Локи все-таки будет судить асгардский суд?

      Мидгард — срединный мир, расположенный в самом центре галактики. С детства Дочери Одина говорили, что «срединный» означает «недоразвитый», «никудышный». В нем почти нет магии, блеклая природа и столь примитивный народ, что благородные асы вынуждены защищать его от любой напасти. Слабые и беспомощные, одним словом, убогие, жители не смогли додуматься ни до огня, ни до колеса, ни даже до острой палки. Все новшества показали им высшие. Для них люди придумали специальное слово — «боги», обозначающее «покровители», «творцы», «защитники». Богов воспевали в легендах, разносили их славу и деяния по всему миру, а боги защищали своих примитивных последователей и открывали секреты собственного мастерства.       В детстве у Берканы не было причин не верить рассказам предков. Она жила в четырех стенах и вовсе не из-за сурового нрава матери. Домашние дела давались ей с трудом, она тратила на них больше времени, чем прочие девочки. Красоты воли ее не притягивали: горы, мировой океан, мелкие леса, лавовые поля — не видела она в этом воспетом разнообразии ничего занимательного. Девочки казались ей слишком шебутными и дерзкими, девушки посвящали свое время исключительно домашним делам. Немногочисленные подруги детства быстро повыходили замуж, нарожали детей и превратились в настоящих женщин. Беркана же не хотела выбирать спутника жизни. К замужеству она относилась как к неприятной необходимости и была готова возлечь с любым, с кем прикажет мать или глава семьи, но то ли взрослым было не до нее, то ли они считали ее еще неготовой к семейной жизни, — как бы то ни было, Беркане пошло тринадцатое столетие, а она все еще не обзавелась ни мужем, ни собственным хозяйством.       Среди мужчин она видела только одного достойного — того, кто приходил в гости к матери. Дочь Одина знала его еще с той поры, когда ребенку позволяется лазать по высокому, широкоплечему дяде, и Одинсдоттир вовсю пользовалась этой привилегией. Много столетий спустя пришло осознание, что, скорее всего, это возлюбленный матери или какой-то дальний родственник, но какая разница? Зато ему можно доверять. И она доверяла, пока он не исчез. Обещал, что вернется, и оставил ее одну на много столетий. Она ждала так долго, что успела забыть, как он выглядит. Но он действительно вернулся, появился в самый последний момент. Блистательный спаситель. Он спас ее… И погубил для мира окончательно, ведь из поселения отверженных не возвращаются. Вот когда вспомнились чудесные водопады, корявые березки, огромные валуны, поросшие мхом, и органные скалы. Когда чудеса природы стали недоступны, то сразу же превратились в любимые и желанные.       Беркана словно попала в другой мир, в маленький Асгард в Асгарде, и этот мир поразил ее своей несуразностью и бессмысленностью. Его обитатели носили давно вышедшую из моды одежду со множеством украшений, красуясь друг перед другом непонятно зачем, учитывая запрет на любовные отношения. Они пели старинные песни, высказывали очень смелые суждения об Одине и его семье, жили по своему собственному распорядку дня, занимались непонятными странными вещами, о которых в большом Асгарде даже не слышали. Это были асы разного пола, возраста и материального положения — в основном, преступники, то есть насильники и воры! Однако зла друг другу они не желали и свою дурную натуру скрывали. Весь их день был посвящен бессмысленным вещам, заинтересовавшим Беркану новизной ощущений. Она тоже решила заняться покраской воды в разные цвета. Занялась. Ее руки быстро испещрили мелкие уродливые шрамы, а потом она еще и лишилась половины лица.       На этом и так не слишком хорошая жизнь закончилась.       Оправиться от травмы так и не смогла, несмотря на поддержку со стороны местных жителей, несмотря на то, что в поселении не было детей, которые всегда показывают пальцем на калек и смеются над ними. В деревне жило много уродов, покалеченных огнем, водой и камнями, но одно дело — смотреть со стороны, совсем другое — стать одной из них.       Дочь Одина решила найти себе занятие, которое избавит ее от толпы, позволит часами сидеть в защитном шлеме, глушащем все посторонние звуки, и делать вид, что занимается чем-то не вредным. О том, чтобы заняться чем-то полезным, речи не шло. Случайно выбрав магию Мидгарда, Беркана увлеклась ею настолько, что даже забыла о травме. Она с радостью встречала каждую новую ночь, надеясь, что сегодня сможет отыскать что-то сногсшибательное. Пользы от ее занятий не было никакой, но ей не мешали творить. Считалось, что бессмысленной работы не бывает, и если какое-то явление не имеет практического применения сейчас, то может понадобиться несколько столетий спустя.       