Трактат о Фэанаро и его сыновьях

      Фэанариони не участвовали в этом событии и могли узнать о нём лишь позже, после падения Ондолиндэ, но оно сыграло важную роль в их жизни. Фактически при другой реакции Турукано на это послание и судьба Первого Дома, и судьба эльдар и людей была бы другой. Тогда Ниэрилтатинва (Нирнаэт Арноэдиад) запомнилась бы не как начало крушения всего, а как временное поражение перед великой победой.       В 496 г. П.Э. в Ондолиндэ пришёл Туор, неся Турукано послание от Улмо [20]. Согласно опубликованному «Сильмариллиону», Улмо предостерегал Турукано, что Рок нолдор близок к исполнению, и всё, созданное нолдор, будет разрушено, и призвал Турукано оставить город, который он построил, и спуститься по Сириону к Морю [150, 20]. Возникает впечатление, что Улмо особо благоволил к Турукано и Ондолиндэ и направил в этот город своего посланника (для которого веками ранее велел создать доспехи, чтобы он был узнан) только ради спасения жителей Ондолиндэ, а отказ Турукано принёс гибель только ему самому и его подданным. Но в других текстах Профессора, которые Кристофер предпочёл проигнорировать, раскрывается совсем другая история.       Согласно «Утраченным сказаниям», вначале Туор передал:       — Вот, о отец Города камня, Тот, кто сочиняет глубокую музыку в Бездне и знает мысли эльфов и людей, велит мне сказать тебе, что дни Освобождения приближаются [78].       Если в «Серых Анналах» (и вслед за ними в «Сильмариллионе») сказано о приближении Рока и разрушении созданного нолдор, словно о неизбежности, то здесь видно, что вначале Улмо говорил совсем о другом — об Освобождении («Release» [78]), о том, что время Сокрытия Валинорэ на исходе, а Моринготто скоро может быть побеждён, и его рабы и пленники станут свободными. Если Турукано поступит правильно, последует слову Владыки Вод.       Далее Улмо через Туора говорил о рабстве:       — До ушей Улмо дошли слухи о твоём жилище и твоём дозорном холме против зла Мэлько, и он рад: но его сердце гневается, и гневаются сердца Валар, которые сидят в горах Валинора и смотрят на мир с пика Таниквэтиль, видя печаль рабства нолдоли и скитания людей; ибо Мэлько окружает их в Стране Теней за железными холмами [78].       В том, что Моринготто за эти века захватил многих рабов и пленных, эльдар и людей, а другие стали беженцами или погибли, велика вина самих Валар, которые 'сидели за горами и пировали, выбросив из своих мыслей нолдор, которые одни оспаривали господство Моринготто [275], и ничем не помогая врагам Врага. Но здесь говорится о гневе (на Моринготто) 'тех Валар, что смотрят на мир с пика Таниквэтиль [78] и видят этих рабов и беженцев, а не закрываются от вестей из Эндорэ, т.е., Манвэ и Варды, которые были против Сокрытия Валинорэ и, как и Улмо, тайно помогали нолдор.       Но Турукано, в отличие от Улмо и Манвэ, не пожелал помочь страдающим в рабстве и беженцах.       — Поэтому меня доставили тайным путём, чтобы велеть вам сосчитать ваши войска и приготовиться к битве, ибо время пришло [78] — продолжал Туор.       В «Квэнте нолдоринва» уточняется: Улмо велел Турукано приготовиться к битве с Моринготто прежде, чем всё будет потеряно [319, 229]. И так предостережение о разрушениях в будущем встаёт на своё место: сейчас настало время для освобождения и победы над Моринготто, но нельзя было слишком медлить с битвой, иначе всё будет потеряно.       Это не значит, что одержать победу могли одни войска Ондолиндэ — они, как и в Ниэрилтатинва, должны были стать частью союза врагов Моринготто. Если Турукано примет волю Улмо, Туор должен был идти в Хитиломэ и снова привлечь живущих там людей к союзу с эльфами [229]. Как уже упоминалось, Моринготто пытался оградить истерлингов Хитиломэ от общения с эльфами, то есть часть из них стремилась к союзу с эльфами.       — Забудь предательство Ульдора проклятого и помни Хурина, — посоветовал Улмо, — без смертных людей эльфы не одолеют валараукар и орков [229].       