***
Девушка сжала карандаш в руке, содрогнувшись всем телом, которое находилось в положении сидя. Уайт подняла голову еще до того, как начала различать предметы, что окружали ее, но уже по спинке стула определила, что находится на кухне. Рядом никого не было, и когда зрение вернулось к Майси, она заметила, что держит карандаш вверх тормашками, а перед ней лежит салфетка с причудливыми буквами, которые складывались в фразу:Ты слишком много думаешь о плохом.
И всё же уголки ее губ вздрогнули, а внутри обдало теплом, которое тут же заменилось холодом, ведь Уайт вспомнила, что произошло вчера вечером, но взглянув вновь на надпись, девушка глубоко вздохнула. «Ничего не вернуть…» — промелькнула мысль в голове, после которой Майси чуть привстала и отодвинула стул, чтобы выйти из-за стола. Казалось, что в коттедже никого не было, но она-то знала, что за одной из белых дверей на первом этаже по комнате ходил Трендермен, занимаясь своей очередной коллекцией. Уайт была уверена, что именно он и написал такое на салфетке. Скомкав ее и сжав в кулаке, девушка вышла из кухни и отправилась на второй этаж, пытаясь идти как можно тише, и ей это удавалось. Весь город будет ждать, и Майси вместе с ним. Сложно быть спокойным, когда по городу убивает людей совершенно неизвестный человек, от которого на месте преступлений нет ни единого следа. Еще страшнее, когда убивают твоих знакомых, которых ты знал в лицо и не раз перекидывался словечком, когда встречались на улице. Все затаили дыхание, ожидая новое преступление. Появилось достаточно много теорий о том, как действует этот призрачный убийца, по которым люди высчитали количество дней, через которые их, возможно, не станет. Но всех, без исключений, потрясла новость о том, что был убит заключенный подросток. Многие жители поняли, что нет смысла скрываться дома, если этот призрак смог пробраться за решетку. Обиженный убийца. Ревнующий убийца. Призрачный убийца. Майси тошнило от того, как ее прозывали в газетах. Так и хотелось прийти в редакцию и сказать, что у нее есть имя. Имя, которое всего несколько лет назад прогремело на весь город в дуэте с именем Лары Девуд. Уайт было жалко родителей Марка, которые шептали молитву себе под нос несколько десятков, а то и сотен раз на день, лишь бы как-то помочь сыну, которого теперь и вовсе нет. В один момент для них окончательно всё рухнуло: их будущее, в котором их сын успешный человек с любящей семьей, их вера в то, что им помогут, их надежда на то, что Марка оправдают. Они несчастны, как и Джеймс, отец Дениса, как и отец Майи, которую зверски убили еще до этого хаоса, как и мать Максима и Марии, сердце которой просто не выдержало. Возможен ли путь назад?***
Лидия Мэт обнаружила своего мужа мертвым утром 25 июля, сразу сообщив об этом звонком полицию и только потом вызвала скорую. Ей казалось, что он был ужасен, когда подошла к его кровати будить его легким касанием к колючей щеке, которая в этот раз была покрыта темной пленкой из крови. Его глаза были закрыты, словно он вчера после вечерней молитвы лег спать и не просыпался больше, даже чтобы попить воды, что он делал каждую ночь, иногда будя этим супругу. Ей рассказали, что у него тоже нет сердца, как и у его сына, но у Джеймса Твига оно было. — Забыл? — в шутку спросил молодой парень в белых перчатках, сидя у кровати, на которой недавно лежал труп мужчины средних годов. Но все знали, что это может что-то значить. Не могли понять только одно — что? Впрочем, это миссис Мэт уже мало беспокоило. Она одна сидела на скамейке в пустой церкви, облаченная полностью в черную одежду, спрятав свои светло-русые волосы под черный платок. Лидия знала, что через девять дней ее тоже убьют и поиздеваются так же, как и над бедной Марией. У нее больше ничего не было, даже смысла жить, ведь она одна, утонувшая в горе и скорби, вряд ли что-то бы смогла сделать, зарабатывая на жизнь вышиванием икон. Ее серые глаза прожигали взглядом штучные букеты белых цветов в церкви. Именно такие же глаза были и у ее сына, такого юного, такого дорогого. Ей пришлось