Локи все-таки будет судить асгардский суд?

      Беркана бежала к Алоизетте что было сил, молясь, чтобы красавицу не убили на месте за подобную непозволительную дерзость и непочтение к властителю Асгарда. Магиолог не знала, что делать, знала только, что необходимо предотвратить катастрофу. Еще немного, еще чуть-чуть, и она все объяснит… Поздно! Она не успела!!!       Тор взмахнул Мьельниром, а Хагалар бросил в незнакомку сильное заклинание. Беркана инстинктивно зажмурилась и тут же споткнулась о какой-то камень, который совсем некстати появился на ее пути именно сейчас, в самый неподходящий момент. Падая, она заметила, как Алоизетта, не выпуская меча, свободной рукой легко и изящно перехватила молот и, не прилагая никаких усилий, отшвырнула в сторону. Мьельнир врезался в землю, оставив вокруг себя внушительную воронку идеально-круглой формы. Пока Тор во все глаза смотрел на свое непобедимое оружие, неприятно поразившее хозяина предательством, Алоизетта грациозно махнула рукой в сторону Хагалара — заклинание, во много раз усиленное, обернулось против своего создателя — все ученые упали навзничь словно подкошенные. Беркана пыталась закричать, но не могла — из-за бега ее дыхание сбилось. Хагалар… Он заменил ей отца, мать, всю семью. И он умер? Просто так, от одного взмаха руки незнакомки из бездны? Беркану трясло от вырвавшихся из-под контроля чувств, нахлынувших словно волна, тело не слушалось, а по лицу побежала одинокая дорожка слез. Она с трудом заставила себя встать. И только приблизившись, с облегчением поняла, что все живы, просто спят крепким сном.       — Это невозможно! — воскликнул Тор, когда понял, что оружие больше ему не подчиняется, зато стоило незнакомке повести бровью, как молот тут же подлетел к ней, словно верный голубь. Леденеющий меч она недрогнувшей рукой направила на царя, изменщика Мьельнира — на старшего царевича.       — Только достойный овладеет молотом, — ошарашено прошептал Тор. Беркана отрешенно кивнула, будто фраза предназначалась лично ей. Каким образом достойнейшей оказалась несравненная невеста Локи? Если только молот, будучи мужчиной, не выбрал ее за потрясающую красоту и дерзкий характер. Сам Локи стоял подле отца, не поворачиваясь к невесте лицом и не предпринимая никаких попыток выйти из сложившегося щекотливого положения.       — Ну что, кто-то еще хочет сразиться со мной? — грозно воскликнула Алоизетта, гордо вскинув голову. — Кто-то еще хочет испытать на себе силу моих ярости и любви?       Беркана примирительно подняла руки, продемонстрировав тем самым свою абсолютную безоружность. Она должна, нет, просто обязана вмешаться, крикнуть, позвать на помощь — поступить так, как поступают благородные герои во всех известных балладах и легендах. Это ее шанс прославиться — если она спасет царя Асгарда от гибели, легенды воспоют ее имя наравне с именами Локи и Тора. Тысячи асгардцев по многу зим искали подвиг, но так и не нашли, а к Беркане он спешил сам! Но она была слишком труслива для того, чтобы смело шагнуть навстречу смертельной опасности, и предпочла бы стоять рядом с тем, кто смелее ее. К сожалению, он сейчас крепко спал.       — Теперь ты мне за все ответишь! — торжественно провозгласила Алоизетта, аккуратно водя мечом по горлу Одина — Ты ответишь за то, что сделал с моим милым Локи!       Всеотец не выглядел удивленным или разгневанным. Он не обратил внимания ни на меч, находившийся в опасной близости от его горла, ни на великолепную богиню, только что ловко подчинившую своей воле зачарованное оружие и обратившую заклинание против самого сильного боевого мага Асгарда.       — Сын мой, объясни, кто это? — спросил Один у Локи, вынуждая последнего повернуться к незнакомке лицом.       — Отец, это… — Беркана не верила своему глазу — на лице царевича читался испуг!       — Локи? — голос Алоизетты предательски дрогнул, а из рук выпали разом и молот, и меч, подняв пыльное облако. — Ты… Неужели это ты? Ты и в самом деле жив? — лучистые глаза наполнились прозрачными, словно хрусталь, слезами, а грациозное тело прильнуло к телу молодого бога, чуть не свалив его наземь. Последовал страстный, жесткий поцелуй. Старший царевич времени зря терять не стал и попытался поднять свой молот — без толку — зачарованное оружие больше не служило ему.       — Отец….       — Тихо, — Один, воспользовавшись ситуацией, подобрал пламенеющий меч. — Мне незнакомо это оружие. Кто она? — Всеотец хотел адресовать вопрос Локи, но понял, что того не оторвать от поцелуя, поэтому обернулся к застывшей в нерешительности Беркане и жестом подозвал к себе. В его голосе слышалось всего лишь легкое, почти незаметное недовольство, но магиолог боялась даже представить себе, какая буря чувств и эмоций скрывается там на самом деле. А если ее казнят за то, что она привела в Асгард невесту Локи, подвергнув опасности Всеотца и обоих царевичей? О Иггдрасиль, что же ей делать? Здравый смысл подсказывал, что бежать, причем, достаточно быстро и подальше от дворца, поселения и Локи, но страх сковал непослушное тело. Беркана с трудом сделала несколько малюсеньких шагов вперед.       — Ваше величество, это Алоизетта. Она из бездны. То есть, она сказала, что она из бездны. Она невеста Локи. Она так сказала, — магиолог съежилась под пристальным взглядом владыки и замолчала.       — Невеста? — перебил Тор. — Братец собрался жениться раньше меня?       — Не знаю, — буркнула Беркана невнятно, поднимая взгляд на оторвавшуюся от Локи Алоизетту.       — Я не верила, что ты умер, — девушка нежно пела, не забывая мягко гладить бога по скулам и подбородку. Как же красиво смотрелись эти двое влюбленных! Локи в сверкающих черно-зеленых доспехах, она в красно-желтой броне. Это была сказка, картинка. Никто не мог заставить себя оторваться от чудного видения.       — Я здесь, чтобы помочь тебе, Локи! — шепнула Алоизетта так громко, что слышали все. Она резко обернулась к Одину и воинственно заявила:       — Отдай мне мой меч и выходи на бой! Я отомщу тебе за все те страдания, что ты принес моему ненаглядному Локи в детстве и юности, — девушка заслонила собой Локи, насколько могла — все же он был на две головы выше ее и шире в полтора раза.       — Хорошо, — кивнул Всеотец так спокойно, будто речь шла о прогулке в саду. — Пусть только мой сын сперва озвучит, какие именно страдания я ему приносил в детстве и юности.       — Отец, я… — бледный Локи попытался вступить в разговор, но его перебили, даже не дав объясниться.       — Не надо! — Алоизетта заткнула ему рот своей маленькой, не больше детской, ладошкой. — Не унижайся снова. Я помню, как тяжело тебе было говорить. Ты! — она, позабыв этикет, ткнула пальцем в грудь царя. — Ты всю жизнь принижал его, не дарил подарков, во всем возвеличивал Тора. Локи для тебя всегда был вторым, никем, неродным, нелюбимым, ненужным. И матери ты не позволял часто с ним видеться. Ты сказал ему «Нет» и этим убил. Ты не развивал ему магию, ты сделал так, что его все ненавидели в Асгарде, что он был отверженным и изгоем. Он шел, а за ним тянулись шепотки недоброжелателей. Но он всегда любил тебя, — указующий перст перенесся на Тора, — а ты променял его на друзей, которые его ненавидели, били, насиловали. Ты тоже виноват! А ведь Локи тебя так любит! Больше жизни и совсем не братской любовью! А ты его только использовал! Я накажу вас обоих за все зло, что вы ему принесли! За то, что вы не разглядели в нем нежной, трепетной души, жаждущей любви и ласки! За то, что вы никогда не давали ему завести своих друзей. Били и мучили!       