Самая прекрасная ведьма

- Я бы хотела с тобой серьезно поговорить. Майте поежилась. Такое вступление от Марины, да еще и произнесенное подобным тоном, не сулило ничего хорошего. В последнее время Марина вообще была не по-летнему холодна и все чаще погружалась в мрачную задумчивость, какой прежде Майте у нее и вовсе не замечала. Потому Майте и ожидала все время от нее какого-то неприятного разговора, особенно опасалась, не зайдет ли речь о ее семейных отношениях. Хотя Марина вроде была не из тех, кто лезет в чужую жизнь с советами, да и вообще интересуется чужой личной жизнью, но на воре и шапка горит - Майте постоянно мерещились неприятности именно с этой стороны. Однако Марина заговорила о другом. - Как тебе понравилась Клоди? - Ничего, - осторожно ответила Майте. Эта тема тоже была достаточно скользкой и неприятной, а она еще и оказалась к ней совершенно не подготовлена. Она уже успела почти забыть, вернее, заставила себя забыть о зимнем визите немецких колдуний. От ее собственной беседы с Клоди остался какой-то неприятный осадок. - А по-моему очень приятная девушка, - заметила Марина. - И талантливая колдунья. Во всяком случае, многообещающая. - Ммм, - Майте неопределенно повела плечом – уж чему-чему, а этому жесту она от Марины научилась превосходно. - Я даже подумывала, не взять ли мне ее в ученицы, а еще лучше в помощницы, - заявила Марина со свойственной ей прямолинейностью. - К сожалению… - Марина замолчала, сделав разочарованный жест. Майте надеялась, что она скажет что-то вроде «к сожалению, она мне не совсем подходит», но Марина сказала другое: - К сожалению, она отказалась. Марина сделала паузу, словно ожидая какого-то отклика со стороны Майте, но та продолжала угрюмо молчать, утешая себя лишь тем, что если бы Марина возжелала отказаться от ее услуг, она сделала бы это безо всяких предисловий. - Нда… - Марина помедлила, словно соображая, как восстановить нить беседы. - Я опасаюсь, что она вообще забросит магию. Я уже сталкивалась с подобными случаями. Как раз-таки самые талантливые ее и бросают... Очень рано. - Почему? - вырвалось у Майте. - Потому что талантливые и не глупые. И сразу быстро разбираются, какое же это в сущности опасное и темное дело. И то, что мы в целом приобретаем, в итоге не стоит того, что мы теряем. Цена непомерно высока, умные это хорошо понимают, а талантливые понимают еще и очень быстро. Потому и уходят. На этом их разговор и прекратился. Было раннее утро, и Марина отправилась спать. *** Последние несколько недель они обитали в одной из многочисленных загородных резиденций Марины, на этот раз на родине Майте, в Испании, под Мадридом. Майте, конечно, не считала эту местность самой живописной или климатически приветливой из всех, что можно было найти в Испании, но дом - огромный, крытый красной черепицей особняк на три крыла - привел ее в полный восторг. Майте всегда считала себя обладательницей изысканного вкуса и любительницей роскоши, обожала помечтать о чем-нибудь таком шикарном и стильном, но все же должна была признать, что подобный дом ей ни разу не привиделся: ни во сне, ни в кино, ни в рекламном буклете. Это была настоящая роскошь, доступная лишь немногим избранным, о которой у простых смертных даже не должно иметься понятия. Честно говоря, Майте чувствовала себя здесь не совсем уютно. Почти как в музее. Даже в отведенной ей скромной комнате она все время боялась что-нибудь испортить. Однако ради того чтобы немного пожить в подобной роскоши, стоило стерпеть любые неудобства. Общие помещения были очень просторными и светлыми, с белыми стенами, стильно декорированными встроенными стеллажами, гигантскими аквариумами и дорогой техникой. Все это своеобразно сочеталось с прохладной мраморной плиткой пола, дверями, люстрами и каминными решетками из кованого чугунного кружева, массивными лестничными перилами и дверными косяками из темного полированного дерева, старинной резной мебелью и массой редкостей и древностей, вроде диванных подушек ручной вышивки, статуэток, гобеленов или фресок на религиозные сюжеты. Большинство же спален, наоборот, были очень маленькими, похожими на келейки монахинь - сходства добавляли беленые стены, низкие потолки, узкие оконца и распятья на стенах. Но мебель была такой же роскошной, того же массивного резного дерева или ажурного чугуна, полы паркетные или мраморные, повсюду огромные зеркала, старинные ковры и картины. В одном из внутренних двориков располагался огромный квадратный бассейн, наполненный бирюзовой водой - с каменной стены дворика в него стекали искусственные каскады. Такой же бассейн с каскадом, но маленький, с подогревом и джакузи находился в одной из комнат нижнего этажа, бассейны разделяла лишь стеклянная раздвижная стена. Вокруг наружного бассейна стояли шезлонги и плетеные стулья, вокруг внутреннего - уютные низкие кресла. Повсюду - и в саду, и на галереях, и во внутренних двориках, и даже на террасах - цвели, неистово благоухая, цветы всех мыслимых форм, размеров и расцветок. Роз было больше, чем всех остальных цветов вместе взятых: они цвели на клумбах, на кустах, на живых изгородях, обвивали многочисленные перголы и внутренние стены двориков. Белые, кремово-желтые, золотисто-оранжевые, красные, чайные, но больше всего было ярко-розовых и темно-пунцовых. Обитание в подобном райском уголке должно настраивать на минорный лад, однако Марина день ото дня становилась все более раздражительной и нервной. Она испытывала, скорее всего, сильный дискомфорт от жары, хотя никогда бы в этом открыто не призналась. Жарко было везде, и в доме, несмотря на белые стены и узкие окна, и в саду со всем его обилием фонтанчиков, каскадиков и тенистых беседок, и даже у бассейнов. Днем Марина предпочитала спать. А по ночам работать или выбираться в город. Майте невольно переняла этот распорядок дня, и он ее вполне устраивал. Для общения у них, таким образом, оставались самые приятные, с ее точки зрения, часы: ранний вечер и часы перед рассветом. Именно это время суток было особенно дивным в саду, где сейчас как раз буйно цвел жасмин. Марина хоть и жаловалась, что от его чересчур сладкого запаха у нее болит голова, не пропускала ни одного восхода солнца. Утренние беседы настраивали ее на философский лад, причем основной темой становились любимые коллеги-колдуньи, которые, с точки зрения Марины, недостаточно ценили природную, особенно солнечную энергетику. - Они называют себя ведуньями, «ведьмами от слова ведать», кичатся мнимым превосходством над людьми, претендуют на то, что постигли некие тайны природы и мироздания. Природы! Все, с