Появление Локи, одного из сыновей Одина, которым она завидовала всё детство, стало для Берканы громом среди ясного неба, пускай никто, даже любимый Хагалар, ни о чем не догадывался. Царевич знал и умел всё: прекрасно обращался с любым оружием, знал историю, математику и политику, владел всеми видами изящного искусства, особенно чудно рисовал. Все рисунки Каскета, которые сейчас были в руках у ученых мужей Земли, нарисованы его рукой. Он был совершенством, и он не оттолкнул ее, сделал вид, что не заметил травмы. Не просто позволил быть подле себя, а еще и ввел в свою свиту. Не об этом мечтала маленькая Беркана. Она хотела общаться с ним на равных, но стоило только взглянуть на царственного Локи, как все панибратские выражения застревали в горле. Локи ощущал себя сыном Одина, богом, хозяином ситуации. Он мог шутить и позволять дерзости, но именно что «позволять». Его так воспитывали, он рос с осознанием своего превосходства. Не только над асами, но и над всеми мирами Иггдрасиля. Он был богом, перед которым склонялись все. И даже Хагалар, несмотря на насмешки, признавал в Локи бога. Беркана захлебывалась величием софелаговца и не могла поверить, что именно он в конце прошлого лета лежал у ее ног, спящий и замученный собственным отцом. Это было немыслимо, и она постепенно забыла о том, что видела. Постаралась стереть из памяти всё, что мешало наслаждаться ликом истинного бога. До появления Локи в поселении бытовало мнение, что только здесь истинная свобода, только здесь можно забыть о долге перед царской семьей. Но появился Локи, и все изменилось — асы пошли за ним добровольно, потому что иначе быть не могло.       Дочери Одина царевич казался великолепным, пока она не узнала его истинную натуру. Чего она ожидала от воспитанника самого Одина — жестокого и несправедливого правителя, чьими стараниями многие достойные асы, а вовсе не преступники, оказались в мире отверженных? Он смеялся над чистыми чувствами, над любовью, ведущей к смерти, над преданностью. Он искажал всё, в любом поступке видел темные стороны, любое благородство оборачивал мерзостью, недостойной стихосложения. И мало было одного разочарования! Еще и блистательный спаситель юности оказался вовсе не таким хорошим и славным, каким она привыкла считать. Чудовище, обладающее невероятной, пугающей силой, жаждущее крови и жертв. Пускай и не крови своей подопечной, но какая разница? Тем более, что монстр может вырваться на свободу и покалечить даже ту, которая любила его всем сердцем. Локи и Хагалара Беркана считала благородными, высшими существами. Но она ошиблась. Зато Мидгард — «срединный, невзрачный, посредственный» мир поразил своими достижениями, в которых она никак не могла разобраться. Это уже не асы должны были защищать людей, это люди должны взять шефствование над асами. И вовсе не Один, а Майкл Харт должен править девятью мирами.       — Почему именно он? — с любопытством спросил Коулсон, рассеянно провернув в пальцах диктофон. Он и не ожидал такого скоротечного развития знакомства с гостьей из Асгарда. Пары ничего не значащих фраз о погоде и бравом Капитане Америке хватило, чтобы разговорить еще не отошедшую от столкновения со своим богом девушку. И вот он, не задав ни единого вопроса, уже знал едва не всю ее подноготную, или, по меньшей мере, то, что она за нее выдавала.       — Я спросила у всезнающего интернета, кто самый могущественный человек в вашем мире, — пояснила Беркана. — И он поведал мне, что человек по имени Майкл Харт — не знаю, кто его отец — написал книгу про самых влиятельных людей. И раз другие люди согласились с ним, что именно те, кого он выбрал, самый влиятельные, значит, он еще более влиятелен, чем они.       — Вот оно как, — пробормотал Коулсон, пытаясь уловить логику. Понять асов с их средневековыми представлениями о мире было сложно. — Проводишь много времени в интернете? И каким теперь тебе представляется наш мир?       — Пока он меня пугает, — девушка опустила голову. — А от воздуха все еще подташнивает. В моем возрасте приспосабливаться к новому трудно.       — Сколько тебе лет?       — По-вашему — двадцать два. Для асов это средний возраст.       — Зато для нас это еще ранняя молодость, — поспешил успокоить ее Коулсон. — К тому же, возможно, нам удастся вылечить твое лицо.       — А если нет? Любая операция опасна. Я боюсь. И это ведь больно??? — Беркана испуганно сжалась.       — Ты правильно сказала, — вкрадчиво произнес Коулсон, — асы много столетий защищали наш мир. Пора нам отдавать долги.       Асинья ничего не ответила, только еще сильнее отвернулась. Время еще есть. Невероятно повезло, что она избрала своим покровителем именно Капитана Америку. Дочь Одина. Сестра Локи. От таких подарков судьбы ЩИТ отказываться не привык.              Мысль навестить Беннера и быстренько изучить пару верных медитативных приемов с каждым часом все отчетливее формировалась в сознании Старка, потому что подобного раздражения он не испытывал никогда. Уж кем его только не считали в ЩИТе, но, чтобы назначить нянькой для трех не самых далеких инопланетных лбов, нужно было определенно его ненавидеть. Хотя формально он был приписан не к бесплатному приложению той любопытной энергетической штуки, к которой его по вполне логичным, но совершенно неинтересным предлогам не подпускали, а к их временному дому. Фьюри ни за что бы себе не позволил роскоши недооценивать разрушительный потенциал незваных гостей, тем более, что полученную ранее информацию о пытках неудавшегося завоевателя они не подтверждали. Правда, напрямую им таких деликатных вопросов не задавали, но по обрывкам фраз можно было заключить, что рогатая скотина вполне себе здравствовала и развлекалась с местными псевдоучеными. И это было не самое неприятное открытие. Состояние Локи, не к ночи будь помянут, после сокрушительного столкновения с Халком поставило больше неприятных вопросов, чем старая добрая мировая террористическая организация. Телом самозванца проломили бетонную плиту, а у него не было не то, что переломов, а даже сотрясения мозга. ЩИТ трезво оценивал свои возможности и сильные стороны в борьбе