Хозяйка Воды

За тяжёлым бетонным забором, в бахрому колючей проволоки укуталась городская тюрьма. Сплошным железным листом, выкрашенным в цвет измены, отгородился от мира хмурый мизантроп. Беспечный обыватель прикрылся голубым штакетником. А мудрец поселился за тремя алюминиевыми проволоками, на которые вперемешку с «изабеллой» намотался дикий виноград. Расскажи, какой оградой окрутила тебя затейница-судьба и я догадаюсь кто ты. На трёхметровых арабесках кованого чугуна расцветают позолоченные лилии? А главный вход копия Мавританских ворот Алькасара, где древние письмена извились цветами и больше не понятны никому? Я отступаю назад и больше не спрашиваю, ибо узнаю тебя, Госпожа Тайна, какой бы маской ты не украсила свой непроглядный лик: Бога, Могущества или Власти. По узкой горной дороге, петляющей среди низкорослых, крученных и гнутых деревьев, мчался, спасаясь от ночи, длинный тёмно-синий автомобиль. Не сбавляя скорости он миновал кружевную псевдо-готическую арку. Ворота бесшумно разъехались перед его бампером. В тонированных стёклах замелькали геометрически подстриженные можжевельники. Через минуту можжевельники сменились клумбами с приветливыми большеголовыми нарциссами. Обе пассажирки, мать и дочь одинаково подумали о ванне с горячей водой, которая смоет пыль трёхдневного путешествия. В самом деле, их заждались. К лихо припаркованной у мраморного крыльца машине устремились встречающие. Высокий блондин, заглянув в салон, расплылся в неконтролируемой улыбке: «Несравненная Астра и её должно быть….сестра! Добро пожаловать в наш «Тихий лес»! Мать Астры засмеялась и подала ему руку: «Я узнала ваш голос, вы - Алексей Михайлович, а я - Анна Васильевна, но можно просто - Анна. Астра выбралась без посторонней помощи. Ещё не хватало, что бы этот сорокалетний Жигало прикасался к ней. После тёплого и душного салона, где пахло одеколоном шофёра, кожей и немного деньгами, её оглушил запах земли и прелых прошлогодних листьев, усиленный только что прошедшим дождём. Аромат пока ещё чёрно-голубой, ранней весны, едва заметный намёк на долгожданное тепло. Такого запаха не найти в парфюмерных магазинах - простого и необыкновенно волнующего. Здесь, наверное, правда, удивительно хорошо и нет ни одного телевизора, как и обещал рекламный буклет. Но через три дня она сбежит от скуки. Чужие люди прикасались к ручкам дорожных сумок. Астра загадала, если круглый чемоданчик в сине-зелёную клетку возьмёт шофёр, то три дня и всё! А если парень в чёрном, то ладно, «Тихий лес» победил, она сдаётся на три проплаченных недели. Наверное угадав её мысли, парень в чёрной куртке, из под носа шофёра выдернул «намеченную» Астрой «шляпную картонку». Но несчастный чемоданчик был на стороне своей хозяйки и, не желая попасть в руки молодого человека, зацепился, за скобу в багажнике. Молодой человек проявил нетерпение, и чемоданчик поплатился за свою верность. Его ручка оторвалась если не с «мясом», то самым плачевным образом. Астра, перестав нюхать воздух, инстинктивно приблизилась. Горе-носильщик не сводил глаз с её ботинок на тяжёлой рифлёной подошве. «В школе часто били», - подумалось Астре. «Но миленький». — Извините, я всё починю, как было. — Он говорил с едва слышным акцентом. — Ничего страшного, тут уже было надорвано, не беспокойтесь, — Астра забрала чемоданчик. «И этот уже ненавидит меня. Жаль. Красивый мальчик». Невдалеке маячили Любопытствующие и Намеревающиеся Пообщатся, но Астра быстро взбежала по ступенькам. Размеры холла её удовлетворили. Ни новой бессмысленной пустоты, которую обидно оплачивать из своего кармана, ни заэкономленных пространств частных гостиниц, где всегда хотят поместить две античные колонны, турецкую пластмассовую пальму, фонтан со светомузыкой и барышню в стиле «рококо» с часами. Здесь стояли всего четыре низких угловых дивана, покрытых жемчужно-серой замшей, усыпанные маленькими восточными подушками с золотыми кистями. А из прохладного мозаичного пола почти до потолка вырастал цилиндрический аквариум, метра полтора в диаметре. В этой здоровенной колбе, могли легко поместится две три русалки её комплекции. Она мгновенно сообразила, что это могло бы подойти для видеоряда к «Влюблённой Луне», «…в меня влюблена Луна, ла-ла-ла-ла,…..я не сплю до утра…..всё смотрит она….