чем мы имеем дело - это картинки, намалеванные химическими красками, игрушечные руны, камешки, стекляшки, барахло из антикварных лавочек и с блошиных рынков. Даже травы для зелий мы покупаем в аптеках. Почувствовать силу природы - это встретить рассвет в лесу, пройти босиком по траве, вдохнуть запах пробуждающего утром цветка, увидеть отражение первого луча солнца в росинке на его лепестке… Кто хоть раз видел первый луч солнца на рассвете, уже никогда не спутает магию истинную и ложную. Ты ведь понимаешь, о чем я. Раньше первый луч солнца для Майте - это было что-то условно-литературное, метафорическое. Но теперь это стало совершенно конкретным явлением природы, или атмосферы, или чего бы то ни было еще. Когда на рассвете небо все полнее и ярче наливается алостью, и, кажется, что это ожидание длится мучительно долго. Но рано или поздно он все-таки возникает на мгновение - самый первый луч. Даже если небо затянуто тучами, его все равно можно разглядеть - бордово-красной тлеющей искрой на горизонте. Но если небосклон чист, он появится во всем своем блеске и великолепии - первозданно золотой, чистый, прямой, как стрела. И можно видеть совершенно отчетливо, как он летит от горизонта навстречу тебе - именно тебе, а не кому-то еще! - и словно сияющим копьем пронзает сердце… А затем исчезает, но еще долго-долго можно смотреть на ослепительно-золотое и невероятно огромное солнце, которое поднимется из-за горизонта… До тех пор, пока оно не покажется все, пока не оторвется слепящим краем от края Земли, не засияет в полную силу, рассыпая теперь уже мириады лучей по всему миру, но ни один из них не сравнится с тем, самым первым… Не потому ли людская магия повязана темнотою, блеском луны и светом звезд, полуночью и сумерками, не потому ли она бежит солнечных лучей и света дня, тает, исчезает без следа на рассвете, что подсознательно осознает свое ничтожество, неполноценность, вторичность при явлении во всем блеске и величии тех сил мироздания, по сравнению с которыми все человеческие таинства представляются не более чем безделушками с блошиных рынков?.. Это и беспокоило Майте в последнее время больше, нежели что-то другое. Они с Мариной были все-таки ведьмами. И принадлежали ночи. И эти встречи рассветов и увлечения первыми лучами солнца не могли сулить ничего хорошего. Того уюта и умиротворения, которые царили в северном особняке, здесь не было и в помине. Атмосфера все более накалялась, и совсем не от палящего мадридского солнца. Казалось, днем воздух наливается не только духотой, но и неимоверным напряжением, как перед грозой, которая должна вот-вот разразиться. *** Гром грянул вечером того дня, утром которого Марина завела разговор о Клоди. Причина ее плохого настроения была весьма банальна - в доме вдруг не нашлось вина. - Это просто поразительно, я бы даже сказала возмутительно! - гневалась Марина. - В Испании и нет в доме вина. Это же здесь предмет первой необходимости! Майте про себя подумала, что в таких огромных домах предмет первой необходимости - это слуги. Конечно, чистоту в помещениях и порядок в саду еще можно было поддерживать магическим способом, но с доставкой продуктов дело обстояло сложнее. Обычно им все привозили по предварительному заказу. А поскольку они не так уж много ели и пили, то подобная накладка случилась впервые. Питались они в основном холодными супами: традиционным испанским гаспачо, охлажденным консоме из спаржи, мятно-гороховым супом-пюре на сливках, имбирно-морковным, русской окрошкой с горьковатым редисом или болгарским таратором на йогурте с огурцами и тертыми орехами. А еще мороженным, ягодами со сливками, кубиками замороженного сока и десертом собственного изобретения Марины - толченым льдом с медом и кусочками фруктов. И пили в основном охлажденные напитки, а не согревающее красное вино - о нем Марина вспомнила впервые за много дней. - Можно позвонить и заказать… - робко предложила Майте. - Ах, оставь, при здешних нравах заказ привезут только к обеду, если не к вечеру, - отмахнулась Марина. - Пойду, погляжу, может, на кухне что завалялось. Кухня, выложенная прохладным камнем, располагалась в полуподвале и была просто набита всевозможной утварью, шкафчиками, тайничками и полочками. Марина обследовала ту часть из них, которая пока оставалась невостребованной, и в ходе поисков обнаружила небольшой шкафчик рядом с кухонной раковиной, содержащий несколько бутылок: полупустых, початых и нераспечатанных. Марина взялась разбирать бутылки, но результаты обследования оказались не особо утешительными. - Виски, коньяк, текила, снова коньяк, настойка на березовых почках, полынная водка, джин, снова коньяк, снова виски, абсент… То есть пить обычное вино в наше время уже не модно? Даже в Испании? Майте хотела заметить, что эту виллу, возможно, и раньше арендовали русские, но предусмотрительно сдержалась. Наконец, в самой глубине шкафчика Марина обнаружила полупустую бутылку с тягучей на вид красноватой жидкостью, отдаленно напоминающей вино. Правда, влито оно было в бутылку из-под сока, на которой была нарисована тыква. - Это что, напиток на Хэллоуин? - пожала плечами Марина. - Что ж, проверим на вкус… Однако прежде чем на вкус, им поневоле пришлось попробовать на запах. Ибо как только Марина сняла крышку, из широкого горлышка плотно повалил белый не то дым, не то пар и разнесся такой аромат, что обе колдуньи отпрянули. - Да, это определенно напиток на Хэллоуин, - резюмировала Марина, помахав над бутылкой ладонью, чтобы несколько разогнать туман. - Хочешь посмотреть? Майте, не желая показать себя неженкой, попыталась заглянуть в бутылку, но не разглядела ничего, кроме все того же белого дымка, от которого нестерпимо начало жечь глаз. Марина осторожно принюхалась. - Думаю, это все же вино, - заявила она. - Ягодное. Пахнет смородиной. По мнению Майте, пахло разве что метаном, но она решила не спорить. Если Марина решила считать эту болотную жижу вином, то путь так и будет. Марина перелила часть жидкости в бокал, и надо признать, там она себя вела довольно мирно. Правда, когда Марина решилась попробовать, напиток оказался невероятно кислым, и туда пришлось всыпать пару ложек тростникового сахара. При этом жидкость внезапно резко взбурлила и вспенилась, но после того, как сахар растворился, других признаков жизни не подавала. Майте все же попробовать не рискнула. Сослалась на головную боль. Однако болотно-смородиновый напиток отнюдь не настроил Марину на миролюбивый лад. Наоборот, ее настроение сделалось окончательно мрачным. - «И дни наши лишь ускользающая тень, они тают, и мы