Локи все-таки будет судить асгардский суд?

      Дни, проведенные дома, открыли Локи много нового. В то время, как Ивары обзаводились новыми знакомствами среди друзей Тора, Раиду пропадал невесть где, а Беркана отсиживалась в покоях, страшась собственных иллюзий, царевич читал и анализировал украденные письма. Они содержали столько странной и противоречивой информации, что сын Одина терялся в догадках. Он ничего не знал о молодости родителей и только теперь отчетливо понимал, что она была очень бурной. Во множестве посланий, написанных на разных языках и разными почерками, мужчины признавались в любви будущей царице высшего мира. Каких только откровений и метафор не использовали отправители, лишь бы завладеть вниманием Фригг! «Только ты можешь представить все метания моей души и моего тела! Я засыпаю с мыслями о тебе и просыпаюсь с ними, мечтая хотя бы о мимолетной встрече». «…Пусть ласкающий теплый ветер станет отголоском моей страсти!» Локи от души посмеялся бы над высокопарными признаниями, если бы речь не шла о его матери. Он не мог представить ее даже молодой девушкой, не то что развратной и пошлой соблазнительницей, какой она казалась по письмам. Царевичу мерещилось, что все отправители обязательно были любовниками будущей царицы, и от этого на душе становилось мерзко — Локи привык считать мать образцом добродетели, всесильной богиней, которая никогда не отдалась бы тому, кто своей доблестью не был ее достоин. Однако сквозь строки проглядывал портрет уверенной в себе и достаточно недалекой девушки. О, если бы у него было хотя бы несколько строчек, написанных ее рукой в ответ на эти кошмарные признания!        Отдельно перевязаны были письма загадочной Тени — Локи отметил про себя, что легендарный спутник Одина, обретшая плоть и кровь тень и в самом деле существовала. И именно она писала Фригг о любви и обещала жениться, сам Один в письмах был немногословен и озабочен все больше политикой и экономикой. Почерк этого аса, или кем являлось это существо, показался принцу знакомым — он точно видел его раньше, быть может, в раннем детстве, о котором у него не осталось воспоминаний.       Отложив в сторону письма Тени, Локи потянулся до хруста в костях. Стояла глубокая ночь, фелаг спал, факелы догорали. Локи впотьмах схватил стопку писем, перевязанную лиловой ленточкой. Их было много, но описывали они одно значимое событие и почти одинаковыми словами. «Доченька, дорогая, поздравляю тебя с рождением первенца. Да пребудет с ним удача его великого отца», — так писал отец Фригг, которого Локи никогда в жизни не видел. «Огненные демоны сердечно поздравляют правящую чету Асгарда с рождением первенца», — гласило второе письмо, написанное рукой Синмары — только огненные демоны писали руны с таким количеством завитушек. «Шлю вам привет и пожелания счастливой жизни. Мы так долго ждали появления наследника», — строчил какой-то незнакомый ас. И все было бы понятно, если бы не одно «но» — письма были написаны за несколько столетий до рождения Тора…       Первая безумная мысль, посетившая Локи, гласила, что Беркана таки дочь не просто Одина, а еще и Фригг. Но эта мысль главенствовала всего несколько мгновений — потом Локи понял, что в письмах четко говорится о наследнике мужского пола. Царевич уже было бросился к двери, в надежде немедленно узнать подробности, но вспомнил, что на дворе глубокая ночь, а родители, в отличие от поселенцев, привыкли по ночам спать.       В полной растерянности, весь на нервах, Локи расхаживал вокруг стола, будучи не в силах мыслить здраво. Что случилось с ребёнком? Где он? Почему о нем никогда не говорили? Перед внутренним взором плясали страшные картины, почему-то с Хагалалом в главной роли. Должно быть, он умертвил этого ребенка, за это его и сослали, а Беркана ему помогала!       Однако эти фантазии были не более, чем бредом воспалённого воображения — Беркана в ту пору едва ли могла ходить, не то что убивать кого-то. Локи резко остановился и заставил себя сесть на скамью. До рассвета он не сможет сделать ничего лучше, кроме как успокоиться и закончить чтение. Царевич мягко положил ладони на стол. Успокоиться и продолжить чтение. Правая рука сама потянулась за очередным листом.       