       — Нет-нет, я здесь не поэтому, я для вашей охраны, профессор Дарси! — поспешно сказала она, но вышло неправдоподобно, потому что учёный тут же вновь посмотрел на неё исподлобья, ухмыляясь:       — Конечно, мне нужна охрана. В стерильном и надежно охраняемом сигнализацией здании, куда просто так не может проникнуть ни одно животное или человек. Нет, серьёзно, ваше начальство действительно думает, что мне есть смысл отсюда сбегать? Не отвечайте, — тут же добавил он. — Я знаю, что вам ничего не известно о помыслах вашего руководства.       Рани промолчала, привычным жестом откинув тугую косу за спину и сцепив руки в замок. Ей действительно ничего не было известно, что уж тут скрывать.       — Раз уж вы так хотите поговорить, мисс Пиллай, — сказал профессор, вернувшись к компьютеру, — лучше расскажите мне о вашем имени. Оно ведь что-то должно значить на вашем языке?       Она гордо поправила бейджик с именем, на котором значилось: «Сотрудник службы безопасности Рани Пиллай». Чтобы получить такое задание, как ей дали сейчас, — следить за профессором и охранять его — многие в академии продали бы душу. Такое задание считалось элитным, поручалось далеко не каждому. Ей пришлось много трудиться ради того, чтобы доказать: внешне скромная и хрупкая индианка заслуживает того, чтобы с ней считались.       — Рани означает «королева». Мои родители считали, что…       Договорить ей не дали крики медсестёр из коридора. Что-то случилось в одной из палат. Рани вскинула пистолет — она получила приказ стрелять на поражение, если что-то в исследованиях профессора пойдет не так — и первой осторожно вышла в длинный коридор, по бокам усыпанный дверями в палаты. Профессор Дарси вышел следом, но сразу обогнал Рани, и она шикнула на него:       — Профессор! Вернитесь!       — Успокойтесь, агент Пиллай, с этими пациентами не может случиться ничего, кроме смерти.       …Зарубцованные ещё недавно раны вновь были вскрыты. Было видно, что ещё недавно они кровоточили. Пациента привязали недостаточно сильно, каким-то образом он смог выпутаться и расчесать свои раны до мяса. Жутковатая на вид плоть выглядывала из-под лохмотьев кожи: он содрал её собственными ногтями, под которыми сейчас пролегала тонкая чёрная полоска, напоминающая грязь. Глаза его были неестественно выпучены, а на лице отчетливо читалась гримаса ужаса и боли. Рани отвела взгляд, но тут же мужественно снова уставилась на профессора, который все с тем же интересом оглядывал последствия смертельного безумия пациента:       — Мисс Лейтон, — подчёркнуто вежливо обратился он к одной из медсестёр, натянув тонкие хирургические перчатки, чтобы лучше осмотреть раны, — как вышло, что объект номер сто двадцать четыре смог отвязаться?       — Я… Я не знаю, профессор Дарси, — Пиллай с интересом посмотрела в её сторону, безошибочно прочитав в глазах девушки страх за свою дальнейшую судьбу. В тщательно охраняемой исследовательской лаборатории было безопасно, поэтому не только сотрудники охраны считали это место идеальным для работы, но и медперсонал мог убить за возможность сюда попасть.       — Кто-то не уследил. Я не потерплю такого, — стальным голосом продолжал говорить профессор, не забывая об осмотре мёртвого пациента. — Рани, посмотрите запись с камеры, пожалуйста.       — Да, сэр, — отрапортовала Пиллай и вышла из палаты, оставив трясущуюся от страха медсестру с её разозлённым руководителем.       — Профессор Дарси, запись с камеры видеонаблюдения…       — Уже не нужно, спасибо, мисс Пиллай. Кассандра созналась, что по её недосмотру пациент погиб, — устало ответил профессор, поднимая на неё взгляд. Рани замерла, ожидая продолжения. Но он, по всей видимости, больше ничего не собирался говорить и вновь уткнулся в свои записи.       Рани не должна была мешать ему. Не имела права, хотя иногда и отходила от этого правила. В конце концов, от него и от ещё нескольких великих умов, действующих в разных лабораториях, но сообща, зависит сейчас судьба человечества. В том числе и судьба её родителей.       За себя Пиллай не переживала: она находится в надёжном месте. Но на душе то и дело скребли кошки: как там мама с папой? Что с ними? Выжили ли они? У Рани не было и одной свободной минуты, чтобы связаться с ними, к тому же, ей было запрещено контактировать с внешним миром, если только это не связано с работой. Звонок домой означал бы для неё позорное увольнение.       