улетаем», - продекламировал она меланхолично. - Вот и еще один день на исходе. И как бездарно прожит! Вот почему я завидую таким, как Клоди. Которым хватило сил и решимости бросить всю эту чушь. Хватило смелости жить дальше за счет своих собственных сил и умений, а не паразитировать на чужих. Майте оскорбленно выпрямилась. - Но магия - это тоже умение! Даже искусство! К тому же, бывает белая магия… Марина прервала ее жестом руки. - Магия - это всегда магия. Просто кто-то заходит подальше, а кто-то топчется на краю и называет это белой магией. А кто-то заходит слишком далеко. Мы используем людей, предметы и явления ради наших целей, мы по своей воле меняем законы, которые не нами установлены, нарушаем естественное течение жизни и при этом рассчитываем, что нам не придется за это платить? Любая магия - это уже ложь. Прежде всего, самим себе. Любая магия - это зло. Любая магия - это насилие. Подчинение себе того, что сотворено свободным. Сил природы и воли человека. Это не может быть добром. Никогда. Ни по какой причине. Ты это понимаешь? - Думаю… да. - И принимаешь? Выбираешь все равно? Майте хоть и побледнела, но кивнула. - Да. Я так хочу. И я в это не верю. Марина пристально на нее посмотрела. - А во что ты веришь? Что ни добра, ни зла нет, а есть только сила и энергия? - она горько усмехнулась. - Как в физике? Да, так обычно говорится… Иначе кто бы в здравом рассудке пошел в ведьмы? Нам ведь столько не самых хороших вещей приходится совершать даже в процессе обучения, так что лучше даже не думать о том, что когда-то за это придется платить… А платить придется. Майте поежилась. И решила, что она бы тоже предпочла об этом не думать. И не знать. - Все же гораздо более правдоподобной мне кажется теория о том, что это лишь потоки разного рода энергии, которыми можно управлять… И от них не зависеть, - озвучила она, наконец, официальную точку зрения, которой придерживались на этот счет в Академии. Марина мелодично рассмеялась. - Интересно, насколько правдоподобной эта теория покажется рядовому физику или другому материалисту. Да он тебе как дважды два докажет, что никакой магии вообще не существует! Майте промолчала. - В этом все и дело, - продолжала Марина, снова помрачнев. - Каждый верит в то, что ему удобно. Или выгодно. Кому-то спокойнее верить в то, что есть лишь материальные законы Вселенной, а всего остального они просто предпочитают не замечать. А мы видим чуть дальше и чуть глубже, но тоже не желаем смотреть до конца. Не желаем видеть того, что, в сущности, знаем. Нельзя пользоваться электроприборами и не верить в электричество, нельзя использовать магию и не верить в Тьму, которая ее питает. Мы боимся смотреть вглубь до самого конца, но все равно понимаем - в конце Дьявол придет и заберет нас. - Говорят, лучше быть… - «…Господином в аду, чем слугой на небесах?» - хмыкнула Марина. - Что ж, не спорю. Вот только мне почему-то кажется, что в аду может быть только один господин… И боюсь - это место уже занято. - Но все же… - И он не делится властью. Только не там. А каково быть слугой в аду, так ли уж хочется тебе это узнать? Мне, например, совсем не хочется. А в моем возрасте человек уже начинает задумываться о том, что рано или поздно ему придется отправиться в очень далекое путешествие, и билет лучше бронировать заранее. Марина залпом допила оставшуюся в бокале жидкость. А Майте подумала, что надо было тоже попробовать. - Каждый человек понимает, что есть добро и что есть зло, мы просто боимся это признавать и жить с этим, - произнесла Марина резко. - Но эти законы очень просты и одинаковы для всех. И всегда есть выбор, как поступить, правильно или нет, и мы делаем его добровольно. Я немного завидую людям с четким пониманием того, что из себя представляет наш мир, с незамутненным взглядом. Таким, как Клоди, например. Вот потому мне так хотелось бы, чтобы она была рядом. Вот только в том и дело, что рядом с такими, как я, нечего делать таким, как она. Тем, кто честен сам с собой в том, что есть добро, и что зло, где свет, и где тьма, в чем грех, и в чем просто ошибка… Что можно исправить, а что только искупить. Они не боятся жить. Им в жизни не легче и не проще, но они как-то чище живут… Потому что не боятся правды, не боятся жизни, какова она есть… Не боятся даже выглядеть смешными… А наша жизнь - это вечный страх, вечное желание все себе упростить любым способом, бесконечные увертки, оговорки и оправдания. Мы так боимся собственных чувств и чужого мнения, что готовы зверство назвать справедливостью, жалость - унижением, честность - глупостью, доброту слабостью, а скромность - высокомерием. Ложь перед другими, ложь перед самими собой, а в итоге все равно понимание того, что за все придется платить… Когда-нибудь и, возможно, очень скоро и по высокой цене. - Но есть же разные обстоятельства… Причины… - возразила Майте. - Не все так однозначно на самом деле. Иногда невозможно отличить, где добро, а где зло и… Бывает ведь и меньшее зло, в конце концов. Марина насмешливо прищурилась. - Полагаю, если тебя, милочка, изобьют, ограбят, изнасилуют, оскорбят, обманут, унизят, предадут или иным каким-то способом несправедливо и незаслуженно с тобой обойдутся, ты тут же очень точно и без посторонней помощи разберешься и различишь, что тебе причинили зло. Как и любой другой человек, если только он не умственно отсталый. И никакие причины и обстоятельства такого поступка по отношению к тебе лично, подозреваю, тебя не удовлетворят. Однако когда те же самые люди сами совершают подобное по отношению к другим, они сразу же начинают разводить слюнявую демагогию про невозможность различить, обстоятельства, причины и все такое прочее. Это только трусость, подлость и лицемерие, ничего более. Каждый человек всегда прекрасно понимает, что он творит, добро или зло, вопрос только в его смелости это признать... Хотя бы перед самим собой. - А если… - А если в чем-то не уверена, просто спроси себя саму, а мне бы это понравилось? И ситуация сразу станет ясной и прозрачной, как стеклышко. Майте беспомощно потерла виски. - Я не так начала… Я хотела сказать - что все люди разные. Невозможно к каждому подходить с одной меркой. Что зло для одного, может быть добром для другого, и так далее… - Все та же песня трусливой демагогии. Правда, в этом случае еще и очень выгодной демагогии, и очень опасной. Думаю, те, кто во время геноцидов расстреливает и заживо сжигает детей и матерей, тоже исходят из этой логики. Они не такие, как мы, и потому то, что для нас зло - мучительная смерть, например - для них благо, потому что это именно то, что