Локи все-таки будет судить асгардский суд?

      Локи без труда нашел странного вида домик, расположенный в самом центре поселения, неподалеку от тинга. Царевич не раз проходил мимо него, но считал, что это какая-то хозяйственная постройка, а вовсе не «вершина сочетания науки и магии». Внутри дома, состоящего из одной комнаты, стояла простая деревянная скамейка, перед ней висела прямоугольная доска, а справа мигало склизкое вещество, казавшееся живым и напоминающее тело огромной улитки. Печки в комнатке не было, но это не мешало ей быть по-летнему теплой и светлой. Локи прикрыл глаза, стараясь определить, что за магия перед ним, но у него, как и раньше, ничего не вышло — магические нити поселения составляли пестрое полотно, и определить что-то конкретное не представлялось возможным, несмотря на многочисленные тренировки.       Царевич сел на скамью, провел рукой по гладкой доске — ничего не произошло. Неужели она и есть артефакт? Неужели она может затянуть разум и показать вероятностное прошлое? Ивар называл этот прибор развлечением, но ведь, на самом деле, если в него не играть, а задавать терзающие разум вопросы, то развлечение превратится в испытание. Локи подтянул правую ногу к подбородку и задумался. Что бы ему посмотреть? Какое прошлое хочется изменить? Так и хотелось узнать, что было бы, если бы Один не взял его в семью, но ответ слишком очевиден — он бы умер от обморожения. Можно было посмотреть, что случилось бы, если бы он не стал срывать коронацию или подбивать брата на поход в Ётунхейм. Или если бы они еще в детстве не нарушили приказ отца и не сбежали на болота. В голове кружился калейдоскоп событий. Каждое из них влияло на его судьбу, каждое могло изменить его жизнь, поведи он себя чуть иначе. Найти бы одно, самое важное, да еще и такое, в котором участвовали бы только очень близкие асы… Те, кого он знал, те, чей примерный портрет и характер мог показать волшебному механизму… Легче всего проверить родителей. После нескольких минут тяжелого раздумья, Локи таки остановился на одном эпизоде. Фатальном. Изменившем всю его жизнь и принесшем слишком много боли и горя. Как там говорил Ивар? Надо просто дотронуться до вещества и думать правду? Представить своих родителей и близких не идеализированными, а такими, какие они есть? А получится ли?       Локи аккуратно, двумя пальцами прикоснулся к веществу, тут же почувствовав, как ладонь, а потом и локоть оплетает незнакомая сетка магии. Что ж, прыгать с обрыва, так прыгать. Он закрыл глаза, воспроизводя образ Тора. Сильного и справедливого, надменного и горделивого. Великолепного воина и плохого брата. Мать… Отец… Все то, что Локи считал правдой о них, отдавалось где-то в ладони, передавалось странному склизкому веществу. Доска, казалось, начала темнеть. Или это комната вдруг потемнела? А ведь в ней не было ни одного источника света… Локи не успел додумать последнюю мысль…       — У меня бы все получилось! У меня бы все получилось, отец! Ради тебя, ради всех нас! — Локи сорвался на крик, не замечая этого, утопая в собственном отчаянии. Он смотрел в лицо своего отца, в лицо того, ради кого пошел на немыслимые жертвы, и видел в нем только разочарование.       — Нет, Локи, — с губ слетели безразличные, жестокие слова.       Отверженный бог еще несколько секунд вглядывался в лицо отца, силясь найти там хоть какую-то поддержку, хоть какой-то намек на то, что все было не зря. Но тщетно. Пальцы начали медленно разжиматься…       — Нет, Локи, нет! — Тор дернул копье на себя, поняв намерения брата. Его сильная рука браслетом оплела запястье младшего — отпустить копье тот так и не смог. Пальцы свело судорогой от неимоверного напряжения, запястье ныло от крепкой хватки Тора. Локи знал, что не вывернется, да и не видел в этом особого смысла: он хотел умереть быстро и без колебаний, а не бороться за собственную смерть. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Один потянул на себя Тора, вытаскивая его на обломки Радужного моста. Тор сильнее сжал запястье брата, боясь, что его рука соскользнет, сожалея, что не может отпустить копье и схватить безумца за обе руки, чтобы он уж наверняка не натворил глупостей. Локи не сопротивлялся. Его охватило холодное безразличие, пришедшее на смену едкой горечи поражения: пускай делают, что хотят. Когда его рука коснулась острого края радужного моста, он даже предпринял некое усилие, помогая Тору, отбросившему таки в сторону копье, вытащить его полностью.       Они вдвоем так и остались лежать на мосту, тяжело переводя дыхание. Локи на мгновение глянул вниз: Бездна поглотила осколки Биврёста и теперь зияла черным провалом, требуя новых жертв, но ее неизмеримая глубина была столь маняща, что вызывала страх и трепет даже в сердце бога. Локи перевел взгляд на мост, отмечая, что основной цвет на нем красный. Сколь бы дурацкой ни была эта мысль, она позволяла не думать о том, что он потерял и что натворил. Тор с трудом поднялся на ноги, не помогая подняться распростертому у его ног брату.       — Почему ты разжал руку? — спросил он; в голосе бога Грома слышались привычные гневные нотки, он всегда злился, если не мог понять чего-то. Локи никак не отреагировал на этот вопрос. Что он мог ответить? Точнее, что он хотел ответить? В голосе брата слышалась забота. И это после всего произошедшего.       — Он хотел сиять самой яркой звездой девяти миров, но упал, не достигнув небосвода, — послышался суровый голос Всеотца, исходящий, казалось, с самого неба.       