Из слов Улмо об Ульдоре и Хурине ясно, что Вала был осведомлён о делах в Нолдолондэ. Кроме того, он напоминал Турукано о Хурине, который спас его ценой своей свободы и теперь терпел мучения в Ангамандо. Но Турукано, как будет видно ниже, это напоминание не побудило начать войну — хотя бы ради спасения Хурина.       Также Турукано должен был послать призыв на восток через Туора и собрать людей [229], то есть в новый союз должны были войти люди Восточного Валариандэ, которые остались верными Первому Дому или примкнули к нему уже после Ниэрилтатинва.       Союз с Восточным Инголондэ — это, конечно, в первую очередь союз с сыновьями Фэанаро, а уже потом с людьми, которые им служат. Улмо знал об отношении Турукано к Первому Дому, и, возможно, поэтому, только сказав о людях, передал о фэанариони:       — И раздор с сыновьями Фэанора не должен остаться неисцелённым; ибо это должно быть последнее собрание надежды номов (нолдор), когда каждый меч на счету [229].       «Каждый меч на счету» — обоснование, которое должен был понять Турукано, но из первых слов Улмо видно, что он хотел также исцелить раздор между королём Ондолиндэ и Первым Домом. Раздор этот поддерживал Турукано, который питал 'неутолимую вражду к сыновьям Фэанаро из-за гибели Элэнвэ [27], тогда как о какой-либо враждебности к нему фэанариони нигде не упоминается.       С Первым Домом на битву вышли бы и его союзники (гномы, лаиквэнди, фалатрим), так что это было бы возобновление Союза Маэдроса, насколько было возможно при понесённых эльдар и людьми потерях.       Считается, что Второй Дом и, в частности, Турукано слушали Валар и верили им. Но вот, Улмо направил к нему посланника, а Турукано наотрез отказался его слушать:       — Я этого не сделаю, хотя бы это были слова Улмо или всех Валар. Я не стану рисковать моим народом против ужаса орков или моим городом против огня Мэлько [78].        Турукано, который назвал себя Нолдораном, опираясь только на то, что власть его Дому дали Валар, теперь сам же отказался сделать то, что говорят Валар и более того, сообщил, что совершенно им не верит, и их слова — это не то, ради чего стоит рисковать важным.       В том, что Туор действительно посланник Улмо, король Ондолиндэ не сомневался: когда атан пришёл в город, Турукано приветствовал его с почтением: «Добро пожаловать, о Человек Страны Теней. Се! Твой приход был описан в наших книгах мудрости, и было написано, что много великих событий произойдёт в домах гондотлим, когда ты доберёшься сюда» [78]. И Улмо вложил в голос Туора силу и величие, так что весь народ сомневался, что это смертный человек [229]. Но, услышав веление делать то, чего сам Турукано не хотел, он отвечал Улмо уже совершенно иначе.       Не упрекая Турукано за отказ рисковать народом, Улмо объяснил, насколько важна эта война и для нолдор, и для всей Арды:       — Нет, если ты сейчас не посмеешь выйти, тогда орки будут жить всегда, и в конце концов овладеют большей частью гор Земли, и не перестанут беспокоить как эльфов, так и людей, даже если другими средствами Валар ухитрятся впоследствии освободить нолдоли; но если теперь ты доверишься Валар, несмотря на ужасное столкновение, то орки падут, и сила Мэлько сведется к малому [78]. Сила Моринготто должна быть сломлена, а его слуги погибнут и никогда больше не будут беспокоить мир [319].       Улмо передал Турукано, что победа придёт, и она приведёт не только к крушению силы Моринготто, но и к исцелению розни, и к дружбе между эльдар и людьми, через которую в мир придёт великое благо [229]. А так же к тому, что в мире больше никогда не будет орков, и они никогда не будут беспокоить мир.       Представляется, что уверенно предсказать победу и знать о столь многих и отдалённых последствиях для мира Улмо мог, только если ему это открыл Единый. Это может подтверждаться и тем, что 'Улмо исполнил это поручение (принести послание Турукано) из любви к нолдор и другим эльфам [229]). Не только дал поручение Туору, но сам исполнил порученное («this errand did Ulmo himself perform out» [229]) самому Вале. Таким образом, Турукано отверг не только мудрый совет Улмо, но Замысел Единого, который нес счастье всей Арде.       