ла-ла-ла-ла.» Аквариум сверху может выглядеть как полная Луна. Астра провела рукой по толстенному стеклу и про – про - рыба содрогнулась в ней: гадкая тюрьма со всеми удобствами. На самом дне, в развалинах маленького Тауэра хозяйничали шустрые золотые рыбки, им не было никакого дела до расплющенного о стекло носа взрослой девочки, которой вдруг захотелось туда, в маленькое волшебное королевство, совсем не тюрьму, а живой крошечный оазис в огромной пустыне, которую люди гордо именуют средой своего обитания. «Зачем прапредки человека, разные там ихтиозавры поспешили вылезти из воды на сушу? Создали кучу плохоразрешимых проблем. На преодоление силы тяжести, например, столько калорий уходит, что на остальное уже просто не хватает энергии.» «Да, да, с энергией не порядок», подмигнула Астре подсветка аквариума и погасла. «Неладно, что то в электрохозяйстве «Тихого леса», наверное, из за того, что я сюда приехала. Даже в аквариуме вдруг наступила ночь». Астра посмотрела на удлиненное лицо своего отражения и кивнула ему «здравствуй». Отражение вежливо ответило. Тут бы сам Платон запутался, где идеал, а где кусок материи. Я та, которая в аквариуме, зеленоватая и тощая мечта продюсера, или «я» которая в салонах красоты бывает чаще, чем в сортире?.... Отражение приобрело сочувственный вид и оскалилось. К своему более чем недоумению Астра заметила у него треугольные щучьи зубы, острые мелкие и почему то в несколько неровных рядов как у акулы. Верь, не верь глазам, но за стеклом покачивалась голова, не имевшая теперь с Астрой ни малейшего сходства. Вместо тёмных «латинских» кудрей, зеленоватая, распластанная в воде грива. Вместо пухлых, не нуждающихся в помаде губ – узкая усмешечка. Вместо носа ценой в тысячу долларов, – какой то бараний завиток. И у этого всего имелось ещё и туловище! Боже! Астра решила туда даже не смотреть. «Экстази», — вспомнила она, захлопнув за собой первую попавшуюся дверь. Четыре дня назад. Вадим принёс горсть на всех, и она тоже взяла попробовать. Ага. Или санаторий – профилакторий «Тихий лес» взялся подлечить русалку от нервного истощения, вызванного разделом Каспийского моря….Или Чёрного….Какое тут ближе? Ну, конечно, в шестнадцать лет она мечтала стать русалкою. На дворе конец двадцатого века. Из женщин делают мужчин и наоборот, что сложного сотворить из девушки русалку? Пересадить ей жабры акулы, печень трески и что ещё там надо. Главное, найти безумного гения – хирурга, который за это возьмётся. Пара операций и плыви….Хвост даже не обязательно. Тогда бы Он, точно бы выбрал её….из сотен других. Ведь все девушки за вычетом косметики и тряпок одинаковы, а она одна – русалка! Спасает гибнущих в пучине и поёт на камне в окружении розовой пены. Но однажды по телевизору показали целый пляж с мёртвыми морскими котиками, сказав, что они жертвы экологической катастрофы, и ей сразу расхотелось быть русалкой. Кто был Он в то время, трудно вспомнить, но сходить с ума от любви, она с тех пор не разучилась. Мама это тоже понимает и всегда настороже. Вот теперь «Тихий лес», что следом – «Апельсиновая фазенда»? Теперь она очутилась в холле – тамбуре с одним узким окном. Тошнотворный запах жареной рыбы погнал её дальше, вниз по лестнице, поскольку других путей не имелось. Слишком крутые ступеньки, неужели номера «люкс» располагаются ниже уровня земли? Лестница привела её в ярко освещённый коридор с невысоким потолком и жёлтыми обоями в красный цветочек. Боже, куда меня завезла мама, даже ковра на полу нет. На рассмотрение Астре предстали четыре белых двери без опознавательных знаков. Прижав к груди чемоданчик, она повернула ручку ближайшей. Дверь открылась неизвестно во что. В помещении было темно. И пахло не по…..человечески. Вторая дверь оказалась запертой. Третью комнату до потолка забили упаковками с пластиковыми бутылками. Четвёртая дверь содержала в себе ещё один коридор и Астра в него шагнула. Не туда иду, сообразила она, заметив на стене граффити из указательного пальца кверху и короткого американского ругательства. — Идиоты! — рявкнул ей кто-то на ухо. — Что это ещё за «фак ю»? Астре стоило труда сообразить, что перед нею не известный политик, в смирительной к тому же рубашке, а всего лишь представитель обслуживающего персонала в сером халате. Внешнее сходство было беспримерным. — Матерщина не по-русски. — сочла нужным ответить Астра. — А по-каковский? — По-английски. Лорды так между собой ругаются. — Вот гады. А я кажный раз иду и читаю. — Замажьте чем нибудь или картину сверху повесьте. — А чем я замажу, ничего нет. И картины из своих средств, что ли… Зарплата у меня знаешь какая? — Лаком для ногтей можно? Получится замазать, если чёрным? Известный политик развёл руками в карманах: «Кажись». — Тогда я вам принесу лак, а вы мне сумку почините. Известный политик передвинул очки с макушки на нос. — Это мы