Локи едва смел вздохнуть: лучше бы отец злился на него. В голосе слышалось горькое разочарование и презрение. Все усилия были напрасны! Локи услышал, как Всеотец берет в руку лежащее у ног Тора копье. Царевич заставил себя поднять голову и встретиться глазами со своим… приемным отцом. Что тот сделает? Мысль о смерти, еще не утратившая привкус сладости, вызывала только жалость к себе и отвращение. На лице Одина не было суровой решимости, с которой он обычно убивал врага. Ничего, кроме разочарования, прочитать на нем не удалось. Он несколько мгновений сверлил тяжелым взглядом поверженного бога, а потом отвернулся, не сказав ни слова.       — Идем, Тор, — он потянул старшего сына за собой.       — А Локи? — спросил тот, не двигаясь с места.       — Он может последовать за нами, когда будет готов, — бросил через плечо Всеотец, решительно увлекая сына за собой.       Локи смотрел им вслед. Тор несколько раз оборачивался: на его лице читалось столько вопросов, которые он не решался задать. Конечно, он-то, небось, не понимает ничего. Глубоко вздохнув, младший царевич отвернулся от уходящих мужчин, обращая свой взор к раскинувшейся под ним Бездне. Стоило только протянуть руку, и она зависла над провалом в пустоту, столь желанным несколько мгновений назад. Казалось, что воздух там, немного ниже обломленного края моста, холоднее, но, в то же время, его прикосновения к коже были приятны. Опершись о гладкую поверхность, Локи заглянул в пустоту, так же легко, как мог заглядывать в глубь пруда — стоило совершить всего одно движение, и то, от чего его избавил брат, сбудется. Дыхание учащается — совсем немного усилий, и не будет ничего: только тишина, покой и вечное ничто. Взгляд в темноту притягивал, казалось, Бездна желала заполучить царевича, и он заворожено смотрел вниз, подчиняясь этому желанию. Пальцы, ставшие влажными от напряжения, заскользили по гладкой поверхности к краю…        В последний момент Локи судорожно отшатнулся от него, рухнув на спину. По губам блуждала странная улыбка — отпустить копье и рухнуть куда-то было намного проще, чем сейчас, сосредоточившись, сделать это сознательно. Уверившись в собственной слабости, Локи отверг мысль решить все настолько просто. Но что ждет его во дворце? Стражу за ним не послали. Отец сказал, что он придет сам. Но ради чего? Ради суда, казни? Локи глубоко вздохнул, рассматривая далекие красивые звезды. Отец не принял его чаяний, Радужный мост сломан, Разрушитель уничтожен, Лафей убит, и все это за несколько ночей. Что ждет его, если не казнь? Вечное тюремное заточение? Или ссылка? Он ведь еще и стража ворот ранил, любимца Одина. Хеймдаль всегда ненавидел Локи, а Локи всегда ненавидел Хеймдаля. Можно, конечно, сказать, что тот напал сам, и это будет правдой, но что это изменит? Царевич прикрыл глаза, стараясь успокоиться и мыслить здраво. Один сказал ему «Нет», а Тор вытащил. Тор. Не Один. Смерть, ссылка или тюрьма, что вероятнее? По дороге его не схватят, отец ведь четко сказал, чтобы он сам пришел. Куда? На мировой суд? Или Один все уже решил? Ну да он ничего не узнает наверняка, пока не придет в дворец.       Локи с трудом поднялся на ноги. Он чувствовал слабость: битва с братом не прошла для него бесследно. Тело ломило, а душу жгло горькое отчаяние. Все зря. Он еще раз глянул в Бездну и инстинктивно отпрянул назад. Нет, туда он не прыгнет, но и позорного суда не будет. Царевич горько усмехнулся. Никто не заставит его сразу пойти к Всеотцу, а раз так…        Он медленно двинулся по Радужному мосту, еле переставляя ноги и опустив плечи — мало кто из жителей мог бы узнать в этой сутулой фигуре гордого царевича Асгарда. На него никто не обращал внимания. У моста несли дозор стражники, но они даже не посмотрели в его сторону. Стояла глубокая ночь, улицы были пустынны, что заставляло задуматься: не могли же жители не заметить взрыва? Или Один разогнал всех с главной улицы, чтобы никто не мешал преступнику предстать перед судом? Локи медленно дошел до дворца. Молчаливая стража казалась изваянной из камня. У Локи даже возникло желание дотронуться до ближайшего стражника и проверить, живой ли это ас или умелое произведение искусства? Однако он не позволил себе такой вольности. У него и так слишком мало времени. Он легко взбежал по ступенькам вверх, старательно приглушая свои шаги. Словно тень проскользнул в свои покои, которые не охранялись. Никто не остановил его, никто не задал ни одного вопроса. В спальне горела пара факелов, с трудом освещая кровать и сундуки, но Локи и без света с легкостью нашел бы нужные вещи. Правая рука привычно сжала рукоять одного из кинжалов, левая — меленький невзрачный флакончик. Стоит соединить одно с другим, и смертоносное оружие, пропитанное мгновенно действующим ядом, будет готово. Преступника не успеют бросить в темницу, не успеют устроить позорный суд, не успеют сослать. Отравленный клинок легко занял место в ножнах. Теперь стоило закрепить его где-нибудь так, чтобы можно было вытащить в мгновение ока и пронзить сердце. Где находится сердце, как бить в него, чтобы попасть наверняка, Локи знал точно. А если даже промахнется, яд избавит его от страданий.       Царевич легко отогнул деталь золотистой части костюма слева от груди и поместил туда кинжал так, чтобы он мог в любую секунду правой рукой достать его из ножен. Локи бросил мимолетный взгляд в тусклое зеркало: никто не смог бы определить, где спрятан отравленный клинок. Вот теперь можно идти к Всеотцу.       Чем ближе Локи подходил к покоям Одина, тем менее уверенно он себя чувствовал. Он так и не продумал, что будет говорить и как оправдываться, он даже не знал, дадут ли ему слово или же убьют на месте, подобно тому, как он сам пронзил Лафея. У дверей покоев стояли недремлющие стражи, которых Локи заметил слишком поздно, когда уже не было ни малейшей возможности укрыться и избежать встречи. Теперь все, его видели, придется-таки идти на суд, а ведь была еще возможность передумать, вернуться на мост и… Умереть? Локи хмыкнул: если результат один, то зачем ходить дальше?       — Царская семья ожидает тебя, — глухо произнес один из стражников.       Двери бесшумно распахнулись, пропуская преступника внутрь. В просторной комнате почти не было мебели. Стол, стоявший прежде в середине, был отодвинут к стене, свет факелов казался приглушенным, так что разобрать убранство комнаты было не так и просто. Только три кресла, стоящие на небольшом удалении друг от друга, бросались в глаза. Они образовывали полукруг, превращая помещение в арену театра. Локи украдкой взглянул на расположившихся в креслах асов. По лицу отца и матери ничего не удалось прочитать, а вот брат хмурился и даже не пытался скрыть своих чувств. Локи прошиб холодный пот — почему-то он был уверен, что судить его будет только Всеотец, а мать с братом не будут видеть эту позорную сцену. Видимо, они нужны были здесь для того, чтобы восстановить все произошедшее по кусочкам, но сделать им этого, очевидно, не удалось — царевич изворотливо лгал каждому.       — Локи, — громом разнесся по комнате тихий голос отца, — подойди.       Царевич высоко поднял голову, стараясь не поддаваться панике. Подойти? Но куда? К Всеотцу? Или же просто выйти в центр арены? Он приложил титанические усилия, чтобы сделать несколько твердых шагов, звук которых, казалось, эхом отражался от стен. Заставляя себя отвлечься от страшных картин расправы, поверженный бог вышел на середину комнаты и замер точно между тремя креслами. Ощущал он себя висельником перед казнью. Застыв, он недоуменно вскинул брови, не смея раскрыть рта, чтобы спросить, следует ли ему подойти еще ближе или остаться на месте?        Лицо Одина не выражало ничего, казалось, ему совершенно безразлична судьба стоящего перед ним преступника, потому как приговор вынесен заранее.       — Тор, — Всеотец повернул голову к старшему сыну, — изыми его оружие.       Локи едва сдержался, чтобы не выдать своего отчаяния. Забрать оружие. Царская семья уже боится, что он нападет на них прямо в их же покоях? Да кем они его считают: бешеным псом, чудовищем? А ведь он и есть чудовище.       — Брат.       Локи не заметил, как Тор остановился в паре шагов от него и протянул руку. Что ж, противиться воле Одина бессмысленно, затевать еще одну драку с Тором глупо. Локи отцепил пояс с кинжалами, с которым обычно не расставался. Кинжалы были его единственным оружием, Отец это прекрасно знал, так что обыскивать не станет. Да и обыскивать многослойное одеяние царевича почти невозможно. Если только не заставить его переодеться во что-то. В тюремную робу, например.       — Ты нашел в себе силы вернуться в Асгард, — произнес Один, пристально глядя на свою жертву. — Это достойный поступок.       Локи вздрогнул и медленно поднял лицо, встречаясь глазами с царем. «Он знает. Доносчики-вороны!» — пронеслось в голове. Царевич бросил на Тора быстрый взгляд, потом одним резким движением вынул ножны с отравленным кинжалом и отдал брату. Теперь он был безоружен и ощущал себя так, будто нагим вышел на поле брани. Эта мысль оказалось очень болезненной: царская семья считает его бесконтрольным чудовищем, а он их чуть ли не своими врагами.       Тор, не произнося ни слова, сел обратно в кресло. Кинжалы Локи он положил к себе на колени. «Они обо всем договорились заранее», — мелькнула паническая мысль. В комнате воцарилась тишина. Локи не знал, ждут ли от него речи или же истязают молчанием. Он мужественно смотрел на отца и надеялся, что на его лице не отражалось того отчаяния, которое он позволил себе, вися над Бездной.       — Локи, зачем ты сорвал коронацию? — наконец, нарушил тишину голос Всеотца.       — Что? — тут же послышался удивленный возглас Тора.       Отец начал с такой мелочи? С коронации Тора? Что ж, это может быть шансом на спасение.       — Чтобы доказать, что Тор не достоин править, — проговорил Локи твердо и решительно. Он знал, что поступил правильно, и он должен был убедить в этом отца. — Я спас Асгард от его безумного правления. Ты знаешь, что я прав! — Локи приближался к креслу Одина легкой походкой; страх и отчаяние сменял привычный азарт словесной битвы, которые так любил царевич. Сейчас ставкой этой баталии была жизнь, что усиливало его пыл, позволяя полностью погрузиться в собственные чувства, даже позволить себе поверить в них сполна. — Я укрыл ётунов и провел их в хранилище оружия, я подговорил Тора обойти твой запрет и пойти в Ётунхейм. И я спас его жизнь, рассказав стражнику о нашем походе. Ты сам признал, что в таком глупце Асгард не нуждается!       Локи резко замолчал, замерев в нескольких шагах от отца. Если бы он не пытался совершить самоубийство, то мог бы говорить красивее и дольше, но он был слишком вымотан страхом и ожиданием неизбежного, так что даже его лучший друг — голос — отказывал ему.       — Брат! — воскликнул Тор, не скрывая ярости и презрения. Локи сверкнул глазами в его сторону, словно говоря: «Могучий Тор, у тебя еще будет шанс отплатить мне». Вмешиваясь в речь младшего, он мог завести его игру не в то русло и разрушить хрупкий настрой, который помогал Локи говорить с таким жаром, отстаивая собственную жизнь.       Один встал с кресла, как показалось Локи, тяжело, но это была только иллюзия. Отец богов и людей мог одной рукой удерживать обоих сыновей над бездной, так что в его силе не стоило сомневаться.       — Ты был прав, Локи, — произнес он медленно, будто зачитывая приговор преступнику, — ты был прав, считая, что Тор не готов.       Один медленно приближался, будто огромная волна, готовая снести своей массой все деревья и жилища, попадающиеся на пути. Локи сжал руки в кулаки, готовясь стоять насмерть. Он не отступит перед величием отца.       — Но ты подумал, что сам достоин короны, — Один растягивал слова, делал огромные паузы, но его речь была монотонной и безэмоциональной, так что пугала гораздо больше криков и угроз. — Ты чуть не погубил свою мать. Она могла пасть от руки Лафея. Ты опустошил город в Мидгарде. Из-за тебя чуть не погибли Тор и его воины. Более того, ты хотел убить брата, чтобы стать настоящим наследником престола.       Локи не сразу понял, что он медленно, но отходит к стене и остановиться уже не может. Как хищник загоняет жертву в расселины, так и Один заставлял сына отступать.       — Ты хотел разрушить Ётунхейм, лишить жизни невинных. Вверенным тебе копьем ты убил царя ледяных гигантов, с которым у нас было заключено перемирие. Из-за тебя разрушен Радужный мост, символ единства девяти миров, а страж ворот серьезно ранен и не может более нести службу.       Локи ощутил, что отступать уже некуда, коснувшись спиной холодной стены. Слова отца, казалось, доходили до него сквозь плотный слой воды набором грозных бессмысленных звуков. Единственным желанием загнанного в угол царевича было оказаться как можно дальше отсюда, даже в этом проклятом Ётунхейме, только бы не видеть наступающего на него Всеотца. Забиться в самый дальний, темный и пыльный угол, притянуть колени к груди, закрыть голову руками, именно так, как его учили защищаться под градом ударов, и забыться, чтобы не слышать обвинений, хлеставших как плети, от того, ради кого он так старался! Локи уже смирился с тем, что его казнят. Вот прямо здесь и сейчас на глазах у брата и матери, а голову водрузят на пику у дворцовых ворот, чтобы любой мог увидеть перекошенное в смертной муке лицо того, чье правление продлилось несколько ночей. В отчаянии он бросил быстрый взгляд на кинжалы в руках брата. Если бы тот положил их на стол, можно было бы одним резким прыжком оказаться рядом, схватить их, но…       — Ты даже не можешь достойно ответить за свои действия передо мной и Асгардом, — отец поймал его взгляд и тут же озвучил те самые мысли, которые крутились в голове его младшего сына.        И хотя Локи был выше Одина, ему казалось, что отец возвышается над ним подобно грозовой туче. Хотелось сделать хоть что-то, но слова, столь легко сплетающиеся в витиеватые предложения, не хотели приходить. Эту битву он проиграл, сделав всего один преждевременный выпад. Отступать тоже было некуда, а позорное бегство не продлилось бы и минуту.       Отец остановился в шаге от него и пристально осмотрел. Если бы он хотел, то мог бы протянуть руку и схватить преступника за горло. Локи отчетливо понимал, что, должно быть, его лицо сейчас перекошено от ужаса, он почти ощущал, как сильные пальцы смыкаются на его шее, а острая ледяная сталь вспарывает живот резким движением снизу вверх.       Царь развернулся так резко, что поверженный бог едва не упал на пол от неожиданности: он ждал немыслимой боли, предвкушал ее, как путь к избавлению, но его лишили и этого. Ноги совсем не слушались, и Локи был счастлив, что стена служила ему опорой — валяться на полу перед своими судьями он не собирался ни при каком раскладе, по крайней мере, пока жизнь не оставила его тело.       Один неторопливо вернулся в кресло и сел на него величаво, будто на золотой трон. Локи не следил за его движениями. Он готовился принять страшную кару, которая должна была последовать за этой тирадой обвинений. И какого же было его удивление, когда вместо приговора, он услышал совершенно иное:       — Что ты можешь сказать в свое оправдание?       Локи закрыл глаза, лихорадочно соображая, что же теперь делать. Оправдание? Это было еще хуже — направляясь сюда, он совершенно не думал о том, что будет говорить — все его естество было направлено на то, чтобы с честью выслушать приговор и принять смерть из рук Бога. Ему же дают шанс оправдаться?! Его не собираются убивать прямо сейчас? В это невозможно поверить! Надо было собраться с мыслями, надо было придумать хоть что-то дельное, но времени катастрофически не хватало, и сейчас он решил, что проще будет сказать правду, чем запутаться в собственной лжи.       — Я не хотел причинять зло маме, — Локи опустил голову, не смея смотреть на Фригг, боясь, что увидит не любящую мать, а рассерженную демоницу, ненавидящую его, — и убивать Тора я не хотел. Я приказал Разрушителю идти на Землю после побега предателей. Им не следовало идти к Тору. Я всего лишь хотел задержать брата… Уничтожить Лафея… И…Эту расу монстров…       — Зачем уничтожать Ётунхейм? — послышался голос Одина. Все такой же холодный, но Локи казалось, что в нем проскальзывали крупицы любопытства и одобрения, хотя, это также могло быть игрой воображения, вызванной очередной тщетной попыткой найти хоть одну эмоцию.       — Я не хотел, чтобы ты изгнал меня туда, — прошептал Локи, отпуская голову еще ниже, чувствуя, как пылают щеки.       — Что ты говоришь? — Один не расслышал его слов.       — Я не хотел, чтобы ты меня туда сослал! — заорал Локи, отдаваясь чувствам: стыду и обиде, понимая, что хуже себе он уже не сделает. И вновь он смотрел в лицо Одина, силясь найти в нем хоть какие-то эмоции.       — Ты извратил мои слова и ничего не понял, — вздохнул тот, не обращая внимания на резкую вспышку. — Я сказал тебе, что мои планы не сбылись.       — Отец, — начал было Тор, приподнимаясь в кресле, но Один жестом заставил его замолчать.       — Я хотел сделать лучше всем! — выкрикнул он, понимая, что не сможет найти достойного оправдания, когда же правда казалось столь глупой сейчас — он просто не поверил словам отца, тогда, в хранилище оружия.       — Нет! — Один чуть повысил голос, но этого было достаточно, чтобы Локи вновь попытался отступить назад, забыв, что за его спиной стена. — Не всем. Себе.       