Локи все-таки будет судить асгардский суд?

      Последующие ночи не принесли Локи желанного покоя. Восемь трупов, вышедший из-под контроля ядовитый газ, а главное, полное безразличие поселенцев к произошедшему. Да, они скорбели по погибшим, но и то не все, и многие лишь показательно для бога, большая же часть продолжала жить как ни в чем не бывало. Никаких уроков на будущее они извлекать не собирались, реформировать систему устранения катастроф не желали, а приближающийся суд считали не более чем блажью младшего сына Одина.       Однако Локи отступать не собирался. Правда на его стороне, и будь Раиду ему хоть трижды другом, в бедствии виноват он и расправа неминуема. Второй виновнице случившегося — Наутиз — обвинение предъявить было невозможно — врачи говорили, что она не доживет до суда, и это Локи вполне устраивало. Хотя он и не знал, насколько правдивы видения Умвельта, но относиться к Светлоокой столь же благожелательно, сколь раньше, уже не мог. Да и не хотел. Она поплатилась за свои слова, за хулу на истинного бога. Пусть так будет с каждым, кто посмеет смеяться над ним и выступать против его идей. Возмездие существует.       Публичное повешение Раиду дарует ему безграничную власть над поселением: воспитанника Одина будут бояться, уважать и не посмеют более замалчивать факты. Он создаст такую систему безопасности, которая сократит количество жертв в несколько раз, а потом займется школами — обучение естественников должно стать систематическим, а ввод в курс дела должен занимать всего несколько зим, а вовсе не столетий, как сейчас.       Локи вынужденно оторвался от сладостных мыслей о приближающемся триумфе, взял пергамент и принялся писать письмо. Мама — маг исцеления, возможно, она сможет помочь кому-то из пострадавших. Даже Эйр, проведшая молодость среди лучших знахарей Етунхейма, говорила, что царице подвластны силы целительства, неведомые другим асам. Написать матери всё равно было необходимо: поздравить ее с Йолем и объяснить, почему он не приехал на праздник. В поселении Йоль тоже обычно отмечали, хотя в этом году о нем пришлось забыть.       Он написал больше половины письма, когда в дом по-свойски вошел Хагалар, игнорируя все попытки рабов задержать его. Локи нетерпеливо махнул рукой, отсылая прислугу. Обычно появление старого мага не сулило ничего хорошего, и лучше, если это нехорошее рабы не увидят — позору потом не оберешься.       — С праздничком, милый мой детеныш! — широко улыбнулся Хагалар и бесцеремонно выхватил пергамент буквально из рук. — Зря беспокоишь прекрасную Фриггу, она никак нам не поможет.       — Если ты забыл, напоминаю, что мама — маг исцеления, — надменно произнес царевич, проигнорировал поздравление. — Кто, если не она?       — Ты понятия не имеешь, какой именно магией исцеления владеет твоя вторая мама. Поверь, я знаю ее дольше, чем ты, в данном случае она ничем помочь не сможет. Говоря любимым тобой научным языком, это не ее специализация. Вот Ивар предлагает вызвать твоих дражайших родственниц по крови — в это я больше верю. А маму не беспокой, пожалей ее нервную систему, она у нее никогда сильной не была.       Локи хотел было возразить, но по здравому размышлению понял, что в данном случае Вождь прав — магией делу не поможешь: ни он сам, ни царица понятия не имеют, что делать при электрическом ожоге или отравлении ипритом. Зато мать, увидев искореженные тела, точно отошлет его во дворец, и с мечтами о великом Асгарде придется распрощаться. А этого никак нельзя допустить: слишком многое уже сделано.        Хагалар, не дожидаясь приглашения, сел на то самое ложе, которое не так давно залил кровью воспитанника Одина, улыбнулся оленю, из которого все еще торчал брошенный в гневе кинжал. Он вошел по самую рукоять, и Локи то ли не мог вытащить его, то ли опасался.       — Ты собираешься казнить Раиду, — Вождь растянулся на кровати, похотливо улыбнулся, напоминая о недавнем ужасе.       — Я не собираюсь, я это сделаю, — поддаваться на провокацию Локи не стал. — Неужто ты будешь меня отговаривать?       — Сам себе удивляюсь, но я не отговаривать тебя буду, а запрещу это делать, — все с той же елейной улыбкой, в которой не было ни капли серьезности, ответил Хагалар. — И не заставляй меня применять иллюзорную боль, чтобы добиться твоего повиновения. Поверь, я действую на твое благо.       Локи встал.       — Довольно! — зло произнес он. — Я меньше всего ожидал, что сейчас ты будешь не на стороне справедливости. Или ты считаешь, что я не прав?       — Прав, — Хагалар благосклонно кивнул. — Ты, безусловно, во всем прав, я тут даже спорить не буду. Ты действуешь очень разумно, наш старый Один тобой бы гордился. Да что уж скрывать, я и сам тобой немножко горжусь — ты все организовал очень славно, твое разбирательство выше всяких похвал. Я восхищен тобой…       — Довольно, ты не Ивар! — Локи хлопнул рукой по столу. — А я не молоденькая девица, которая тает от лести. Говори по делу.       — Выдрать тебя, что ли, еще раз, чтобы ты старших уважать начал? — притворно задумался Вождь. — Впрочем, это я всегда успею, с твоим-то не владением магии… Но шутки в сторону, — он весь подобрался, а голос из елейного стал серьезным. — Дорогой мой сын-несын Одина, теоретически ты прав во всем, но фактически ты ничего не сможешь сделать.       Локи не ответил, взглядом требуя продолжения.       — Я понимаю, что тебя пьянит власть. Ты еще, когда маленький был, к ней стремился, я с самого начала говорил Одину, что из тебя Тень не вырастить, что ты никогда не займешь место у трона, только на троне. Ты объявил себя правителем поселения — это хорошо, научись править хотя бы парой тысяч асов, прежде чем получишь шестьсот тысяч. У тебя неплохо получалось до последнего времени, но, увы, тебя учили править подданными, для которых ты царевич по рождению, и ты вызубренные правила переносишь на немного другую реальность, управление которой, правда, тебе никак не поможет в будущем, но не суть. Пойми, Локи, поселение не подчиняется законам Одина. Официально. Так прописано в основном законе. У поселения есть выборный тинг, который решает все вопросы. И вдруг появляешься ты. Как думаешь, почему тебя признали и слушаются?       — Потому что я — путь к Одину, — скучающе протянул Локи. — Я из царской семьи, я разбираюсь в науке и стал одним из вас и могу привнести в вашу жизнь всевозможные блага.       — Не только, — Хагалар покачал головой. — Твое происхождение, к сожалению, дает о себе знать — милый Один привык видеть вокруг себя только врагов. Дело не только в благах, мой юный Локи. Тебя любят.       — Любят? — фыркнул царевич.       — Да, любят. Не все, конечно, но многие. Ты харизматичен, ты вошел в наш круг, ты не смотришь на нас как на муравьев. К сожалению, ты очень мало общаешься со здешними жителями, это тебе в минус, конечно, ведь своих подданных надо хорошо знать, по крайней мере, пока их так мало. Что местные думали об Одине до твоего появления? Да ничего. Ни хорошего, ни плохого. Многие из них пострадали из-за законов Одина, часто несправедливых, и всё. Тебе, окруженному городскими жителями, выросшему во дворце, просто не понять, как живут простые асы: они ютятся в хуторах во многих милях друг от друга. Годами пасут скот и ловят рыбу, редкие слухи слышат от соседей, до которых, в лучшем случае, полдня пути, и лишь на тингах и ярмарках узнают о великих событиях, порой с опозданием на полгода и даже год. Таких здесь большинство. И вдруг появляешься ты. Бог. Не столько по происхождению, сколько по манере держаться, манере говорить, по воспитанию, в конце концов, — ты производишь неизгладимое впечатление суровым видом, надменностью и царской осанкой. Но ты не кичишься, не запираешься, а живешь вместе с ними. Работаешь в одних лабораториумах, играешь в одни игры, показываешь чудеса ловкости.       — Ближе к делу, — нетерпеливо буркнул Локи. Слова Хагалара поразили его. Раньше он никогда не рассматривал себя с такой стороны. За год, проведенный в Бездне, он привык не обращать внимания на повадки окружающих, а приспосабливаться к ним — не думал он, что этот навык пригодится в родном Асгарде.       — Ты обещал местным, что они будут полезны большому Асгарду, — сменил тему Хагалар. — Ты обещал им возвыситься над обычными асами, которые их презирают. Фактически ты обещал им свободу да еще и с сохранением всех их сомнительных привилегий, хотя сам этого не понял. И народ за тобой пошел. По разным причинам, но пошел… А вот дальше ты стал совершать одну ошибку за другой, и я просто не могу смотреть, как ты окончательно всё погубишь, поэтому вынужден вмешаться, хотя тебе было бы полезнее пожинать плоды своего правления лично… Так вот, милый мой детеныш, ты здесь чужак. Ты сын Одина, сын того, из-за кого большинство местных оказались заперты в поселении. Немногие пришли сюда добровольно. И если ты будешь демонстрировать худшие черты своего отца, о твоём происхождении могут вспомнить.       — Я делаю все, чтобы сохранить их жизни, — вспылил Локи. — В данный момент пытаюсь предотвратить дальнейшие катастрофы. Хочешь сказать, что кто-то здесь может быть против?       — Против никто не будет, — покачал головой Хагалар. — Ты все еще меня не понимаешь. Как бы тебе объяснить… Законы поселения старше не только тебя, но и меня, а, возможно, и твоего любимого отца. У нас нельзя убить, можно только изгнать, а ты пытаешься нарушить эту нерушимую традицию. Наш суд действует по определенному принципу, а ты хочешь не просто внести в него изменения, а полностью перестроить. Пойми, народ не любит сильных потрясений. Тот же Раиду, безусловно, заслуживает даже не виселицы, а кровавого орла, но именно он сплотил асов вокруг тебя, а ты этого даже не заметил, это он расхваливал тебя и своей энергией побуждал других к действию. Народ это знает. Если ты его казнишь, тебя станут бояться. Лучше прояви показательное милосердие. Более того, Раиду из мира людей принес какую-то новую для нас систему ответственности — поселенцы даже от нее нос воротили, а ты хочешь всё изменить кардинально, не аргументируя перемены ничем, кроме своего желания. Продолжишь в том же духе — тебе придется спасаться бегством, потому что из кумира ты станешь демоном. Ты похож на своего отца. Одина, я имею в виду, не бойся, — он тоже всегда хотел всех покарать, у него тоже было обостренное чувство справедливости и желание насадить насильно порядок и мир. Это возможно, но не твоими силами, Локи, пока не твоими. Поверь мне сейчас и остановись, пока не поздно, — Хагалар сделал драматическую паузу и продолжил шутливым тоном. — Не думаешь о себе, так подумай о ком-нибудь другом, к примеру, хотя бы обо мне. С меня за твой провал голову снимут, не Один, так местные, а я к ней очень привязан, столько зим вместе, к тому же в ней бесценные знания, которые я всё ещё надеюсь тебе передать.       Хагалар замолчал, теперь уже ожидая ответа. Молчал и Локи. Правду ли говорит Вождь? Ему ведь первому выгодно, чтобы царевич прекратил вмешиваться в дела поселения, чтобы тинг, фактически с ним во главе, вновь командовал всеми местными жителями. Хагалару прекращение судебного процесса на руку. Если Локи публично простит преступников, старый маг потом пустит слушок, что он все подстроил. У поселенцев он не на хорошем счету — это Локи знал точно. А вот сына Одина все любят. Если не брать в расчет Умвельт, который неясно, что вообще показывал, причин волноваться нет. Бога слушались, с ним соглашались, сами мастера признали, в конце концов, что виновные должны понести наказание, что реформы необходимы. Да, не сразу, но признали, а Хагалар был в числе основных противников изменений. И вот теперь заявился в божественные покои, чтобы в приватной обстановке склонить на свою сторону. Да еще и столь грубым способом — утопив в притупляющей бдительность лести, до которой даже Ивар не опускался. Хагалар все еще считает его глупцом и мальчишкой. Зря.       