Slender Man.
«Чтобы все наверняка знали, что это касается только его. Каким бы жестоким он ни был, я благодарна ему за многое. Кто знает, как бы обернулась моя жизнь, не появись он».Black suit.
«Первое, что запоминается в его холодном и ужасающем образе. Шикарный черный костюм. Я бы и сама такое носила, только зачем мне его копировать?»Madwomen.
«Маргаретт та еще безумная женщина, раз смогла провести такой достаточно масштабный эксперимент и превратить совершенно обычных людей в то, что они представляли собой после перерождения».Disappear.
«Точно так же, как и я сейчас желаю исчезнуть вместе с тем, что сотворила своими руками, хоть и под чужим контролем».I don’t be happy.
«Вряд ли я теперь смогу ощутить счастье после того, что наделала. Сомневаюсь, что смогу реабилитироваться после этого всего».My beautiful forest.
«Я смогла его полюбить, каким бы он ни был: жутким и пугающим или очаровательным и живым. Кажется, лес выбрал меня, и я его ни капельки не разочаровала. Вот бы умереть и слиться душой с ним…»White.
«Оставлю память про себя. Почему бы и нет? Думаю, всем запомнится моя фамилия».Save your life.
«Думаю, Слендермен продолжит охотиться в лесу, как только сюда вновь начнут приходить люди. Но какое уже мне дело? Никакого. Пусть делает, что хочет».You are beautiful.
«Почему я думаю про Милли?.. Почему эти мысли вновь лезут в мою голову спустя столько дней? Это уже невыносимо! Хватит!» Немного успокоившись после такой внутренней борьбы, Майси сложила все записки в конверт. Нет, она даже не плакала. У нее было слишком мало сил для этого. Лучше она их потратит на совсем другое, чем на лишние слезы, которых хватило уже после первых трех дней. Подписав конверт, она некоторое время полюбовалась им, а потом аккуратно положила на край стола. Уайт неожиданно ощутила какую-то радость, словно она действительно что-то делает, а не готовится к смерти. Приятное чувство легкости, от которого хотелось двигаться. Девушка поняла, что это всё из-за длительного голода, но удивилась, почему это начало происходить только сейчас. Ведь даже когда была еда, она ела очень мало. Майси решила, что пока прятать дневник во второй конверт не будет, так как еще желала сделать в нем несколько записей. Особенно ей просто хотелось обратиться к Трендеру. Оффендеру и Сплендору она предпочла написать записки, в которых говорилось об их подарках. Но хорошее настроение и самочувствие сопровождали девушку недолго. Уже через неделю Майси начали сниться кошмары со всеми тремя девушками. Они либо ее ели живьем, либо ставили разные эксперименты, подражая ей самой. Вновь мысли о вине мучали Майси, заставляя ее не спать и тратить лишние килоджоули на размышления. Слабость была настолько сильной, что Уайт было немного трудно долго простоять на ногах, и постель служила для нее уже чем-то таким, без чего она бы не смогла жить. Но силы были, и беловолосая этим пользовалась, переходя из комнаты видеонаблюдения в главную. Уайт дожидалась знакомого стука в дверь, чтобы ощутить, что она еще жива. Пребывая в ожидании и ощущая всю свою никчемность и разбитость, она делала запись за записью в своем дневнике. Лишь на предпоследней странице она остановилась, понимая, что пора обратиться к ее возлюбленному безликому. С нашей первой встречи прошло достаточно много времени, не так ли? Я была глупой тринадцатилетней девочкой, а ты модным дизайнером одежды, у которого было мягкое сердце, переполняющееся заботой. Я каждый день вспоминала, как ты поправлял очки и как звал меня ласково «мисс», которое я никогда не забуду. Я была убеждена, что люблю Марка, потому что провела с ним свою первую ночь, но я просто не поняла, что эти чувства на самом деле обращены к тебе. Нет никакого Мэта и его серых глаз, это была иллюзия, побочный продукт чужого контроля над моим разумом. Никто не хотел, чтобы я отвлекалась на тебя. Прости меня за то, что я иногда горячилась и повышала на тебя голос. Ты не заслужил этого уж