Но в такие минуты, когда профессор не отвлекался от работы, ей оставалось только стоять по стойке смирно и гадать, что будет завтра. Пока что прогнозы были неутешительными. Рани мало что понимала во всех этих науках, но из обрывков фраз, брошенных профессором другому персоналу, или его переписки с коллегами — она была обязана читать всю его корреспонденцию, в том числе и электронную — она сделала вывод, что дело плохо.       — Да что ж это такое! — взвился профессор, соскакивая с места.       — Что случилось? — спросила Пиллай, едва удержавшись от того, чтобы подскочить к нему.       — Снова провал, снова! У Джулиуса Кеннета умерли все подопытные, он заказал новую партию. Сыворотки не помогают, любые формулы, которые мы разрабатываем, бессильны.       Он начал сыпать какими-то медицинскими терминами, которые были непонятны Рани. Она часто слушала его отчаянные излияния, потому что ему больше некому было выговориться.       — Из всех исследованных им животных особей до двух недель дожила только одна. Но и та находится в критическом состоянии. Люди в нашей лаборатории гибнут один за другим, и...       — Профессор Дарси… — не выдержав, перебила его Рани на удивление твёрдым голосом. — Почему профессор Кеннет лечит животных, если вокруг погибают люди?       — Мисс Пиллай, — разочарованно проговорил Дарси, — вся фауна сейчас под угрозой. А если вымрет фауна, вымрут и люди, неужели вы этого не понимаете? ***       — Ты что стоишь, придурок? Беги! — тот, кто огрел его по голове, рванул мимо с такой скоростью, что ошалевший от произошедшего Шон не сразу сообразил, что Шимус прав, и стоять на месте сейчас смертельно опасно. Полчища крыс, заполонившие больницу, в любую минуту могли погнаться и за ними.       — Где Кейти? Эй, ты, я тебя спрашиваю! Где девушка, с которой я был?       — Мертва, — буркнул Шимус, ковыряясь в замке одной из машин на стоянке. Ему явно было неудобно делать это одной рукой. — Бинго!       Он сел в машину и тут же завёл двигатель. Шон, обернувшись на больницу, в которой он провёл едва ли не лучшие свои годы, машинально открыл дверь.       — Эй, мне пассажиры не нужны. Давай-ка, ищи другую тачку. Слышишь ты или нет? — голос Шимуса звучал словно сквозь вату. В голове пульсировало: «Мертва. Мертва. Мертва». Не то чтобы Шон успел привязаться к Кейти, но после потери друга ему было важно знать, что рядом есть кто-то ещё. А теперь он остался один. Совершенно один, и он не знал, что делать, не знал, куда ехать, как спасти свою жизнь.       — Пошёл вон, говорю!       Из дверей больницы повалили крысы. Видимо, часть отбилась от основной массы, услышав их. Тёмно-серая масса моментально привела Финнегана в чувство. Он, дёрнулся, словно очнувшись, и прорычал:       — Я еду с тобой.       ...Прошло около часа, если не больше. Они ехали в полной тишине по пятому шоссе, обгоняя редко встречающиеся им по пути машины. Шону не хотелось разговаривать, да и по Шимусу было видно, что его раздражал случайный попутчик. Однако Финнеган понимал, что они могут быть друг другу полезны. Уолш явно лучше него знал, что делать, но со сломанной рукой ему долго не протянуть. Тут-то ему и пригодился бы напарник. Видимо, у Шимуса в голове были те же мысли, потому что он неожиданно буркнул:       — Вылечишь мою руку, возьму тебя с собой.       — И куда же?       — Один мой приятель полжизни готовился к нападению зомбаков. Совсем крыша поехала. С женой развёлся, построил бункер у себя на заднем дворе, запасся едой, чтобы, когда апокалипсис наступит, жить припеваючи. Я думал, что он тронулся головой. Но парень-то похоже был не таким уж и дебилом.       Финнеган с минуту переваривал эту информацию, а потом недоверчиво спросил:       — А почему я должен тебе верить?       — Послушай, сестра милосердия, — взвился Шимус. — Я не отличаюсь альтруизмом, поэтому тебе крупно повезло, что я сломал руку, и мне нужна твоя помощь. Либо соглашайся, либо выметайся из машины!       Ему нечего было терять. Им обоим нечего было терять. Пробормотав согласие, Шон уставился в окно, за которым уже начали появляться хмурые окраины недружелюбного Стоктона.