Маленькая пантера

       В доме царила атмосфера тепла и уюта, по дому разносился чарующие запахи готовящейся еды. Хару подбежала к готовящему завтрак Джину, и, подергав за фартук, спросила: — А что делает в туалете Сынхун? Мне кажется, ему плохо, он издает очень странные звуки, — Джину не на шутку перепугался, и с кухонным полотенцем наперевес побежал в сторону санузла. Там, за дверью, он услышал пошлые стоны товарища, и взорвался от гнева. — Сынхун, ты чего это вытворяешь! Ты какой частью своего тела думаешь, что с утра пораньше, не взирая на наличие маленького ребёнка в доме, дрочишь в туалете! — На негодующие крики начала собираться публика, в лице ржущего Мино, стоявшей с открытым ртом Хару, и только проснувшегося Сынюна, который едва вникнув в ситуацию, оттащив Джину от туалета намекнул, что с кухни начинает тянуть чем-то подгорелым, после исчезновения повара получил вопрос от Хару «Что значит слово „дрочить“», сказал ей попросить ответа у Мино, который сразу же после ответа Сынюна поменяв довольную морду на растерянную, смылся в неизвестном направлении, а за ним и Хару, громко повторяя свой вопрос на весь дом. — Сумасшедший дом какой-то, — со стоном произнес Сынюн, и поплелся на источник приятного запаха, в сторону кухни. Там, уронив полотенце, стоял обеспокоенный Джину, разговаривающий по телефону и крепко сжимающий кулаки. После окончания разговора Джину поднял глаза, посмотрел решительным взглядом в чужие и произнес: — Мне нужно уехать на пару дней. Надеюсь, что за это время вы не поубиваете друг друга. — Сынюну было ясно, что обсуждать это его внезапное решение бессмысленно, нужно принять его, хоть им и придется прожить эти дни в аду, так как этого непослушного ребенка мог успокоить только Джину, без него девочка не засыпала, не ела, да и вообще не слушалась. — Хорошо, — с побледневшим лицом тихим голосом произнес парень. — Только возвращайся поскорее, нас надолго не хватит. — Постараюсь, — произнес собеседник, отправившись собирать вещи. Сынюн же пошел вносить новость в массы. Парни отреагировали на это так же, как до этого и Сынюн, Хару же сразу закатила истерику и побежала на поиски Джину. — Никто и не говорил, что будет легко, — упадническим голосом произнес Тэхен. Хару, найдя искомого человека, начала громко плакать, вжимаясь в чужую рубашку мокрым лицом. — Это правда, правда что ты уедешь от меня? — сквозь всхлипы проронила девочка. — Это ты из-за этого так расстроилась? Я же только на пару дней, ты и соскучиться не успеешь, — со смехом проговорил парень, — только давай ты мне пообещаешь одну мааленькую вещь. — И какую же? — глаза девочки мгновенно высохли, загоревшись интересом. — Пообещай мне не обижать своих нянек, хорошо? Я же знаю, что ты можешь, когда хочешь. — Я не хочу с ними жить, они скучные, а если я буду их слушаться, то вообще плесенью покроюсь. — Это совсем не так, уверен, как только ты узнаешь их лучше, поменяешь свое мнение. Все же, пообещай мне это. -Хорошо, я обещаю, — произнесла девочка, скрестив за спиной пальцы. После обеда Джину уехал, Хару сразу же закрылась в своей комнате. Парни решили тянуть спичку, чтобы выбрать человека, который пойдет успокаивать ребёнка. Кому повезло? Повезло Тэхену, во мгновение осознавшему тленность бытия. Он поскребся в комнату девочки, и, не дождавшись ответа, приоткрыл дверь. На кровати, мило щуря носик во сне, спала Хару. Какой же милой она была, когда спала, сейчас, глядя на неё даже и не скажешь, что это демонёнок во плоти. Покинув спящую красавицу, парень направился к друзьям, докладывать обстановку. После его речи, Сынхун констатировал факт, что этой ночью им сон не светит. После того, как Хару выспалась, её босые ножки пошлепали в сторону кухни, и направились к холодильнику. Там, покоились четыре упаковки йогурта, но недолго, потому что девочка забрала их все, и спрятала в комнате Cынхуна. После, долго трепала нервы Сынхуну, пытавшемуся её накормить, и в конце, когда парень психанув, убежал, она съела предложенное. Тэхена вывела из себя тем, что сделала ему макияж, и уговаривала надеть юбку. Спас ситуацию Сынюн и Мино, которые вернулись с конструктором и железной дорогой. Оказалось, что на чердаке валялась куча разномастных игрушек, среди которых преобладал машинки. Так что остаток вечера компания провела сначала ломая голову над устройством железной дороги, а потом и выстраивая из конструктора большой замок, ближе к ночи разорался Сынюн, разыскивая виновника пропажи своих йогуртов, которые он потребляет в огромном количестве. Укладывали спать Хару они тоже вместе, пока один расправлял постель второй следил за тем, как чистит зубы девочка, третий — принеси, подай, в общем, задействованы были все. И вот, ребёнок уже в пижаме, лежит в кровати, неяркий свет настольной лампы рассеивается по комнате, создавая атмосферу волшебства и сказки. — Почитаете мне сказку? Мама всегда так делает. — Хорошо, — ответил девочке Сынюн, — что ты хочешь, что бы мы тебе почитали? Девочка спрыгнула с кровати, и в недрах прикроватной тумбочки нашла потрепанный томик детских сказок. Протянув его Сынюну, залезла под одеялко, и приготовилась слушать. Первым читать начал Сынюн, после того, как он устал, книга перекочевала к Сынхуну, который дочитал сказку, Хару почти уснула, но услышав звук упавшей из рук Мино кружки, проснулась. Впрочем, от своих действий Мино и сам проснулся. — Давай мы споем тебе колыбельную, — выпалил разбуженный Тэхен. — Давайте, — ответила сонная девочка. И Тэхен запел. Запел так, что хотелось слушать его голос вечно. А потом начал подпевать и Сынюн, явно узнав мотив старой колыбельной, которую в детстве перед сном пела ему мама. И это было поистине волшебно, настолько волшебно, что к концу песни Хару крепко спала.