Улмо говорил и о том, что Турукано должен снова направить своих посланников на Запад [229], и что Улмо повернёт сердца Валар послать ему помощь [319]. То есть к этому времени Манвэ и Улмо уже повлияли на тех Валар, которые были сторонниками Сокрытия Валинорэ, в достаточной мере, чтобы они присоединились к начавшейся войне против Моринготто. Очевидно, это была бы Война Гнева, в которой участвовали как объединившиеся эльдар и люди, так и Валар и маиар. Вместе с тем она была бы иной. Войну начало бы не воинство Запада, а армия, возглавляемая нолдор Эндорэ (сыновьями Фэанаро и Турукано), и Первый Дом мог бы таким образом добыть Сильмарилли в бою с Моринготто или Эонвэ отдал бы их фэанариони как законным владельцам (не было бы тех причин для отказа, какие, по крайней мере как мы знаем, были названы позже). Не было бы и нападений на Лэстанорэ (Дориат) и Гавани Сириона (иначе нельзя было бы говорить, что 'рознь будет исцелена [229]) — вероятно, тот Камень, который добыли Берен и Лутиэн, тоже вернулся бы к Первому Дому. И слава Первого Дома, которая была до Ниэрилтатинва, вернулась бы и умножилась после битвы с Моринготто.       Благодаря тому, что Война Гнева произошла бы десятилетиями раньше, многие эльфы, люди, гномы, которые были за это время были убиты, умерли от пыток или горя, остались бы живы, а ещё многие — не стали бы пленниками и рабами. И Война Гнева стала бы окончательной победой над армиями Тьмы: ни орки, ни валараукар, ни драконы больше не опустошали бы земли и не убивали никого. Более того: 'если слуги Врага больше не беспокоили бы мир [229], то и Саурон тоже не стал бы новым Тёмным Властелином. В истории Арды не было бы ни Мордора, ни народов людей, которые приняли Саурона как своего короля и бога, ни падения Нуменорэ, ни многих опустошительных войн от середины Второй Эпохи вплоть до конца Третьей, и огромного множества жертв и сломанных жизней, и исковерканных душ… И Турукано как сыгравший важную роль в этой великой и прекрасной победе тогда был бы прославлен по справедливости.       Но Турукано сделал другой выбор, сказав, что он король Ондолиндэ, и никакая воля не заставит его рисковать драгоценным трудом давно минувших веков [78].       Улмо и не пытался заставить Турукано силой, он убеждал. Того, что сказал Владыка Вод, было достаточно, чтобы понять, что отказ от этой войны будет оплачен множеством смертей и горя, и раздорами, но Турукано не счёл важным всё это, как и саму победу над Врагом и его слугами и отказался от ответственности за народ нолдор, хотя и объявил себя Нолдораном. Для него теперь был ценностью и надеждой только собственный город, вложенный в него труд, и подданные.       Улмо опасался нежелания Турукано [78], из-за которого великий Замысел может не осуществиться, и сказал о другом пути его исполнения:       — Тогда мне велено сказать, — продолжил Туор, — чтобы народ гондотлим (гондолинцы) быстро и тайно переправился вниз по реке Сирион к морю, построил там лодки и отправился искать возвращения в Валинорэ: се! пути к нему забыты, дороги исчезли из мира, и моря и горы окружают его, но все ещё обитают там эльфы на холме Кор, и боги (Валар) сидят в Валинорэ, хотя их веселье померкло от печали и страха перед Мэлько, и они скрывают свою землю и плетут вокруг неё недоступную магию, чтобы никакое зло не пришло к её берегам. Тем не менее, твои посланники все ещё могут победить там и обратить их сердца, чтобы они восстали в гневе и поразили Мэлько, и разрушили Железный Ад, который он создал под Горами Тьмы [78]. Но в этом совете таится опасность более страшная, чем в другом, хотя может казаться не так; и горестной после этого будет судьба Внешних Земель [229].       