спать в небольшой комнатке Марка, которая пустовала уже более года. Лидия сюда редко заходила, и на плечах черного школьного пиджака ее сына появился слой пыли, которую женщина тут же собрала, а ночью из-за отсутствия сна и вовсе прибралась в комнате. На следующий день ей рассказали то, что она и так знала — нет ничего, что помогло бы им найти убийцу. Призрак душит мужчин их же языком, забирает их сердца, режет кожу на груди и уходит, не оставляя даже кусочка своей мертвой кожи, отпечатка, волоска. Взламывает двери так, что не остается ни следа, ни повреждений. Словно этот убийца парит в воздухе, проходит сквозь стены. «А что, если убийца сейчас рядом со мной в воздухе?» Лидию Мэт обнаружили мертвой утром третьего августа. Вечером, перед сном, она не захотела разговаривать с охранниками и тем более отдавать им хрустальную розу с одним розовым лепестком. На утро ее нашли в постели с сердцем, которое было не до конца размороженным. Лидия Мэт уснула вечером и больше не проснулась, отдав свою жизнь хрустальному цветку, которая, поселившись в одном из его лепестков, окрасила его в дымчато-серый цвет. Марк Мэт старший уснул вечером и, больше не проснувшись, подарил свое сердце супруге. Марк Мэт младший уснул ночью и больше не проснулся, разделив свою постель с любимым человеком. Как бы странно это не было написано, но именно так начиналась книга про семью Мэт, которая имела серую обложку и большое количество пожелтевших от времени страниц. Майси называли призрачным убийцей или просто призраком. Для нее это значило, что она существует, но не для всех. Уайт расстраивало то, что она является материальным субъектом для людей, имена которых записаны в ее дневнике, имена которых выкрикивает Гений за доли секунды, когда она ухватила вилку правой бледной рукой или же просто повернула голову. Эти смерти — порождение ее безумства, которым она расплатилась за свои возможности, о которых предпочла бы мечтать. Глядя на свой рабочий стол в подземном помещении, где она проводит слишком много времени, думая о том самом плохом, о котором было написано на белой бумажной салфетке, ей кажется, что это место станет последним в ее жизни, продолжительность которой она не знает. Уайт хочет так же уснуть вечером и больше не проснуться. Перед сном, второго августа, Майси думала о жизни, которая у нее была бы, если бы не та поездка. Представляла, что будет стоять перед алтарем и ее за руку будет держать Марк Мэт, и она уже никогда не будет Майси Уайт. Она никогда не будет больше носить эту ненавистную, проклятую фамилию — Уайт. Ее сердце сжималось от осознания правды, реальности, что уже не вернуть ничего, и Марка не оживить. Восставший из мертвых не будет любить, ведь все чувства остались в прошлой жизни. — Ведь все чувства остались в прошлой жизни… — шептала девушка, уткнувшись лицом в подушку. — Почему мне тогда плохо? Этой ночью ей снились пепельного цвета глаза с большими зрачками. Такие же пепельные, не совсем ухоженные волосы, в которых прятались кончики ушей того самого мальчика, который хихикал, глядя на голубоглазую девочку, что сидела с ним в машине, что была так близко, как никогда. Который не знал, как зацепить ее, ведь та вечно смотрела на хорошо одетого мальчика с карими глазами из параллели, а не на бедного и с заниженной самооценкой. Майси Уайт хотела уснуть и больше не проснуться, лишь бы снова оказаться возле этого пепельного цвета, который переливался на солнце и становился дымчато-серым, как волосы у старшего. Вдохнуть сладковатый запах его кожи на шее, обвить его шею и коснуться пересохшими губами горячей щеки. Чтобы вновь забыться о работе, которую нужно сделать, забросить мысли о проблемах куда подальше и остаться наедине не с пустым овалом лица, а с Марком. «Майси Мэт, здорово, не так ли?» — шептали бледно-розовые губы, в которых Уайт впилась взглядом своих голубых глаз, желая коснуться их своими. Не о такой жизни она мечтала. Она это понимала каждое утро, когда сон, как и мечта, покидали ее. Но тот мог вернуться, в отличии от последней. Возможен ли путь назад?