с инопланетным вторжением. Дать отпор организованной армии в следующий раз может и не получиться, но локализовать трех не самых активных пришельцев в небольшом домике вполне возможно. Датчиков, сканеров, камер всех диапазонов, скрытых в стенах пушек с парализующими зарядами, энергетических ловушек, герметичных капсул и прочих ни разу не опробованных разработок для борьбы с захватчиками из других миров здесь было, пожалуй, больше, чем всех вместе взятых стройматериалов. И в организации состоял только один человек, способный сделать это все работоспособным и управляемым прямо на месте, не привлекая лишнего внимания. Постоянные настройки и доработки охранной системы позволяли не умереть со скуки в этой глуши, но не пропускать мимо ушей подхваченные буквально каждым микрофоном восхваления «великого Локи». Фанатичное поклонение недавнему противнику настойчиво дразнило недовольство, грызшее изнутри каждого обитателя дома. Даже невыносимо правильного и сдержанного Роджерса. Но затыкать гостей категорически запрещалось, дабы не рисковать неосторожным словом бросить вызов всему Асгарду. Впрочем, увещевания сверху помогали с каждым днем все меньше.       Пребывание гостей среди сотрудников ЩИТа с первой минуты сопровождалось раскаленной донельзя атмосферой. И не успело руководство распустить мобилизованные в связи с их прибытием силы, как в полной мере раскрылась новая напасть. Немного освоившись в незнакомом мире и расслабившись, насколько им позволяли представления о приличиях, асы начали проявлять пренебрежительное, унизительное любопытство к своим сопровождающим. И это при том, что на непредсказуемое задание были брошены лучшие силы из доступных, заручившиеся расположением самого Тора, признанного бога этих пришельцев. Будто намеренно проверяя границы дозволенного, так называемые ученые меньше чем за неделю навязали всем на базе свой распорядок дня: спали с раннего утра и до обеда, вечерами имитировали бурную деятельность, донимая расспросами и советами настоящих ученых, из шкуры вон лезших, чтобы получить стабильные результаты в срок. Ели всего два раза в день, причем ужин устраивали глубоко за полночь. Это бы даже не особенно раздражало, если бы они каждый раз зубодробительно вежливо, едва ли не на древнем английском, не отказывались от большинства блюд, вызывавших у них нездоровые подозрения и чуть ли не требовали себе ламинарию, объясняя, что в их мире больше всего едят рыбу, морскую дичь и водоросли. Обыкновенные современные яства, которые таки проходили «фейсконтроль», божественные сущности норовили есть руками или вовсе с ножа. Их главный умалишенный при этом еще и не отвлекался от книги. Как только глотку себе до сих пор не пропорол? Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы обучить асов человеческому этикету. Впрочем, хотя бы в этом вопросе они не особенно сопротивлялись и перешли на вилки-ложки, не закатывая скандала.        День запланированного отъезда должен был разрешить все невысказанные противоречия безболезненно. Стоило бы только асгардцам покинуть дом на засекреченной базе, все сотрудники, назначенные обеспечивать безопасность их пребывания, вздохнули бы с невероятным облегчением. Делам стоило просто идти своим чередом, чтобы сделать толпу людей счастливыми. Агенты вернулись бы в штаб к рутинной работе и написанию отчетов, а Старк — домой к своим моделям, чтобы успеть приспособить пару подсмотренных в анти-асгардском доме штучек. Мучительно медленно день подходил к концу. Уже закончился очередной сеанс связи с центральной лабораторией, где ученые пересобирали очередную поведенческую модель, неизменно оставаясь на шаг позади своего объекта из-за громоздкости вычислений. Личных вещей у асов не было, сувенирами с Земли их обеспечить никто не озаботился, поэтому готовиться к отъезду и тратить время на сборы не было нужды. Под полный отчаянья писк наручных часов с управлением всей системой слежения Старк вошел в столовую, в тайне надеясь, что гости уехали, не попрощавшись, хотя все приборы подтверждали их присутствие. Наташа, не без иронии воспринявшая возложенную на нее роль приветливой хозяйки дома, расставляла тарелки с очередной бурой массой, получившей одобрение асгардцев. После обмена стандартными фразами, ставшими уже своеобразными паролем и отзывом, в плохо освещенной комнате воцарилась тишина, разбавляемая только бряканьем ложек, раздражавшем до мелкой дрожи в пальцах.       — Тор отбыл в Асгард, — объявил нарисовавшийся на пороге Капитан Америка, — и дал добро на продолжение исследований Каскета.       — Как печально, что он не сказал нам о своем решении, — пробормотал Ивар, не отрываясь от супа. — Мы не успели передать приветы и пожелания младшему царевичу. Это меня ужасно огорчает.       — Огорчает его это, — фыркнул Старк. — Вас, само собой, не предупредили, но присутствующие здесь, и в частности лично я, надрали задницу вашему любезному Локи в прошлую встречу с ним.       — Старк, — Наташа в недвусмысленном жесте погрозила ему вилкой.        — Я дрался с ним до самого конца и не отступился бы и дальше, — Тони проигнорировал явный выпад. — Но Тор торжественно поклялся, что его будут судить в Асгарде, законы которого имеют над ним полную власть, только поэтому мы его и отпустили.       Тони намеренно дезинформировал гостей. Локи отослали в Асгард во многом потому, что не знали, что с ним делать. ЩИТ предпочел найти способы закрыть Землю от любого инопланетного вторжения, неважно, дружеского или вражеского, а вовсе не судить всемогущих пришельцев.       — Я лично, — вещал Старк, не встречая сопротивления, — настаивал на том, чтобы разобрать этого «бога» по винтикам, пока он в наших руках, но мне не дали. Мы проявили гуманность, милосердие и прочие бессмысленные слова. И что получили в итоге? К нам подсылают приспешников Локи, на каждом углу орущих, как он велик! — Железный Человек раздосадовано ударил кулаком по столу, вызвав бренчание столовых приборов и заставив жидкость в стаканах колыхнуться. Стоило ему на мгновение запнуться, чтобы перевести дух, как воцарилась тишина, в которой несвоевременное кряканье утки в пруду показалось раскатом грома.       — Коль ты уверен так, что недостоин любви и почитанья славный Логе, поведай нам, каким предстал пред вами сын Вотана.       Вот уж откуда никто не ожидал отпора. Да этот тихий помешанный за все время пребывания сказал не больше слов, чем сейчас, защищая своего идола. Ивар с Берканой так подозрительно и напряженно переглянулись, стоило только ему закончить, что вынудили Капитана отодвинуть только что принесенную тарелку и подобраться. Но вступить в разговор он не успел.       — Если без лишних деталей, — ответил Старк, раззадоренный старомодными манерами собеседника, — то ваш «бог» объявился на Земле, построил за несколько дней «реактор», поработил наших ученых и открыл портал, из которого полезли твари, читтаури, с масками и суперпушками. Они разнесли пол-Нью-Йорка, перебили кучу народа, но мы их остановили, закрыли портал и сбагрили этого несостоявшегося короля в Асгард. На обещанный суд. И где он? Где суд, я вас спрашиваю? Где асгардское божественное правосудие?       — Старк… — начала было Наташа, но заткнуть разошедшегося гения мог теперь разве что удар в челюсть.       — Вы, может быть, мне не верите, — обратился он к округляющимся до отвратительного одинаковым ясным голубым глазам, — считаете, что я приукрашиваю, так я вам покажу. Наслаждайтесь провалом вашего Локи, — Старк с победной улыбкой на лице щелкнул пультом, активируя экран во всю стену за своей спиной, случая воспользоваться которым не подворачивалось с самого его приезда. — На экране разворачивались тщательно обработанные и изученные всеми аналитиками ЩИТа кадры с событиями прошлого года, озвученные в лицах неуемным докладчиком. Тот самый разговор с Локи, закончившийся эпичным падением из окна и оставивший великого изобретателя на волоске от смерти. Драка Тора и Локи на башне Старка и, наконец, эпичное избиение с последующей сдачей в плен.       — Это доблестные подвиги покорителя миров. Не слишком вдохновляет на почитание, не так ли? А посмотрите на события снаружи, — Старк нажал несколько кнопок, и теперь перед удивленными асами и раздосадованными людьми почти в натуральную величину разыгрывалась безмолвная битва в Нью-Йорке: читтаури, взрывы, вопящие люди, трупы и разрушения. Иногда прямо перед камерой пролетали Тор или Железный Человек, а на огромных гусеницах, обманчиво легким и плавным касанием обрушивающих целые этажи, можно было различить Халка. Потому что довольно сложно не заметить то, что старательно подсвечивается лазерной указкой под соответствующие выкрики.       — Вот он, ваш бог и его божественные достижения, — победоносно произнес Старк, останавливая видео на каком-то безликом общем плане.       В образовавшейся паузе общее внимание привлекли тихие всхлипы. Плечи Берканы чуть подрагивали, а сама она сидела, уткнувшись в тарелку.       — Как ужасна битва! — прошептала она. — Столько крови, боли и смертей!       Капитан Америка поспешил обнять девушку. Он уже привык к ее постоянным слезам, мнительности и несдержанности. Особенно теперь, когда ее поведению нашлось вроде бы подходящее объяснение.       — Я восхищен творением своим, — произнес Лагур, по-прежнему внимательно разглядывающий стоп-кадр. — Мои доспехи защитить смогли от монстра, страшного во гневе. Все лучше, чем я думал. Слава Логе, он испытал их прочность на себе.       — Спасибо, что показали нам сражение сыновей Одина, — Ивар встал и поклонился. — Не каждый день простым жителям, вроде нас, представляется честь узреть подобное. Не мог бы ты скопировать его и переписать на флешку — я уверен, что всем будет интересно посмотреть на поединок сыновей Одина. Он блистателен.       Старк, выговорившийся и сбросивший немного накопленное раздражение, не нашелся сразу, что ответить на столь неуместное заявление.       — Судя по вашей реакции, — вступила в разговор Наташа, игнорируя все более отчетливые рыдания, — ты и ты, — указала она на Ивара и Лагура, — считаете, что вооруженное вторжение в чужой мир и убийство тысяч ни в чем неповинных его граждан — это нормально?       — Почему вы постоянно говорите о каком-то «чужом» мире? — Ивар смотрел непонимающе. — Но не огорчайтесь, вы далеко не единственные, от кого мне довелось слышать эту неточность, даже ваш староста не лишен подобного заблуждения. Мидгард всецело принадлежит Одину Всеотцу. Нет ровным счетом ничего странного в том, что он решил избрать одно из ваших поселений для обучения царевичей.       — Какое, к дьяволу, обучение! — Старк разве что за грудки не схватил асгардца. — Ты глухой или слепой? Он свалился на наши головы неизвестно откуда, притащил целую армию машин для убийств и вопил на каждом шагу, что станет нашим богом и поставит здесь всех на колени.       — Но он и так ваш бог, — Ивар в недоумении отступил назад. — Какой смысл завоевывать то, что и так принадлежит его семье? Вам не кажется, что это неразумно? Возможно, вы не совсем корректно трактуете его слова из-за ваших заблуждений?..       — Запомни, ты, асгардец, — Тони снова начинал выходить из себя. — Наш мир никому не принадлежит. Я никому не принадлежу. Если какой-то там Асгард посмеет что-то вякнуть про то, что что-то здесь его, он получит такую бомбу в задницу, что мало не покажется.       — Старк, прекрати, они наши гости, — Капитан Америка с трудом оторвался от чуть успокоившейся Берканы.       — Они слуги Локи, — отмахнулся тот. — Пусть передадут своему господину.       — Я с удовольствием передам ему при первой же возможности, — откликнулся Ивар, — но пока мы, волей сына Одина, заперты здесь. Позвольте уточнить, — обратился он ко всем присутствующим людям сразу, — уполномочены ли вы или ваш староста заявить Всеотцу о желании людей расторгнуть недавний договор о, как бы это сказать на вашем языке, вассалитете?       — Недавний — это сколько веков назад? — подозрительно уточнила Наташа.       — Чуть больше тысячи зим — срок ничтожный, но, если сделать поправку на различия в нашем восприятии времени, — он на секунду задумался, прикидывая в уме отношение, — порядка пятнадцати зим назад.       — Обалдеть, — фыркнул Старк. — Вы с какими-то племенами тысячелетней давности заключили какую-то грамоту и с тех пор считаете, что вся наша планета принадлежит вам???       — Тот договор я помню хорошо, и да, в нем говорится о всем мире, — припечатал Лагур.       Старк хлопнул себя по лбу.       — Это бред! — Непробиваемое самоуверенное спокойствие приспешников Локи заставляло его кулаки чесаться. Ему потребовалось все не часто используемое самообладание, чтобы оставить ситуацию как есть, не прибегая к паре разрядных излучателей, встроенных под поверхностью стола. Он, не прощаясь, вышел. Если бы у него еще оставались сомнения на счет допустимости свободного перемещения на Землю подобных гостей с их весьма спорными намерениями, то после этого разговора они окончательно развеялись. Время трепаться закончилось, предстояло немало работы.       — А мне так жалко всех этих людей, — подала голос всеми забытая Беркана. — Почему нельзя обучаться тактике и военному делу без жертв, без этих ужасных читтаури. Почему надо приносить всем столько боли?       — Война не может существовать без боли и разрушений, — неожиданно холодно ответил Капитан Америка. — Тот, кто выбирает этот путь, должен быть весьма близко с ними знаком. Жертвы войны ужасны, но неизбежны, такова цена за избавление от еще больших потерь. За самые правильные и достойные цели всегда приходится отдавать немало жизней. Тот, кто уверен, что после его победы мир станет лучше, обязан осознавать и ответственность, которую на себя возлагает. В тот раз победили мы, и мы сделаем все, чтобы эти потери не были бессмысленно забыты.       — Ты во всем прав, — кивнул Ивар, — поэтому я не понимаю, что именно так возмущает сына Говарда в нашей власти над вами.       — Он, конечно, вспылил, обвиняя вас, но в своем недовольстве случившейся несправедливостью он далеко не одинок. Я встречал немало людей, так же как и вы убежденных в неоспоримости и правильности своей власти над нашим миром. Ни один из них не желал ему блага на самом деле. Устремление к абсолютной власти — тяжелое бремя, и ваш Локи еще не худший образчик того, как она подтачивает личность, отвращая от всяческих представлений о добре и мире.       — Вот уже тысячу зим во всем Иггдрасиле поддерживается мир, это, безусловно, добро, — возразил Ивар. — У Одина Всеотца огромный опыт по управлению мирами и предотвращению всех возможных бед. Без его протектората весьма вероятно, что вторжения много страшнее и масштабнее того, которое демонстрируют ваши записи, стали бы привычным делом для вашего мира. И мы бы не встречались сейчас здесь с вами и не обращались за помощью, признавая ваши несомненные достижения в области естественной науки.       — Что-то Всеотец стоял в сторонке, когда бравые американцы гибли в Афганистане и Вьетнаме, — перебила Наташа, — когда террористы захватили самолеты и направили их в башни-близнецы, когда… Да перечислять можно бесконечно!       — Не мне судить, но это довольно мелкие конфликты, — Ивар только плечами пожал. — Порядку среди девяти миров они не угрожали, поэтому не требовали присутствия сил Асгарда. Ваши цари могут сами справиться с внутренними разногласиями, если они, как вы говорите, желают своему миру добра.       — Почему-то Тор, тоже, если я не ошибаюсь, сын вашего так называемого бога, выступал на нашей стороне и ни разу ни о чем подобном не заикался, — сказала Наташа, — а ведь по твоей логике, он уж точно имеет полное право заявляться и требовать поклонения.       — Значит, это учение готовилось больше года, — воскликнула Беркана, размазывая по лицу слезы. — В Асгарде объявили, что Локи погиб, все так горевали. И Радужный Мост, с ним тоже что-то случилось. А потом все это, читтаури, которые однажды уже пытались завоевать…       — Тор — защитник вашего мира, — поспешил прервать разговорившуюся девушку Ивар, — он должен не просто владеть вами, но и вставать во главе вашей армии в случае нападений из других миров, так что заручиться поддержкой ваших сил в этом случае было умно с его стороны. Я могу ошибаться, но, если сопоставить представленные вами сведения с тем, что были известно в Асгарде, получается довольно четкая картина. Один Всеотец отправил Локи договариваться с читтаури о нападении на Мидгард, а Тора направил к вам, чтобы организовать защиту своего мира. Когда оба были готовы, произошло столкновение. Локи проиграл, вы под руководством Тора выиграли. Они оба вернулись в Асгард и предстали перед Одином. Он, вероятно, должен был разочароваться в военном таланте младшего царевича.       