точно. Вся кожа покрывается приятными мурашками, когда вспоминаю наши интимные моменты, когда я спокойно стояла перед тобой обнаженной, а ты, используя сантиметр, измерял объемы моего тела. Я чувствовала, как ты восхищался мною, и мне это безумно нравилось. Помню твой жар, когда ты поджигал меня во время долгого поцелуя. Неужели наши души созданы друг для друга, раз так легко подошли? И не надо было искать кого-то другого, нужно было лишь постучаться в дверь с табличкой «не беспокоить»? Я обожаю тебя, обожаю твое естество, твою усталость, твое возбуждение, твою озабоченность. Ты бываешь таким разным, но никогда не меняешься. Виню себя за то, что игнорировала, не придавала значения, не читала твой взгляд. Я бы поняла раньше, делай я эти простые вещи. Мой милый, близкий друг, я люблю тебя всем тем, что у меня имеется внутри. И если что-нибудь во мне родится, то оно тут же наполнится любовью к тебе. Ты дарил мне надежду, веру в то, что делала во благо. Наставлял, желая сделать как можно лучше для меня. Влюбилась в твою душу, так как не видела тела и лица. Что может быть лучше? Я буду скучать. Честно. У меня осталось так мало сил, но в голове крутится так много хороших слов. Жаль, что мы не встретимся после ночи в твоей уютной мастерской, ты не коснешься моего плеча, а не прошепчу все эти прекрасные, как ты, слова. Я потеряла всё, но поняла, что тебя потерять невозможно. И всё бы ничего, но когда Трендермен постучал в дверь, она смогла лишь попытаться заплакать, понимая, насколько обессилена. Не было ни влаги в глазах, ни мокрых дорожек на щеках. Лишь чувство беспомощности, что мучает. Майси очень сильно хотела к Трендеру, но почему-то молчала, продолжая упираться в тот барьер, который поставила для себя несколько месяцев назад. И страх. Страх, что он сам испугается, увидев ее такой. Но его такой сладкий голос грел ее, дарил надежду, говорил, что всё хорошо и не стоит переживать. Но с другой стороны говорила совесть Уайт, которая заставляла ее молча ждать смерти, ведь «она этого заслужила, ведь так ей и надо». А дальше всё пошло как в тумане. Она запоминала всё отрывками, если и ходила, то лишь держась за стенку. Даже дышать было трудно, ведь грудь казалась невыносимо тяжелой, мешающей сделать хотя бы неглубокий вдох. Волосы начали сильно выпадать, зубы заметно потемнели, а лицо выглядело как череп обтянутый бледной-бледной кожей. Она сама на себя смотреть не могла, что тут говорить о других. Было настолько плохо, что даже пить не хотелось. Полностью истощенная, Майси сидела, казалось, несколько дней за тем самым столом в главной комнате. Она потеряла счет времени, воспоминания путались, не давая четкой картины. Какой сегодня день? А год? А который час? Уже пять часов утра? Как странно, ведь всего минуту назад был второй час после полудня. «Чертовщина какая-то творится», — подумала девушка, взяв свой дневник в руки и отмечая про себя, каким ужасно тяжелым он стал. Ей захотелось прилечь, но Уайт понимала, как много усилий ей придется приложить, чтобы просто подняться. И кто же знал, что голова так сильно закружится, словно она попала на очень быструю карусель? Нет, это точно предел. Многие уже бы испустили дух, а она держится лишь благодаря тому, что стала мутантом. Но и ее жизненному пути когда-нибудь должен был прийти конец. Кажется, это сейчас происходит. Или ей кажется, или она вновь спит? Черт знает, как она очутилась на холодном полу. Видно, ноги уже не держат, и она удачно упала, обнимая этот тяжелый дневник, который прямо сейчас же задушит ее. Веки тяжелые, но Майси смогла их открыть, впившись взглядом в потолок, который продолжал кружиться. Нет, это не сон точно. Может, галлюцинации? На фоне такой интоксикации всё, что угодно, может произойти. Но это уже не так важно. Ей просто хотелось поспать. С надеждой, что теперь ей не будет сниться кошмар, она медленно прикрыла глаза. «Но я не хочу к Марку…» — неожиданно промелькнула в ее сознании