Трактат о Фэанаро и его сыновьях

      Мириэль вложила в ожидание и рождение Фэанаро столько сил, и духовных, и телесных, что их хватило бы на рождение многих детей [5]. Столько сил, что была опустошена, словно выгорела изнутри: у Мириэль не оставалось сил радоваться или даже печалиться (любовь Мириэль и Финвэ была радостной, но теперь жизнь стала для неё бременем [5], и ‘она была так истомлена, что не способна плакать о том, что не увидит детства своего сына [5]).       Некоторое время Мириэль оставалась с Финвэ и сыном, всё больше слабея, словно увядая [5] — как будто её дух не мог гореть костром в её теле и освещать жилище (тела эльфов уподобляются жилищам для души, например, в «Атрабет Финрод ах Андрет» [17], а дух нередко сравнивается с пламенем и в «Сильмариллионе» [5]). Такого не бывало среди эльфов ранее, и Финвэ, будучи обеспокоен и не зная, как поступить, ‘спросил совета у Манвэ. Владыка Ветров посоветовал Мириэль отдохнуть в Лориэне, где она легла спать [5]. Возможно, это было единственное, что могло помочь исцелиться истомлённой, внутренне опустошённой — время и покой. Пребывая во сне, Мириэль перестала бы «таять», связь души с телом не разрушилась бы, в то время как оставаясь среди живых и слабея всё более, Мириэль могла бы истаять совсем и умереть. Но даже в Лориэне она не получила исцеления: ‘дух спящей Мириэль ушёл в Мандос [5].       Расставаясь с Финвэ, Мириэль просила не винить её не только в том, что покидает сына, но и в том, что может случиться позже [5]. Таким образом, она догадывалась, что её уход скажется не только на детстве Фэанаро — или даже предвидела более поздние события.       Она заснула в 1170 Г.В., на следующий год после рождения сына [59]. Длина года Валар — 9,582 солнечных лет [61]. По «Сильмариллиону» при уходе Мириэль Финвэ печалился, что она не увидит хотя бы начала детства («beginning at least of the childhood days») своего сына [5]. О начале детства, не совпадающем с моментом рождения, можно говорить, только если рассматривать детство в отличие от младенчества («babyhood»). ‘В английском языке это относится к детям примерно до двух лет [62], но трудно сказать, где проходила эта граница согласно обычаям нолдор. Возможно, в семь-десять лет, ‘когда дети нолдор овладевали ламатьявэ [11]?       По «Шибболету Фэанора», истомлённая Мириэль вначале дожидалась, пока её сын полностью вырастет [12] — что составило бы около пяти лет Валар и противоречило хронологии. По «Законам и обычаям эльдар», Фэанаро никогда не видел своей матери [11] (то есть она так скоро ушла в Лориэн, что Фэанаро не помнил её). Но если рассмотреть подробно, как происходило описанное в «Сильмариллионе» и «Анналах Амана», складывается скорее другая картина.       С одной стороны, если мальчик так рано лишился матери, то Мириэль ушла в Лориэн в самом начале 1170 Г.В., а Фэанаро должен был родиться в конце 1169 Г.В. Но ‘чаще всего дети эльдар рождались весной [11] (в Амане тоже была пора цветения, как и пора сбора плодов) — и тогда Фэанаро должно быть лет семь или более (по солнечному счёту), и он должен был помнить свою мать.       С другой стороны, исходя из того, что всё стало тягостным для Мириэль, даже сама жизнь [5], можно понять, что такое состояние не могло тянуться долго. Сначала утомлённость Мириэль могла выглядеть естественно — ‘все эльдар тратят на зачатие, вынашивание и рождение детей много душевных и телесных сил [11], но время шло, а лучше не становилось. ‘Финвэ вначале думал, что сам Аман даст отдохновение любому усталому [5]. А когда он обеспокоился, прежде, чем обратился за советом к Манвэ, он не мог не пытаться развеселить, ободрить жену сам, пока не исчерпал все идеи и не увидел, что ничто не помогает. Манвэ не мог ответить немедленно, и ещё шло время, пока он думал. И лишь время спустя предложение Манвэ было донесено до Мириэль. Так как ‘перед расставанием Мириэль просила не винить её в том, что она покидает сына и в том, что может случиться позже [5], видимо, и сама Королева размышляла над предложенным ей; так как предвидела, что её уход в Лориэн может нести за собой беды, вряд ли Тэриндэ приняла решение быстро. Дальше уже совсем немного времени ушло на то, чтобы подготовить для Мириэль ложе в садах Лориэна. То, что Мириэль нашла для себя выход из той тяжёлой и томительной ситуации, а также желание не оставлять Фэанаро, могло придать ей сил и позволить продержаться ещё какое-то время.       Этого времени могло быть достаточно, чтобы юный нолдо запомнил её, запомнил, ‘как сильно он ее любил [12]. Ведь дети эльдар разумом взрослеют быстрее, чем дети людей, ещё до года начиная говорить и ходить [11]. А Фэанор рос быстро [5] в сравнении с другими детьми эльдар, и в семь или более лет должен был многое понимать и запоминать.       Но вероятнее всего, между рождением Фэанаро и тем, как Леди Мириэль уснула в Лориэне, прошел не меньше, чем год Древ (1169 [59] –1170 г.В. [56]) или не менее 10 солнечных лет. А скорее, прошло 15-20 солнечных лет (если Фэанаро родился в начале 1169-го, а умерла в конце 1170-го г.В. 'По «Шибболету Фэанора», Мириэль много сделала мягкими советами, чтобы смягчить и обуздать Фэанаро [12]. Но нрав советом можно смягчить не у маленького ребенка, а у того, кто способен ответственно рассуждать, делать выводы, менять себя в соответствии с советом. Также Фэанаро на момент, когда Мириэль уснула, имел свои работы, а главное, изобретения (спустя время после её смерти Фэанаро снова был поглощён ими [12]), что также мог сделать уже минимум подросток.       Фэанор рос в Тирионе Благословенном, в доме (дворце) Финвэ на вершине зелёной Туны [5], круглого и гладкого холма [63]. Среди первых впечатлений его детства были дворец короля, его залы и ‘обширный двор, вмещавший множество эльдар [15]. Вероятно, во дворце висели или хранились и работы Мириэль, её вышивки, ‘один обрывок которых в Средиземье стоил бы целого королевства [10], и Фэанаро видел их.       Самая высокая из башен Тириона — серебряный [63] Маяк Ингве, Миндон Эльдалиэва [5], у подножия которой стоял дом Финвэ [14]. Видимый издали серебристый луч света от Маяка [5]. Разбитые там же, у подножия Миндона, сады, где рос Галатилион, точное подобие Тельпериона, которое лишь не давало света [25]. Вид на город сверху, с вершины холма — 'он спускается уступами [37]. ‘Ведущие вниз улицы [15], плавно изгибающиеся и окаймлённые тёмными деревьями [63], длинные хрустальные [25] и белоснежные лестницы [39] — сказано даже о плетениях точёных хрустальных лестниц [37]. Стены прекрасных домов — из мрамора, из серебра и золота, белого аманского камня и созданного эльдар ослепительно-белого твёрдого материала [63]; упоминаются и жемчужные или выглядящие как жемчуг стены [37]. Зеркальные галереи из зелёных бериллов [37]. Белые террасы [25], на которых растут деревья с золотыми плодами [63] и множество высоких башен, которые нолдор особенно любили строить [56]. Янтарь, которым были крыты башни и крыши. Изящные фонтаны [63]. Ещё дальше — холмы и долины вокруг города, где тоже живут нолдор [64].       Это было время полного расцвета эльдар. Мастера и учёные нолдор уже многого достигли [5], и Фэанаро с ранних лет мог видеть, как много они трудятся и какую радость им это доставляет.       К этому времени ваниар в Тирионе почти не было: ‘последние из них покинули город в 1165 году, и нолдор несколько отдалились от них [65]. Однако ваниар бывали на Туне, хотя и редко [64]; кроме того, в Тирионе могли оставаться те ваниар, что вступали в браки с нолдор. Так что ребёнком Фэанаро мог иногда встречаться с ними. Вероятно, чаще он видит телери (даже если не считать тех, что были родичами Мириэль) — ведь ‘нолдор после ухода ваниар больше дружили и чаще встречались с ними [65].       