Еще в течение нескольких десятков зим в письмах упоминался царевич Тор. Все справлялись о его здоровье, радовались его первым успехам. Пробежав глазами множество писем, Локи немного успокоился, но тут же нашел новый повод для волнения — очередная пачка содержала соболезнования по поводу кончины царевича: «Ужасная потеря», «Все скорбим», «Он был так мал».       Локи оторвался от писем и лег на пол — так лучше думалось. Сердце билось где-то в горле. У него был старший брат. Еще один. Почему он ничего не знал? Снедаемый столь неприятными мыслями, он и не заметил, как заснул.       Спал полуас недолго, ибо вновь видел кошмары. Видел, как сотни асов разрывают одежду на его матери и занимаются с ней непотребствами. А он стоит рядом и просто смотрит, не пытаясь вмешаться. И не он один. Проснувшись с тяжелой головой и твердым решением вернуть злосчастные письма, Локи направился в Фенсалир, напоминая скорее духа, чем живого асгардца. Он раскопал слишком много тайн, знать которые ему не положено.              За завтраком царевич не сводил глаз с матери. Ее облик ни малейшей деталью не отличался от вчерашнего или позавчерашнего, но царевич не видел прежней мудрой царицы, достойной спутницы бога. Произошедшие изменения он не мог объяснить, а только почувствовать. Он ел, не чувствуя вкуса разложившегося мяса, пил козье молоко, едва не проливая его: за одну ночь мать стала вызывать отвращение. Стараясь не думать об этом, Локи в самых изысканных выражениях попросил отца об аудиенции. После недавних событий даже находиться рядом с величайшим Локи почитал за дерзость. Он несколько раз ловил себя на том, что, взглянув на отца мельком, не может отвести глаз, завороженно пытаясь уловить каждое движение. А если смотреть достаточно долго и пристально, вокруг головы бога начинает клубиться золотой свет, которому Локи не мог дать объяснения, а спросить не решался. Они оба столь поспешно изменились: и отец, и мать. Один вступил в Вальгалу, Фригг пала в чертоги Хель. И от этого на душе было сладко и горько одновременно.       Царь Асгарда не просто удостоил воспитанника аудиенцией, но еще и предложил прогуляться. Первое время они шли молча вдоль большого канала с прозрачной водой и выглядывавшими в надежде на кормежку карпами. Локи остановился около особенно глубоко места и заглянул вниз — прыгнуть в воду и ожидаемо заболеть еще одним воспалением легких много проще, чем задать очередные недостойные вопросы. Если бы он имел право знать правду, ему с Тором давно бы все рассказали.       — Скажи, отец, — начал Локи осторожно. Он знал, что царь стоит рядом и тоже любуется ручьём, но повернуться к нему не смел. — Скажи, сколько детей было у мамы до Тора?       Локи говорил медленно и, по возможности, спокойно, хотя внутри все скручивалось от напряжения. Отцу этот вопрос может не понравиться.       — Двое, — послышался четкий ответ. — У тебя были старшие брат и сестра. Брат умер в младенчестве, сестра родилась мертвой.       — Как так? — Локи резко развернулся. Отец был спокоен, как и всегда, говорил ровно, словно речь шла о каких-то мелочах, а вовсе не о его собственных детях. А может, они были не его? Локи помотал головой.       — Я… не знал, — пробормотал он невнятно.       — А зачем тебе было знать? — пожал плечами Один. — Это дела давно минувших дней.       Локи так и подмывало узнать подробности, но слова застревали в горле. Кто он такой, чтобы расспрашивать своего бога о давних потерях? Мысленно кляня себя за неуемное любопытство, он опустился на корточки, будто желая попробовать, насколько холодна вода в это время года. Ничего умнее и уместнее не приходило в голову, а продолжать прожигать отца вопрошающим взглядом было просто неприлично.       — Мама очень страдала из-за этого? — Локи прикусил язык, но было уже поздно: неуместные слова никак нельзя было вернуть назад. Страдала ли мать? Разумеется, как может не страдать женщина, потерявшая ребенка!       — Я никогда не мог понять твоего изощренного мазохизма, — Один тяжело опустился прямо на сырую землю. — Мы не говорили тебе, что ты приемный, но ты ни перед чем не остановился, чтобы взрастить крупицу сомнения, которую привез из опрометчивого похода в Ётунхейм. Мы не говорили, кто твоя настоящая мать, но ты сделал все, чтобы узнать о ней. Мы не говорили о старших детях, но ты опять узнал обо всем сам, и я даже не хочу знать, откуда. Ты словно специально ищешь знания, которые приносят тебе только страдания. А страдания твои приводят к бедствиям. Но все равно ты продолжаешь искать их. Зачем, Локи? В мире есть огромное количество вещей, которые тебе знать не нужно. И еще большее тех, что давно пора усвоить.       — Прости, — со вздохом бросил царевич. Отец в каждом слове прав: если бы он не узнал, что приёмный, его жизнь была бы много счастливее. Он ощущал бы себя асом, а не изгоем-полукровкой.       — Если ты так хочешь получить в свою коллекцию новую причину для страданий, — продолжил бог, — я ее тебе предоставлю, раз уж другого информатора ты не нашел. Твой старший брат родился почти сразу же после свадьбы. Было пророчество, что мама родит того, кто возьмет в будущем молот Мьельнир и защитит все девять миров, поэтому, когда он умер от воспаления легких…       — Что? — Локи вскинул голову, не веря сказанному. — От воспаления легких?       — Да, — тяжело вздохнул Один. — Он умер на руках у мамы. Поэтому, когда я, спустя века, принес тебя, помороженного, полуживого, для нее делом чести было спасти тебя.       Локи слушал, затаив дыхание. Благодарность переполняла всю его суть. Мало кому в девяти мирах так везло с приемными родителями — немногие взялись бы выхаживать полуживого приемыша да еще и не их рода. Золотистый ореол вокруг головы отца засиял всеми красками, когда на него упали лучи выглянувшего из-за туч солнца. Локи поднес руку к лицу, чтобы не ослепнуть. И рядом с этим богом он прожил всю жизнь, его руки смел хватать в припадке страха или радости, даже не осознавая своей дерзости!       — После смерти царевича мы все были в смятении.       Хриплый голос отца дополнял образ могучего бога, даже находиться рядом с которым было величайшей милостью.       — Погиб величайший защитник всех миров, а второй ребенок мог родиться только через несколько столетий. И не было уверенности, что он станет защитником, поэтому… А, впрочем, посмотри сам.        Прежде, чем Локи успел понять, что происходит, Один взял его за руку и перебросил сознание на много столетий назад. Царевич от неожиданности едва не выдернул свою руку — ладонь отца была обжигающе горячей. Только что он сидел у ручья, и вот он уже в просторном зале. На троне восседал Один — он был сильно моложе и без повязки на глазу. Справа и слева от него расположились еще трое мужчин. В одном из них Локи безошибочно узнал Алгира — целитель почти не изменился за прошедшее тысячелетие. Еще одного царевич видел раньше. Это был один из магов отца — в детстве он играл с наследниками, развлекал и забирал с уроков, а потом куда-то исчез, как и многие другие доверенные лица Одина. Последний был много старше остальных, и Локи его не знал.       — Если ты позволишь мне поставить эксперимент на самой царице, это будет беспрецедентно, — говорил Алгир. — Я не могу ручаться за успех. Стимуляция может оказаться слишком сильной.       — Не имеет большого значения, — перебил маг. — Фригга должна родить защитника мира всех миров, если ей не удастся, она станет бесполезной для Асгарда.       — Главное, не увлекайся своими научными изысканиями, — добавил незнакомый мужчина. — Все мы знаем, что опыт для тебя важнее жизни царицы.       — Я буду предельно осторожен, — кивнул целитель.       — Мы должны рискнуть, — подтвердил Один. — Нам нужен этот ребенок.       Картинка завертелась и обернулась садом с ручьем.       — Стимуляция прошла неудачно, и ребёнок родился мертвым? — выпалил Локи, как только немного пришел в себя.       — Не думал, что ты сразу догадаешься. — Из уст Всеотца слова звучали похвалой. — Да, у нас ничего не вышло. И мы решили подождать несколько столетий. В конце концов, предначертанное судьбой свершилось — родился тот, кого ты всю жизнь называл старшим братом.       — Старшим братом, — рассеянно повторил Локи. То, что Один неизменно именовал приемыша сыном, а Тора — его братом, льстило.       — Мама всегда хотела иметь хотя бы двоих детей, — задумчиво произнес бог, — так что ты очень вовремя к нам попал, сын Лафея.       Разомлевший Локи вздрогнул как от пощечины — все же не стоило узнавать весь этот комок правды. Отец явно недоволен расспросами.       — Спасибо. Что рассказал, — Локи встал и изысканно поклонился отцу. — Прости, что я принес тебе столько бед.       Один ограничился кивком.               В течение нескольких дней Локи старался держаться в тени, не попадаясь отцу на глаза после того неприятного разговора. Следовать за ним, оставаясь незаметным, и ловить каждое слово, будучи в любую минуту готовым предложить свою силу и, если потребуется, жизнь для воплощения планов царя. Это было настоящее счастье, и больше всего на свете царевич не хотел уезжать — все революции были забыты, поселенцы отошли на второй план. Локи хотел служить отцу подобно воронам и волкам, поэтому, когда спустя несколько ночей пришло послание от Хагалара с требованием вернуться, Локи едва сдержался, чтобы не порвать его в клочья. Но медлить было нельзя. Он и так засиделся во дворце, его присутствие сильно нервировало и брата, и большую часть придворных.       Прощание с дворцом было пышным, на него пришли даже друзья Тора.       — Приезжай к нам еще, — сказал Фандралл, салютуя Ивару.       — О да, и привези какую-нибудь интересную птицу, — добавила Сиф.       — Разумеется, разумеется, — кивнул маг. — Если на то будет воля сына Одина, — кивок в сторону Локи, который любезничал с матерью. Она сама настаивала на его приезде во дворец, но к концу стала выражать явное недовольство по поводу длительности пребывания. Среди провожающих была и Фула. Улучив удобный момент, она отвела в сторону Беркану.       — Позволь я дам тебе совет, дорогуша, — сказала она тихо. — Даже если ты талантлива как маг, тебя всегда могут отравить. Поверь, тебе во дворце никогда не будут рады.       — Я знаю, — кивнула девушка, внутренне похолодев. — Я не хотела приходить сюда.       — Очень сильно подумай, прежде чем выходить замуж. Ты ведь отверженная, значит, барышня свободная и сама за себя все решаешь.       — Замуж? — удивилась Беркана. — Нам запрещено.       — Даже в Гладсхейме любому известно, как вам что запрещено, — усмехнулась Фула. — Мое дело тебя предупредить. Оставь в покое Локи, не нарывайся на большие, очень большие неприятности. Против тебя выступит, как минимум, сама царица.       — Против меня? — Беркана совсем смешалась. Неужто Фригг узнала ее? Нет, этого не может быть, они уже виделись раньше, и та ни жестом, ни словом не дала понять, что узнала. Магиолог судорожно кивала на каждое слово Фулы и мысленно давала себе обещание не вмешиваться ни в какие авантюры Локи. Ей вечно суждено гнить в поселении, большой мир закрыт для нее навсегда — он ее уже ненавидит, хотя она ничего плохого не сделала!              По возвращении Локи было не до чего. Он ходил по поселению сомнамбулой и думал только о том, как заставить отца собой гордиться. Нужно было что-то новое, революционное. Вернувшиеся с Земли мастера придерживались очень противоречивых мнений. Кому-то все понравилось, кто-то заявлял, что никогда не допустит ничего подобного в Асгарде, кто-то — что есть несколько разумных изобретений, и их можно и нужно адаптировать на пользу поселению. Локи эта «демократия» раздражала. Наорав на всех почтенных старцев, он заявил, что полностью поддерживает идеи Раиду и что ученые должны немедленно приступить к воплощению тех планов, которые кажутся естественникам разумными. Мастера, привыкшие к тому, что Локи не вмешивается в дела поселения, не знали, что и делать. Посовещавшись, решили созвать тинг и обязать присутствовать на нем всех жителей.       