для них лучше всего. Все люди разные, поэтому для тех, не таких, как мы, не так больно гореть заживо, не так страшно умирать, не так огорчительно наблюдать, как на их глазах погибают близкие… Можно оправдать любое зло, просто сделав вид, что для кого-то это является благом. - Это как-то слишком преувеличено, - возразила Майте, покраснев. - И я, разумеется, не это имела в виду. Зачем все сразу так усложнять? - Нет, это я, наоборот, упрощаю. Привожу конкретные примеры, как это работает фактически, в действительности, в живой жизни, которая всегда проста и прямолинейна. И все слащавые, заумные рассуждения ведут в итоге к очень простому - ты всегда на какой-то одной конкретной стороне. Потому что наши игры в стеклянные шары и пластмассовые руны законов добра и зла не отменяют. Даже вынужденное, так называемое меньшее зло - все равно зло, но нас-то никто не вынуждал. Впрочем, ты пока все еще можешь отговориться незнанием. Когда ты впервые берешь в руки дешевые карты, чтобы поиграть в предсказание будущего - хотя подобные вещи вообще невозможны, как ты теперь знаешь, думаешь ли ты тогда о том, что это твой первый шаг на пути во тьму? Ты это понимаешь только когда приблизишься к ней вплотную, вот так, шутя или играя, шаг за шагом. А потом для многих уже слишком поздно, чтобы повернуть назад. Для меня, например, поздно. На несколько минут повисла мрачная пауза. - Я уже не смогу жить по-другому, - продолжала Марина задумчиво. - Не потому, что, как некоторые говорят, магия - это такой наркотик, и от нее уже невозможно отвязаться, на самом деле бросить очень просто. Но… Что я буду делать потом? Как жить, чем заниматься? Я больше ничего особо не умею, да мне больше ничего и не нравится. Я просто не хочу жить по-другому. Ты еще смогла бы. Я наблюдала за тобой все эти годы, мне кажется, для тебе это не стало смыслом жизни… Для тебя это просто увлечение, игра… Нечто такое, что тебе по настоящему нравится и тебе удается, но что всегда можно бросить… Разве нет? Майте пожала плечами, опустив глаза. Она не знала, что ответить. Может, Марина и права? Ей нравилась ее жизнь, нравилось заниматься магией, но если поверить в то, что все это настолько небезопасно, так ли уж сильно ей хочется продолжать? Или все-таки не очень? - У меня есть только магия, - сказала Марина. - Я посвятила этому всю жизнь, и мне уже поздно искать в ней новый смысл. Вся моя жизнь… Чтобы ЗНАТЬ. Чтобы, черт возьми, знать… Сила - это на самом деле ничто, но знание… Это единственное, что у меня есть, единственное, что ценно… А у тебя есть твое творчество… и твой муж. Разве не в этом твой смысл? Майте уже почти готова была сказать, что да, но что-то ее остановило. - Нет, мне кажется… я тоже уже не смогу жить по-другому, - пробормотала она. Марина смотрела на нее с жалостью. - Я понимаю, тебе это не особо приятно… Но ты мне кажешься очень способной и сильной, думаю, ты с этим справишься. Вот почему я приглашаю тебя помочь мне, но ты в любой момент можешь отказаться. - Помочь в чем? - механически спросила Майте. - «Уклоняйся зла и делай добро. Ищи мира и следуй за ним», - в очередной раз продекламировала Марина. - В том и проблема. Именно в том, что человек не может не совершать зла. В нашем мире, среди других людей это пока не получается. Можно не убивать, не предавать, не бить лежачего, не стрелять в спину, но если придется защищать свою жизнь или жизнь близких, ты будешь драться и убивать, а значит, творить зло, и от него никак не уклонишься. Не работает это предустановление на практике, никак не работает. У нас нет возможности всегда поступать правильно и всегда уклоняться от зла. Остается только делать добро. Чтобы хоть как-то уравновесить. Или даже склонить чашу весов слегка в нашу пользу. «Суд без милости не оказавшему милости, но милость превозносится над судом». Это значит, в переводе на простой человеческий язык, что если ты в жизни будешь творить только зло, то тебя будут судить строго по законам справедливости. Но если ты будешь делать и добро тоже, то возможно и снисхождение. Не делать зла в нашем мире невозможно. Значит, выход только один. Однако на то, чтобы делать добро, к сожалению, нужен особый талант. У меня его нет. Зато есть кое-что другое. Борьба со злом в чистом виде, это ведь тоже добро. - В чистом виде? - снова переспросила Майте, чтобы потянуть время. Она по-прежнему лихорадочно размышляла о том, действительно ли ей это нужно. Возможно, Марине и в самом деле лучше подошла бы Клоди. По крайней мере, теперь становилось ясно, какие у них общие интересы. - Добро и зло, как это ни печально существуют не только как абстрактно-нравственные понятия, и чистое зло существует тоже, - пояснила Марина. - Успокойся. В нашем случае существование чистого зла - это, скорее, плюс. Все в мире движется по своим законам, добро и зло тоже. И в их-то отношении законы весьма просты и все их знают. Веди себя хорошо, и никто не захлопнет у тебя на голове медвежий капкан, если ты сама в него голову не засунешь. Что мы, собственно, и делаем. Это сродни тому, что никакая нечистая сущность не войдет к тебе в дом и не переступит порог, пока ты сама ее не пригласишь. - А если я не звала и не разрешила, а оно вошло? - все же Майте не хотелось признавать, что настолько все безнадежно в ее случае. - Значит, мысленно разрешила. - А если я уверена, что нет? - не сдавалась Майте. - Вот просто точно уверена, что не звала и не разрешала? - Тогда, значит, это кто-то вполне реальный, но переодетый в злую сущность, и надо звонить в полицию, - ответила Марина, раздражаясь. - Ты меня перестанешь изводить своими глупостями? - А кадавры? - Да что вы в них вцепились. Кадавры - это не зло, а такое стихийное явление… И с ним уже ничего не сделаешь. Это как крушение поезда, что ты ему можешь противопоставить? Я готова рискнуть, и даже самой жизнью, готова отдать все силы и средства, но это должно быть что-то такое, с чем реально бороться. Чтобы был хоть какой-то результат… Но при этом… Я бы хотела что-нибудь по-настоящему темное. *** Майте не удивилась бы, если для продолжения этого разговора они спустились в какой-нибудь тайный, неизвестный ей ранее подвал, освещенный лишь свечами или факелами. И, возможно, Марина показала бы ей какой-нибудь древний артефакт или рукопись… Но они всего лишь прошли в гостиную, белую и светлую, и Марина включила обычный плазменный экран, чтобы продемонстрировать помощнице несколько фотоснимков. - Ты знаешь, что такое проклятие? - спросила она. - Конечно, это… - Майте слегка запнулась, - темная энергия в чистом виде, концентрированная и