могём, на энто средств не надо. М – м. – А ты кто будешь? — Астра. — А – а. Слыхал. Астра. Как цветок. Блажная что ли? — Что-о? Какая блажная ещё? — Ну, так пансион то нервический был. Вот я и подумал.. — Нет, пока не блажная, но могу… — Все там будем, все могём… По особому теплу и ровному гулу за дверью можно было предположить котельную. Так и оказалось. Здесь ещё пахло масляной краской и свежими опилками. В дальнем углу просторного помещения стоял верстак. Рядом письменный стол земского вида и антикварный резной стул с новой пролетарской ногой. — Сюда надо прокладушечку и шпупочку, у меня, где - то была. Ты приходи завтра, готово уж будет. Да вещи то свои вынь. Астра переложила свои пожитки в пакет и направилась к выходу. — Ой, как тебя, Астра, не туда идёшь, там хода нет. — Но я ведь оттуда пришла. — С кухни что ли? — Нет, из холла. Холл с аквариумом. - Астра растопырила руки, что бы воспроизвести ширину аквариума. — Да как, через дырку что ли? — Какую ещё дырку? — Ну, из кухни в столовую только дырка, что бы тарелки метать. Иначе из холла сюда никак не попасть. У нас свой выход на улицу. — Я только что приехала сюда в первый раз. Вошла в холл…с аквариумом. Попала сюда! — Ну, значит, сквозь стену прошла, но выход всё равно там.- Он махнул рукой не отрываясь от верстака, в который зажал найденную шпунечку. Астра не стала спорить. Пошла, куда сказали. Попала на задворки. Здесь стояли два мусорных бака, распахнутая настежь хлебовозка и снова тошнотворно воняло жареной рыбой. Задний двор со всех сторон окружал забор. Единственная замеченная калитка вела за пределы санатория. И вокруг как нарочно никого. «Старый осёл!» - как же я отсюда выберусь?» Ситуация начинала бесить. «Ну и хорошо, что не у кого спросить. Зато никто не увидит, как я перелезу через забор». Ограда, за которой находился «чистый двор» санатория была заплетена чем - то вроде винограда и сверхтрудностей для покорения не составляла. Просунув пакет с вещами сквозь прутья, и с радостью чувствуя, что ещё на многое способна, Астра перемахнула через забор. За углом обнаружилось всё: крыльцо – терраса, нарциссы и слегка обескураженные её внезапным появлением Намеривающиеся Пообщатся. Теперь их осталось не больше четырёх, и их с лёгкостью можно было не заметить. Астра потянула на себя тяжёлую дверь и оттуда выскочил «несравненная Астра и её должно быть….сестра», менеджер – жигало. — Ты где была? Твоя мама думает, что ты уже сбежала. — Пиво пила, – устало буркнула Астра и вручила ему пакет со своими вещами. По дороге в отведённые Астре апартаменты им встретился «порвавший ручку, но миленький». Менеджер санатория вдруг счёл нужным представить его Астре. — Это Арамис. Мой зам по части.…Если что, обращайся. Астра была в плохом настроении. Очень плохом: — У него такое лицо, будто в его обязанности входит и мертвецов воскрешать…. Алексей Михайлович, сделал попытку рассмеяться. Но Арамис без улыбки просто ответил: «Так и есть». И пошёл дальше. Ужин начинался в семь. По тому, как постояльцы оживлённо обсуждали политические новости, Астра поняла, что буклет врал. Телевизор в этих диких местах наличествовал. Впрочем, от новостей, тем более плохих аппетит у Астры только увеличивался. К ужину женщины, на английский манер переодевались в вечерние платья. Мужчины тоже блюли себя, кто как мог. По крайней мере, ни одного «шестидесятника – скалолаза» в растянутом свитере за столом замечено не было. Сотрапезники спустились в холл пораньше. Всем хотелось поглазеть на хорошенькую и юную певицу Астру. Что неприятно поразило саму Астру, так это количество прекрасных соперниц за столом. Молодых и не очень. Имеющая некоторое количество горького опыта в этой области, она всех женщин моложе сорока лет, научилась воспринимать как потенциальных вражих. А у неё совсем не было времени подготовится. Но раз за столом нет умноглазого Арамиса, можно принять обезоруживающий вид расцветающей невинности. «Приятного аппетита!» провозгласила она, усаживаясь на стул, отодвинутый Алексеем Михайловичем. Голос Астру никогда не подводил. Симпатизирующие и приветствующие взгляды и голоса устремились на неё со всех сторон. Алексей Михайлович, выбравший место возле Анны Васильевны провозгласил тост за здоровье Астры и её творческие успехи. У всех оказались налиты бокалы. Постояльцы чокались с Астрой без всяких признаков зависти и были очень милы. Её соседом слева оказался большеголовый старик в умопомрачительно прекрасных сединах и приятным раскатистым баритоном. Орудуя ножом и вилкой с блеском, достойным Виндзорского дома, он успевал