В «Квэнте нолдоринва» те же слова Валы переданы кратко:       — Но если Тургон не пойдет на эту войну, то он должен покинуть Гондолин и повести свой народ вниз по Сириону, прежде чем Моргот сможет противостоять ему, а в устье Сириона Улмо будет в дружбе с ним и окажет помощь в строительстве могучего флота, в котором гномы (нолдор) должны наконец отплыть обратно в Валинорэ, но тогда печальна будет судьба Внешних Земель [319]       Это поручение сам Улмо исполнил из любви к эльфам и (в том числе) нолдор [319]. Призыв жителям Ондолиндэ спуститься по Сириону к Морю тоже был направлен не на благо одного Ондолиндэ, как может показаться по «Сильмариллиона», а на благо эльфов (и людей, как можно видеть по первому посланию. Потому что второй вариант привел бы к тому, что Валар куда раньше выступили бы на Войну Гнева и победили бы, но Валариандэ было бы разрушено и затоплено, как и случилось позже.       Другой причиной второго совета Улмо называют то, что 'Улмо знал, что не пройдёт и двенадцати лет, как гибель Ондолиндэ наступит, каким бы сильным он не казался, если его народ будет сидеть неподвижно за своими стенами [319]. Так как сам Улмо не назвал сроков, а только предупредил Турукано, что Моринготто сможет напасть на город, «двенадцать лет» скорее запись летописца. Но Улмо понимал, что отсиживаться вечно у Турукано не выйдет.       Так после первого отказа Улмо показал Турукано другой путь для нолдор победить Моринготто, получив помощь Валар. Эта война уже была бы начата войском Запада, и Улмо сказал, что судьба Внешних Земель после этого будет горестной. Итоги Войны Гнева, какой она была, в самом деле можно назвать горестной для Эндорэ — в битве против Моринготто была разрушена большая часть Валариандэ. Скорее всего, при воплощении первого замысла — войны, начатой силами союза эльдар и людей — разрушения были бы значительно меньше и восстановимыми. Моринготто столкнулся бы с войском Запада и начал использовать свою силу как Стихии для разрушения только после того, как уже растратил силы и войска, в том числе умаиар, в битве против армий Валариандэ.        Так действует Замысел: если его отказываются исполнить, он находит новые пути, чтобы победить зло, но эти пути более тяжёлые и горькие. Тем не менее, при согласии Турукано на этот второй путь Война Гнева тоже началась бы десятилетиями раньше, так как десятилетиями раньше в Аман прибыли бы посланники из Эндорэ. Что предотвратило бы и множество смертей и страданий из-за врагов, и нападение на Лэстанорэ (Дориат) и Гавани Сириона, и Первый Дом также сохранил бы свою славу.        При исполнении Замысла этим путём, в отличие от союза и войны, почти всё сделали бы за Турукано. Спустившись по Сириону, он оказался бы в Гаванях Сириона, где корабелы Кириамо построили бы суда, а мореходы — повели их на Запад; 'в строительстве флота оказал бы помощь сам Улмо [319], он бы и направил корабли [330], не дав Оссэ их погубить; обращать сердца [229] уже подготовленных аинур и эльдар Амана должны были 'посланники Турукано [229] а не он сам. От короля Ондолиндэ фактически требовалось лишь согласиться и призвать народ отправиться в Валинорэ.       Улмо не скрывал от Турукано того, что знал о ситуации в Валинорэ и не оправдывал своих сородичей, заботящихся только о своей земле и защищающих только её (если бы Турукано обдумал эти слова, возможно, он увидел бы, что сейчас поступал очень похоже).       Но из всего, что сказал Улмо, Турукано обратил внимание только на препятствия и риски — не как на предупреждение, к чему нужно быть готовым, а как на повод для отказа от исполнения и этого Замысла:        — Каждый год с приходом зимы гонцы быстро и тайно отправлялись вниз по реке, называемой Сирион, к берегам Великого Моря, и там строили им лодки, в которые запрягали лебедей и чаек или сильные крылья ветра, и они устремились назад, за луну и солнце, в Валинорэ; но пути к нему забыты, и дороги исчезли из мира, и моря и горы окружают его, и те, кто сидит внутри в веселье, мало думают о страхе перед Мелько или о печали мира, но прячут свою землю и ткут неприступное волшебство, чтобы никакие злые вести никогда не доходили до их ушей. Нет, достаточное число моих людей в течение бесчисленных лет уходили в широкие воды, чтобы никогда не вернуться, но погибли в глубоких местах или блуждали теперь, потерявшись в тенях, где нет путей; и с наступлением следующего года мы больше не будем путешествовать по морю, а будем доверять себе и нашему городу в защите от Мелько; на это Валар скупились и в прежние времена [78].       