неуправляемая… Губительная для тех, кто соприкасается с ней… Обычно статична и локализована в определенном месте, но при взаимодействии с ней человека может мутировать… во что-то вроде вируса и передаваться носителями. Впрочем, это явление досконально не изучено… Главным образом по причине его смертоносности. - Это так, - кивнула Марина. - Но ты, конечно, знаешь, что эта причина не единственная. Просто само явление насколько опасное, настолько же и редкое. Найти настоящее локализованное проклятие для изучения практически невозможно. А его носители слишком быстро гибнут, так что какой-либо «эпидемии», «цепочки проклятий», как в дешевом ужастике, возникнуть не успевает. А рассказы о том, что можно якобы проклясть человека словами, просто пожелав ему зла, это не более, чем миф. На самом деле даже навести порчу или приворот на человека крайне сложно, и действует это не на всех, а уж навести проклятие… Этим занимаются только шарлатаны. Девяносто девять случаев из ста, когда словесные проклятия якобы срабатывали - это либо ложь, либо самовнушение. В том же одном-единственном случае на сто, когда после слов «будь проклят» и в самом деле причинялся какой-либо вред, это является совпадением или следствием другого колдовства, но никак не этих слов. - Ну, я все же слышала, что иногда бывает и такое, - робко возразила Майте. - Я имею в виду, конечно, редко, но когда кого-нибудь сжигают на костре, например, по обвинению в колдовстве… По делу или без вины... - И он или она произносит некую пафосную речь прямо из пламени, и после этого начинают происходить какие-то неприятные вещи? - хмыкнула Марина. - Очередные людские нелепицы. Хотя это уже ближе к истине. Иногда - невольно - и в самом деле происходит, когда на месте подобного жестокого убийства образуется темная аура. Но если бы это происходило каждый раз, когда кого-то убивают без вины - ты понимаешь, что я хочу сказать? Человечество давно бы вымерло. Это уж слишком часто происходит и как-то даже обыденно… Нет, чтобы в мире образовалось проклятие, должно произойти некое из ряда вон выходящее событие… Чистое зло. Например, когда погибает кто-нибудь близкий… От руки близкого человека. - Например, когда один брат убивает другого из ревности или во гневе, или одна сестра другую, или друзья, а потом приходит в себя и раскаивается? - предположила Майте. Марина покачала головой. - Нет, это тоже слишком просто, это случается сплошь и рядом. Проклятие полностью противно всем законам - природным, Божеским и человеческим. Нечто, что раздирает саму ткань мирозданья, оставляет рану, которую невозможно исцелить. Которая будет продолжать гноиться злом долгие годы. И причина, породившая его, не может быть банальной. За историю человечества совершались миллионы убийств, казней и предательств, но настоящие известные проклятья можно пересчитать по пальцам. Значит, событие, породившее подобную тьму, совсем не обязательно будет особо кровавым или потрясающе зверским, но оно всегда следствие невообразимой душевной муки, следствие того страдания, которое даже смерть не способна утолить, вины, которой не может быть прощения или искупления. Когда встречаются два зла, между которыми невозможно выбрать меньшее. Как если бы мать убила своего ребенка, желая его спасти от более мучительной смерти или защищая - два подобных случая мне известны. Но в тех местах, откуда я родом, слишком много зла и несправедливости творится и безо всяких проклятий. Для чистоты эксперимента мне хотелось отыскать нечто подобное здесь, в достаточно благополучном окружении. И кое-что мне удалось отыскать. Вот, взгляни. Марина указала на первую появившуюся на экране фотографию. - Что это? - А на что это похоже? С первого взгляда изображение больше всего напоминало ведьминский котел. Нечто черно-серое, неприятное, над чем поднимаются клубы пара. Но приглядевшись попристальнее Майте сообразила, что это не пар, а туман. И поднимается он не над краями котла, а над темными верхушками деревьев - лиственниц и сосен - уходя в свинцово-серое ночное небо. Сначала Майте не поняла, почему такой густой туман, и почему так странно растут деревья, почти ровно по кругу, потом разобралась. В лесу, очевидно, находилось озеро, и туман поднимался от него. - Как будто… Туман над озером. Марина кивнула. - Эль-Лаго-дель-Боскэ, Лесное Озеро. Находится здесь, под Мадридом, примерно в часе езды отсюда… Майте стало очень неуютно при этих словах. Одно дело рассуждать о проклятьях, даже о самых жутких, чисто умозрительно, другое дело - вдруг выяснить, что одно из таких явлений находится здесь, рядом, фактически в шаговой доступности. Самого озера на фотографии видно не было, но Майте вдруг необыкновенно отчетливо ощутила, что оно там есть. Словно от самого изображения на экране дохнуло свежестью и прохладой... Нет, холодом и сыростью. Стало немного не по себе, и в то же время в этом изображении было что-то необыкновенно притягательное. И Майте вдруг очень сильно захотелось увидеть это озеро. - А есть другие снимки? - спросила она, не в силах подавить волнения. Марина покачала головой. - Этот единственный. Да и тот сделан почти случайно с воздушного шара. К нему просто не пробраться. Это озеро окружено лесом, довольно густым для этой местности. Само озеро образовано подземными водами, ключами, которые бьют на дне, и потому всегда холодное. И в низине, где оно находится, почва насыщена влагой, потому и лес… Такой густой и прохладный, каких в этой местности почти и не бывает. За день в жару поверхность озера сильно прогревается, поэтому вечерами над ним всегда стоит густой туман. И само озеро, и окружающий лес находятся в частных владениях, свободный доступ туда запрещен. Поэтому до сих пор у меня не было возможности изучить это место должным образом. Но дело не в приватности, это место просто не подпускает к себе. И все способы это сделать, вполне вероятные и обыденные на первый взгляд, в данном случае не работают. Даже если тебе каким-то образом удастся попасть в охраняемый лес, к озеру ты просто не выйдешь, даже если точно знаешь, в какую сторону идти. Озеро неприкосновенно и для большинства людей фактически невидимо. У него есть еще и другое название, неофициальное - Эль-Лаго-де-лас-Лагримас, Озеро Слез. И это озеро, по моим наблюдениям, является источником сильнейшего проклятия, скорее всего, оно возникло спонтанно на его месте. - Как может просто так откуда-то возникнуть… целое озеро? - недоверчиво спросила Майте. - Это, конечно, странно, но приходится признать, что так и есть. Я досконально изучила все существующие в природе документы