Локи закусил губу. Возразить было нечем. Он не мог ничего доказать, тем более, что правда в словах отца была.       — Я думал, у меня только один тщеславный и жестокий мальчишка, а, оказывается, двое, — тяжело вздохнул Один, глядя поочередно то на смущенного Локи, то на пылающего негодованием Тора. Молчание начинало затягиваться, но это не так пугало, как в начале. Локи казалось, что что-то незримо изменилось, что его вина уже не только его, а еще и… Тора? В это сложно было поверить.       — Я думал, что перед погружением в сон вверю Асгард мудрому царю, которому будут доброй поддержкой советы матери и брата, — продолжил Один, глядя поочередно на Фригг и Тора. — Я думал, что вы втроем сможете сохранить мир и послужить на благо миров, и в будущем я смогу отойти от дел.       Локи отделился от стены, несмело подходя чуть ближе к креслам. Он чувствовал облегчение. Теперь у него уже не было сомнений, что Один обвиняет не только его во всей этой истории, но еще и брата и, кажется, даже мать. Один встал, подошел к креслу Тора и замер перед ним. Старший царевич с недоумением смотрел на отца, явно сбитый с толку резкой сменой темы.       — Я был глупцом, считая, что ты уже готов занять трон, но я понял это слишком поздно, и твое изгнание совпало с моим сном.       Произнеся эту фразу, Один развернулся и в два шага оказался подле Фригг, замершей в соседнем кресле.       — Ты вверила копье младшему сыну, но не стала ему помощницей и советчицей, оставив его наедине с властью и ужасной правдой.       Один отошел от супруги, не изменившейся в лице, и, не подходя вплотную к Локи, продолжил:       — Дорвавшись до желанной власти, ты употребил её во зло, и рядом не было того, кто мог бы образумить тебя.       Высказав каждому из членов семьи свое недовольство, Один сел обратно в кресло. Воцарилось молчание, которое никто не смел нарушить. Все ждали, что еще скажет отец богов и людей.       — Тор, Локи, — обратился он, наконец, к сыновьям. Оба незамедлительно подняли головы. Они понимали, что сейчас речь пойдет о приговоре.       — Вы оба не готовы взойти на трон. Ваши эгоистичные амбиции принесут девяти мирам не мир, а войну и опустошения.       Один замолчал, давая возможность обоим осмыслить сказанное. Локи не смел поверить в милость провидения: неужели Один никак не накажет его? Неужели сделает вид, что ничего не было?       — Вам обоим стоит многому научиться. Я подумаю, какую область управления вам вверить.       — Нам обоим? — переспросил недоверчиво Тор.       — Да, вам обоим, — подтвердил Один. — Ты ослушался приказа своего царя, развязал войну. Что бы ты еще натворил, если бы я не изгнал тебя?       — Почему ты оправдываешь Локи? — Тор наконец-то дал волю своему гневу, вскакивая с кресла и готовясь призвать молот. — Он должен заплатить за то, что совершил.       — Я изберу для Локи достойное наказание, — спокойно ответил Один. Обращался он, казалось, не к Тору, а к Фригг, игнорируя гнев своего сына. — Но здесь и сейчас гораздо важнее защитить Асгард от последствий произошедшего. Надо разобраться, что произошло на самом деле. Мне еще многое не ясно. Не думай, сын, — Один обратился к замершему в центре комнаты Локи, — что твои поступки останутся безнаказанными, но сейчас гораздо важнее разобраться с последствиями твоего краткого правления.       Локи медленно кивнул, глядя в глаза Одину и видя в них уже не только разочарование. Что еще, он, правда, не мог разобрать. Недавний страх уступил место решимости. Его не казнят, более того, кажется, отец собирается продолжить его обучение в какой-то узкоспециализированной области. Значит, титула и силы он не лишится, но что тогда?       — Мне надо спросить тебя, — решился он задать тот единственный вопрос, который возник, как только предполагаемая казнь сменилась простым наказанием.       — Спрашивай, — разрешил Один, присаживаясь за стол у стены, куда уже успели переместиться Фригг и Тор. — После всего, что я сделал… — Локи мучительно пытался подобрать слова. — Ты расскажешь о моей истинной сущности… всем? — царевич приложил титанические усилия, чтобы не опустить голову и заставить голос звучать ровно.       — Нет, — твердо ответил Один. — Ты мой сын.       Локи лишь кивнул, будучи не в силах благодарить.       — Ты можешь сесть с нами, — подала голос молчавшая до того Фригг. — Наша семья должна вместе решить, что будет дальше.       Изображение застыло, начало бледнеть. Знакомые с детства черты лиц родителей и брата искажались. Локи моргнул пару раз, и наваждение исчезло. Он вновь видел только пустую доску. Царевич протер глаза, огляделся — ничего. Похоже, все и правда происходило только в его воображении. Увиденное впечатляло больше любой, самой смелой фантазии. Неужели правда была бы такова? Он встал со скамьи, прошелся по комнатке. Замер в середине. Ничего бы не произошло. Не было бы кошмара Бездны. Не было бы читаури и проигранной войны. Ничего. Все, что он напридумывал себе, оказалось ложью. И пускай этот механизм работает на основе его личного восприятия родителей. Он знает их столько столетий, что вполне может предполагать, как все было бы на самом деле.       