Трактат о Фэанаро и его сыновьях

      Несмотря на опасение, что Валар помешают Исходу силой, Феанаро выходит из врат Тириона первым, под звуки труб. Феанаро спешит [15], однако не пытается сделать Исход незаметным — возможно, считая это малодушием.       И едва отправившись в путь, Фэанаро встречает вестника Манвэ (видимо, Эонвэ, так как 'его также называют герольдом [112], а Эонвэ — герольд Манвэ [97, 39]), который говорит:       — Против безумия (безрассудства) Фэанора я дам только свой совет. Не уходите! Так как час недобрый, и ваш путь ведёт к горестям, которые вы не предвидите. Вы не получите помощи от Валар в этом отважном (доблестном) деле («emprise»). Но се! они не будут и мешать вам. И так вы узнаете: вы уйдёте отсюда свободно, как свободно пришли сюда. Но ты, Фэанор, сын Финвэ, своей Клятвой изгнал себя сам. В горечи разоблачишь ты ложь Мэлькора. Он Вала, ты говоришь. Тогда ты поклялся напрасно, ибо никого из Валар ты не можешь победить ни сейчас, ни когда-либо в пределах Эа, хотя бы Эру, Имя которого ты призвал, сделал тебя втрое более великим, чем ты есть [15, 112].       Вначале Валар через вестника обращаются ко всему народу, только затем отдельно к Фэанаро, предрекая ему неизбежные, как они считают, беды. Вестник ничего не говорит отдельно тем, кто всё равно пойдёт вперёд, выделяя из них только Фэанаро (как представляющего всех уходящих, того, кто их ведёт). Вестник также не обращается отдельно к Нолофинвэ; вероятно, он ещё не вышел из Тириона, но не ждут, пока выступит он, к нему не подходят с обращением, чтобы он удержал народ как его Король — отсюда видно, что Валар тоже не воспринимают Нолофинвэ как Нолдорана. Есть народ и есть Фэанаро — так же, как был народ и был Финвэ.       Не странно ли советовать остаться тем, кто около девяти лет готовился уйти, за эти годы ничего им не передав? В «Квхнте Сильмариллион» и «Поздней «Квенте Сильмариллион» также говорится о том, насколько медлят Валар с реакцией на Исход нолдор: 'изучив цели нолдор, Валар направляют им послание [111, 171].       Там же, как и в «Самых ранних «Анналах Валинора» (т.е., как в ранних, так и в поздних текстах) о послании Валар говорится еще кое-что важное, подтверждающее, что опасения Фэанаро не были беспочвенными: 'Валар запрещают Исход, но не станут ему мешать силой [31, 111, 171], так как Фэанаро обвинил их в том, что они удерживают эльдар в Амане против воли [31, 111]. Валар пытаются поступить иначе: «Мы запрещаем уходить, но вы можете уйти против нашей воли, и вас ждёт много бед». Это попытка удержать нолдор через страх.       Таким образом, если бы Фэанаро не произносил этих речей, Валар могли бы помешать Исходу силой (считая благом удержать от похода, который Валар, как видно, считают безнадёжным и несущим только беды, но нарушая свободу воли). Так, 'ожидание Феанаро, что Валар могут удержать нолдор силой [15], оказывается обоснованным и 'не сбывается потому, что Феанаро открыто обвинил Валар, что они держат эльдар в неволе [111].       Правда, 'Манвэ и другие Валар не могли помешать Феанаро исполнить его замыслы силой [114] — даже те, кто был готов поступить так, если бы не слова Феанаро о неволе — 'так как им не было позволено (т.е., Единый не позволил Валар) препятствовать Исходу силой, только советом [114]. Принуждать, нарушать свободу Эрухини вообще не соответствует Свету, но это Валар и так должны знать, а Единый не обращается к ним отдельно, возбраняя каждое несправедливое, неверное и даже противоречащее Замыслу действие (так, призыв эльфов в Аман не соответствовал Замыслу, но Эру допустил это, и Валар долго не знали, что этого не следовало делать). А Исход нолдор столь важен для исполнения Замысла, что Единый отдельно обращается к Валар, не позволяя препятствовать Исходу силой. 'Валар, кроме Манвэ, не вступают в прямое общение с Единым [161] — видимо, поэтому сказано «Манвэ и Валар»: повеление передано другим Валар через Манвэ. И Манвэ мог, тогда или несколько позже, по этому особому обращению понять, что Исход не противоречит Замыслу, Единый не против него.       