Ивар решил не упоминать, что разочарование Всеотца грозило Локи смертью. Он мало что смыслил в военном деле, но даже ему показалось, что Локи перегнул палку и допустил несколько ошибок в своей военной кампании.       Стив перекинулся взглядом с Наташей, ожесточенно ковырявшей вилкой почти нетронутый ужин, и решил не озвучивать, что именно он думает о военном таланте Локи, методах его обучения и роли Земли в этом процессе. Сейчас, когда дата отбытия гостей отодвинулась на неопределенное время, провоцировать их на недоверие и замкнутость было неразумно. Фьюри уже, наверняка, поставлен в известность о том, что Тор покинул базу в одиночку, и новых указаний по испытаниям для асгардцев ждать придется недолго. Он только похлопал по плечу свою все еще подрагивающую подопечную и вложил в ее ладонь ложку, полагая, что самые тяжелые вызовы ждут дочь Одина не от рук ЩИТа.              Наутиз не могла дождаться возвращения в Асгард. За несколько ночей пребывания в клинике она успела сотню раз проклясть свое опрометчивое решение полечиться в Мидгарде. Не то врачей так сильно поразил сиятельный царевич, не то медицина Мидгарда просто никуда не годилась, но Светлоокая не узнала для себя ничего полезного. Все врачи хором заявляли, что с глазами у нее всё в порядке, что зрение стопроцентное и лечение не требуется. Она несколько раз повторила, что устает при длительном чтении, что зрение явно падает.       — Возможно, раньше у тебя было очень острое зрение, какого у людей не бывает. Сейчас оно у тебя стопроцентное, — улыбаясь во все тридцать два зуба, заявила медичка в белом халате, пропитанном неприятными травяными настоями. Наутиз чувствовала себя лишней — врачи только и судачили о Локи, о его проблемах с легкими, почками, с чем-то там еще. Дивились, каким образом такие болезни возможны у особы царской крови, за которой с детства следили и замораживаться не давали. По словам людей, получалось, что царевич насквозь больной и давно должен был спуститься в Хельхейм. Наутиз раздражала человеческая глупость. Этот насквозь больной мог попасть десятком стрел в яблочко, проскакать много часов в седле и совершить еще множество невероятных вещей, на которые неспособны люди, якобы обладающие богатырским здоровьем. Уж чего-чего, а выносливости и физической силы ему не занимать, не говоря уже о реакции.       Одним словом, больница произвела на Наутиз самое скверное впечатление, а Мидгард оказался таким грязным, запыленным, шумным миром, что она с величайшим облегчением вдохнула асгардский воздух и не обнаружила ни малейшего желания посетить Мидгард вновь. Теперь Светлоокая поняла, откуда происходит любовь Ингвара к Хельхейму. Он, логист Мидгарда, душой отдыхал в тихом мире мертвых. Пока Локи прохлаждался в больнице, он каким-то образом умудрился спуститься в царство Хель, обойдя все запреты.        Стоило Наутиз вернуться в поселение, как Ингвар потащил ее к компьютеру, чтобы похвастаться «клевыми фоточками», изображавшими Хель, Мордруд, Арни и прочих обитателей глубин. Все они без иллюзорных чар оказывались обычными ётунами. Все, кроме Хель.       На ее портрете Ингвар задержался и начал подробный рассказ о путешествии. Наутиз слушала больше от скуки, чем из интереса. У нее были свои планы на логиста, а совместная жизнь предполагала хотя бы иллюзию общности. Наконец, он закончил сбивчивый рассказ, увеличил фотографию Хель и уставился на Наутиз, явно ожидая какой-то определенной реакции.       Светлоокая приблизила лицо к ноутбуку. Что она должна увидеть? Что Хель — асётун, искусственно выращенный много тысячелетий назад в Юсальвхейме во время опытов по скрещиванию всех биологических видов девяти миров? Она и раньше это знала. На основе того древнего эксперимента, занявшего несколько столетий, было написано множество книг, посвященных всевозможным сочетаниям яйцеклеток и сперматозоидов. Так получилось, что в то же время погибла предыдущая Хель, и новой стала молодая асетун. Черноволосая, зеленоглазая, с острыми чертами лица — одним словом, не красавица с точки зрения асов, насквозь искусственная и фальшивая, принадлежавшая сразу двум мирам, но не проведшая ни в одном из них ни единой ночи.       — Ну? — не выдержал Ингвар.       Светлоокая недоуменно посмотрела на него.       — Ничего не замечаешь?       — Нет. Давай, приоткрывай завесу тайны.       Ингвар пробормотал что-то по-французски и открыл другую фотографию — на сей раз Локи. В папке их было штук сто, если не больше. В отличие от ётунов, Локи умел позировать. Он рассказывал, что в детстве с него не раз писали картины, поэтому замереть в правильной позе, демонстрируя все достоинства и скрывая недостатки, не составляло для него никакого труда, тем более, что для снимка требовалось всего несколько секунд, а не часов или ночей.       — Что ты от меня хочешь? — раздраженно спросила Наутиз. Божественного Локи она и так лицезрела чуть не каждый день без всяких плоских виртуальных картинок.       — Ты сюда смотри! Один я, что ли, всё это вижу? — Ингвар увеличил фотографии. — Они же одинаковые! Хель и Локи. Сходство нереальное.       Наутиз поджала губы и оторвалась от компьютера — ох не нравилось ей то, к чему клонил давний приятель.       — Я раньше не замечал, но если поставить их рядом, то становится очевидно. Локи тоже асетун! Форма черепа, кожа, волосы — посмотри внимательнее.       — Э-нет! — Наутиз резко встала. — Давай-ка поаккуратнее с…       Она нервно огляделась: совершенно случайно в дом мог пройти кто-нибудь чужой. О чем думает Ингвар? Его же повесят за одни подозрения!       — Да послушай! — Ингвар встал, преграждая дорогу к выходу. — Ведь все сходится! Локи родился всего через шестьдесят зим после Тора — асы не рождаются так быстро. И его рождение объединило девять миров, принесло Одину корону девятимирья — как удачно-то! Понятия не имею, как Один умудрился завести ребенка от жгущейся ётунши. Но ему удалось. А дальше по накатанной. Придумали сказку про магию Одина, которая меняет внешность. Но с чего вдруг магии Одина менять ребёнку внешность на идеального асётуна? Да ещё и основная магия у Локи иллюзорная — типичная для ётуна, а не для аса. Это же невероятно крутое открытие. Ты должна мне помочь добыть доказательства. Проведи исследования, ты же естественник. Ты точно сможешь подтвердить мою гипотезу.       — О боги! — прошептала Наутиз пересохшими губами. Ингвар точно сошел с ума. — О чем ты только говоришь? Всё не так! Это лишь гипотеза с какими-то… логическими выводами… Безумными, — она одним нервным движением захлопнула крышку ноутбука. — Хочешь оказаться на эшафоте — вперед. А я жить хочу, понятно?       — Да какой эшафот! — Ингвар закатил глаза. — Какой эшафот? Знать просто о таких вещах надо. Зачем их как-то использовать? Подумай, мы будем единственными асами, знающими правду.       Наутиз не дослушала — развернула и ушла. Хотела хлопнуть дверью, как в Мидгарде, но таковой не оказалось на месте. А ведь скоро наступит зима — пора повесить их обратно.       Сказать, что она была зла, значит, ничего не сказать. Она была в жуткой ярости. У Ингвара в его Мидгарде совсем мозги помутились, он забыл, где живёт, но она-то точно помнит, что в Асгарде все проблемы решаются просто — кинжалом в спину, и меньше всего на свете хотела погибнуть от руки взбешённого Локи, если вдруг безумные предположения дойдут до него.       Настоящее скрещивание асов и етунов невозможно. И даже не из-за размера — ученая допускала, что       Один мог увеличиться раза в два, на то он и бог, — а из-за жгучей слизи, покрывающей тела ледяных гигантов. Непосвященные считали, что ётуны жгутся морозом, на самом деле — ядом, напоминавшим по своему составу муравьиную кислоту.       Наутиз легла спать, чтобы побыстрее забыть о несуразном предложении, но на следующий день проснулась с мыслью, что неплохо бы посмотреть основные признаки асетунов. Только ради науки, ни для чего большего. В библиотеке ей выдали нужную книгу, и она углубилась в чтение, обманывая себя: мол, дело только во внезапно вспыхнувшем интересе к полукровкам, а вовсе не в изучении царевича. Однако каждый раз при встрече она вглядывалась в лицо, шею и руки, за неимением возможности осмотреть тело целиком, и отмечала несомненные подтверждения теории Ингвара. Не прошло и трех ночей, как она утвердилась в мысли, что Локи не чистокровный ас. Как этого могли не замечать сотни естественников, постоянно контактирующие с ним?       Любопытство сменялось страхом и снова любопытством. Светлоокая увлеклась поисками настолько, что даже присутствовала на обследовании, которое устроил Алгир, во многом, с ее подачи. Локи чувствовал себя скверно, собирался применять прописанные людьми антибиотики, но сперва позволил осмотреть себя. Наутиз была рядом и беззастенчиво рассматривала его тело под предлогом возможной переквалификации из естественника во врача.       Тем же вечером она, несмотря на резь в глазах и головную боль, сверила наблюдения с книгой и пришла к выводу, который поразил ее в самое сердце и заставил усомниться в правдивости написанного. По всем наблюдениям получалось, что Локи вовсе не асетун, а ётас… Для непосвященного, вроде Ингвара, два варианта скрещивания ничем не отличались, но Наутиз естественную науку знала очень хорошо. У мальчиков-полукровок огромную роль играли отцы, у девочек — матери. Асы были более толстокостными, широкоплечими и узкобедрыми, среди них реже встречались перевыверты суставов, пальцы были массивнее и короче, а главное — разнилась структура кисти. Соотношение длины, а также синхронизация мизинца и безымянного пальца позволяли достаточно точно определить, кто именно отец. У ётунов все пять пальцев двигались независимо друг от друга, а сустав кисти выворачивался как внутрь, как и наружу. У асов, как и у людей, движения пальцев были сильно ограничены, а кисть назад почти не гнулась. И это уже не говоря о расстоянии до большого пальца, о близости кровеносных сосудов к поверхности руки, о линиях на ладонях и прочих мелких признаках. У Локи наблюдались все признаки ётуна. Более светлый тон кожи, разрез и оттенок глаз, даже структура волос — все совпадало! То есть его отец был ётуном, а мать асиньей… Наутиз не представляла себе, как царица Асгарда могла оказаться вместе с етуном. Даже если ее взяли в плен во время войны, она бы умерла от ожогов, оплодотворение не произошло бы… Подобные глупости не могли быть правдой, поэтому Наутиз решила точно убедиться в том, что Локи асётун, а не ётас.       