Локи в задумчивости опустился на скамью. Было еще множество поворотных моментов, которые он хотел бы изменить. Досаднейшие неудачи сменяли одна другую, перед внутренним взором пронеслись существа разных рас, погибших по его вине, перебранки, выходившие ему потом боком, травмы, которых можно было легко избежать. Первая встреча с читаури… Её переиграть не получится — он ничего не знает о характере того полководца, с которым столкнулся в пустыне. Много ли он знает о характерах своих врагов… Локи на мгновение задумался. А довольно много. Бартон был прекрасно осведомлен и выдал всю информацию о ЩИТе. Почему бы и нет? Собравшись с мыслями, Локи дотронулся до прохладного вещества, впитывающего воспоминания, и воспроизвел перед мысленным взором истинное развитие событий, а также лица своих врагов, их биографии. Все, что знал. Быть может, если бы он не погорячился, не допустил бы той жуткой ошибки, не выбросил бы Старка из окна, вместо того, чтобы сделать рабом, то… Быть может, он бы победил и вел переговоры с Асгардом как правитель Земли, а не как пленник?.. В предвкушении близкого открытия он с трудом мог усидеть спокойно перед магическим окном в мир несбывшегося. Доска завибрировала, превращая пространство вокруг себя в целый, пока еще, человеческий город.       Башня Старка. Её хозяин тянет время, хотя понимает, что переубедить ему никого не удастся. Пьет свое мерзостное пойло и оскорбляет бога, считая, что сможет чего-то добиться, кроме медленной смерти.       — Пойми, наконец, не будет трона! — сколько пафоса в его речи. Быть может, знаком с отцом? — И нет ни одного шанса, чтобы ты одержал победу. Придет твоя армия, пострадают невинные люди, но ты не получишь ничего.       Драматическая пауза, призванная разъярить бога окончательно. Все ведь продумал.       — Не сможем защитить Землю, так отомстим за нее, будь уверен! — произносит он, допивая янтарную жидкость.       — Где твои найдут время на меня, если им придётся бороться с тобой? — кажется, Старк даже на секунду испугался, когда жезл судьбы коснулся его груди. Но ничего не произошло. Ещё попытка, и неудачная! И что это за стук? Дуговой реактор, как и говорил Бартон. Он не проводит магию.       — С мужиками такое случается… — гаденько улыбается ученый.       — Конечно, — улыбается в ответ Локи и тыкает жезлом в третий раз. Немного правее. Успешно! Стекленеющий взгляд, синева радужки — победа!       — Вы все падете предо мной! — усмехается Локи, осматривая нового раба.       Старк послушно кивает. Однако времени мало.       — Надень костюм, найди своих и уничтожь, — приказывает бог, не совсем уверенный, что кукла послушается.       — Джарвис, выпускай! — голос Старка все такой же: герой жаждет битвы, только уже не с мятежным богом, а со своими бывшими компаньонами.       Открывается незаметная дверь, и из нее вылетает какая-то красная машина, на ходу разворачивается и принимает форму человеческого тела. Новый бронированный костюм выглядит даже лучше старого: мощнее и страшней. То, что надо.       — Вперед, — Локи хищно улыбнулся, предвкушая скорую победу.       Машина, некогда бывшая человеком, кивнула и вылетела из башни. Теперь войну уже никто не остановит. Даже Халк! В этот момент синий луч устремился в небо, разрывая его в клочья и открывая портал. А вот и долгожданная армия. Войска Земли будут повержены, и все миры узнают, кто настоящий бог и кому все должны поклоняться! Читаури хлынули из портала и принялись бомбить улицы, не встречая никакого сопротивления. И где же могучие герои Земли? Где человеческая армия, которая, по словам Бартона, насчитывает миллионы людей и сотни тысяч единиц техники? Где их хваленые танки, самолеты, бронепехота. Где все? Они позволят просто так уничтожить большой город? Локи переоделся в боевую форму, намереваясь вдоволь повеселиться и встретить бронетехнику во всей красе.       — Локи! — бронетехника оказалась живой и носила имя брата. — Останови Тессеракт, или я разнесу его!       — Не сможешь. Его нельзя остановить. Дальше только война, — с каким удовольствием он произнес эту фразу в лицо когда-то родному асу.       — Так бейся!       Локи прыгнул вниз, намереваясь пронзить тело Тора скипетром, но его опередили! Человек из металла снес Тора с небоскреба подобно тому, как недавно сносил со скалы. Неужели месть? Тем интереснее. Локи наблюдал, как новоявленный раб и бывший брат упали на асфальт и скрылись в тучи пыли и каких-то обломков. За ними стоило понаблюдать вблизи. Локи прыгнул на первый попавшийся под руку транспорт, скинув управляющего им читаури вниз — один солдат ничего не решает для огромной армии. Кажется, Тор пытался что-то втолковать человеку, но, к тому моменту, как Локи подлетел остаточно близко, чтобы можно было что-то услышать, уже вовсю шел безумный бой. Тор направил на машину сильнейший разряд молнии. Неужели еще в тот раз не понял, что таким образом только заряжает своего противника? Старк ответил какими-то мелкими ракетами, которые Тор даже не заметил, зато заметило ближайшее здание, рухнув и похоронив под собою множество людей. Над полем боя завис какой-то корабль. А вот и прочие «Мстители»! Локи переключил свое внимание на новых врагов, вылетел из тени и направил жезл на подобие самолета. Пускай люди почувствуют на себе всю его мощь! Подбитый корабль весьма неуклюже снижался, если не сказать, падал на груду металла.       — Старк, они твои! — крикнул Локи своему подопечному и взлетел в воздух. Беззащитную девчонку с Бартоном новый раб уничтожит в момент, а герой прошлого ничего не сможет сделать против бывшего друга. Локи поднялся на приличную высоту и оглядел город. Был бы из дерева — уже пылал бы, а так… Внизу копошились люди, очень много людей. Как муравьи в потревоженном муравейнике: бегут в разные стороны и пытаются найти выход там, где его нет. В воздухе свистят пули, на земле горят какие-то обломки, стоны раненых и умирающих почти не слышны за все новыми и новыми взрывами. Вот не стоило людям своих железных лошадей кормить взрывоопасным горючим… А это что? На улице появились люди в форме со смешными пистолетиками в руках — и это хваленая человеческая армия? Локи поднялся еще выше, чтобы уж точно не попасть под обстрел, и засмеялся. Так отчаянно он не смеялся уже очень давно. Эти муравьи что, и в самом деле думали, что остановят бога, и его межпланетную армию какими-то там пистолетиками? Они серьезно? Где их авианосцы с танками? Он так хотел лично посмотреть на огромные боевые машины, но люди столь неповоротливы, что приведут свои механизмы в движение тогда, когда спасать будет некого, а чинить нечего!       