щеголять направо и налево столовой галантностью, бесцеремонно вытаскивая из блюд самые соблазнительные кусочки для Астры и своей левой дамы. Астра заметила, что когда он подносил бокал с вином ко рту, манжет его рубашки отодвигался, и можно было видеть татуированный рыбий хвост и широкий мальтийский крест. Вид у старика был совершенно барский, но этот рыбий хвост выдавал в нём любителя приключений. Но для моряка он был слишком высок ростом, как сказал бы Шерлок Холмс. Астре сосед понравился. Даже несколько перхотинок на чёрном плече безупречного пиджака показались ей симпатичными. Звали его соответствующе – Апполон Семёнович. По другую руку от Астры деликатно поклёвывала салатик чуть полноватая восточная женщина от которой очень хорошо и дорого пахло. Её безупречная царственная красота в ореоле равнодушного достоинства была незыблема и самодостаточна как горные склоны и морская даль. Такие женщины не вредят королевам красоты. Их удел высок, а помыслы чисты как горные реки. И пусть их пальцы и запястья унизаны тяжёлым безвкусным золотом, их жизнь молитва и пост. Хранительницы и вещуньи, они притягивают людей врождённой мудростью земных женщин, смертных, как всё живое. Слегка улыбнувшись Астре после глотка вина, она сказала: «Я – Амелин. Ты хорошо поёшь, девочка»… Астре было странно, что постояльцы, человек двадцать, сидя за одним большим столом, ужинают как одна большая семья. Но всеобщая простота в общении оказалась заразительна, и Астра скоро перестала мучить себя своей расцветающей невинностью. Запивая нежнейшую утку с грибами белым вином, она думала об Арамисе. Приятные обволакивающие мысли, без учащённого сердцебиения. Астре он представился ребусом, который можно разгадать на досуге в своё удовольствие. Краем уха она слышала, как Тишайший отправил его на чердак проверить механизм флюгера и залить масло в большой подшипник. В их районе передали штормовое предупреждение, и Тишайшего очень беспокоил этот флюгер. Всё чаще и чаще Астра поглядывала на входную дверь, ожидая, что наконец, разобравшись с подшипником туда войдёт Арамис. И хмелела, хмелела, не столько от вина, сколько от вихря осмелевших образов, а лукавый старик всё подливал и подливал Кидзмараули в её бокал… Отдыхающие бредили хорошей погодой. Сетовали на то, что Астра, кажется, привезла с собой московский дождь. Шутили над самым юным постояльцем, подростком Артёмом, большеротым взъерошенным фантазёром с малиновым жутковатым румянцем. Дождь выгнал его из его излюбленного места чтения – развилки старого дуба. — В холле я не люблю читать, там со всеми здороваться надо. — А ему лень. – Сестра Артёма, похожая на учёную курицу, дёрнула его за ухо. — Кто же тебя неволит, Артёмчик, здороваться? Читай в холле, ради Бога. – Старуха на вид с приветом, сиреневых перьях и вуалетке, засмеялась. — А то ещё замечтаешься и слетишь вниз или того хуже, простудишься. Артём состроил лицо скептика: — Древние греки, Алевтина Даниловна, изучением духовной практики коих я занимаюсь ныне, зимой ходили в одних хитонах и босиком по снегу. — Так уж и по снегу? — Да, по снегу, и не болели. Так как уверенность имели, что болезнь не от внешних погодных и прочих явлений происходит, а от внутренних так сказать обстоятельств. Иже пороков и излишеств. — Без греха и насморк не пристанет, так, Артемий ? — Так то, видно он стоиков изучает, Диогенов, сократов. Никогда их не любила. Грязное немытое мужичьё. Да так! – Алевтина Даниловна тряхнула своими перьями: - Бери лучше пример с эпикурейцев: мрамор, диваны мягкие, женщины красивые , фрукты, ягоды. Все довольные ходят, и сознание рождает добрые и благие мысли! — Выпить и закусить, Алевтина Даниловна. Под Протагора шёл кагор, под Ницше тёплый самогон, под Шопенгауэра – водка, Луна и ржавая селёдка. Под смех присутствующих Артём заявил: «Шопенгауэр – блудодей». Но пояснить свою мысль отказался. Амелин через Астру слегка наклонилась к старику и с чудесным акцентом спросила: — Апполон Семёнович, а кто же закусывает Луной?» — Мерзавчики мои, студенты, воздухом умудрялись закусывать. Но Луна, прекрасная Амелин, в данном случае метафора. Я потом на ушко объясню, — и выразительно подмигнул Астре. — Ой, послушайте про босых греков, - всплеснула вдруг руками ещё одна дама, претендующая на странность, со съеденной частично помадой на губах. – Мы с Толиком пошли сегодня грибы искать. Туман, грязь по колено, а Толик всё «пошли» да «пошли». Ну, пошли. По ивовой аллее и в горку. Ну, знаете. Вдоль ручья, идём, идём. Вдруг вижу на песке два следа левой ноги….