Турукано с упреком и горечью говорил о Валар: «те, кто сидит внутри в веселье, мало думают о страхе перед Мелько или о печали мира, но прячут свою землю и ткут неприступное волшебство, чтобы никакие злые вести никогда не доходили до их ушей», не видя, что поступает точно так же.        Но число погибших в море гондолинцев нельзя сравнивать с числом погибших по вине врагов вне потаённого города, оно велико только по меркам мирной жизни. И этими веками мирной жизни Турукано обязан Улмо, которому теперь и отказывал, и даже отказывался от того, чтобы направлять на Запад корабли с гонцами, как раньше. Так что слова Турукано — именно повод, а не причина для отказа.       Причины — в том, что Турукано стал очень могущественным и гордым, а жители Ондолиндэ (вместе с ним) так гордились своим городом, были так уверены в его тайной и неприступной силе, что король и большинство народа не желали беспокоиться о нолдор и других эльфах или заботиться о людях [330], вмешиваться в их беды, и не хотели возвращаться на Запад через страх и опасности [229].       Большая часть народа к этому времени забыла послания Улмо [319] (первоначальные, побудившие Турукано построить город), мало прислушивалась даже к тем вестям из внешнего мира, которые слабо доходили до них, и не позволяла войти никому, хотя бы это был беглец, преследуемый Моринготто [319].       Но другая часть гондолинцев хотела последовать призыву Улмо. Более того, 'некоторые из наиболее мудрых советников Турукано и среди них — его дочь Итариллэ — на советах всегда говорили за Туора [319]. То есть у Турукано было время обдумать и изменить своё решение, он слышал не только послание Улмо однажды, но и многие доводы в его пользу (и если советники Турукано говорили за и против Туора, то сам атан, оставшийся в Ондолиндэ, после отказа продолжал убеждать короля). 'Ломион (Маэглин) неизменно выступал против Туора [229, 319]. Не говорится, что и все остальные советники вели себя так же, но 'Турукано более весомыми казались слова Ломиона потому, что они были по сердцу королю [229]. Турукано прислушивался лишь к тому, что ему нравилось.       Туор не только сам убеждал короля Ондолиндэ, но и позже передавал послания от Улмо. 'Последнее предупреждение Ондолиндэ Улмо послал в 509 г. П.Э., после падения Лэстанорэ (Дориата) [134]. Говорится, что 'Ондолиндэ теперь один остался [134]. Фэанариони и их союзники и так сражались с врагами, а другие свободные были беженцами, и Ондолиндэ теперь остался единственным, кого можно было привлечь к войне против Моринготто.       В «Квэнте нолдоринва» говорится, что Ондолиндэ к этому времени остался единственной крепостью, твердыней («stronghold») эльфов, но при этом на востоке, в землях Первого Дома и за ними, было много свободных эльфов и людей [322]. Фэанариони защищали свои земли, но без крепостей на этих землях не осталось бы свободных. Однако летописец мог не знать о делах на востоке. А в поздней «Повести лет» сказано, что только в 540 г. П.Э. Маитимо и Макалаурэ поселились в тайном убежище около Амон-Эрэб [134] — вероятно, до того крепость Амон-Эрэб была в их руках.       Судя по тому, что 'Турукано теперь (когда Улмо направил последнее предупреждение) не вступал в союзы ни с кем [134] и поклялся не сражаться на стороне любого из сыновей Фэанаро [322], Улмо и в это время призывал Ондолиндэ к общей войне против Врага вместе с фэанариони. То есть об этом призыве к войне сказано не только в ранних текстах, но и в поздней «Повести лет».       Улмо не переставал убеждать Турукано, пока не стало поздно: 'в 509 году Ломион (Маэглин) был захвачен и выдал Ондолиндэ Врагу [134]. Незадолго до этого, Улмо направил последнее предупреждение Турукано. Стоит заметить, что Улмо обращался к Турукано сразу после падения Лэстанорэ (Дориата), в тот же год — возможно, он сказал гордому правителю и о том, что эту беду нолофинвион мог бы предотвратить, если бы выступил на войну.       