История Slender Mais

      Майси заперлась в лаборатории, твердя себе лишь одно: «Оффендер не придет, пока Милли не умрет». В этом она точно была уверена, ведь знала, что он не покинет Корцвей в ее последние минуты жизни. И была как никогда права. Ключ в замочной скважине сделал несколько оборотов, издавая на каждом достаточно громкий щелчок. Этот звук бил по натянутым до предела нервам Уайт, кажется, заставляя их рваться. Она сходит с ума, это факт. На столе в главной комнате тут же развелся бардак. Девушка перебирала зачем-то абсолютно все бумаги, доставая их из ящичков и шкафчиков, словно пыталась что-то найти, но сама не знала, что именно. В панике грызя ногти, хотя ранее не обладая этой плохой привычкой, Майси резко опустилась на стул. Она окинула взглядом этот бардак, что развела за пару минут, и поняла, что нужно держать себя в руках. Всё же она еще жива, хоть это уже мало важно. Ей нужно просто успокоиться, собраться с мыслями и понять, что делать дальше.       Послышался громкий стук в дверь, заставив беловолосую сильно вздрогнуть от испуга. Трендермен. Кому же еще она настолько интересна, как не ему. Впившись взглядом в дверь, Уайт даже не знала, стоит ли ей вообще выдавать свое присутствие в этой комнате или всё же сидеть молча.       — Майси! — послышался его приятный, но сильно встревоженный голос. — Открой, пожалуйста! Я хочу с тобой поговорить! — кричал безликий, не прекращая громко стучать в дверь. Он жалел, что не имеет возможности телепортироваться в комнату по ту сторону. Не получив ответа, он провел бледной рукой по холодной поверхности его преграды и тут же впечатался в нее плечом, пытаясь выбить. Безуспешно. Эти двери явно не будут поддаваться ему.       Послышались шаги. Трендер, видно, решил уйти и поискать что-то другое, чтобы попасть сюда. Майси затаила дыхание, прислушиваясь к каждому шороху, широко раскрыв голубые глаза. Ей почему-то стало страшно. Вдруг безликий действительно сможет сюда попасть без посторонней помощи? Что он сделает с ней? Вряд ли что-то ужасное, лишь обнимет и попросит вернуться. В худшем случае молча попытается утащить из-под земли. Когда Уайт убедилась, что она осталась теперь наедине, она встала и вновь окинула взглядом главную комнату, дабы отыскать еще один стул. Она действительно сейчас не желала, чтобы кто-то ее тревожил. Не хотела кого-либо видеть. Майси будет сидеть здесь, пока не смирится со своей виной, а это вряд ли произойдет в ближайшее время.       К ее сожалению, стульев тут больше не оказалось, поэтому, не раздумывая, девушка схватила свой и почти бесшумно подбежала к двери, подпирая ее. Капля спокойствия, которая никак не остановит то, что творится одновременно в голове и в груди Уайт. Чтобы издавать как можно меньше шума, она сняла свою обувь и поставила у стола, тут же направившись босиком и без халата в сторону палат, чтобы взять стул там. Пока что она пребывала в каком-то шоке или трансе. Действовала по первой мысли, почти ничего хорошо не обдумывая, так как голова была занята совсем другим: убежать, спрятаться, исчезнуть. Словно маленький ребенок, который увидел чудовище в темноте. Только она не кричала и не звала маму, ведь это было бы очень глупо. Но вскоре слезы сами начали литься по ее щекам, когда всё немного успокоилось внутри. Ведь это Майси виновата в том, что Милли при смерти, а Николь и Кристина вовсе уже на том свете.       К вечеру, когда лицо Уайт было уже опухшее от слез, она смогла немного успокоиться. Нужно проверить, сколько еды у нее осталось, чтобы понять весь масштаб произошедшего. Девушка помнила, что в последний раз тут оставалось не очень много пищи, но всё же этого должно было хватить хотя бы на пару недель. И она вновь была права, что ее только сильнее огорчило. Можно принимать пищу один раз в день, или растягивать тот же завтрак до самого вечера. Тогда, по ее подсчетам, должно хватить на месяц, а там как получится… Может, ее заберут отсюда, или она сама умрет от сильного горя, прежде окончательно сойдя с ума.       