мысль, которая бы заставила открыть веки, но будь у нее хоть на капельку больше сил… Хоть немного, чтобы она протянула чуть дольше, сопротивляясь смерти. Внезапно яркий свет ослепил ее. О, кто это ей помог разомкнуть веки? И кто включил сразу несколько ламп? Слишком ярко. Она не припоминала, чтобы в ее лаборатории где-то был настолько яркий светильник. Но тут она ощутила чье-то легкое прикосновение, отчего слабо вздрогнула и обернулась, понимая, что уже не лежит. До нее дошло, что она теперь не чувствует той тяжести, а к ней вернулась та самая приятная легкость. Кто-то уверенно взял ее под руку, а она тем временем сжимала что-то твердое и прохладное одной рукой и придерживала другой. Что-то нежное и какое-то хрупкое, похожее на букет цветов. Майси запуталась, не понимая, где находится, пока глаза не привыкли к яркой белизне, и она не увидела рядом с собой лицо… — Папа?.. — сорвалось неуверенно с ее уст, когда она увидела такие родные голубые глаза и темно-русые слегка волнистые волосы, эти тонкие губы, изогнутые в улыбке и легкую щетинку. Они оба шли куда-то вперед, и Уайт ощутила огромное количество взглядов на себе, отчего оглянулась. Первыми, кого она увидела, так это счастливо улыбающихся Кармен и Джорджа, родителей Милли. Мистер Корцвей обнимал свою супругу за талию, с какой-то благодарностью смотря на беловолосую. Рядом с ними стояли Алиса и Макс, так же крепко обнимая друг друга и смотря на девушку с широкими и счастливыми улыбками. Дальше стояли абсолютно все генералы, о которых она читала в статье. Парадная униформа на них сидела просто отлично, да и сами они пребывали в отменном настроении, наблюдая, как, впрочем, и все остальные, за Уайт. Ее взгляд упал на лучезарно улыбающуюся Кристину, за спиной которой стояла ее родная мать, положив обе руки на плечи дочери. А рядом с ними стоял ее супруг и отец Крис, кажется, не желая отходить ни на шаг от своей любимой семьи. Николь просто смотрела на нее, но по ее серым глазам можно было понять, что ее все устраивает и ей на самом деле всё нравится. Майси отметила, что ее подруга выглядит как никогда женственной в этом красивом белом легком платье выше колена. Уайт шла дальше, замечая всё больше и больше знакомых лиц: Дениса и Марию, их родителей, отца и мать Марка, что так крепко сжимали в руках небольшие серебряные крестики, что висели на цепочках у них на шеях. Она даже заметила Лару с ее семьей и Майю, но чего-то тут явно не хватало. Чего-то такого, отчего внутри появилась прежняя тревожность. Все выглядели счастливыми и очень красивыми, словно сейчас проходила очень важная церемония. И все их взгляды были уставлены исключительно на нее, отчего Уайт даже слегка смутилась, явно не привыкнув к такому огромному количеству внимания. Она обернулась и обомлела. Под свадебной аркой, от которой и исходил ужасно яркий свет, стоял Марк в белом костюме, мило улыбаясь и явно дожидаясь ее. Только сейчас до Уайт дошло, что это всё похоже на свадьбу, а отец вел ее так долго под венец. И то, что она сжимает в руке, — букет невесты, а сама беловолосая — в пышном свадебном платье. Нет, это не сон. Может, действительно галлюцинация, но эти итоги ее совсем не радовали. Откуда-то издалека послышался голос Трендермена, но невозможно было разобрать, что он говорил. — Готова ли ты пойти со мной, Майси Мэт? — холодно прозвучал голос Марка, который тут же протянул ей руку. Казалось, что даже от нее самой исходит слабое белое сияние. Уайт подняла взгляд на серые глаза юноши, не зная, что даже ответить. Вновь откуда-то издалека, а точнее, оттуда, откуда она сама пришла, послышался оклик модника, снова привлекая к себе внимание девушки. Она усердно пыталась разобрать, что он хочет ей сказать, но Мэт и в этот раз отвлек ее. — Ну же. Ты же так долго об этом мечтала, — проговорил он с тем же холодом в голосе, несмотря на добрую и нежную улыбку. Тревожность в душе Майси усилилась. — Я тебя больше не люблю, Марк, — смело, но