Собрание тинга всегда было событием очень шумным. А уж в этот раз, когда площадь с трудом вместила в себя больше тысячи асов, стоял такой гвалт, что даже ближайшие соседи не могли расслышать друг друга.       — Довольно! — крикнул Локи, выйдя на помост с каруселью. Однако его реплику не расслышали, и ему пришлось повторить:        — Хватит!       Резко наступила тишина. Такая оглушительная, что можно было услышать жужжание пролетающей мимо мухи. Локи прокашлялся и продолжил уже более спокойно:       — Вам давно пора приниматься за работу. У кого-то есть конкретные предложения?       Тишину не посмел нарушить ни один… Асы переглядывались, подталкивали друг друга, тихо перешептывались, но выйти из толпы и подойти к сиятельному царевичу не смели. Локи хотел уже было продолжить речь, но тут вперед вышел, а точнее, вывалился, чуть не поскользнувшись и не поздоровавшись с лужей вплотную, широкоплечий ас с темно-русыми волосами, заплетенными в косу. Локи с трудом узнал его — это был Урур, то ли родственник, то ли бывший любовник… кажется, ее звали Наутиз — молодая женщина, с которой царевич познакомился во время изучения холодильника.       — У меня есть предложение, — Урур поднял вверх правую руку, с опаской посматривая на царевича.       — Я слушаю, — Локи кивнул и постарался предать лицу умное и заинтересованное выражение.       — Печатный станок. У людей он появился много веков назад и больших усилий не потребует. Нам нужно всего лишь вырезать руны из металла, покрасить их и прикрепить к ровной пластине, под нее положить лист бумаги и надавить — мы получим целый лист одним движением.       Поселенцы начали тихо переговариваться, выражая все «за» и «против», порой не в самых цензурных выражениях. Локи собрался призвать толпу к порядку, но тут вперед вышел Ивар — мастер естественной ветви науки. Он занимал свой пост уже несколько столетий и успел сыскать всеобщее уважение.       — Ваше высочество, мне эта затея не кажется удачной. У нас есть стукалки, мы можем быстро и без ошибок набить любой текст — наши библиотекари работают днями и ночами. — Ивар всегда говорил кратко и по делу.       — Но они не могут набить сразу несколько копий! — Урур хотел выйти вперед, но, вовремя вспомнив о луже, остался на месте.       — Несколько библиотекарей вполне могут набить одинаковый текст. У нас нет потребности в сотне копий одного документа.       — Врешь! Начальные учебники по естественным наукам пришли уже в совершеннейшую негодность и их очень мало! Учить новичков скоро станет просто-напросто невозможно! — Та решительность, с которой естественник отстаивал свое мнение, была поистине впечатляющей, но многие предпочли бы, чтобы он замолчал, ведь начиналось самое страшное, что могло произойти на тинге — базарный спор. А базарный спор с собственным мастером почти всегда кончался в пользу мастера.       — Мы можем купить новые, — мягко возразил Ивар. Естественники уже и забыли о царевиче, который с кислой миной наблюдал за происходящим.       — Зачем нам тратить серебро и силы логистов? Мы сможем получить копию любой страницы в любой момент: надо будет только нарезать множество букв. К тому же ошибок будет гораздо меньше. Наши библиотекари быстры, но не безупречны!       — Мне это не кажется проблемой первой необходимости. — Ивар уже начал терять терпение. Он понимал, что это тот самый случай, когда спорь — не спорь, переубедить не получится. Поселенцы все равно поддержат его; и он сам, и Урур это знает, так что они просто зря теряют время…       — А мне кажется!       Сотни пар голубых глаз уставились на того, кто посмел вмешаться в спор — на царевича Асгарда.        — Урур, кто тебе нужен?       — Пара естественников и маг, на случай, если мы не сможем подобрать краску или если не решим, какой источник энергии использовать. Магиологи мне вряд ли понадобятся, — пробормотал Урур, не веря собственной удаче — царевич Асгарда не просто обратил на него внимание, а поддержал, даже несмотря на явное неудовольствие мастера! Это было немыслимо. Асы переглядывались и перешептывались. Наконец-то Локи решил показать, что он не просто изгнанник, а еще и сын Одина, хозяин всех земель Асгарда. У одних ученых были не самые лучшие отношения с мастерами, другим запрещали проводить их личные исследования, ссылаясь на опасность. Теперь же, когда появился тот, кто выше тинга… Во многих головах начали зреть планы по использованию могущества Локи в своих целях. Тот же тем временем прошелся по помосту и осмотрелся, выискивая в толпе нужные лица.       — Наутиз, Ивары — приступайте к работе. — Царевич мстительно ткнул пальцем в мастера естественной науки, своего давнего приятеля и девицу из холодильника. Сказать, что все трое были удивлены, значит, ничего не сказать. Они переглядывались, пытаясь найти друг у друга ответ на вопрос — почему именно они?! По толпе прошел ропот — решение царевича всем показалось странным.       — Если так угодно сыну Одина… — первым пробормотал Ивар, как только понял, что не сможет сходу придумать никакую отговорку. Он никак не ожидал, что от красок, шипучей воды и развлечений его оторвут и заставят работать. Как Локи мог так поступить с ним, особенно после того, как лично возил во дворец?       — Оу, любовничек, провидение снова свело нас вместе, — немного нервно хихикнула Светлоокая, подкалывая старого знакомого.       Локи, тем временем, снова взял слово. Асы тут же замолчали.       — Ученые мужи Асгарда, мы все должны сплотиться на благо общего дела. Нам пора признать: мы бесконечно отстали от Мидгарда. Люди уже не далеки от изобретения портала между мирами. И когда это случится, ничто не сможет помешать им напасть на нас. В лучшем случае мы будем уничтожены, в худшем — порабощены ничтожными смертными. Только от вас, от нашего научного мира, зависит будущее всего Асгарда. Я прошу всех логистов из всех миров найти все лучшее, что может быть использовано во благо и для процветания Асгарда. И в первую очередь, сейчас, как никогда ранее, нам важно иметь мощнейшее оружие для обороны. Стрелы народа алькеро, конечно, очень дорогие, но, наложив на них магию, мы сможем пробить любой щит противника, его броню и орудия. Маги и магиологи, вы должны как можно скорее создать новые боевые заклинания и научиться пользоваться старыми. Если мы не сможем создать действенное железное оружие, равное человеческому, значит, будем травить людей заклинаниями — это наше единственное преимущество и шанс устоять против их огневой мощи. Логисты Земли, естественники, доставьте как можно скорее образцы земного оружия, а также его схемы и принципы устройства. Наша цель — не создать копии оружия Земли, а найти наилучшую защиту от него. Могу ли я и весь Асгард рассчитывать на вас, друзья мои? Только сплотившись мы сможем противостоять возможной угрозе!       Народ слушал царевича, затаив дыхание. Никто из ученых никогда не смел даже помыслить о том, что сам сын Одина будет говорить с ними как с ближайшими друзьями, что проникнется их нуждами, что на их плечи возложит безопасность самого Асгарда. Со всех сторон послышались вопли восторга, Локи встречали горящие энтузиазмом глаза и полная готовность работать до последнего. Царевич остановился на краю помоста, раскинув руки в разные стороны. Никогда еще он не возвышался над ликующей толпой, никогда еще у него не получалось воодушевлять своей речью сотни существ. Он впервые достиг того результата, к которому стремился столетиями, — нашел подход и умело воспользовался чувствами своих подданных, направляя их к избранной цели. А отдельных недовольных, вроде Хагалара, он старался не замечать.       