Уже на следующий день Майси поняла, что ей никто не будет мешать, кроме Трендермена, который в этот раз сидел под дверью намного дольше. Он явно прислушивался, пытаясь хоть что-то услышать от нее, но она так же неподвижно сидела и смотрела на дверь, как и вчера. Только сегодня более спокойно, ведь девушка смирилась с тем, что так лучше. Привыкнув к постоянному постукиванию по двери и окликам безликого, она принялась тихо складывать все бумаги обратно в ящички, параллельно перебирая их. В голове она ругала себя за вчерашний всплеск эмоций на фоне паники и безысходности, но убегать некуда. На удивление, эти мысли не давили, а наоборот — успокаивали.       Когда на столе был уже порядок, Уайт тихо села за него и начала перечитывать свой личный дневник, начиная с самого начала, ощущая какое-то удовлетворение от того, что она ведет его на протяжении стольких лет. На самом деле Майси просто желала отвлечься от мыслей, что в этот момент в доме умирает Милли, ведь она уже устала от них. Устала от самовнушения о том, что она убийца и бросила в могилу несчастных девушек, которые нормально жили до ее появления.       Трендер неожиданно начал кричать громче и сильнее бить кулаком в дверь. Было понятно, что он устал от этого игнорирования, но Уайт, которая медленно погружалась в ностальгию, перескакивая со страницы на страницу, не желала до сих пор отвечать. Она лишь молча встала и отправилась в одну из палат, решая, что не направится в столовую — уж сильно она сейчас голодна и может в любой момент сорваться. В голове невольно всплыли воспоминания, как этот же безликий принес ей целый пакет домашней еды, согревая ее душу и заставляя улыбаться. Девушка поняла, что если позволит ему даже заглянуть сюда, то не сможет просто-напросто противиться и уйдет вместе с ним, чтобы смотреть на умирающую Корцвей.       Майси зашла в палату Кристины, тут же отогнав мысли о том, что совсем недавно она тут лежала и спала, ела, разговаривала с беловолосой. Нет, Рэйн больше нет, от нее остались лишь воспоминания и некоторые вещи на память. Но слезы вновь начали душить Уайт, которая держалась и не плакала с самого утра. Всё же Майси отправилась в столовую, просидев там не больше пятнадцати минут, после совсем возвращаясь в главную комнату и понимая, что выглядит как идиотка. Она за стол и прислушалась. Кажется, Трендер вновь ушел, так и не дождавшись ее ответа. Тихо всхлипнув, Уайт начала зачитывать некоторые предложения из записей шепотом, чтобы успокоиться:       — Ну вот и пришел этот замечательный день, мой четырнадцатый день рождения, — начала она слегка дрожащим и хрипловатым от постоянного молчания голосом, часто моргая и сгоняя пелену слез. — Помнится, я планировала его провести в кафе «Майя», но мне кажется, что и в этом доме все пройдет чудесно… — Майси опустила дневник и задумалась, поджав губы. Хоть эта запись с какой-то стороны навеивала грусть, девушка действительно быстро успокоилась.       Она вспомнила, как всё было пять лет назад, и уголки ее губ чуть приподнялись. Ей нравились эти четыре года, что она прожила в доме с безликими — ее, на самом деле, любимой семьей. Даже не верилось, что за последний год все кардинально изменилось: Оффендер стал почти что старшим братом, Трендер — лучшим другом и, в конце концов, любимым, а Слендер — тем, кто ее просто понимал, хоть и не показывал этого. Только самый, Сплендормен, почти никак не запомнился девушке, кроме красного шарика на каждый день рождения. От этого стало немного грустно. Со стороны это выглядело так, словно он вовсе избегал семьи, дома, в котором они жили, самого леса. Уайт не удивится, если это действительно так. Хотя откуда ей узнать об этом, если она не собирается отсюда выходить, кажется, до конца своих дней? Девушка подняла взгляд, в который раз окидывая помещение и останавливаясь на книжном шкафу. Она заметила рукописную книгу о Николь. Майси вспомнила, что совсем не дописала ее историю, хотя прошло уже прилично времени. Уайт тут же отложила дневник, оставив закладку на записи десятого июня, и тихо поднялась с места, направляюсь к нужному шкафу. Работа заметно отвлекала, в какой-то степени расслабляла, заставляя думать про совершенно другие вещи. И хоть это длилось недолго, так как девушка быстро дошла до конца истории Паун, ей стало легче. Но ночью Майси опять лила слезы в подушку, не понимая, как это наконец-то остановить.       