Из портала начали выползать боевые полуразумные корабли читаури, напоминающие каких-то огромных сколопендр. Локи бросил взгляд на землю, на то самое место, где оставил Старка. Ничего не видно, придется спуститься ниже. Тем временем сколопендра, плавно двигаясь по небу, снесла, даже не заметив, грубый прямоугольный блок серого бетона. У людей нет никакого художественного вкуса. Когда война закончится, и этот город придется отстраивать, бог позаботится о том, чтобы таких уродливых зданий в нем не было. Локи направил свой транспорт вниз и вскоре убедился, что ни Старка, ни брата, ни человека прошлого уже нет на месте, в отличие от бывшего союзника и девчонки. Локи слез, подошел ближе. Мертвы или только ранены — не имеет никакого значения.       — Локи! — Тор появился неожиданно. — Ты считаешь, что это безумие — твой путь к трону?       — Да, брат, — царевич нагнулся и закрыл глаза допрашивавшей его девке. — Это безумие — мой путь к трону! И меня уже никто не остановит!       Он перехватил жезл, намереваясь-таки поквитаться за все, но тут одна из толстенных гусениц задела лапой небоскреб, под которым боги и стояли. Посыпались бетонные блоки. Локи резко метнулся в сторону, протирая глаза от пыли. Хорошо хоть, что одежда защитит его от любого куска бетона. Как и Тора. Он огляделся в поисках брата, но того уже не было рядом. Зато транспорт цел. Локи вновь вскочил на него и поднялся в воздух — там точно безопаснее. Он случайно, не глядя, нашел кнопку, позволяющую стрелять, и больше уже не отпускал ее, ни на секунду не задумываясь, как легко приняла его чужеродная техника. Непробиваемая броня, высота, скорость и, кажется, неограниченные снаряды — безопасность создает ощущение вседозволенности, всесильности. Если этот мир не встанет перед своим богом на колени, он просто положит обнаглевших смертных у своих ног, похоронит под обломками их уродливой архитектуры, сравняет с землей. Просто так, просто потому, что это жутко весело — смертельным вихрем проноситься сквозь поле битвы, постепенно превращавшейся в бойню. И Тор не осудит его, слишком хорошо ему знаком этот азарт. О, Локи не сомневался, брат тоже найдет себе достойное развлечение: армии читаури и безоружных людей с лихвой хватит, чтобы удовлетворить жажду смерти двух богов. Божественный напиток — не мед или нектар — это кровь врагов, приправленная пеплом их поселений. Сколько веков он ждал, чтобы сполна насладиться яростью, чистой, как высокое небо над руинами. Он утвердит свои права на этот мир в бою, даже если придется сжечь его до основания. Люди, которые там внизу кричали от боли, плакали от отчаянья, молились не тем богам, — они не заслужили этот мир. Мир, прекрасный когда-то, мир, отданный еще новорожденным на растерзание этим существам. Они не научились ничему, кроме как убивать. Все гениальное в этом мире — инструменты войны, орудия смерти. Люди возвеличили убийство, назвали его искусством, подвигом, прославили в легендах, чтобы забыть свое ничтожество перед настоящей силой. История Мидгарда — бесконечный поток войн. Они врали себе, что сражаются со злом, с врагами, они никогда не упоминали, что сражаются сами с собой. Да, человечество познало пьянящий вкус крови, собственной крови, люди посчитали себя равными богам, способными решать за других, жить им или умереть. Здесь нет невинных, хотя, в сущности, каждый из них — пылинка, но вместе они душат этот мир, отравляя его от первого и до последнего вздоха. Тысячи зим они уничтожали дарованный им мир, они уничтожали друг друга, но даже в этом не смогли преуспеть. И только слепой глупец может защищать цивилизацию людей сейчас, на пороге истинного очищения. Пришло время встретиться лицом к лицу с богом, которому они обязаны служить. Пора осуществить давнюю мечту человечества! Упивающийся свободой безумства битвы Локи больше не слышал взрывов и грохота разрушений, не чувствовал бьющий в лицо ветер, только замечал порой где-то вдали то пламенеющий на солнце костюм союзника, то красный плащ брата — смазанные пятна в посеревшем от дыма и пыли воздухе. Теперь его уже ничто не остановит!       И тут он увидел её — бронетехнику людей! Наконец-то! Белая ракета неслась прямо на него. Самонаводящаяся? И ведь люди ничего не смыслят в магии! Локи пустил свой транспорт на полную мощность, стремительно приближаясь к ракете. Он уничтожит её лично — первый подарок от настоящей человеческой армии!       Он выставил руку вперед, направляя всю мощь жезла на белую соперницу, и…       Его отшвырнуло от доски. Или ему только так показалось? Локи открыл глаза, вытер пот со лба. Взрыв? Комната так сымитировала взрыв? Он смотрел на доску, на которой опять ничего не отображалось. Что это было? Почему его выкинуло из видения? Почему он не досмотрел до конца? Вспомнились слова отца, произнесенные в день возвращения домой: «А известно ли тебе, что люди применили свое самое сильное оружие, с которым не сравнится оружие других миров?». Неужели это оно и было? Оружие, которое могло убить самого бога? Которое в клочья разнесло бы непробиваемую одежду?       Локи резко встал, оглядел безумным взглядом помещение. Мысленно он все еще был там, на поле битвы, и все не мог поверить, что он снова здесь, в поселении, которое никогда не знало войны.       