по истории этого края. До начала пятидесятых вообще нет упоминаний о нем… И об этом лесе. Собственно, может, в этом и нет ничего странного, озеро совсем небольшое, к чему было его упоминать? Но есть один любопытный нюанс: в некоторых источниках совершенно недвусмысленно говорится о том, что на том месте, где сейчас озеро, раньше была лишь равнина, сухая и пустынная, а поблизости деревня, от которой почему-то сейчас и следа не осталось, и даже названия ее мне не удалось узнать. Деревня, понятное дело, могла исчезнуть, мало ли чего здесь происходило в смутные времена, но откуда было взяться холодному озеру и лесу на месте выжженной солнцем пустоши? - Может, это какая-то ошибка? – предположила Майте, впрочем, без особой надежды. - Конечно, может быть… Но сильно в этом сомневаюсь. Я подумала, что возможно, деревня была затоплена, чтобы создать водоем на ее месте, такое здесь раньше постоянно практиковалось. И это бы многое объяснило, но нет, все указывает на то, что озеро природное… Значит причина кроется в другом, и, скорее всего, разобраться с этим без взаимодействия с самим проклятием невозможно. - Значит, наша первая задача в том, чтобы найти способ туда попасть? - уточнила Майте. Это ее несколько утешило. Кто знает, может, подобраться к озеру окажется совершенно невозможным. Марина, конечно, гений, но ведь и ей не все подвластно. Хотя целеустремленности и настойчивости ей тоже, конечно, было не занимать… *** - Теперь взгляни на это, - Марина нажала на кнопку пульта и переключила на следующее изображение. Контраст между ним и предыдущим был столь разителен, что Майте даже слегка прищурилась, будто яркость цветов ее ослепила. Роскошный особняк, почти дворец, расположенный, по-видимому, на пологом холме, окруженный ухоженным садом, пестрящим множеством цветов, который уступами спускался по склону. Только на заднем плане, между многоцветьем сада и ослепительно-голубым небом пролегала темная полоска древесных крон. - Коллеж Святой Екатерины, частная католическая школа для девочек, закрытого типа… - сообщила Марина. - В просторечии школа Эль-Лаго. Основана в 1956-м, то есть в этом году отмечает шестидесятилетний юбилей. Находится на самом берегу озера, в лесу. Собственно, владельцы школы и являются владельцами озера и леса. Загвоздка лишь в том, что никто никогда этих владельцев не видел, и никто не знает, кто они такие. И, кажется, никому это и не интересно. Тем, кто отправляет своих детей учиться туда, вполне достаточно знакомства с директрисой. - И… много находится желающих отправить туда детей? - поинтересовалась Майте. И подумала, что она, наверное, тоже не возражала бы против того, чтобы учиться в подобном живописном месте. - Достаточно много. Хотя это очень дорогая школа, зато одна из лучших в Испании. Настолько дорогая и престижная, что туда оправляют даже отпрысков королевской фамилии. Ты не поверишь, но даже всеми любимая инфанта учится там. И вместе с этим в школе открыта стипендия на почти сто мест для талантливых детей из небогатых семей и для детей-сирот. В Санта-Каталине исповедуется принцип демократичной или, как это принято называть там, интеллектуальной элитарности. В школе очень сложная программа и напряженный график, справляются далеко не все. Полный курс обучения способны пройти только и в самом деле одаренные дети. Потому, хотя обучение и стоит баснословных денег, именно деньги в конечном счете ничего не решают, ребенку со средними способностями или лишенному талантов в этой школе просто не выжить. - Так что, детей туда набирают со всей Испании? - И не только. На самом деле местных учениц там примерно половина или чуть больше, в основном тех, кто учится на стипендию. Платных набирают по всему миру, даже из Германии и Англии, хотя там и свои школы неплохие… Но в этой определенно есть что-то особенное. При школе есть специальный подготовительный класс, куда принимают девочек пяти-шести лет, но таких не очень много. Главным образом, зачисление происходит по результатам экзаменов, которые проводятся каждый год среди девочек-претенденток в возрасте от шести до десяти лет, после чего их распределяют по первым четырем классам начальной школы, в зависимости от результата. Экзамены проходят в два этапа, на общую подготовку по основным предметам и языкам, и творческий. Можно держать экзамен и сразу в среднюю школу, в пятый класс, но это уже сложно. Начиная с шестого класса учениц со стороны уже не принимают, то есть в школу можно поступить, будучи не старше одиннадцати лет. Всего классов десять, но особо одаренные ученицы - из тех, что выдерживают, конечно, - могут остаться еще на два года в лицейских классах, такой диплом может приравниваться к диплому бакалавриата престижного университета. Обучение ведется по нескольким направлениям: есть классы философии, математики, физики, истории и географии, экономики и управления, словесности и прочих дисциплин, но при этом обязательны занятия какими-либо видами творчества, спортом, а также изучение нескольких иностранных языков. Для каждой ученицы составляется индивидуальное расписание с целью раскрыть присущие именно ей таланты и способности. Преподавание, начиная с пятого класса, ведется на английском и испанском, в старших классах на других языках тоже. И… тебе действительно так уж интересно все это слушать? - Я все жду, когда вы перейдете к плохому, - сказала Майте. - Потому что сейчас все уж слишком идеально. - Правильно ждешь, - согласилась Марина и снова взялась за пульт. На этот раз на экране поочередно возникло несколько снимков, по-видимому, выпускных классов школы. Девочки-подростки, группами по десять-двенадцать, одетые в светлые старомодные платья, скорее всего, в парадную форму, на первый взгляд показались Майте очень похожими одна на другую. Одинаково приглаженные, аккуратные, свеженькие и чистенькие. И не одной только безупречностью одежд и причесок, но той особой чистотой, которая присуща только невинной юности. И хотя Майте про себя подозревала, что в возрасте 16-17 лет большинство современных девушек не такие уж невинные, но эти фотографии производили очень светлое впечатление. Может, дело было в белых платьях, аккуратно причесанных длинных у большинства волосах или отсутствии косметики, а может, в том воодушевлении, которое читалось на разрумянившихся лицах, и в сверкающих глазах, устремленных, казалось, прямо в будущее. Майте даже ощутила легкую зависть при виде столь цветущей юности, при виде этих детей, у которых еще абсолютно все впереди. - Когда у меня возникли первые подозрения насчет того, что в окрестностях Мадрида