На третий день нахождения в лаборатории Майси не сдержалась и накричала на Трендермена, введя его в легкий ступор. Он пришел с самого утра, шурша пакетами с едой и вещами, умоляя девушку хотя бы на минуту выйти и взять то, что он принес. Но Уайт не поддавалась на его хитрости и уговоры. В самые последние минуты перед ярким всплеском эмоций она твердила себе, что только она виновата в стольких смертях, словно ни Гения, ни Слендера не было и в помине.       — Отстань от меня! — неистово сильно завопила она на дверь, за которой находился безликий. — От меня только одни проблемы, — уже тише и даже как-то жалобно протянула девушка, вставая из-за стола и начиная собирать то, что может ей приходиться в ближайшее время. Она хотела покинуть главную комнату, чтобы больше не слушать Трендера, который в последнее время давит на нее своими словами. — Я виновата в смерти абсолютно всех. Начиная от Дениса и заканчивая Милли, — бросила она и тут же вышла в коридор, направляя в свою палату. Уж лучше она будет сидеть там и первое время стараться отмахиваться от плохих мыслей, чем постоянно слушать просьбы о том, чтобы она вышла.       Более-менее успокоившись, Уайт спокойно легла на постель, впиваясь взглядом в белый потолок. Ей захотелось глубоко вздохнуть, что она и сделала. Сложив руки на животе, она впервые за эти дни расслабилась, понимая, что теперь может просто так полежать. Ведь ей никуда не нужно. Уже некуда спешить, как раньше. Можно спокойно отдохнуть перед неминуемой гибелью. Когда-то она боялась не успеть, сама не понимая почему. Потом она боялась, что многое потеряет, если не будет достаточно усердно работать. Но теперь, когда уже ничего неважно, так как всё, абсолютно всё пошло коту под хвост, несмотря на пылкий контроль, она ничего не боится. В какой-то момент ей стало даже хорошо. Майси поняла, что у нее нет головных болей, от которых она так долго страдала, и в целом она почти здорова, ведь лекарство помогло. Девушка широко раскрыла глаза, которые так медленно и незаметно даже для самой себя прикрыла. Вдруг Милли останется жива? Вдруг еще не всё потеряно и она зря тут морит себя голодом? «Трендер бы сказал, если бы она очнулась, — рассуждала Уайт про себя, аккуратно повернувшись на другой бок. — Или пришел бы сам Оффендер…» Искра надежды, которая так неожиданно вспыхнула, тут же потухла.       Дни начали опять превращаться в сплошную рутину. Пробуждение. Душ, который Майси принимала целый час, так как просто стояла под горячими струями и думала. Распределение порции на весь день и очень скромный завтрак. Сидение за мониторами с записями видеокамер, на которых ничего не происходит. Чтение дневника, который, казалось, Уайт скоро заучит. Такой же скромный обед, который уже начал насыщать. Дневной сон, чтобы сэкономить энергию и продлить жизнь. Изучение старых записей эксперимента, под каждым абзацем которых Уайт с огромным удовольствием писала какое-то ругательство, смеясь про себя. Очень скромный ужин, который приходилось запивать водой, чтобы заполнить пустой желудок. Размышления на разные темы перед сном. Сон, в котором она когда-то так нуждалась. Цикл заканчивается, начинается следующий. Изредка после дневного сна Уайт убиралась вместо того, чтобы портить свои старые записи. Но всё остальное никак не менялось. Это угнетало.       