Для этого пришлось встретиться с ненавистным Иваром. Только у этого пронырливого мага мог быть генетический материал.       — Конечно, у меня все есть, — расплылся он в улыбке, услышав странную просьбу. — У меня множество проб животных Одина, к примеру. Тех же воронов. Все руки не доходят найти естественника, который бы их изучил.       — У меня предложение: давай я сперва изучу Одина, а потом мы вместе исследуем его животных? — Наутиз заискивающе стрельнула глазками — с этим Иваром обычно удавалось договориться только за крупные подарки.       — А давай.       Наутиз насторожило столь быстрое согласие.       — Заодно и царицу изучи — вдруг среди животных кто-нибудь ею создан? Да и вообще страсть как любопытно узнать, какие же они — наши боги, властители Девяти миров. Не знаю, как тебе, а мне вот ужасно интересно. Мне также в детстве было интересно, откуда дождь на небе берется. И, представь себе, пришлось попасть сюда, чтобы получить ответ на этот вопрос. И еще на сотню других. Всё же хорошо у нас в поселении, но вечно в нём жить скучно до безобразия. Блистательный Локи появился так вовремя. Слава сыну Одина!       Наутиз не могла поверить, что ей улыбнулась удача — Ивар сам предложил изучить Фригг, а ведь она даже не знала, под каким предлогом попросить у него генетический материал царицы.       Сопоставление материала требовало много сил, времени и магии. В Мидгарде Наутиз узнала о генетических экспертизах, проводимых с помощью компьютера. В Асгарде давно использовали магию, которая точно указывала на прямое родство или его отсутствие. Правда, никому еще не приходило в голову задействовать ее для установления отцовства.       Пришлось найти мага, который не задал лишних вопросов и не стал интересоваться, чей именно код надо проверить. Наутиз, затаив дыхание, приступила к распутыванию хромосом Одина. Недаром он бог, его генетический набор должен быть чем-то невероятным, таких нуклеотидов не должно быть ни в одном живом существе, недаром он живет в несколько раз дольше обычного аса: ткани и органы стареют медленно, объяснение этому должно крыться в генетике. Раньше никому в голову не приходило изучить самого бога — это попахивало святотатством, но теперь она всё узнает. И пускай исследует не столько глубинную суть Одина, сколько его связь с Локи — не суть. Много часов кропотливой работы, сравнения и пробы… не показали ничего необычного. Геном Одина ничем не отличался от генома обычного аса. Вся его сила была напускной, магической. Это была настоящая сенсация, ведь значит, он не родился богом, он им стал с помощью какой-то магии, которую поглотил. Означало ли это, что существует источник, позволяющий асу жить не четыре-пять тысяч зим, а все пятнадцать? Только Наутиз начала грезить о длинной и счастливой жизни, как результаты сравнения выбили ее из колеи — генетически ни Один, ни Фригг не имели к Локи никакого отношения…       Когда Наутиз получила первые отрицательные результаты, то не поверила своим глазам и едва смогла удержать на лице маску спокойствия. Такого просто не могло быть, это ошибка! Она лично, уже без помощи мага, вручную провела подробнейший тест, на время покинув фелаг по электричеству. Результаты оставались неизменными: Локи был ётасом и не имел никакого отношения ни к Одину, ни к Фригг.       Такого страха Наутиз не испытывала еще никогда. Значит, Локи — такая же выведенная полукровка, как и те, многотысячелетней давности в Юсальвхейме! Рожденный не отцом и матерью, а магическим инкубатором. Фактически гомункул! Искусственное существо. Это объясняло всё. И невероятную внешность, и болезненность — созданием полукровок никто серийно не занимался, вот и получился брак, — и прекрасную реакцию, и способности к естественной науке, и чарующий голос, за которым хотелось следовать, и скрытность, и полное отсутствие интереса к женщинам, и умение завлекать. Не настоящий. Не совсем живой. Таковы неопровержимые научные факты.       Первой мыслью Наутиз было рассказать Ингвару правду: ведь он оказался прав. Он, всего лишь логист, не смыслящий ничего в естественной науке, открыл то, что не видели сотни ученых! Но потом Светлоокая решила его пожалеть. Она будет вечно хранить эту тайну, а Игнвар обязательно расскажет кому не надо — повесят всех! В тот же день она встретилась с логистом и заявила, что его теория оказалась несостоятельной. Вроде бы ей хватило хладнокровия на то, чтобы слова звучали твердо. От Ингвара она избавилась, но что делать с результатами? Ведь есть еще Ивар, который захочет их узнать. Наутиз посмотрела на исписанные листы. Исследования Одина и Фригг не несли никакого вреда, опасен только сравнительный анализ, и его надо уничтожить. Но если она это сделает, то вся многодневная работа пропадет — ей не воспроизвести своих выводов. Закопать, сжечь, растворить — слишком сложно. Наутиз схватила листы, чтобы разорвать на мелкие кусочки, но в последний момент передумала. Нет. Не уничтожить. Зашифровать. Убрать имя Локи. Так проще.       Больше суток ушло на переписывание текста одним из нескольких распространенных в поселении шифровальных кодов с заменой всех имен и нескольких переменных и сожжение оригинала. Теперь можно вложить исследования в книгу по полукровкам и забыть о том, что она знает. Навсегда.