Вестник называет решение Фэанаро безрассудным, безумным («folly» — безрассудство, безумие, глупость), но вместе с тем — отважным, доблестным делом [15]. Идти воевать против Тьмы, против Моринготто и его слуг — это в самом деле требует большой отваги. Но отчего же Исход он называет безумием, если призыв эльдар в Аман был ошибкой [157], а приход нолдор в Средиземье, как можно было видеть, многое исправит? Как видно, Валар пока не распознали этого.       Правда, есть и иная возможность — ‘посланник Манвэ говорит, что нолдор уходят в недобрый час [15]; может быть, это совет отложить поход и уйти в другое, более подходящее, время? Однако, если бы нолдор медлили, дожидаясь более доброго часа, синдар были бы полностью истреблены или порабощены (сказано, что так произошло бы без Исхода нолдор [16], и ко времени их прихода Моринготто уже начал завоевание Валариандэ (Белерианда) [1]), а дальше Моринготто направил бы свои войска захватывать земли за Эред Луин. И если судить по дальнейшим событиям, более подходящее время для Исхода могло так и не наступить. Феанаро пока не знает об этом, но он видит, что за то время, пока нолдор готовились к Исходу, Валар ничего не предприняли против Моринготто, они по-прежнему сидят у мёртвых Древ и размышляют — какой же час они сочтут благоприятным, чтобы начать действовать? Да и не говорит вестник: «Повремените, дождитесь благоприятного часа и тогда идите» — только призывает не уходить.       Предназначением Древ было исцеление Искажения [136], так что после их гибели земли Валинора не только стали темны, но потеряли часть своего благословения, защищённости от Искажения, стали ближе к Смертным землям. 'Валар заботятся в основном о Валиноре, а не о Средиземье [136, 106], сосредоточили свои усилия в основном на Западе, и Валинор им гораздо дороже, но Валинор без Тэльпериона и Лаурэлин уже совсем не тот. Из этого можно лучше понять, отчего Валар годами скорбят возле Древ, отчего они не хотят отпустить нолдор и не хотят воевать, но защищать свою землю: они хотят сберечь осколки своего разрушенного мира и восстановить хоть отчасти утерянное блаженство.       Призыв вестника Манвэ одуматься, остановиться обращён лишь к сторонникам Фэанаро (если они его оставят), Нолофинвэ, Арафинвэ, но не к самому Фэанаро. 'Как говорит вестник, Фэанаро сам себя изгнал своей Клятвой, и он считает её невыполнимой, считает невозможным, что Фэанаро может одержать победу над Моринготто [15]. Мэлиан предскажет, что всей силы эльдар не хватит, чтобы вернуть все Сильмарилли, и их вырвут у Моргота лишь после того, как мир будет разрушен в предстоящих битвах [148]. Трудно сказать, являются ли и слова вестника Манвэ предсказанием, но скорее они кажутся просто мнением Валар (т.е., они уверены, что никому из эльдар не по силам забрать Сильмарилли у Моргота).       Сыновья Фэанаро, как и он сам, не могли бы остаться, даже если бы желали этого — они тоже дали Клятву; и не могли остаться нолдор, что поддержали Клятву (разве что стали бы клятвопреступниками). Таким образом, своим призывом остаться Валар хотят добиться того, чтобы все нолдор, кроме давших Клятву, остались, тогда как Фэанаро и его сыновья, без помощи и поддержки, одни ушли в безнадёжный бой. Рассуждая логически, это верно — лучше пусть погибнут только те немногие, кто не может не уйти, чем многие другие вместе с ними. Но как это выглядит по отношению к Фэанаро? В Амане Неомрачённом мы видели, что 'Аулэ любил Фэанаро [11], все в Амане почитали его [14], а теперь его пытаются лишить поддержки нолдор, обещая, что не помогут сами и не прибавив ни совета, ни доброго пожелания. Это выглядит так, словно Валар в лучшем случае решили пожертвовать Феанаро и его сыновьями как неизбежной минимальной жертвой. Но те, кто рассуждает подобным образом… идет ли путем Света? И это было самое печальное.       