В сердцах нолдор сохранялась любовь к внешним землям [64]; наверняка о них порой и говорили. Фэанаро, скорее всего, впервые слышал рассказы о Средиземье ещё в детстве, ведь ‘Финвэ — вождь нолдор в Великом Походе [67].       Дети нолдор быстро овладевали речью, но немногие из них достигали совершенства во владении родным языком и его строением ранее семи лет [11] (по солнечному счёту). Так как Фэанаро и рос быстро [5], и отличался особым талантом в постижении языков, он должен был оказаться в числе этих немногих.       На десятом году жизни (или примерно в возрасте одного года по счёту Древ) обычно происходил обряд Избрания имени, Эссекильмэ. В этом возрасте эльдар выбирали личное имя, которым их называли близкие — а другие лишь с особого разрешения. Избранные имена могли быть придуманы или выбраны из существующих, возможно, изменённых, но сын Финвэ в честь своей матери принял имя «Фэанаро» и в качестве избранного имени [11]. Это имя и название «Дом Фэанаро» (а не Куруфинвэ) использовались другими и стали широко известны. Значит, юный Фэанаро ради памяти о Мириэль отказался от такого дополнительного имени, которое было бы только его собственностью и которым нельзя было бы пользоваться без его разрешения.       Фэанор с раннего детства наслаждался познанием и мастерством [23]. Он скоро начал демонстрировать мастерство рук и разума как Финвэ, так и Мириэль [10] — не только отец, но и мать видели его таланты. Разумеется, при его талантах и жажде знаний он должен был быстро совершенствоваться.       Видимо, примерно в то время отец и изменил его имя на Куруфинвэ — «Искусный (сын) Финвэ»; ‘известно, что имя было изменено, когда открылись таланты Фэанаро [27, 11].       Учиться у Махтана он начал уже после женитьбы [5]. Первым наставником юного Фэанаро наверняка являлся Финвэ, так как ‘по значению его имени ясно, что он искусен в ремёслах [54].       Мальчик рос в блаженстве Амана, горячо любимый своими родителями. Но жизнь его рано, ещё в детстве, стала омрачена, как ни у кого из рождённых там эльдар. Хотя в Средиземье эльфы умирали и ранее (многие эльфы успели погибнуть до того, как Манвэ получил возможность возвращать их к жизни [66]), но ‘в Амане никто не умирал, кроме матери Фэанора, и никто не был лишён радости, кроме его отца [5], хотя Финвэ и был полон сил [10]. Смерть Мириэль стала для Фэанора долгим или даже постоянным горем («lasting grief») [12] (поэтому не совсем верно говорить, что один Финвэ был лишён радости). К тому же причиной смерти матери и связанной с ней скорби отца являлось рождение сына. Несомненно, единственный сын короля, к тому же с такой странной и несчастливой (по сравнению с другими эльдар Амана) участью не мог не привлекать к себе внимания. Фэанор должен был почувствовать своё отличие от других, свою уникальность и в этом. tab>Король поначалу часто бывал в Лориэне, навещая спящую Тэриндэ [5], вместе с её родичами [12], и они призывали Мириэль вернуться [5]. Эльфы ещё не знали, каково это — быть опустошённым. Вероятно, её старались и развеселить. Но чем больше радости и жизни возле Королевы, тем больше она желает покоя. ‘Валар также просили её вернуться к жизни [12], и от Валар можно было бы ждать большей мудрости и проницательности. 'Но она всегда отвечала: «Ещё не время», и всё больше утверждалась в своём решении. Наконец, Мириэль попросила оставить её в покое, сказав, что никогда не хочет возвращаться к жизни. «Оставьте меня здесь в покое!» [12] — это как крик души, которая даже в Мандосе не могла найти отдыха, даже здесь её не оставляли в покое… Удручённый разлукой Финвэ настойчиво звал Мириэль, и из-за своего горя мог не замечать, что чем больше её уговаривают, тем сильней она противится. Не из упрямства, но потому что радость, веселье и даже сами разговоры опустошали её, а Королеве нужен был лишь покой. Но, не понимая, что происходит с женой, Финвэ мог звать супругу ещё настойчивее от того, что ‘желал, чтобы у него было много детей, и нежелание Мириэль вернуться и иметь ещё детей также было для него печалью [5].       