босой! — Мужской или женский, — тут же стал уточнять Апполон Семёнович. — Это были отпечатки лап огромной собаки! – крикнул уже красный как пион Артём. Его сестра, умная курочка, с тревогой всмотрелась в хамелеонистый напиток в его бокале, имевший тенденцию в течении трапезы поменять свой цвет от целомудренного янтаря до огнеопасного рубина. — Может, кто моржует и купается в ручье? — Что вы, Астрочка, ручей с горы течёт, очень холодный. Я вам его покажу, там кошке по локоток будет. — Тогда йог, какой- нибудь босиком бегает. — Ну, тогда это только Саша может быть. Он такой йог, что даже не ужинает бедняжка. Он из балетных и фигуру блюдёт. — Что вы, Алевтина Даниловна, никакой это не Саша. Он ведь как тростинка, а след широченный и….плоский. — Приведение страдающее плоскостопием. Бум! Бум! Бум! – встрял Артём. — Так это же его штучки. Книжника нашего…дубового, — подал голос с другого конца стола Тишайший. — Клянусь, это не я! Я вообще спал весь день! – но глас вопиющего о несправедливости Артёма потонул в грохоте отодвигаемых стульев. Постояльцы перетекли в малую гостиную пить чай. К облегчению Астры, красивая столичная девушка, сказавшая Астре до начала ужина, что той здесь понравится, оказалась беременна. Чудовищно беременна, просто до неприличия. Отсюда её томность и такое внимание со всех сторон. Это не соперница. Красавица сама на сей момент счастливая жертва своей привлекательности. Сиреневая старуха в перьях взяла её под руку, и они обе поковыляли наверх, отдыхать. «Голубая кровь», - без зависти подумала Астра. Диваны с резными ножками и подлокотниками были обиты зелёноватым гобеленом, на котором среди веток рябины прятались хохлатые синицы. По стенам было развешано несколько мрачноватых пейзажей. Один из них изображал сухой чёрный лес, отражающийся в зловещей глади водоёма заросшего жёлтыми кувшинками. Астра будь её воля, пририсовала бы туда лягушку со стрелой в зубах, или что там есть у лягушек, и озадаченного Иван – Царевича с лицом Арамиса. А так картина раздражала своей недосказанностью. Вся остальная обстановка сильно смахивала на «дизайн» русских провинциальных гостиницах, советскую пародию на европейскую готику. Горничная вошла с пирожными на подносе. Астра выбрала самое маленькое. Она понимала, что как только отдыхающие расправятся с десертом, то сразу же набросятся на неё. А пресс – конференцию она уже давала два дня назад. Спасибо, хватит. Не выпуская из рук чашки, с зелёным чаем, она симулировала интерес к почти замалёванному темнотой виду за окном, к высоким напольным часам и, наконец, к лакированному столику с фарфоровой вазой, стоявшему рядом с дверью. Взявшись за ручку, она стрельнула глазами по комнате. Но всё внимание публики, оказывается, сконцентрировала на себе Анна Васильевна, устроив представление под названием «обливание с охмурением». Как раз сейчас она ,игриво смеясь, держала в руках две чашки, свою и Тишайшего, а другой рукой промакивала салфеткой брюки потерявшего бдительность менеджера. Прекрасный момент, что бы улизнуть. Через столовую, где официантки убирали грязную посуду, Астра прошла в холл. Ковёр, пришпиленный к лестнице был такой мягкий, что так и тянуло сесть на ступеньки и помечтать о чём – нибудь в темноте, пока из гостиной доносятся голоса и льётся золотой свет. Но надо спешить в ванную. Потом сушить эти длиннющие волосы и намазываться противным жирным кремом, что бы не сильно постареть за ночь. «А ведь я пьяна!» - не без радости констатировала для себя Астра. «Но пока всё нормально, по этому коридору я уже шла». Седая как лунь абстракция бесновалась на серо – сине – голубой ковровой дорожке. Приходилось то и дело обходить ввинченные в никуда лестницы, торричеллиевы пустоты и прочие цифровые пространства, грозившие умыкнуть тебя в страх и ужас других измерений, сделай ты один неверный шаг. Зато на стенах она увидела, то, что всегда действовало на неё умиротворяющее. Огромные картины из цветного песка и воды. Они крепились на подвижных кронштейнах, и любую из них можно было крутить сколько душе угодно, вокруг своей оси. Эта возможность привела Астру в восторг. Созданием всё новых и новых марсианских пейзажей она бы прозанималась до первых петухов. Но некто, наблюдающий за ней, смутил её. Она аккуратно опустила массивное сооружение на место. И хотела было проскользнуть мимо неподвижно стоящей женской фигуры. Но неподвижность такого рода заставляла усомниться в теплокровности, стоявшего на пути Астры объекта. Если бы объект двигался, она не обратила бы на него внимания. Мало ли на свете женщин с зелёными волосами. Да