существует столь мощный источник темной энергии, я в первую очередь попыталась расспросить тех, кто непосредственно имеет отношение к этому месту, - сказала Марина. - За недоступностью хозяев - хотя бы тех, кто обучается или преподает в этой школе. И сразу же наткнулась на совершенно непроницаемую стену. Связаться с кем-то из руководства или персонала школы, будь то даже обычная уборщица или приходящий священник, совершенно невозможно, если только школа в этом лично не заинтересована. Найдется тысяча и одна причина, почему со мной не могут встретиться, принять или даже просто поговорить по телефону. Да и моя магия там не действует. Вообще, похоже, на территории, охваченной проклятием, не действует никакая магия, кроме его собственной. Я довольно долго билась, а потом решила пойти другим путем. Поискать бывших выпускниц Эль-Лаго, тем более, полные списки поступивших и закончивших доступны всем желающим на сайте школы. Надо же учебному заведению продемонстрировать, сколько великих людей там воспитали, сколько сирот и обездоленных вывели в люди! В этом плане все достаточно прозрачно, но когда я начала искать с ними встречи, вот тут мне и открылась истинная нечистая суть этого места. Я слишком мало кого смогла найти. Очень многие девочки, окончившие эту школу, просто исчезают. Как будто растворяются в воздухе. Я не могу разыскать ни их следов, ни следов их родителей или других родственников, ни даже просто знакомых! А я ведь очень хорошо умею искать! Я даже не могу проследить, откуда они взялись, как будто после выпуска сам факт их существования на Земле был отменен! - Может, эти списки поддельные? - высказала предположение Майте. - А многочисленные фото и видеоотчеты со школьных мероприятий, концертов, праздников, спортивных соревнований? Нет, я убедилась, все указанные в списках ученицы и в самом деле проходили обучение в Эль-Лаго, вопрос в том, куда они исчезли после. Более того, многие девочки исчезают еще в процессе обучения, даже самые маленькие. И в этом тоже странность. На самом деле, как я уже говорила, из-за крайне сложной программы и дисциплинарных требований многих учениц отчисляют еще в начальных классах. И вот из таких мне очень многих удалось разыскать, но они мало что могут рассказать, равно как и их родители. Рассказы все однотипны: очень хотели там учиться, но оказалось не по зубам, сильно разочаровались, потому особо вспоминать не хотят. Да и давно это было, и в детстве, и вообще неправда… - Но разве… Почему родителей это не волнует? Тех, кто отдает туда детей? Разве никто не обратил внимания?.. - На что именно? В школе есть списки учениц поступивших в очень престижные университеты по всему миру, или начавших удачную карьеру - это правдивые списки, и они очень впечатляют. А дальше никто и не доискивается. В конце концов, школа не несет ответственности за то, как сложились судьбы выпускников, ведь в самом колледже никаких неприятностей не происходит. Не чаще, чем в любом другом подобном заведении закрытого типа. Наоборот - там все идеально. Восторженные отзывы, благодарственные письма… А то, что часть учениц пропадает во время учебы, так они теряются на фоне тех, кого отчислили как отстающих… И они пропадают полностью, со всеми связями и упоминаниями об их существовании… Некому бить тревогу, некому жаловаться, понимаешь? А связаться с кем-то из тех, кто обучается там в данный момент, и вовсе не представляется возможным. Большинство воспитанниц живет там на полном пансионе, домой уезжают только на каникулы и иногда на выходные, с родственниками видятся в строго определенные часы посещений. Покидать территорию школы самовольно строго запрещено, впрочем, это правило можно понять: школа находится за городом, в уединенном месте, рядом лес, озеро, мало ли что может случиться с детьми, если они будут самовольно бродить по окрестностям? В этом и сложность, понимаешь? Что бы ни происходило в школе, это очень легко объяснить, и для тех, кого проклятие лично не коснулось, ничего страшного там не происходит. А для тех, кого коснулось… Тем уже все равно. - Как-то все же странно, - покачала головой Майте. - Я понимаю, что место живописное и на природе, но все же в такой близости от Мадрида вряд ли можно найти по-настоящему уединенное место, разве что заповедник. И как вам объясняли отсутствие информации о нем? - В тех учреждениях, куда я обращалась официально? А никак. Вообще никто не стал говорить со мной об этом. Меня просто вежливо сплавляли. Хотя для действия проклятия это закономерно - так оно себя охраняет. Все вокруг к нему слепы и глухи. Казалось бы, не так уж трудно выяснить, кто является владельцем такого большого, я бы даже сказала, огромного куска земли, тем более, на котором расположена настолько известная школа… Но именно этого выяснить и невозможно. И не потому, что это какая-то тайна, наоборот, от меня никто ничего не скрывает, но никто и не может сказать ничего определенного. Куда бы и я ни обращалась. Нет никаких записей, никаких свидетельств, никаких документов… Как будто и самой школы, и даже самого озера нет. - Неужели никого это не удивляет и никого не интересует? Столько лет существует такое странное место, появившееся как из ниоткуда, нигде официально нет о нем информации… И никто не заинтересовался? - Да, это странно. И что самое странное: оно не отмечено ни на одной карте, ни на печатной, ни на электронной. И никто вообще не знает и не слышал об этом месте, кроме самих учениц и их родственников. - А они-то откуда узнают? - Откуда обычно о таком узнают? Из рекламных буклетов, сайтов, каталогов учебных заведений. Некоторым приходят даже письма с предложением обучения или даже стипендии. В этом отношении все довольно понятно и обыденно. У колледжа Санта-Каталина прекрасный официальный сайт, страницы во всех соцсетях, и неплохая пиар-кампания в прессе. И белые пятна в его истории никого не смущают, тем более, что и в глаза не бросаются. Везде упоминается дата основания школы, и этого вполне достаточно, кому интересно, кем и при каких обстоятельствах она была основана? Именно так и работают проклятья. Именно потому они настолько неуничтожимы и зачастую даже необнаружимы. Их просто никто не замечает, кроме тех, на кого они нацелены. Люди, попавшие под проклятия, гибнут при загадочных обстоятельствах и часто у всех на виду, но никого это не волнует. Или исчезают, и никто не обращает внимания. Ни для кого, кроме его прямых жертв, проклятия не существует. - Но вы же его нашли? - Потому что искала. И потому что я немного в этом разбираюсь. Но пока мне удалось его лишь только