Фэанаро в ответ на слова вестника смеётся и вначале обращается к нолдор [15] (часть которых услышанное могло бы смутить и отвратить от продолжения похода):       — Так! Значит, этот отважный народ отправит наследника своего Короля в изгнание одного, только с сыновьями, и вернётся в оковы? Но если кто пойдёт со мной, тем я скажу: вам предвещают скорбь? Но мы познали её в Амане. В Амане мы сошли от блаженства к горю. Теперь попробуем свершить иное: пройдя через скорбь, обрести радость; или, по крайней мере, свободу [15].       Лишь после этого он отвечает вестнику, как и сам вестник обратился сначала к народу, потом к нему:       — Так скажи Манвэ Сулимо, Верховному Королю Арды: если Феанор и не сможет низвергнуть Моргота, по крайней мере, он не станет медлить с атакой и не будет сидеть, бездействуя в скорби. Может быть, Эру вложил в меня больший огонь, чем известно тебе. По меньшей мере, я нанесу такую рану (или «такой урон» — «Such hurt at the least will I do») Врагу Валар, что даже Могучие в Круге Судеб удивятся, услышав об этом. Да, в конце они последуют за мной. Прощай! [15]       Фэанаро назвал себя наследником Короля и сказал: "...если кто пойдёт за мной, то..." И никто не возразил ему и не ответил, что Фэанаро не наследник, или что они идут не за Фэанаро. Как уже упоминалось в предыдущих главах, если бы Нолофинвэ не пошёл в Исход, то те, кто называл его Королем оставили бы его и пошли бы за Фэанаро. Реакция народа на ответ Фэанаро подтверждает это.       Фэанаро видит, что стоит за словами Валар, и сразу же называет вещи своими именами: поступить по совету Валар — означает отправить его, законного Короля нолдор, в Исход и на битву только с сыновьями. Как и из речи Фэанаро в Тирионе, из его ответа видно, что он не хочет бездействовать, ожидая, не исправится ли всё само собой. В его словах к нолдор повторяется мысль о том, что Аман — это плен, «оковы» (Валар сейчас пытаются удержать нолдор через страх, предрекая им беды) и вместе с тем Феанаро не отрицает прежнего блаженства Амана. Он стремится и призывает других покинуть уже не тот благословенный край, где почти не было места злу и горю: освобождение Мелькора изменило жизнь в Амане, и он лишился главного своего преимущества — того, что он был краем, Искажением почти не затронутым.       В словах Фэанаро, обращённых к нолдор, звучит и надежда — несмотря на пережитое горе, на раздор между нолдор, недобрые предвестия, на то, что впереди тяжёлый путь и битва, Феанаро надеется после всех тягот и горестей обрести не только свободу, но и радость. У него больше надежды, чем у Валар.       В ответе же вестнику Манвэ Фэанаро говорит не просто о надежде, и надежде не на одни свои силы — но и о пламени, что вложил в него Эру, и о том, что осталось скрыто от Валар. Как и с Сильмариллями, Фэанаро открыто то, чего Валар не знают. Не связано ли с этим то, что 'голос Фэанаро в это время звучит необычайно мощно, могущественно [15]?       Можно сопоставить их слова и в ином отношении. Феанаро предлагает цели и решения: обрести свободу и радость, атаковать Моринготто и низвергнуть его или хотя бы нанести большой урон. Говорит он и о действиях Валар — о том, что они последуют за ним. Тогда как у Вестника Валар нет «позитивной программы»: говоря о бедах, он не говорит, как их можно избежать и прийти к лучшему (обращаясь к Феанаро, даже утверждает — никак); отвергая решение Феанаро, он не предлагает взамен другое. 'Нолдор перед приходом Феанаро оплакивали омрачённый Тирион [15]; если бы они последовали совету, что они должны были бы делать вместо Исхода? Вернуться к оплакиванию погружённого во мрак Тириона? Не говорят Валар и о том, что будут делать сами (скажем, идти на войну, возвращать свет): только «не делайте», «не будем». 'Валар погружены в скорбь и годами размышляют у Древ [112], не находя выхода, не решаясь на войну (которая в это время ввергнёт в хаос и разрушение всё Средиземье, а возможно, всю Арду [61]). Нолдор на войну с Моринготто выступают — и Валар, не веря в возможность победы, только пытаются не допустить этого.       