Воцарилась такая оглушающая тишина, что даже шелест листвы уподобился холодному, металлическому лязгу мечей. Беркана стояла ни жива, ни мертва. Ей нельзя было слышать таких признаний. Ее теперь точно убьют. Локи тяжело дышал, как будто после продолжительного бега, и во все глаза смотрел на свою спасительницу. Дочь Одина не могла понять, согласен он с ее словами или силится возразить. Тор и Один недоуменно переглянулись, как заговорщики, обнаружившие, что их тайные преступления раскрыты. Бедный Локи! Мало ему было допросов. Оказывается, еще задолго до падения в бездну…       — Что? Сказать нечего? — неумолимо продолжила наступление Алоизетта. — Вы все молчите, потому что знаете, что я права, что все это правда, что моя месть оправдана.       — Локи? — начал Тор зычным голосом, но был остановлен мощной рукой отца и тут же стих.       — Что ж, я выслушал тебя, — произнес Один величаво, с полным осознанием своей правоты, как и подобает царю Асгарда. Она сквозила во всем его облике и вызывала у Берканы неудержимый животный страх: именно так и никак иначе должен выглядеть тот, кто пытает родного сына. — В твоих словах сокрыта правда.       Одинсдоттир заметила, как вытянулись лица Тора и Локи — видимо, отец никогда раньше не признавал вслух своих ужасных деяний.       — Ты даже не отрицаешь, мерзкий старик! — гневно воскликнула Алоизетта, тряхнув пышными волосами.       — Нет смысла отрицать очевидное, — владыка выглядел абсолютно спокойным.       — Отец! — попытался было вступить Тор, но получил такие убийственные взгляды от Всеотца и обличительницы, что тут же подавился словами.       — Отдай мне мой меч и выходи на бой! — Алоизетта придала волосам ярко-красный боевой оттенок, наглядно показывая серьезность своих намерений. — И пусть победу одержит тот, кто прав!       — Нам не о чем спорить, — спокойно ответил Один. — Я признаю, что делал все то, о чем ты говоришь. Но по законам Асгарда, установленным задолго до моего рождения, родители вправе делать со своими детьми все. В том числе пытать, убивать, ненавидеть и не развивать их способности. Родительская власть над Локи дана мне древним законом.       Беркана смутилась: она-то точно знала, что закон, предписывающий полную власть родителя над ребенком, установил сам Один сразу после последней войны, и связан он был с низкой рождаемостью. Однако обитательница бездны этого не знала, а Беркана никогда не решилась бы открыть ей глаза на истинное положение вещей.       — Одно дело закон, другое — поступать так, как велит сердце! — отчаянно крикнула в ответ Алоизетта.       — Я никогда не любил Локи и не видел смысла хорошо обращаться с ним. Он не заслуживал.       Лицо Локи вытянулось еще сильнее, а Тор нахмурился.       — Потому что был не как все? Изучал магию, не имел сильного тела, как Тор, не был воином и позорил ваш род одним своим существованием? — буквально выплюнула Алоизетта новые обвинения в сторону царя.       — Именно, — кивнул Один с таким серьезным видом, что никто не посмел бы усомниться в искренности его слов. Алоизетта, явно ожидавшая спора или хотя бы отпора, открывала и закрывала рот, будучи не в силах придумать ни единого нового пункта обвинения. Беркана всхлипнула: неужели Локи ожидают новые муки, и никто не поможет ему?       — Ты признал вину. Отпусти его, — наконец, нашлась Алоизетта. — Я вернусь с Локи в бездну, и мы будем там счастливы. Локи! — она резко обернулась к своему полузадушенному избраннику. — Мой отец, и матушка, и сестры — все ждут тебя. Мы не могли поверить, что ты умер, мы ждали твоего возвращения. Вернись к нам! — она протянула руки в тщетной попытке обнять царевича. Локи сделал пару небольших шагов вперед, принимая ласку. Алоизетта была его единственным спасением, одиноким лучом света в беспроглядной тьме — Беркана это отчетливо понимала. И хотя ей было жалко расставаться с самим сыном Одина, но она знала, что только в Бездне он будет по-настоящему счастлив, только в Бездне сможет избежать сурового конца, уготованного Всеотцом.       — Я не могу уйти из Асгарда, — резко выдохнул Локи. — Я связан с ним кровью.       У Берканы неожиданно перехватило дыхание — так Один провел древний ритуал, который помешает Локи покинуть Асгард. Все предусмотрел и ко всему подготовился!       — Тогда поженимся и будем вместе жить в Асгарде, — воодушевленно откликнулась Алоизетта, перемежая слова страстными поцелуями. — Я больше никому не дам тебя в обиду. Ты будешь только моим. Я всех отгоню от тебя!       Лицо Берканы расплылось в непроизвольной улыбке, которая, наверняка, смотрелась неуместно и слегка глуповато, но магиологу было все равно. Вот она — настоящая любовь. Эта девушка проследовала в неизвестность с готовностью отдать жизнь за призрачный шанс оказаться рядом с любимым. Она готова оставить не только своих родных и близких, но и покинуть родной, такой удобный и привычный для нее мир. Остаться в чужой, холодной, даже недружелюбной вселенной ради того, кого любит.       — Прогуляйся пока с Берканой — предложил Локи. — Я обсужу наши дела с отцом.       — Нет! — Алоизетта резко обернулась. — Он тебя убьет, я не оставлю тебя с ним один на один! — с этими словами она притянула молот Тора и начала раскручивать его в опасной близости от лица Локи.       — Я клянусь! — поднял Один правую руку. — Именем моего отца и отца моего отца, что не причиню моему младшему сыну ни боли, ни страданий.       В подтверждение его слов с девственно голубого, чистого неба грянул гром и пролилось несколько капель дождя.       — Точно не причинишь? — сощурилась Алоизетта, подозревая правителя в обмане.       — Точно, — уверенно кивнул Один.       — Ну ладно, — девушка подошла к магиологу. — Мы прогуляемся, но недолго, — красавица вела себя как строгая мать, причем самого Всеотца.       — Да, Беркана, покажи ей поселение, — попросил Локи таким страшным тоном, что стало понятно: магиологу действительно грозит серьезная, может быть, даже смертельная, опасность. Свидетелей в живых не оставляют, Один ее убьет! Надо упросить Алоизетту спасти ее от мести. Ведь она случайно подслушала, она не хотела, она совсем не виновата в случавшемся! С такими мыслями Одинсдоттир покорно повела возможную спасительницу на ознакомительную прогулку. Вернуть молот Тору Алоизетта категорически отказалась, поэтому Беркана чувствовала себя хоть немного защищенной, но все равно не могла толком успокоиться.              Один даже не смотрел на удаляющихся девушек, зато сыновья долго не спускали с них глаз. На лицах Тора и Локи читалось явное облегчение и отголоски страха. Как же они еще самовлюблены и тщеславны: не видят дальше своего носа. Стоит встретиться с противником, который сильнее их физически, как они тут же опускают руки, даже не пытаясь дать отпор. А девушка из бездны интересна, даже очень. Еще один хороший повод преподать урок младшему сыну. Да и старшему тоже не помешает.       — Сын мой, она действительно твоя невеста? — спросил Один, осторожно проводя рукой по острию волшебного меча.       — Да, отец, — невнятно промямлил Локи, опустив глаза. — Я действительно обещал, что женюсь на ней, и, если такова будет твоя воля, я заключу с ней брак по законам Асгарда.       — Ты не можешь, — воскликнул Тор — Тебе нельзя. Да и она… она вообще кто? Человек? Асинья? Вана?       — Обитатель бездны, — спокойно объяснил Один, — Она та, кто сильнее всех нас вместе взятых. Возможно, в родном мире она не обладает ни силой, ни властью, но, пройдя сквозь границу миров, обрела истинное могущество.       — Она не может быть сильнее тебя, отец, — упрямо гнул свое Тор, не готовый смириться с тем, что его молот позорно отняла хрупкая девчонка по праву более достойной.       — Она вполне могла оказаться сильнее меня, — столь же спокойно ответил Один. — Ее силы может быть довольно для разрушения всего Асгарда. В последний раз с таким могуществом я сталкивался на другой стороне галактики.       Один многозначительно замолчал, позволяя сыновьям самим вспомнить, о каком из многочисленных походов идет речь. Много столетий назад он рассказывал о том, что Перчатка Бесконечности и Гунгрир не происходят из девяти миров Иггдрасиля, поэтому и обладают чудовищной разрушительной силой. Всеотец потратил много времени на то, чтобы запечатать хотя бы часть энергии Гунгрира и сделать его безопасным для мироздания. Перчатку обезвредить так и не удалось, поэтому она лежала в хранилище, ожидая чудовище. Побежденное много столетий назад, но недобитое и, тем более, не поверженное. Один надеялся, что враг придет несколько раньше, когда он будет моложе. Но враг тактично выжидал и собирался нагрянуть тогда, когда силы Всеотца будут на исходе, когда сыновья перегрызутся за власть, словно дворовые псы, по собственной глупости пустят разрушителя в девять миров и погубят Асгард. На такое будущее надеялся кровожадный монстр, но у Одина уже был план предотвращения грядущей катастрофы.       — Итак, Локи, — продолжил Всеотец, делая едва заметный пас рукой: Хагалар достаточно умен, чтобы не показать своего пробуждения, но воспользоваться ситуацией и услышать то, что Всеотец милостиво позволит услышать. — Думаю, у тебя больше нет причин скрывать от меня свое путешествие. Ты целый год хранил молчание, однако бездна пришла к тебе сама в облике очаровательной девушки.       Один усмехнулся, наблюдая за непередаваемой гаммой эмоций на лицах наследников: по-видимому, они оба считали, что девушка была слишком очаровательна, чтобы можно было спокойно переносить ее присутствие.       — Поведай, как случилось, что я стал свекром, а, возможно, и дедушкой?       — Дедушкой, — рассеянно пробормотал Тор, а Хагалар едва заметно усмехнулся. Рассказ обещал быть занимательным.       — Когда я упал в бездну, — медленно начал Локи и тут же запнулся. Его голос дрожал, а кулаки сжимались и разжимались против его воли: весь облик свидетельствовал о сильном волнении, и это было плохо. Один уже несколько раз приказывал не выдавать своих истинных эмоций, но приемный сын все еще упрямо пропускал некоторые уроки мимо ушей.       — Когда я упал в бездну, — начал он снова, — то думал, что умру. Но потом я очнулся. В доме целителей. Они вылечили меня, предложили кров и пищу. Я решил остаться с ними, потому что вернуться в Асгард было невозможно.       — Из царевича в лекари, — усмехнулся Тор. — Как-то это низко для тебя. Ты все метил на трон, — с языка расстроенного и выбитого из колеи Тора так и сочился яд.       — Если бы ты оказался в чужом мире без серебра, имени и друзей, ты бы поступил также, — бросил Локи злобно. — В семье было четыре дочери. Я решил жениться на одной из них, чтобы остаться в доме официально.       — И они согласились? — снова перебил Тор. — Они о тебе ничего не знали, ты мог их всех прирезать ночью и уйти. Это было бы очень в твоем духе       — По себе других не судят. — огрызнулся младший. — Куда я мог уйти? Это был маленький поселок, напоминающий наши большие фермы. Все знали, откуда я. И о том, что мне некуда идти — тоже знали.       — Однако судьба простого целителя не была тебе уготована, — произнес Один, прерывая очередной детский спор братьев. — Что случилось?       — И почему ты рассказал своей невесте столько отвратительной лжи про Асгард? — добавил Тор, мрачнея все больше.       — Я рассказывал немногое, большее она сама додумала, — ответ Локи был слишком быстрым и нервным для правдивого, и не только Один понял это — Хагалар хмыкнул незаметно почти для всех. — Я играл ту роль, которая была наиболее выгодна. Пятерым женщинам той семьи очень нравилось меня жалеть. А мне надо было втереться в доверие. Что до твоего вопроса, отец, то я случайно узнал, что все миры бездны соединены между собой и что есть мир, из которого можно попасть в нашу вселенную. Алоизетта помогла мне пройти во врата, доступные только женщинам. Она думала, что я вернусь и женюсь на ней. Но я не вернулся…       — И что было дальше? — спросил Один, как только понял, что сын продолжать не собирается.       — А дальше я попал в следующий мир. Не Мидгард. Соблазнил еще одну женщину и с ее помощью перенесся в следующий мир. И так множество раз.       — Соблазняя женщин? — удивился Тор. — Но зачем?       — Потому что, — тяжело вздохнул Локи, — все врата Бездны работали только с молодыми девушками, причем чаще всего с конкретными. Ужасно неудобное условие. А в каком случае женщина будет помогать тебе, брат? Только если влюблена. Я целый год совращал девиц. Незавидная участь для царевича Асгарда, не правда ли?       Локи смотрел с вызовом, но, столкнувшись с ледяным спокойствием, опустил голову, признавая свое поражение. Все же он сломлен, все же не смеет перечить даже в такой малости. Вышколить его удалось, осталось довести до совершенства. Еще немного, и приемыш будет покорно исполнять волю царя. Один остался доволен услышанным. Мальчишка скрывал бездну вовсе не потому, что нашел там знания, которыми не хотел делиться, и не потому, что претерпел ужасы, о которых боится вспомнить, а всего лишь потому, что занимался вещами, недостойными сына Одина. Он бережет честь и имя приемного отца. Как удачно, что Хагалар очнулся и все слышит.       — После очередного прыжка я попал к читаури, — продолжил Локи, не поднимая головы, — а там…       — А что было там, я примерно представляю, — перебил Один, запрещая сыну продолжать. Хагалар услышал достаточно. О читаури можно будет поговорить в следующий раз, без свидетелей. Один догадывался, что именно произошло, но не мог понять, на что Локи рассчитывал? Заподозрить его в непомерной глупости было бы неразумно. Он должен был на что-то рассчитывать. Всеотцу все еще не хватало фактов, чтобы представить ситуацию в целом.       — Значит, в бездне сейчас живет несколько десятков девиц, которых ты опорочил…       — Я их не трогал, — небрежно бросил Локи. — Платоническая любовь гораздо сильнее. В ожидании физической девицы пойдут на все.       — Что ж, по крайней мере, детей от тебя там не осталось, — глубокомысленно изрек Один. — Когда ребенок растет с приемным отцом, он может начать ненавидеть родного так сильно, что при первой же встрече вонзит ему нож в спину. Помни об этом, сын мой.       Локи ощутимо вздрогнул всем телом — понял незамысловатый намек. Убийство Лафея Один все еще не мог ему простить. Ненужное, бессмысленное, грозящее сильными осложнениями на мировой арене после починки Радужного Моста. Лафея можно было подставить, но казнить стоило публично, на глазах всех миров, как предателя, а не исподтишка распылять тело на атомы.       — Отец, — Локи таки осмелился поднять глаза, — если хочешь, я женюсь на Алоизетте, и Асгард получит нового сильного воина. Если не хочешь, я могу спровадить ее обратно в бездну без всяких потерь для Асгарда.       — Отец, она слишком опасна, нельзя оставлять ее в Асгарде, — тут же вступился Тор. — И Локи не может на ней жениться.       Один усмехнулся. Тор сделает все, чтобы предотвратить брак, но что бы он запел, если бы девушка не отобрала у него молот? Быть может, он бы сам обратил свое царственное внимание на столь ценного бойца.       — Не думаю, что Асгард выиграет от приобретения такого сильного оружия. Слишком сильного, — изрек Один к облегчению обоих сыновей. — Уведи ее из Асгарда.       — Да, отец, — Локи быстрым шагом припустил вслед за девушками.       — Тор, разбуди ученого, — Один указал мечом на спокойно посапывающего на многоногой змее Ивара, — и отправляйся в Мидгард. Асгард будет ждать твоего возвращения.       Стоило Тору удалиться, буквально волоча на себе засыпающего мага, полупридушенного спящей змеей, как безмятежное лицо Хагалара расплылось в хитрой ухмылке, пугавшей когда-то все девять миров.       — Всеотец сегодня крайней милостив ко мне, — насмешливо произнес он одними губами. — Чем я заслужил?       Открытый взгляд. Глаза в глаза. Как много столетий назад. Разговор, который так и не был закончен.              Беркана не стала зря терять времени и завела гостью в лабораториум с каскетом, чтобы не привлекать излишнего внимания любопытных соседей. Алоизетта нисколько не возражала против того, чтобы посидеть, поэтому Беркана уже около получаса слушала рассказ о «божественном Локи». Только истинно любящая девушка могла приписывать своему избраннику столько добродетелей и не замечать ни одного порока. Локи был недостоин Алоизетты, недостоин тех громких слов и эпитетов, которыми она его награждала, безбожно калеча красивый асгардский язык. Стоило им отойти от Одина, как гостья снова заговорила с жуткими ошибками в грамматике и произношении. Беркана не понимала половины слов, но общая суть сводилась к тому, что Алоизетта души не чает в Локи, хочет жить с ним вечно, неважно в горе или радости, во дворце или в маленькой обшарпанной хижине, родить кучу детишек и окружить его добром, теплом и заботой, которых он никогда прежде не знал. В рассказах Алоизетты Локи представал беспечным асом, обделенным жизнью, но не сломленным ею. Молодым, романтичным влюбленным, который точно знает, как понравиться любой девушке, какие цветы ей подарить и что именно тихо шепнуть на ушко. Порой откровения Алоизетты переходили всякие границы приличия:       — Его нежный дихание, пободно бризу, гриело мою коже! Я упоялась счастьем, — как птичка пела Алоизетта. Ее голос вводил в транс, заставлял забыть обо всем. Беркана с трудом объяснила, что Локи сейчас живет не во дворце, а в поселении отверженных, занимающихся наукой. Алоизетта тут же предложила образцы своей магии, крови, слюны — всего, что может потребоваться. Она была не против изучения собственного тела, потому что уже влюбилась в Асгард и хотела помочь его обитателям.       Беркана боялась представить себе, что бы еще предложила добрейшая Алоизетта, если бы в лабораториум не вошел Локи и не попал в страстные объятия. Прекрасная невеста повисла на нем, и, Беркана могла поклясться, что бордовые волосы девушки сами, подобно змеям, обвились вокруг шеи Локи. Магиолог осторожно отодвинулась к стене и затаила дыхание. Может, ее не заметят. Ей надо было уйти, оставить их наедине, но она не могла побороть любопытства.       — Алоизетта, — проворковал Локи так нежно, что даже у Берканы, не имеющей никакого отношения к происходящему, учащенно забилось сердце. Никогда раньше она не слышала в голосе Локи таких чарующих интонаций.       — Я так рад, что ты цела, — прошептал царевич, целуя нареченную в щеку. Долго, нежно, страстно. Беркана судорожно сглотнула. Как ей хотелось оказаться на месте Алоизетты! Если бы Локи всегда был таким, как сейчас… О, она бы первая влюбилась в него! Его лицо, обычно надменное и суровое, смягчилось, руки нежно водили по спине и хрупким плечам возлюбленной. Он был великолепен, под стать своей великолепной невесте.       — Я выжила для того, чтобы найти тебя, — сладко прощебетала Алоизетта. — Теперь мы навсегда будем вместе?       — Милая моя, — Локи отстранился и подошел к столу с каскетом. — Я больше всего на свете горевал по поводу твоей кончины. — Беркана не верила собственным глазам: по лицу Локи катились самые настоящие слезы. — Пути назад мне не было, портал разрушился. Когда я осознал, что потерял тебя навеки, я понял, что жить дальше смысла нет.       — Нет, ты не должен был так думать, — трогательно прошептала Алоизетта, подходя ближе. — Даже если бы я погибла, ты все равно должен был жить. Ради меня. Помни об этом. Ты должен жить. Вечно.       — Тогда я не был уверен, что смогу выполнить твой завет, — Локи опустил голову. — Я понял, что потерял тебя, мою первую и единственную любовь. И я поклялся, что никогда не прикоснусь ни к одной женщине. Никогда не женюсь, и никогда у меня не будет детей.       — Как так? — в ужасе воскликнула Алоизетта. — Это слишком жестокая клятва.       — Я был в отчаянии, — вздохнул Локи. Беркана облизнула враз пересохшие от волнения губы: неужели это правда, и поэтому Локи не давал Фену прикоснуться к себе? — Смотри, что будет, если я поцелую тебя. Иди сюда!       Алоизетта бросилась на шею богу с такой прытью, что Локи едва не свалил каскет. Он придержал его рукой и впился в губы невесты. Беркана была не в силах отвести взора от несравненной красоты. От двух лиц, слившихся в поцелуе, который должен был длиться вечность. И вдруг… Что за наваждение? Лицо Локи изменилось — стремительно приобрело синий оттенок. Алоизетта с криком отшатнулась, прижимая пальцы к обожженным губам. Беркана не могла поверить глазам: настоящее проклятье! Локи обжигал собой любого, кого захотел бы поцеловать в губы? Царевич подошел к своей невесте: обжигающая синева исчезала на глазах. Заклятие сухого льда — Беркана слышала о нем, читала, но не знала, что его можно наложить на самого себя. Какой же Локи сильный маг. Хагалар ошибается, недооценивает его.       — Ты, — в голосе Алоизетты слышались еле сдерживаемые слезы — минута, и она уже бурно рыдала на плече понурого Локи. — Этого не может быть. Не может!       — Я решил, что сохраню тебе верность. Девушка может поцеловать меня. Но ни одну не могу поцеловать я. Мое преображение губит любые нежные чувства. Не только губы, но и все мое тело обжигает.       — Я никогда не прощу себе, что невольно сломала твою жизнь навсегда! Теперь я должна тоже отказаться от возможных связей!       — Тихо, милая, тихо.       Локи говорил еще что-то нежное и успокаивающее, а Алоизетта, прекраснейшая девушка во вселенной, безутешно рыдала на его плече горючими слезами. Из единственного глаза Берканы тоже тихо капали слезы. Никогда она не видела такой красоты. И никогда ей не быть на месте Алоизетты. Никогда и ни с кем она не составит пары. Потому что она мужеподобная калека. Урод. Ей стоило умереть, а не приезжать в поселение и не вести свое бренное, пустое существование, никому не нужное. Кто будет скорбеть по ней? Не Хагалар и не Лагур. Никто не вспомнит о ней уже на следующий день. Прольют пару слезинок и забудут. А тут все совсем иначе. Беркана видела любовь. Настоящую, ту самую, воспетую в балладах и легендах. Любовь, которая преодолела пространство и время, но которой не суждено быть счастливой.       Локи с Алоизеттой проговорили еще некоторое время. Царевич усадил ее к себе на колени, ласкал и шептал такие нежности, какие Беркана никогда от него не слышала.       Наконец, пришла пора расставаться.       — Я еще приду к тебе, — тихо прошептала Алоизетта.       — Я буду ждать, — проникновенно ответил Локи.       — Если твой отец тебя еще тронет…       — Не тронет, он поклялся.       — Люблю тебя, — она аккуратно поцеловала Локи в щеку и растворилась, оставив после себя только Мьельнир.       Беркана тяжело вздохнула. Она будто наблюдала за театральной постановкой. Баллада закончилась, певцы разошлись, подарив слушателям гнетущее чувство потери. Дочь Одина смахнула слезы, а когда подняла голову, то столкнулась с лицом Локи. Нет, не с лицом, а с надменной маской. С той самой, к которой успела привыкнуть за год. И выражение этой каменной маски не предвещало ничего хорошего той, которая разбередила не до конца зажившую сердечную рану.