тихо заявила девушка, слегка нахмурившись, пытаясь очень быстро расставить всё на свои полочки. Вновь оклик, но уже Оффендера, что снова удивило девушку. Она вспомнила, как думала о том, что он не придет к ней, пока… «Пока Милли не умрет», — вспомнила она, тут же начав взглядом искать Корцвей и понимая, что ее нет среди толпы людей в белом. — Милли жива! — не сдержавшись, воскликнула она, понимая, что ей нужно назад. И как можно быстрее, ведь не зря же она слышит голоса безликих братьев. Уайт вопросительно посмотрела на Николь, которая стояла ближе всех, и та кивнула, подтверждая ее слова. — Тебе здесь не место, — тут же протянула Паун, которая явно не выглядела такой уж счастливой, в отличии от остальных. Беловолосая тут же поняла, что она хотела бы остаться со своей подругой, а не попасть сюда. А впрочем, куда? Рай? Это не похоже на рай, да и вряд ли он существует, как и ад. Тогда что это за место, откуда слышно голоса живых? Майси бросила букет и подобрала полы своего платья, собираясь что есть мочи бежать к выходу, но не тут-то было — Марк крепко ухватил ее локоть, да так больно, что она аж воскликнула. — Ты никуда не уйдешь! — злобно воскликнул он, и Майси обернулась, замечая гримасу гнева на его лице. Его пальцы еще сильнее сжали ее локоть, отчего девушка тихо простонала. — Отпусти! Мне больно! — крикнула она ему в ответ, пытаясь второй рукой расцепить его пальцы и почему-то думая, что после этого точно останутся синяки. — Мертвому не может быть больно, — отметила Николь, которая продолжала неотрывно смотреть на девушку, кажется, совсем не собираясь помогать. Или она просто не может? Что, если никто из них не может причинить ей вред, как карты из колоды не могли причинить вред Алисе в дивной стране чудес? «Алиса тогда проснулась!» — с какой-то досадой отметила про себя Майси, понимая, что не может убрать руку Марка со своей руки. А в голове только и крутились последние слова ее мертвой подруги. Марк схватил ее и за второй локоть, сильно тряхнув и продолжая озлобленно смотреть ей прямо в глаза. — Это всё кошмар. Это всё кошмар! Мне надо проснуться! Это еще не всё! — говорила Майси скорее сама себе, чем Марку, четко слыша голоса безликих, понимая, что это действительно так. — Я вам просто так не дамся! Только не сейчас! Так много ошибок было сделано и так мало времени, чтобы их исправить. Уймитесь! — завопила она, когда абсолютно все присутствующие налетели на нее, как мошка на горящую лампочку, оставив позади лишь одну Николь, что молча за этим наблюдала. — Уайт! — послышался приятный бас Оффендермена за всем этим гулом, который несся уже откуда-то далеко. Он переместился на задний план, словно поменялся местами с окликами Трендера его старшего брата. — Майси! — уже позвал ее Трендер, и яркий белый свет сменился тьмой, из которой было почти невозможно выбраться. Но в какой-то момент всё пошло эхом, а где-то далеко с громким скрипом открылась дверь, из-за которой полился такой же яркий белый свет. Теперь девушку никто не звал, она погрузилась в полную тишину. Уайт оглянулась. Темный тоннель со светом в конце. Что может быть более пугающим после свадебного кошмара? Осознание того, что она умерла? Но как она это может понимать, если это действительно так? Она бы и продолжила так стоять на месте, пока не появился чей-то силуэт в том самым выходе из тоннеля. Майси узнала в нем Слендера, отчего так и рванула с места, направляясь к безликому. Бежала, как могла, игнорируя то, что он только сильнее отдаляется. Как бы глупо это не было, но она выберется. Ее ждут, а она самая настоящая дура, которая никому не верила и не давала второго шанса после первого провала. Рядом с безликим появилась Маргаретт, явно так же сильно ожидая ее, как и Слендермен. — Милая Майси, — произнесла Аттвуд, разводя руки в стороны, словно приглашая бегущую девушку к себе в объятия. — Еще не время, Слендер Майс, еще не время… И белый свет резко приблизился, вновь ослепив Уайт.