Царевич размашистым шагом покинул деревянную комнату. Он шел в никуда, раздумывая над увиденным. Если с мостом все понятно, то второе видение заставило пересмотреть свои взгляды на произошедшее. Он-то считал свое поражение — худшим, что могло случиться. А, оказывается, все могло быть еще хуже. Бартон ведь что-то говорил о взрывающихся веществах, уничтожающих города. Значит, люди таки пошли на то, чтобы уничтожить город и захватчиков вместе с ним. Да, пострадала бы парочка миллионов, но мир был бы спасен. Быть может, силы этого оружия хватило бы и на то, чтобы разнести в клочья сам Тессеракт? Локи остановился, дойдя до стены, ограждающей поселение от внешнего мира.       Оружие людей. Он так мало знает о нем. Но в библиотеках должны храниться сведения. И естественники должны что-то знать. Надо найти Ивара, пусть даст подходящие материалы.       Локи решительно развернулся, избрав конечной целью собственный лабораториум. Там должна сидеть Беркана, пусть скажет, где искать остальных. Если оружие людей столь мощное, что может снести с лица планеты город, то надо очень подумать, стоит ли его производить? Пользу оно принесет или же вред?       Уже подходя к дому, он обнаружил, что входная дверь приоткрыта. И хотя жуткие холода последних ночей отступили, странно, что Беркана не заперлась. Быть может, в лабораториуме кто-то чужой? Локи подобрался ближе и застыл, расслышав голос Хагалара:       — … с вами поговорить.       — Я тебя слушаю, Вождь, — этот голос точно принадлежал Ивару. Значит, он здесь, и искать не придется. Стоило войти внутрь, но вдруг эти двое говорят о чем-то, что царевичу слышать не положено? Локи весь обратился в слух.       — Мой добрый Ивар, неужели разум совсем отказывает тебе, когда ты рядом с блистательным Локи? — говорил Хагалар в своей обычной насмешливой манере. Сердце царевича учащенно забилось — он очень удачно подошел именно в этот момент времени. — Я еще понимаю нашего вечно недовольного, но ты-то? Я, кажется, весьма доходчиво объяснил, почему ребенку стоит забыть о реактивах, а ты, вместо того, чтобы послушаться меня и прекратить свои глупости, возвращаешь ему смертельно опасные игрушки.       Локи едва смел дышать, боясь, что пропустит хоть слово. Но о чем говорит Вождь? Реактивы ему отдал Раиду, и это было несколько месяцев назад. Хотя да, вспомнил он о них только недавно и обнаружил на дне сундука со змеями. Там, куда точно их не складывал. Глаза Локи опасно сощурились — а он-то думал, что из-за болезни плохо помнит, что где лежит, а, похоже, несносный маг легко обошел всю его защиту!       — Замолкни, бесчестный! — о, а это уже голос Раиду. Значит, они там втроем? Или вчетвером? — Реактивы отдал я. А ты погряз в самобахвальстве и лжи: реактивы безвредны и не могут повредить ни рассудок, ни тело, ни разум! — сколько злости. Кажется, Раиду готов испепелить своего подельника, но с чего вдруг? — Ты просто завидуешь, что великому Локи более интересна наша наука, чем твои фокусы.       Молодой маг едва сдержал смех. «Великому Локи»? Это запуганное создание называет его великим? Приятно слышать.       — Раиду, — голос мага звучал устало. Похоже, не в первый раз они реактивы обсуждают. Все же он был прав, полагая, что не просто так Ивар отдал их когда-то. — Я даже не буду с тобой спорить и пытаться тебя в чем-либо убедить. Просто скажи, если что-то случится, ты готов держать ответ перед Одином Всеотцом? — маг выдержал паузу, но ответить не дал. — По глазам вижу, что готов. Подобная преданность достойна восхищения. Правда, плоть и кровь Одина вряд ли её заслуживает. Но скажи, готов ли ты держать ответ перед самим юным Локи? Если трагедия Берканы повторится, то виноват будешь ты. И сможешь ли ты после этого смотреть в искалеченное лицо юного, когда-то миловидного бога, и видеть на нем только ненависть?       Повисла пауза. Царевич проклинал себя за то, что не мог становиться невидимым. Он все отдал бы за то, чтобы увидеть выражение лица Раиду. Кажется, он все-таки недооценил этого пугливого аса. Если за испугом таится восхищение… Но с чего бы? Или восхищение — только маска, выдуманная Всеотцом?       Молчание начинало затягиваться, и Локи решился обнаружить свое присутствие, посчитав, что более ничего интересного не услышит. Он нарочито громко открыл дверь, вошел и столь же громко захлопнул её. Около печки сидели, расположившись прямо на полу, трое собеседников. Берканы и Лагура поблизости не наблюдалось.       — Ваше высочество! — тут же вскочил Раиду.       — Добрый вечер, — склонил голову Ивар.       — Детеныш, что ты тут делаешь так поздно? — насмешливо поинтересовался Хагалар. — Я думал, ты готовишься днями и ночами к созданию артефакта.       — Приветствую всех, — проигнорировал Локи выпад мага и сразу же обратился к ученому. — Ивар, я подозреваю, в библиотеке есть книги об оружии Земли?       — Брат? — Ивар перевел взгляд на Раиду. — Ты знаешь ответ лучше, чем я.       — Есть, конечно, — естественник сделал пару неуверенных шагов вперед. — Желаешь посмотреть их?       Локи лишь кивнул в ответ.       — Не советую тебе заниматься этим сейчас, ребенок, — отозвался Хагалар, тоже вставая. — Тебе надо формулы учить, а не забивать свою очаровательную голову пустой информацией. Сперва создай артефакт, а потом уже читай всякую чушь. Мой тебе совет.       — Я понял, — процедил Локи сквозь зубы.       — Слава всем богам, в тебе просыпается благоразумие, — усмехнулся Хагалар. — Еще несколько зим с нами, и ты начнешь хотя бы отдаленно походить на наследника великого царя.       — Я провожу тебя. Позволишь? — Раиду направился к выходу.       — Конечно, — Локи пошел следом. В голове у него сияли всеми красками то осколки Радужного моста, падающие в Бездну, то читаурийские корабли, бомбардирующие человеческий город — все же эти видения лучше терзавших его много ночей криков матери и брата.