Фэанаро, как и его отец, 'некоторое время вёл бдения («kept vigil» [12]) у тела спящей Мириэль [12]. То есть Финвэ и Фэанаро не просто навещали Мириэль, а вели бдения, дежурства возле неё. Похоже, что Финвэ ожидал не того, что Мириэль отдохнёт и вернётся, а что она вот-вот проснется, словно и в самом деле просто легла поспать, а не нуждалась в отдыхе. Сложно сказать, предупреждали аинур Финвэ, что Мириэль проснётся нескоро, или нет. 'Фэанаро вскоре стал снова полностью поглощён своими работами и изобретениями [12], прервав свои бдения или дежурства много раньше Финвэ — мы не знаем, по какой причине, но явно не потому, что Фэанаро меньше любил Мириэль или не ждал её возвращения всем сердцем.       Но вероятнее всего, между рождением Фэанаро и тем, как Леди Мириэль уснула в Лориэне, прошёл не меньше, чем год Древ (1169–1170 г.В. [56, 59]), или не менее 10 солнечных лет. А скорее, прошло 15-20 солнечных лет (Если Фэанаро родился в начале 1169-го, а его мать умерла в конце 1170-го г.В.) 'По «Шибболету Фэанора», Мириэль много сделала мягкими советами, чтобы смягчить и обуздать Фэанаро [12]. Но нрав советом можно смягчить не у маленького ребенка, а у того, кто способен ответственно рассуждать, делать выводы, менять себя в соответствии с советом. Также Фэанаро на момент, когда Мириэль уснула, имел свои работы, а главное, изобретения (спустя время после её смерти Фэанаро снова был поглощён ими [12]), что также мог сделать уже минимум подросток.       Когда Финвэ узнал, что Мириэль никогда по своей воле не вернётся к жизни в теле в течение любого промежутка времени, который мог бы дать ему надежду, горе Финвэ стало озлобленным, ожесточенным [12] («embittered» [12]). Финвэ увидел, что леди Мириэль «никогда не вернётся в течение того времени, что могло бы дать ему надежду», то есть Королева могла вернуться когда-нибудь, но не теперь, когда Финвэ желал, чтобы это произошло. И Финвэ стал озлоблен, ожесточён на Мириэль, не сострадая ей больше, но виня её, что не может получить того, что желал. 'Он перестал ходить в Лориэн к телу Мириэль [5] и пытался вернуться к обычной жизни [12], Позже, видимо, это ожесточение сказалось на том, что Финвэ жестоко обрёк леди Мириэль на вечное пребывание в Мандосе. Финвэ говорил Манвэ: «Мое сердце предупреждает меня, что Мириэль никогда не вернётся» [10], но это не было предвидением, а было порождено страхом, нетерпением, отчаянием, эгоизмом.       Теперь ничто не доставляло Финвэ радости, и он часто и подолгу бродил в одиночестве [12]. Фэанаро оставался единственным, кому Финвэ отдавал всю свою любовь [5]. Вероятно, он особенно любил сына ещё и потому, что ‘в детстве Фэанаро походил на Мириэль и внешне, и голосом. Выйдя из детского возраста, он стал больше походить на отца лицом и телом, но по наклонностям Фэанаро скорее походил на мать [10].       Король делал всё, чтобы лишённый матери Фэанаро не чувствовал себя обделённым: ‘для сына Финвэ стал и отцом, и матерью [10]. Поэтому ‘говорится, что их связывали двойные узы любви [10].       Однако во время своей печали Финвэ получал небольшое утешение от Фэанаро [12], то есть ребёнок, лишившийся матери, ещё находил в себе силы утешать отца, в нетерпении ждущего, когда проснётся его жена — пусть и не так хорошо, как хотелось бы Финвэ. На самом деле, взрослый отец должен бы утешать юного сына, но похоже, что автор данного текста считает иначе (мы помним, что у Профессора очень чётко выражены позиции авторов и даже приводятся противоречия меж авторами).