Однако, Турукано не только по-прежнему отказывался слушать Улмо, но и, как сказано выше, после убийства Диора поклялся не сражаться на стороне любого из сыновей Фэанаро [322] против Врага и 'не иметь ничего общего с ними [321, 332]. При этом нельзя сказать, что Турукано, вернувшийся к старой вражде против Первого Дома, сострадал бедам дориатрим или Младших Домов: ранее 'он не пришёл на помощь ни Наркосторондо (Нарготронду), ни Лэстанорэ (Дориату) [321], то есть он знал заранее об опасности, которая им грозила, но ничего не предпринимал. Более того, после слов о том, что Турукано «не имел ничего общего» с фэанариони повторяется, что 'Турукано закрыл долину от всех беженцев и запретил своему народу покидать долину [321], где находился Ондолиндэ. То есть не только не помог, но приложил усилия, чтобы беженцы из Наркосторондо и Лэстанорэ не получил приюта в Ондолиндэ или помощи от кого-либо из гондолинцев.       И тогда демонстративный разрыв с фэанариони не реакция на потрясение (Турукано знал заранее), а скорее, желание после всего произошедшего показать себя хорошим, ни в чём не повинным. Принесённая из-за этого Турукано клятва окончательно закрывала возможность его участия в новом Союзе и общей войне против Моринготто, так как в ней не могли не участвовать фэанариони.       По «Самому раннему «Сильмариллиону», Турукано теперь не имел ничего общего с сыном Фэанаро Макалаурэ [321] — видимо, раньше Турукано поддерживал связь с Первым Домом через Макалаурэ. Поскольку 'Турукано отказался от общения с Макалаурэ, узнав новости о гибели Диора [321], вероятно, это общение продолжалось долгое время после Ниэрилтатинва.       Но ко времени последнего предупреждения Улмо Турукано не хотел вступать в союзы ни с кем [134] вообще. 'Кристофер считал, что «ни с кем» здесь означает только «ни с кем из сыновей Фэанаро», как и в «Квэнте нолдоринва» [332], но поступки Турукано говорят о том, что он стал заботиться только об Ондолиндэ и отказался от союзов с кем бы то ни было — не только с сыновьями Фэанаро, но ни с какими нолдор, тиндар (синдар), фалатрим или атани.       В тот же 509-й год Ломион был схвачен и выдал Ондолиндэ [134] (хотя до того враги не узнали тайны города от пленных, схваченных в Ниэрилтатинва, и не выследили тех, кого посылали плыть в Валинорэ гонцами) — может быть, неслучайно: после окончательного отказа Турукано Ондолиндэ лишился защиты. 'Улмо знал, что если гибель Ондолиндэ наступит, если его народ будет отсиживаться за стенами [319] города, и предупреждал Турукано, что, 'если он отказывается от войны, должен увести свой народ прежде, чем Моринготто сможет противостоять ему [319], но король Ондолиндэ не захотел услышать предупреждение.       И так, из-за упорного отказа Турукано следовать Замыслу не только погиб он сам и погубил большую часть своего народа, но вся история Арды пришла к тем бедам конца Первой Эпохи, о которых мы знаем — и к трагедии Первого Дома в конце Эпохи, которой могло не быть. А так же к возвращению зла и Тени в Поздние Эпохи.       Может возникнуть вопрос: почему же именно Турукано было доверено принимать настолько важное для всей будущей истории Арды решение? Улмо долго подготавливал всё: послал Турукано сон об Ондолиндэ, велел ему создать доспехи, по которым можно узнать посланника, оберегал город… Но в последнее время Ондолиндэ не принимал беженцев, и Улмо продумал запасной план (спуститься по Сириону и отправиться в Валинорэ), потому что 'опасался нежелания Турукано [78]. Неужели в Эндорэ не нашлось тех, кто был готов слушать Улмо?       На самом деле это не было только решением Турукано, но решением многих. Ничего не получилось бы при отказе Туора исполнить порученное Улмо, при отказе Кириамо слать корабли на Запад, отказе фэанариони, армия которых была наиболее сильной, участвовать в войне. Но у Турукано были наименее пострадавшие в войнах, наиболее свежие силы — и хотя все остальные, от кого зависел исход, были готовы противостоять Моринготто, без Турукано «пазл не складывался».       