Локи вовсе не собирался спорить с Вождем. Он даже был готов со всем согласиться, принять план Хагалара, а потом грубо подставить. Он величественно встал, чтобы произнести прочувственную речь с не меньшим количеством эпитетов и лести, как вдруг в комнату тенью протиснулся один из рабов.       — Ваше высочество, — он склонился перед Локи, показательно игнорируя Хагалара. Царевич усмехнулся — даже рабы презирают выжившего из ума старика, что уж говорить о свободных.       — Я слушаю.       — Гость к мастеру Хагалару. Просит передать, что по окончании вашего разговора желает с ним побеседовать.       — Какой вежливый гость, — удивился Локи. Поселенцы обычно ничего не передавали, а ждали у входа или просились на аудиенцию в царственные покои.       — Давай-ка его сюда пригласим, — вдруг оживился Хагалар.       — Милейший, — обратился он к рабу, — пусть гость войдет, передай ему, что сын Одина просто-таки жаждет его видеть, ночей не спит…       Раб вопросительно посмотрел на господина.       — Пусть войдет, — кивнул Локи. Нежданный посетитель был ему на руку. Теперь он может не отвечать Хагалару. Появилось несколько ценных минут на то, чтобы продумать стратегию поведения.       За дверью послышались грузные шаги, и в комнату вошел ас, которого Локи никогда раньше не видел, но по одежде сразу понял, что это не поселенец, а посланник отца. «Хагалар уже не стесняется решать свои дворцовые дела прямо при мне!» — с раздражением отметил царевич.       — Ужасно рад снова видеть тебя в наших краях да еще и прямо в Йоль! — мастер нарочито весело помахал рукой высоченному незнакомцу. — Какими судьбами на этот раз? Я, честно говоря, надеялся, что увижу тебя в компании дражайшего Одина и не раньше, чем через пару месяцев.       — Цыц! — рявкнул гость так злобно, что стены затряслись. Локи непроизвольно схватился за оружие. Хагалар подавился словами.       — Прошу прощения, — незнакомец повернулся к царевичу и церемониально поклонился. — Я еще не имел чести быть тебе представленным, Локи, сын Одина и Фригг. Для меня огромная честь приветствовать царевича Асгарда. Я Гринольв Бёдмодсон, член последнего совета твоего отца, главнокомандующий армии Асгарда…       — И просто очень хороший и добрый ас, — послышалось с кровати.       — Это для меня честь — приветствовать легендарного героя да еще и в день Дикой Охоты, — Локи пропустил реплику Хагалара мимо ушей. Он во все глаза смотрел на того, о ком слышал с раннего детства. Ожившая легенда, золотая статуя на мосту — Гринольв был для него чем угодно, но только не асом из плоти и крови. Огромный, широкоплечий, высоченный, с зычным голосом. У Локи чуть в глазах не потемнело. Оружие выпало из его руки и осталось торчать в дощатом полу. Царевич поспешно склонился перед Гринольвом.       — Мне стоит отдать дань уважения твоему величию, твоим заслугам, — произнес он торжественно. — Я славен только своим происхождением, а ты — деяниями. Садись же на мое место и зови сюда своих спутников.       Его деревянный стул, обитый дорогой тканью и кожей, ничем не отличался от четырех, стоящих рядом, но в данном случае это не имело значения.       — Покорно благодарю, — Гринольв грузно опустился. - Но звать мне некого. Я приехал один.       Даже стоять рядом с ним было страшновато. Локи ощущал невообразимую энергию, в основном, темную, исходящую от мощного аса. Он был тучей, из которой порой вылетали громовые раскаты голоса. Эту же энергию, наверняка, чувствовали все разбойники и задиры, поэтому ему и правда ничего не угрожало на безлюдных лавовых полях.       — Извиняюсь, что нарушил твой покой, — продолжил Гринольв, — но мне необходимо было увидеться с Хагаларом, поэтому я приехал сюда столь поспешно и прервал вашу беседу. Один Всеотец сказал, что именно у тебя хранятся документы по последним асгардским войнам, — он говорил Хагалару, но даже не смотрел на него, — что ты выкрал их из хранилища, прежде чем сбежать.       — Всё ложь и подлый обман, — донеслось с кровати, на которой маг возлежал, даже не сняв обуви. — Все было не так…       — Изволь встать в присутствии сына Одина! — неожиданно рявкнул Гринольв, и Локи с трудом не плюхнулся на ближайший стул, хотя рык был обращен вовсе не в его сторону.       — Могу и встать, — Хагалар нарочито лениво сполз с кровати, — но от того, что я встану, авторитета у прелестного дитя не прибавится. Ты его совсем не знаешь, мой дорогой друг. Это еще совсем юное дитя, требующее к себе уважения, но не заслуживающее его.       — Кто ты такой, чтобы позорить правящий род Асгарда? — Гринольв медленно поднялся, а Локи отступил к стене. Страха он не испытывал, просто собирался понаблюдать за двумя непрошеными гостями со стороны. Некоторые выводы уже напрашивались.       — Было бы что позорить, — отмахнулся Хагалар. — Ты это убожество видишь пять минут, а я изволю наблюдать целый год.       — То есть ты целый год подрываешь авторитет и удачу правящего рода? — Гринольв пересек комнату в два больших шага. — Что ж, я доложу Одину. Кстати, почему его высочество живет среди преступников без должного сопровождения?       — Его высочество вовсе не без сопровождения, а со мной, — парировал Хагалар. — Я его наставник.       — Странно, что его высочество об этом не имеет ни малейшего представления, — с притворным страданием в голосе усмехнулся Локи. Если интуиция его не подводила, Гринольв вполне мог поставить на место зарвавшегося мага, и этим нельзя было не воспользоваться.       — Покажи официальные документы, — Гринольв сложил руки на груди и стал еще массивнее и страшнее.       — Да какие документы? — Хагалар рассмеялся, но как-то натянуто. — Мы в таких отношениях с Одином, что личной просьбы достаточно.       — Предположим, — Гринольв даже это простое слово умудрился произнести с угрозой. — Однако его высочество только что сказал, что весь этот год ничего не знал о том, что ты его наставник.       — Потому что его высочество сопротивляется обучению как может. Вот ты пришел — вразуми дитятко, — Хагалар развел руки в стороны и очень зря, потому что в следующую минуту отлетел в сторону от мощнейшей затрещины. Локи только рот раскрыл от изумления: массивный Гринольв на поверку двигался с такой скоростью, что даже мастер магии не успел отследить удар. На своем веку Локи видел много ударов по лицу, но еще ни от одного ас комплекции Хагалара не отлетал на пол, словно тряпичная кукла. Силы у полководца было немерено.       Гринольв развернулся как ни в чем не бывало и направился к столу. Локи и хотел предупредить его, что Хагалара так просто не одолеть, но не успел: комната завибрировала от магии. Царевич узнал заклинание иллюзорной боли, только на этот раз направленное не на него. Значит, на Гринольва. Заклинание, пронзающее болью все тело, но не оставляющее после себя никаких следов. Страшная пытка… Однако полководец даже не пошатнулся, хотя совершенно точно не владел магией и обязан был чувствовать жуткую боль. Он твердой походкой дошел до стула, опустился на него и, не поворачиваясь к Хагалару, произнес твердым голосом:       — Крысой был, крысой остался. Всегда нападаешь со спины. Стань ты хоть величайшим боевым магом девяти миров, я всегда буду сильнее тебя.       Магия исчезла. Хагалар встал с пола — из губы и носа у него текла кровь, а взгляд… Такого взгляда Локи еще никогда не видел у своего якобы наставника и описать не мог, но запомнил на всю жизнь.       — Прошу прощения, Локи, сын Одина, что этот ас доставил тебе столько хлопот, — торжественно произнес Гринольв. — Я не уследил за его воспитанием.       — Он твой сын? — вытаращил глаза Локи. Слишком много сюрпризов за один день.       — Слава Имиру, нет, — немного нервно ответил Гринольв. — Если бы он был моим сыном, он бы получил воспитание благородного аса и сейчас не позорил бы себя и мой род перед сыном Одина.       — Если бы я был твоим сыном, то сбежал бы из дома еще в младенчестве, — Хагалар остановил кровь и присел за стол к Гринольву, несмотря на злобный взгляд, брошенный в его сторону. — Нет, Локи, я сделал себя сам. Все мои свершения — только мои и не принадлежат никакому славному роду. Я сам был творцом своей удачи.       — И сам же свою удачу погубил, — припечатал Гринольв. — Будь ты моим сыном, я бы не позволил.       — Будь ты моим отцом, я бы… — Хагалар не договорил, подозрительно покосившись в сторону Локи. Для царевича это был знак. Появился отличный шанс узнать правду о Хагаларе. Хоть какую-то. Старому магу это не понравится.       — Расскажи, пожалуйста, славный Гринольв, при каких обстоятельствах вы познакомились? — Локи подсел к ним. Гринольв незамедлительно поднялся со своего места, соблюдая старомодный, полузабытый этикет, и сел, только дождавшись разрешения. Царевич велел рабам принести всего самого лучшего, особенно ценного эля, и приготовился слушать.       — Тот, кого ты называешь Хагаларом, — Гринольв неопределенно кивнул в сторону мага, — один из множества моих воспитанников. Известно ли тебе, Локи, сын Одина, что последняя война длилась много столетий?       — Отец рассказывал мне о ней, — кивнул Локи, сохраняя горделивый вид. Он был прекрасно обучен манерам, так что понравиться старомодному Гринольву труда не составило.       — А известно ли тебе, что война настолько истощила Асгард, что призывали уже и женщин, и стариков, и едва оперившихся детей?       — Откуда ему знать? — тяжело вздохнул Хагалар. — Дорогой мой друг, историю уже переписали победители. Сын Одина очень юн, учился у отца, который эту самую историю фальсифицировал и романтизировал. Потомки знают о великих асах и страшных етунах.       — Возможно, мое образование несколько односторонне, — согласился Локи, — но я всегда рад услышать истину из уст очевидца событий, тем более, из уст легендарного полководца.       Рабы внесли эль и обещали, что скоро поставят на стол праздничную еду, которую-таки приготовили, несмотря на то, что Локи было совершенно не до Йоля.       — Я хочу произнести тост, — Локи встал, взяв рог в руку. — За чудесного полководца, воскресшего из мертвых, за нашу армию и наши победы!       — Отличный тост, — кивнул Гринольв и осушил свой рог залпом.       — В то время, — продолжил он, заедая тухлым мясом, — в Асгарде множество детей осталось без родителей, а часто и без дальних родственников. Твой отец приказал нам, советникам, собрать их, выкупить из других миров тех, кто попал в рабство, и поселить на своих хуторах.       — То есть создать дома призрения, — уточнил Локи.       — Именно, — кивнул Хагалар. — Причем во всех смыслах.       — Так ты, — Локи сглотнул, — ты из такого дома?       Хагалар кивнул. Локи не нашелся с ответом. Сперва он думал, что старый маг — родственник матери, потом — что один из членов последнего совета, теперь оказалось, что он вообще безродный самозванец, не знающий собственных предков, их великих деяний. И это ничтожество помыкало царевичем Асгарда весь последний год? Позор. Лучше бы ему это никогда не узнать. Зато Локи вспомнил, как Хагалар говорил ему, что был связан с двумя членами советами. Локи перечислил Гринольва, Орма и Бьерна. С кем же из оставшихся двоих? Можно попробовать наугад.       — Ты жил сперва у Гринольва, а потом у Орма? — спросил он как бы между прочим.       — Можно сказать и так, — подтвердил догадку Гринольв — Локи возликовал. — Орм Вёмудсон был моим лучшим другом и, в отличие от меня, он был искренне увлечен своими воспитанниками. Вот этот, — Гринольв ткнул Хагалара в грудь, — ему очень нравился.       Советник тяжело вздохнул.       — Ужасно тяжело терять близких друзей, — с чувством произнес Локи. — Я избавлен от этой муки, потому что у меня таких друзей просто нет.       — Значит, ты несчастлив, сын Одина, — неожиданно резко произнес Гринольв. — Если у тебя нет и не было аса, которого ты мог назвать побратимом, то ты прожил несчастливую жизнь.       — Он еще маленький, у него всё впереди, — как-то безжизненно произнес Хагалар. Былое бахвальство и азарт оставили его. Он выглядел устало, а алкоголь вовсе на него не действовал.       — Друг мой, — вдруг обратился он к Гринольву, — раз уж ты смог завладеть вниманием царственного Локи, помоги убедить его строптивое высочество в том, что если он не остановится в своих желаниях, то погубит себя.       — Я слушаю, — Гринольв сцепил руки в замок и вперился взглядом в Локи. Воспитанник Одина немного оробел от тона, которым была произнесена одна из его любимых фраз. Потом с небольшой помощью Хагалара рассказал обо всем произошедшем в поселении за последнее время, о прогрессивных идеях Раиду, опустив, однако, некоторые детали и скрыв развитую систему контактов с Мидгардом. По его словам получалось, что он просто помогает в нескольких экспериментах, которые в будущем принесут пользу Асгарду, а также пытается наладить быт преступников. Гринольв молчал долгую минуту, Локи даже показалось, что он вовсе не собирается отвечать, но Хагалар едва заметно покачал головой, призывая к молчанию. Прошло еще минуты три, и Гринольв вдруг заговорил. Размеренно и плавно, что вовсе не сочеталось с его обликом и с тем, как он вел себя ранее.       — Ты загнал себя в опасное положение, царевич Локи. За тобой нет армии, нет никаких сил. Без армии менять быт даже маленькой деревни чревато, что уж говорить о таком большом поселении убийц, воров и блудниц, как это. Приказами, не допускающими обсуждений, и громким именем ты ничего не добьешься, Хагалар прав. Всегда найдется фанатик, который всадит тебе нож в спину. И да, я настаиваю на том, чтобы ты ходил с вооруженной охраной.       — Давайте повременим, — подал голос Хагалар. — Иначе будет слишком подозрительно: охрана, появившаяся сразу после первого крупного провала, привлечет много лишнего внимания.       Гринольв кивнул, приложился к рогу и продолжил:       — Я побывал во многих мирах. Я захватывал множество деревень и городов, мне приходилось огнем и мечом устанавливать в них порядки Одина, но в нынешних условиях такой путь не подходит. Ты должен не только предложить своим подданным то, от чего нельзя отказаться, но и методы, приемлемые для них. Я местных обычаев не знаю, но советую тебе изучить их и действовать в соответствии с ними. Преданные друзья тебе помогут.       — У меня нет преданных друзей, — вздохнул Локи.       — Есть, — эхом откликнулся Хагалар. — У тебя есть я, у тебя есть Раиду.       — Сколько я понял по вашим рассказам, он из тех, кто легко может из лучшего друга превратиться в злейшего врага, — возразил Гринольв.       — Может, — кивнул Хагалар, — тут ты прав, но для этого Локи надо перестать быть его кумиром. А я сделал все, чтобы этого не случилось. Правда, мои методы ты не одобришь. Я весь год, как ты уже понял, не даю царевичу жить спокойно. Раиду об этом знает и время от времени защищает любимое божество от моих злостных нападок. Не было бы меня, он бы давно переключил свои симпатии на кого-нибудь другого.       — Узнаю методы Орма, — тяжело вздохнул Гринольв.       — Я и в самом деле многое перенял от него, — Хагалар опустил глаза. — Возможно, даже больше, чем мне кажется. Жаль, что мы с ним не виделись все эти тысячелетия, мне не хватает его советов. Я даже не знаю, где его могила. Пока тебя не было, я жил спокойно, а теперь…       Локи молча подливал медовуху то в один рог, то в другой. Он внимательно слушал и не пил вовсе — расстановка сил изменилась, похоже, в лучшую для него сторону. Он даже представить себе не мог, что отец умеет воскрешать из мертвых. Надо узнать подробности. И если действительно умеет, то это очень многое меняет.