Восторженная толпа, распавшись на группки, принялась обсуждать промышленную революцию и достижения мира людей. Локи спрыгнул с карусели — свое дело он сделал, очень скоро отец получит великий модернизированный Асгард и признает, что приемыш превзошел его родного сына! От сладостных мечтаний царевича отвлек старый маг. Хагалар напоминал большую тучу, которая вот-вот разразится не простым дождем, а ливнем с молниями и градом. Сдерживая себя в движениях, он не особо нежно схватил царевича за руку и оттащил в сторону, подальше от восторженных поселенцев.       — Плоть и кровь Одина, ты не просто не мастер науки, ты даже не один из нас, ты просто гость. — Вождь походил на змею, которая своим ядом способна отравить не только весь Асгард, а еще и Етунхейм в придачу. — Ты не имеешь права отдавать приказания, ты вообще здесь никаких прав не имеешь! — Тихая ярость мастера не очень медленно, но верно перетекала в явственную и разрушительную, только вот Локи, упоенный недавней победой, не придавал этому значения. Воодушевленный толпой, он был готов кратко, но очень точно послать так сильно бесившего его аса.       — Если ты не забыл, я царевич Асарда! — заявил он. Заносчивость сквозила не только в словах, но и в движениях, раздражая Вождя еще больше.       — Законы Одина на нашей земле не действуют! — заорал в ответ Хагалар, грубо разворачивая Локи лицом к себе. Находящиеся вблизи асы удивленно обернулись, но ничего не заметили. Хагалар отвлекся на мгновение, творя заклинание отвода глаз, а потом продолжил столь же яростно: — Твоя модернизация — чистое безумие! Единственное верное решение — это заняться боевыми заклинаниями, и то это была моя идея! Что до остального — ученые только зря потратят силы. Мы здесь, вообще-то, работаем, а не удовлетворяем каждую бредню малолетних детей! Ты ничего не смыслишь ни в науке, ни в нашей жизни, вообще ни в чем! Не зная ни о ком ничего, ты вдруг решаешь командовать? Да ты просто…       — Заткнись!        Опьяненный чувством вседозволенности царевич повел себя настолько нагло, что опешивший Хагалар и в самом деле замолчал.       — Еще одно слово, и я расскажу им, как ты под пытками отнял у меня реактивы, — Локи, повторяя недавние интонации Вождя, со злым оскалом зашипел, делая маленький шаг вперед. Впрочем, чувство вседозволенности еще не научилось само по себе сдвигать древних асов с места. — Я расскажу им все о тебе, о том, как ты связан с моим отцом! — Локи протянул свободную руку в сторону тинга. — Взгляни на эту толпу — она любит меня! И она растерзает тебя! Или ты, мастер магии, великий воин, просто прирежешь всех своих подданных? — Раздался тихий, но злой смех — царевич все более походил на сумасшедшего. — Я долго играл по твоим правилам, но эта игра мне надоела до смерти. Ты ничтожен в своей гордыни! Этот день будет днем моего триумфа. И берегись, Хагалар, встанешь у меня на пути — я раскрою тебе череп! — Очередное шипение прервалось так же быстро, как и началось — звонкая пощечина заглушила последние слова.       Голова царевича мотнулась с такой силой, что хрустнули позвонки. Заклинание работало превосходно — никто ничего не заметил, асы даже не отвлеклись от своих научных рассуждений.       — Да как ты… смеешь… — расширившимися, ошалелыми глазами Локи смотрел на исследователей, которые ничего не замечали. В этот момент Хагалар больно схватил его за ухо и впечатал в стену ближайшего дома.       — А теперь послушай меня, сопляк. Ни одно существо в мире не смеет угрожать мне, и ты не просто не исключение, ты самый наглядный из примеров. Еще одна такая глупость, одна такая ошибка, и ты дорого поплатишься, уж это я тебе гарантирую! — Хагалар поворачивал и оттягивал руку, принося, мягко говоря, неприятные ощущения. — Хочешь испугать меня страшной карой? А кишка у тебя не тонка? Да и, как думаешь, кому из нас поверят — мне, старому уважаемому магу, или тебе — юнцу, который еще ничего из того, что обещал, не сделал? — Вождь резко отпустил царевича и, круто развернувшись на каблуках, бросил напоследок:       — Я тебя предупредил. Больше поблажек не будет.       Локи распрямился и посмотрел на мастера магии с такой злобой, которая вполне могла прожечь дырку в Хагаларе, будь он деревянным. Только один из них уйдет из поселения живым.