Фэанаро обвиняет Валар в бездействии и промедлении. ‘Раздумья Валар лишь казались бездействием [3], но их промедление в самом деле было чрезмерным: 'без прихода нолдор синдар были бы полностью истреблены или обращены в рабство [16]. Фэанаро не обещает, что непременно низвергнет Моринготто — но говорит о ране или вреде, который он нанесёт («hurt» может относиться не только к физическому вреду, но и, например, к вреду экономике или ущербу для шансов на что-либо, т.е., означать серьёзный вред, ущерб вообще). Валар, похоже, были уверены, что нолдор не по силам нанести большой ущерб Врагу — и они заблуждались и должны были удивиться. Разгром в Дагор-нуин-Гилиат большей части армии Моринготто и нарушение его плана захватить Валариандэ (Белерианд) определённо причинит Моринготто большой вред, и это было только началом. Так, говорится о собственных ранах, которые получил Моринготто в Пятой Битве от Союза Маэдроса, и больших потерях, которые понесло войско Ангамандо [20]; раны, нанесённые Моринготто, названы тем же словом, что и в предсказании Фэанаро — «hurts» [20]. . И Валар спустя века (в конце) «последуют за Фэанаро», вслед за нолдор вступив в открытую войну против Моринготто. Так что Фэанаро был прав в своих словах.       Сейчас Фэанаро не говорит о том, что Моринготто — родич Валар, но подчёркивает, что он — их Враг. Его слова звучат гордо — и вместе с тем уважительно (Манвэ он называет полным титулом — быть может, потому что разговор с Манвэ на Таниквэтиль около десяти лет назад примирил их).       Стоит обратить внимание на то, что отношение Фэанора к Валар во время Исхода неоднозначно и кажется противоречивым. ‘Он обвиняет их во многом, в том числе и в зависти, и в порабощении нолдор [15]. При этом Фэанаро призывает в свидетели Клятвы Манвэ и Варду, а гору Таниквэтиль называет священной. Он отвергает призыв посланника Манвэ остановиться, но утверждает, что однажды в Круге Судеб признают его правоту [15] — т.е., хочет этого и уверен, что однажды так и будет. Однако Валар отличаются друг от друга и действуют неодинаково и порой вовсе не согласно друг с другом. Так, можно сказать, что к Манвэ и Элентари Фэанаро явно относится лучше, чем к некоторым другим Валар.       Не только из-за лжи Мелькора, но ещё больше из-за несправедливого суда, а также из-за истребления Древ и убийства Финвэ Фэанаро мог сделать вывод о том, что Валар либо вовсе не так благи, как казались (если они допустили беды сознательно или из-за своих пороков), либо вовсе не так мудры и сильны, как казались (если желали, но не могли предвидеть и предотвратить беды), либо и то, и другое.       В ответе посланнику Валар голос Фэанора звучит так мощно, в нём ощущается такое величие, и он так могущественен («so great and so potent»), что вестник Манвэ кланяется Фэанаро, и получив полный, исчерпывающий ответ, удаляется [15]. В переводах можно видеть «словно получил достойный ответ» (распространённый перевод Н.Эстель) или даже «как если бы получил учтивый ответ». Однако в оригинале сказано «herald of the Valar bowed before him as one full-answered» [15], то есть как получивший полный, исчерпывающий ответ, что несёт иной смысл; нет в нём и оттенка «как если бы», «словно бы». И в оригинальной фразе видно, что поклон маиа, вестника Валар, вызван не тем, что ему смогли исчерпывающе ответить (словно это редкость), а той силой, что звучала в голосе. 'Фэанаро — искусный оратор [25], но то, как мощно и могущественно звучит его голос в это время, всё же отмечено отдельно. Быть может, в голосе нолдо звучал отзвук той самой силы, о которой говорил и посланник Манвэ, и сам Фэанаро — силы что в эльфа, ведомого не только местью, но и эстэль, вложил Единый?       Когда Туор передавал послание, Улмо вложил силу в его сердце и величие в его голос [78] перед Турукано, но никакой Вала не мог бы дать такие силу и величие голосу, чтобы герольд Манвэ склонился перед этим величием. Но такую силу в голос Фэанаро мог вложить Единый.       Ответ и то, что вестник Манвэ склоняется перед Фэанаро и уходит, вновь покоряет сердца нолдор [112] (и всё же большая часть нолдор по-прежнему признают Королём Нолофинвэ и идёт во втором воинстве). Сыновья Фэанаро и его сторонники могли лишь ещё более утвердиться или снова убедиться в том, что их Лорд прав.