и рыбья чешуя в декольте грязного белого савана для неё не нонсенс. Она всякого насмотрелась за кулисами разных сценических площадок во время сборных концертов. Но ведь секунду назад коридор был совершенно и абсолютно пуст. И вдруг эта склизкая дрянь в омерзительных перепонках и с целым выводком глистоподобных змей на голове таращит на неё мёртвые рыбьи глаза, распространяя вокруг вонь разлагающихся жаб. Астра ощутила спазм в животе настолько сильный, что с удовольствием облегчилась бы прямо на синюю ковровую дорожку. После чего, конечно же, спасая свою честь, ей бы пришлось спалить этот чёртовый санаторий к чёртовой матери. Но усилием воли она подавила в себе роковую тревогу. При этом крайняя степень остервенения исказила её миловидные черты. Зелёный призрак беззвучно открыл рот, полный клиновидных щучьих зубьев и отодвинулся назад. Значит, что бы исчезнуть он должен пользоваться ногами, или что у него там. Астра сделала дециметровый шажок вперёд. Призрак, не закрывая рта, снова отступил. Астра в последней попытке выяснить отношения тоже открыла рот, но слова обмотались вокруг голосовых связок и наружу не лезли. Призрак счёл, видимо, это угрозой и снова отдалился. Астра сделала ложное движение вперёд. Призрак на манер бабы рязанской подобрал свой саван и припустил по коридору. Астра рванула за зелёной тварью, повинуясь своему страху. Лучше наблюдать пятки чудовища, чем полную неизвестность, нашпигованную пятью дюжинами чудищ. Она будет гнаться за тварью, пока на их пути не возникнет нормальный человек, желательно мужчина, который поможет ей скрутить эту сволочь. Следовательно, гнать надо в сторону столовой. Однако, тварь попалась Астре сообразительная. Вмешательство третьих лиц не входило в её планы. Они побежали по коридору в обратную от столовой сторону. Сохраняя некоторую дистанцию, свернули за угол и стали взбираться по лестнице в ультрамариновой дорожке. Астра сбросила вышитые золотой канителью казакины на высоком каблуке, но тварь оказалась на следующем этаже раньше, чем Астра достигла междуэтажной площадки. По этому этажу ещё не прошлись орды декораторов и по сравнению с низом, здесь было пустынно и странно. Один плюс – здесь негде было спрятаться. Длинный коридор в его середине пересекал другой, более короткий коридорчик, а в месте их встречи был смонтирован фонтан, отделанный искусственным лазуритом. Низенькие струйки лениво журчали из трёх позолоченных лилий. Тварь, достигнув скрещения, стала обегать фонтан. Астра бросилась прямо по воде, ей наперерез. С бортика фонтана она постаралась прыгнуть как можно дальше, что бы зацапать тварь, но промахнулась. Взметнувшийся саван гнилой куклы обжёг внешнюю часть руки. Тварь метнулась налево, но отважная Астра успела перекрыть ей выход к лестнице, догадываясь, что на самом деле тварь туда и стремится, и что вся эта беготня по лестницам только отвлекающий манёвр. Настал момент, когда она подходила всё ближе и ближе, стараясь не вдыхать усиливающуюся вонь. Но существо не отступало. Вопреки всем законам физики и геометрии расстояние между ними не уменьшалось. Тварь делала ложные движения, юлила, но Астра не отставала. Несмотря на мокрый капрон на ногах, она умудрялась всё время находится между тварью и выходом к лестнице. Тварь, похоже, издевалась. Устали, однако, обе. Стоя по разные стороны фонтана, у каждой в тылу – по короткому коридору, они тяжело дышали. Астра, повинуясь импульсу, зачерпнула воду руками, и на болотный призрак обрушился целый водопад. Он попытался ответить тем же, но брызг вышло мало, и они до Астры не долетели. Чудовище запаниковало и, потеряв ориентацию, рвануло подальше от Астры по коридору, в противоположную от лестницы сторону. За поворотом, правда, обнаружилась ещё одна, но вела она только вверх. Астра успела заметить, что для страхолюдины это стало неприятной неожиданностью, и оно сомневается. Астре этого хватило, что бы вцепится в странное одеяние обнаглевшего призрака. Но мокрая ткань выскользнула из её уставших рук. Не расставаясь, они преодолели ещё один коридор и ещё одну лестницу и очутились в плохо освещённом помещении, которое опять таки оказалось ещё одним коридором. Скошенная под потолком стена говорила о том, что он мансардный и значит последний. Астра загнала свою добычу почти под самую крышу. Двери шли по правую сторону, должно быть помещения персонала и разные подсобки. Пахло лаком и влажной штукатуркой. Первый поворот Астра пробежала, не теряя тварь из вида. После второго поворота она поняла, что пора выработать и оборонительную тактику. Помимо