Ровно через две недели, как девушка сидела в своем подземном укрытии, Майси собралась с силами и телепортировалась. Не на край леса, где побывала с Оффендером и где разбился ее отец; не на возвышение, с которого было видно весь город; и даже не на небезызвестную поляну для пикника, где красовались два надгробия. Уайт очутилась в своей комнате, в которую явно давно никто не заходил, тут же прислушиваясь ко всему дому. Было тихо, даже слишком. Беловолосая подняла взгляд, впиваясь в красный шарик под потолком и тут же задаваясь вопросом, давно ли он тут и как до сих пор не сдулся. В памяти всплыл образ Сплендора. В какой-то степени ее удивило то, что он здесь побывал. И всё же, несмотря на это, Уайт подошла к рабочему столу и максимально тихо, чтобы не выдать свое присутствие, открыла один из ящиков. Отыскав черный маркер среди остальных цветных фломастеров Кристины, Майси подошла к шарику и схватила его за белую ленту, притягивая к себе. Она тихо открыла маркер и резко провела одну черточку. Послышался неприятный скрип, отчего зрачки девушки сильно сузились от выброса адреналина. Уайт вновь прислушалась. Тихо, никаких движений, будто дом был вовсе пуст. Прошло достаточно времени, Милли могла уже быть похоронена за домом, а Оффендер, будучи обезумевшим от потери, что-то собой сделать. Как жаль, что она поставила для себя преграду и теперь не может прийти к ним и хоть как-то утешить. «Какие глупости!» — нахмурилась Майси, понимая, что Смекси захочет ее убить к чертям из-за того, что она забрала его единственную любовь.       Она и не заметила, как уже вывела на красном воздушном шарике короткое слово «Спасибо», тут же его отпуская и закрывая маркер. Шарик вновь взмыл под потолок, пружинисто чуть отскочив от него и вновь упираясь верхушкой. Майси тихо вздохнула и прикрыла глаза, прислушиваясь к тишине и представляя, что на самом деле все хорошо и все просто заняты своими делами. Например, Милли тихо беседует с Оффендером о книгах за чашкой чая, а Николь молча рисует новый постер и слушает музыку в наушниках, покачивая головой в такт мелодии. Кристина, вероятнее всего, сидела бы у Трендера и рассматривала яркие банты, ожидая, пока модник закончит для нее платье. И не было никаких болезней, мутаций вируса, плохого самочувствия. Уайт отвлекли тихие шаги — кто-то поднимался на второй этаж. Сжав в руке тот самый маркер, девушка тут же очутилась в главной комнате, медленно падая на стул. Она ощутила, как на ее лбу выступили капельки пота. Она не просто не хочет с кем-то видеться. Майси боится кого-то увидеть. Протерев лоб рукавом кофты, Уайт вновь прислушалась, сталкиваясь с такой же гробовой тишиной. Видно, то был Трендермен. Может, Оффендер сидит в комнате Милли, и Трендер пытается его вывести из транса. А может, он просто услышал ее. Если не ощутил присутствие, чего ей не хватало.       Посмотрев на черный маркер, который беловолосая утащила с собой, она поняла, что, возможно, скоро у нее скоро будут гости. Девушка резко встала, бросив маркер к бумагам на столе, и направилась в сторону палаты. Она твердо решила, что перевезет койку в комнату видеонаблюдения, чтобы вдруг что заметить их визит.       Но время продолжало идти. День проходил за днем, еды становилось всё меньше и меньше. Несмотря на то, что одиночество давило на Майси, она чувствовала себя в какой-то степени счастливой. Было решено, что она максимально ограничит передвижения по лаборатории и вообще постарается ничего не делать, чтобы экономить употребляемую энергию. Всё казалось настолько абсурдным, что она даже иногда отказывалась думать, просто втыкая в мониторы и медленно дыша. Где же та радость, что ей теперь ничего не нужно делать, и она может валяться целыми днями в постели? С каждым пробуждением она отмечала, что экраны и стол сильнее припадали пылью. Желание прибраться сильно давило, но Уайт продолжала просто лежать, оставляя всё на самотек. Даже душ она стала принимать раз в несколько дней, так как часы напролет всё лежала и лежала, иногда садясь, делая пару кругов по крохотной комнатке, чтобы избежать пролежней, и снова ложилась.       Пришел момент, когда в лаборатории не осталось и крошки. Майси сначала посмеялась, ведь пошутила, что теперь, видно, умрет с голоду. А потом стало не так смешно, когда до ее страдающего от урезания углеводов мозга дошло, что это не шутка. Девушка всмотрелась в свое отражение в зеркале перед душем, понимая, что она и так выглядит не лучшим образом с проглядывающими на выдохе ребрами, а тут еще и полный голод. Но даже это не подтолкнуло ее вернуться в дом, хоть и тайком, и взять что-то, чем можно поживиться. Уж лучше голодная смерть, чем измученные горем Оффендер и Трендер.