Пенголод в «Серых Анналах» пишет, что триумф Моринготто был омрачён из-за спасения Турукано, «Так как Турукано произошёл из великого Дома Финголфина и был теперь по праву королём всех нолдор, и Моргот больше всего боялся и ненавидел Дом Финголфина, потому что этот Дом презирал его в Валиноре и был в дружбе с Улмо, и из-за ран, которые Финголфин нанёс Морготу в битве. Более того, в прошлом его взгляд просветил Турукано, и тёмная тень пала на сердце Мэлькора, предсказывая, что в какое-то время, пока сокрытое судьбой, от Турукано к нему должно прийти разрушение» [20].       Этот фрагмент вошёл в опубликованный «Сильмариллион», и потому считается очевидным, что Моринготто особенно боялся Второго Дома и ненавидел его, и боялся Турукано как того, кто принесёт ему гибель. Как можно видеть, у Моринготто действительно были причины для страха, и Турукано мог сыграть большую роль в его крушении — но провалил эту миссию. Это даже нельзя назвать «эпик фейл», так как это не была невольная ошибка — Турукано отказался исполнить Замысел по собственной гордыне и равнодушию к бедам живущих вне Ондолиндэ,       В сообществе принято считать, что предсказание, которого боялся Враг, связано с Эарэндилем. Но тогда Моринготто должен был бояться Итариллэ, а не Турукано, который только признал и одобрил её брак с Туором.       Более того, если бы Итариллэ и Туор не построили ход втайне от Турукано, его решение замкнуться в своём городе и всецело положиться на его тайну, привело бы к гибели Эарэндила ещё ребёнком. Фактически он спасся вопреки воле Турукано. И позже Эарэндил был тем самым гонцом к Валар, которого Улмо советовал послать еще десятилетия назад — Эарэндил с большим запозданием и после гибели Ондолиндэ выполнил тот «второй вариант», что предлагал Улмо. Замысел исполнился. Но горькой ценой, вопреки всему, что делал Турукано, и принес куда меньше, чем мог бы.       Что до других приведённых в «Серых анналах» причин, по которым Моринготто особенно боялся и ненавидел Второй Дом, здесь явно заметно, что летописец из Ондолиндэ. 'Пэнголод называет Дом Нолофинвэ великим, а Турукано — королём нолдор по праву [20], хотя, как уже говорилось, даже Финдэкано многие не признавали Нолдораном — тем более не признавали Турукано. 'Во время Непокоя нолдор Нолофинвэ говорил с Мэлькором об оружии и стал его ковать [72], несмотря на упомянутое Пэнголодом презрение Второго Дома к Мэлькору [20], мы видим, что Нолофинвэ учился у Мэлько, тогда как Фэанаро никогда не слушал Мэлькора [5] и не имел с ним дел [6]. После поединка Враг мог ненавидеть Нолофинвэ и его родичей, но от поединка до Ниэрилтатинва прошло только шестнадцать лет. Слишком мало, чтобы говорить об особой ненависти ко Второму Дому. И сам же Пэнголод в другом месте говорит, что 'злейшим врагом Моринготто был Фэанаро [20].       В другом варианте «Серых Анналов» ещё больше заметно желание Пенголода возвысить своего лорда: Враг «в прошлом ненавидел Турукано едва ли меньше, чем Фэанаро, а боялся больше». Здесь о том, что Мэлькор больше всех ненавидел Фэанаро, говорится как о чём-то общеизвестном, о чём спорить бесполезно. Но у Мэлькора в Амане не было никаких оснований особенно ненавидеть Турукано (в отличие от Фэанаро). Да, Турукано в прошлом был в дружбе с Улмо, усилиями которого теперь пренебрёг и обратил их в ничто, но это не причина для ненависти и страха: нигде не говорится, что Мэлькор особенно ненавидел тэлери, которые были в дружбе с Улмо.       Стоит заметить, что приведённые Пэнголодом причины никак не связаны друг с другом, что ещё больше показывает — слова об особой ненависти Врага ко Второму Дому это мнение летописца, который подобрал все возможные доводы, чтобы возвысить свой Дом. Но если рассмотреть эти доводы логически, видно, что у Моринготто не было причин особенно ненавидеть Дом Финголфина или бояться его. Что до Турукано, своим отказом от исполнения Замысла он помог Врагу и его слугам.