наступательной, которая завела её неизвестно куда. Теперь, прежде чем повернуть за угол, она останавливалась и просматривала перспективу коридора. После шестого угла, Астра поняла, что тварь давно не бежит впереди неё, а она сама как цирковая лошадь бегает по кругу. Неизвестность ощерилась на неё из каждой капли здешнего воздуха. Коридор оказался круговым, и поганая тварь улепетнула по лестнице вниз. Астра перегнулась через перила и прислушалась. Слишком тихо. Спускаться ей почему то не хотелось. Она пошла назад, дергая по дороге ручки всех дверей. Везде заперто. Вдруг одна из дверей раскрылась прямо перед её носом, хотя Астра даже не коснулась её. Оказалось это нежилое и неотделанное помещеньеце с очень высоким потолком. Кривая железная лестница, привинченная к стене доставала до маленькой, заляпанной синей и жёлтой краской дверцы, которая как предположила Астра вела на чердак. Тот самый чердак, куда ходит красавчик Арамис, что бы заливать масло в подшипник флюгера. Астра оценила войлок, которым были оклеены железные ступеньки. Если это сделал сам Арамис, то выходит, что он основательный и предусмотрительный малый. Не слушая своего отчаянно бьющегося сердца, она взобралась на самый верх, и что бы не потерять равновесия, ухватилась за железную ручку – шарик двери. И в тот же момент шарик стал сам собой поворачиваться в её потной ладони. Где грянул гром, в голове или над вершинами укутанных в тьму гор, почти невозможно было понять. Ибо дверца приоткрылась и на Астру из темноты уставился мёртвый рыбий глаз… Астра закричала и дверь захлопнулась. Снаружи на двери не было ни скважины для ключа, ни задвижки. Изнутри она тоже, скорее всего не запиралась. Посчитав до четырёх, Астра собралась с силами и дёрнула на себя дверь. И едва не свалилась вниз потому, что никто изнутри дверь не держал. В закрытом состоянии её удерживала мощная пружина. На чердаке было не просто темно. Уверовать, что это действительно чердак, а не межгалактическое пространство, можно было только через самовнушение. Но повернуть назад и позволить склизкой дряни хохотать тебе в затылок?! Если бы снаружи была задвижка, она бы заперла чердак, и пошла за подмогой. Но что можно гарантировать, имея дело с призраком? Астра вытащила из волос ракушку – прищепку и попыталась заклинить ею дверь. Осталась щёлочка не больше сантиметра. Это уже не кромешная тьма чердака. Астра понадеялась на свой абсолютный, кошачий слух. И продолжила исследование чердака. Но даже кошка не уловит шуршание мыши, если над головой ревёт шестибальный ураган. Астра медленно продвигалась вперёд, выставив для защиты согнутую в локте руку. Почти сразу стало ясно, что холодный бетонный пол мало подходил для прогулки в мокрых нейлоновых колготках. Астра уже не горела желанием поймать незнакомку. Ей просто надо убедится, что та не прошла сквозь стену, не улетела в трубу и не растаяла как мартовский снег под солнцем… Будучи добродушным циником, Астра не делила свет на тот и этот. Оставаясь фантазёркой, полагалась, однако лишь на здравый смысл. Столкнувшись с приведением, она захотела его потрогать. А, потрогав, заподозрила весь мир в заговоре против неё одной. Она не позволит себе морочить голову потусторонней чепухой. Значит так, решила она, тщетно вглядываясь в темноту: «Я, мои руки, ноги, голова – это наш свет. Всё остальное, всё, что не «я» - это тот свет, за который я ответственности не несу. И если буду иметь с ним какие то отношения, то только деловые. Сколько бы приведений за мной не гналось, к священнику кается в грехах, не побегу. И с этого чердака уйду с гордо поднятой головой». И тут чердачная тишина родила звук. Он накрыл Астру, будто гигантский войлочный чехол. Казалось, из лёгких великана с хрипом и свистом вырвались несчётные кубометры воздуха. Пхххх – аааа. Забилось его громадное сердце: пфа – пфа – пфа – пфа. Астра окоченела, как проглоченный удавом кролик. Такой конец.. Грустное лицо отца, свет, сцена, белые цветы… Музыка иных сфер заливала её по самые уши. Потом возник свет, огромный как океан, и она падает. И умирает насовсем. Но слух профессионала – его инструмент, его хлеб, его щит и меч. Астра сообразила, что вспышка света всего лишь открытая и мгновенно закрытая дверь. Тварь улизнула и заперла её здесь, на чердаке! Нет, запереть она её не могла, на двери нет задвижки. Руки уперлись в стену. Немного правее – мимо. Стало быть, влево – вот она, дверь! Астра скатилась по железной лестнице, рванула по коридору и к собственному изумлению нагнала дрянь у лестницы. Несколько раз её руки хватали воздух, пока на самой последней ступеньке она не ухватила обеими руками дурацкие лохмотья. И они вдвоём, довольно известная певица Астра и неизвестного происхождения тварь, сцепившись, полетели на пол. Зелёнка, вдруг обретшая голос, визжа, отбивалась от юной сирены, пытающейся закрутить ей за спину руку с зелёными перепонками. Но длинные распадающиеся волосы мешали Астре. Тварь воспользовалась этим, и намотав шевелюру Астры на свой костлявый кулачок, пригнула голову соперницы к полу, одновременно отшвырнув её от себя. Пока Астра поднималась, тварь растворилась в воздухе.… Посреди коридора равнодушно журчал фонтан. Может, тварь нырнула в него и притаилась на дне? «Что за мысли», перебила сама себя Астра. Она ведь просто могла спрятаться за бордюром фонтана. К тому же она вспомнила про ответвления коридора. Влево и вправо. Пусто. Но в воду всё - таки заглянула. На цыпочках подошла и заглянула. Лишь стайка из пяти – шести потревоженных рыбок и мокрые следы вокруг фонтана. Её следы. Астра устало села на бордюр, и до неё сразу донеслись голоса. Шли люди. Первым из – за поворота появился Тишайший с фигурной кочергой в руке. За ним – Анна Васильевна с правым золотым казакином в руке. Чуть поодаль – Амелин с левым казакином. За ними еле поспевал Апполон Семёнович. Он вооружится, не успел. — Кто орал? – спросил Тишайший. — Астра, что случилось? – взгляд матери был холоден и колюч. Амелин молча поставила перед Астрой туфлю. Астра подняла на неё глаза. – Я гонялась за приведением. — Как? – Тишайший оторопело посмотрел на Анну Васильевну. Та сжала губы: — Что? Как ты сказала, повтори.. — Я гонялась за болотным духом…А он убегал… Наверное… Она. — Ах ты тварь! Сука! Наркоманка! – взвизгнула мать и наотмашь ударила туфлёй Астру по лицу. И замахнулась во второй раз, но кто то мягко перехватил её руку и удержал в своих: — Не надо, Анна Васильевна, дорогая! Астрочку кто-то разыграл, — Апполон Семёнович заглянул Астре в глаза: — Не беспокойся, мы найдём шутника, и… — Он воспроизвёл процесс выкручивания мокрой тряпки. Астра, проигнорировав оплеуху, с пылающим лицом спросила у Тишайшего кто живёт в тупиковых коридорах. Ведь если бы тварь скрылась в одной из дверей большого коридора, она бы обязательно это увидела. — Здесь никого нет, сюда даже мебель ещё не завезли. — Где же она тогда спряталась. Вы ведь её не встретили? – в голосе Астры уже позвякивали тяжеловесные слезинки. — Меньше дряни всякой надо глотать, дрянь! – рыпнулась из рук Апполона Семёновича мать. Но у того была нежная и крепкая одновременно хватка профессионального любовника. — Аннушка, дорога была длинная, вы устали. Астрочка устала. Пойдёмте. Завтра всё обязательно разъяснится. — Я пойду, подёргаю двери, - сказала Амелин. Все оказались запертыми на ключ, кроме одной. Едва Амелин к ней притронулась, как дверь стала распахиваться. Все увидели стенной шкаф и часть меблировки комнаты. Тишайший хотел, что - то сказать, но на пороге комнаты появился полуголый мужчина с мокрыми волосами на ходу завязывающий банный халат. — Неужели у нас кого - то ограбили? Я слышал крики. — Вы сказали, что здесь никто не живёт, - повернулась Астра к Тишайшему. Он пожал плечами: — Никто не живёт. Только вот, Саша. — Так что случилось? — постоялец вертел головой, рассматривая собравшихся. — Ничего особенного, но Астрочку кто- то сильно напугал. Вы сейчас здесь были? — Ну конечно, ванну принимал. — А дверь так же открыта была? К вам никто не мог заскочить? — А кого ищете то, скажите… — Приведение, - буркнула Астра. — Нет, правда? – чуть не подпрыгнул от радости мокрый постоялец. Кроме удивительной улыбки от уха до уха, у него был нос, который клевал по подбородку. По - видимому, это был танцовщик, единственный постоялец который не ужинал со всеми. — Конечно, Амелин, давай посмотрим у меня. Я сам терпеть не могу приведений. Тишайший тоже было, тронулся за Амелин, но танцовщик запротестовал: « Нет, только Амелин, она врач. Мой кавардак для неё лишь симптом. А вы потом начнёте всем рассказывать, что я сплю на столе и ужиная под роялем». — Никого, — объявила Амелин, выйдя из номера. — Может, осмотреть весь дом? Тишайший посмотрел на Астру и прижал руку к груди: — Я тебе верю! Но давайте….пойдём все спать! — Как я буду спать? — Тебя разыграли! Наверное, наверняка…горничные. Они все молоденькие. Тебе завидуют. Астра, я клянусь… Я проведу расследование, и всех накажут. Слышно было, что по лестнице к месту происшествия подтягиваются любопытствующие. Пора было ретироваться. Совсем ни к чему в первый день приезда пиарить почтенную публику.