нарушить. Ни приблизиться вплотную, ни исследовать, ни разобраться как следует… Не говоря уже о том, чтобы его уничтожить. - А возможно его вообще уничтожить? - спросила Майте недоверчиво. - Теоретически считается, что да. Практически - этого еще никогда не делал. По крайней мере, достоверных свидетельств этому нет, кроме обычных сказок. В официальной доктрине научной магии считается, что проклятие, коснувшись кого-то, уже не подлежит ликвидации… В псевдонаучной магии предлагаются некоторые способы… Вряд ли действенные. Я, вполне возможно, сумею разработать свой собственный. Или не сумею. В любом случае, я не думаю, что это менее вероятно, чем существование зелья исполнения желаний или чего-то в этом роде. Майте открыла было рот, чтобы вставить одно замечание по этому поводу, но Марина ее перебила. - Да, вот еще одна деталь, которой я не успела коснуться подробно - школа, как я уже упомянула, католическая. Причем не формально католическая, а с очень строгим уставом: все ученицы и преподаватели во главе с директором ОБЯЗАНЫ исповедовать католицизм, посещать школьную церковь, читать духовную литературу, регулярно исповедоваться и трижды в день присутствовать на общей молитве. Это уже не говоря о наличии богословских дисциплин и латинского языка в списке обязательных для всех предметов. - Это странно, - согласилась Майте. - Действительно, да? – оживилась Марина. - В Испании по-прежнему много церковных школ, но там лишь преподаются отдельные дисциплины, связанные с религией, наравне с обычными предметами, да и то по желанию, никто не требует от учеников на самом деле быть верующими. Да это даже законодательно запрещено! А именно в этой школе, одной-единственной из всех, верность традициям остается неприкосновенной, закрепленной на уровне дисциплинарных правил. Еще одно доказательство тому, что законодательно это место совершенно обособлено от любой реальной системы. - Я немного не это имела в виду, - смутилась Майте. - Я хотела сказать, как вообще могло оказаться, что проклятье существует в месте, настолько тесно связанном с религией? - О, как раз вот это вот понять и не сложно. Наука и магия описывают лишь малую часть Вселенной. А религия принимает бесконечность вещей. Тайну. Она открыта и для добра, и для зла в равной мере, но зло во все времена маскировалось под добро, чтобы казаться сильнее. Католическая школа - чудесное прикрытие. И более того… Чем больше в этой школе детей, которые на самом деле не верят, тем благоприятнее для самой атмосферы проклятия. Там, где религия насаждается из-под палки, становится ненавистной рутиной, там всегда пышным цветом цветут и лицемерие, и ложь, и богохульство. И безверие, наконец. А в детских душах они пускают ростки весьма охотно и прочно. Там, где религия идет рука об руку с насилием, нет места истинной вере, а потому те, кто ее теряют, оказываются полностью беззащитны перед злом. А в подобном месте, боюсь, веру могут потерять даже самые набожные. - Почти монастырь, - пробормотала Майте. - О да, и не только в этом отношении. Школа вообще очень старомодная, все девочки в обязательном порядке носят форму, им запрещается пользоваться косметикой, носить дорогие украшения или делать вызывающие прически, даже после занятий. Конечно, с другой стороны, это вполне разумно, в учебном заведении, где учатся дети со столь различным социальным положением, не стоит давать им лишних поводов его подчеркивать. Однако в школе запрещены и личные средства связи, сотовые телефоны, ноутбуки и прочее. Впрочем, сотовой связи там и нет, только обычный телефон и школьный интернет в общем зале. Таким образом, нельзя сказать, что школа изолирована от мира, родственникам учениц совеем не воспрещается с ними общаться, но с другой стороны, постороннему человеку крайне сложно туда проникнуть… Для тех, кто не получал особого приглашения, позволительно даже сказать - невозможно. Я пыталась. Вот в этом ты и сможешь мне помочь… Если пожелаешь. - Вы могли бы… То есть, мы могли бы… Попытаться устроиться туда учительницами? - робко предложила Майте. У нее буквально голова шла кругом от всей полученной информации, и она совершенно не могла сообразить, чем она может оказаться полезной, раз уж у самой Марины ничего не получилось. - Думаешь, я не пыталась? Я бы вполне могла там работать, но каждый раз по какой-то неведомой причине мне отказывают. И, тем не менее, рано или поздно я все равно найду способ туда попасть, но с твоей помощью я смогла бы это сделать довольно скоро. К тому же, я опасаюсь, что уже могла привлечь к себе внимание своими слишком настойчивыми попытками туда проникнуть, и могу быть на подозрении, как у администрации школы, так и у того, что за ней стоит… Лучше мне на время отойти в тень. А ты человек новый, и этим будешь этим крайне полезна. Ты согласна? - Согласна… - проговорила Майте, понимая, что гораздо больше ей хотелось отказаться. - Но я не понимаю… Если уж у вас не удалось, то что могу сделать я? - Не лично ты… Но ведь у тебя есть племянницы. Майте замерла. К такому повороту событий она оказалась совершенно не готова. - Все довольно просто, - продолжала Марина. - Как я уже сказала, обучение стоит дорого, но каждый год от школы распределяется ряд стипендий. Их дают одаренным сиротам, детям из бедных семей или за особые заслуги родителей… - Марина сделала паузу. - Я могу так устроить, что ты и твой муж получите две таких стипендии. Вы - достаточно известные в Испании артисты, много сделали для национального становления баскской культуры, да и твои заслуги как оперной певицы нелишне оценить, наконец, по достоинству… В общем, гранты на обучение детей в этой школе вы получите. Это я сумею организовать. Но а поскольку своих детей у вас нет, - такой жертвы я бы не потребовала, - то вполне естественно, что вы предоставите такую возможность ближайшим родственникам. Твой Джон своих братьев и сестер очень любит, так что это будет выглядеть очень правдоподобно - разве нет? - Да, но… Майте запнулась. - Что - но? Сколько у тебя племянниц? - Семь… То есть сейчас, кажется, уже восемь. Но я просто… - И тебе жаль всего двоих? Для подобной миссии? Люди зачастую жертвуют гораздо большим, чтобы подняться всего лишь на следующий магический уровень. А я предлагаю тебе стать моей соучастницей в совершении невозможного! И ты колеблешься? - Я просто не уверена, что их родители позволят… - промямлила Майте, крайне смущенная такой отповедью, но при этом отнюдь не уверенная в правоте Марины. - И захотят отпустить их. - А вот это уже твоя забота, как убедить их. Уж двух из семьи, я уверена, мы сумеем заполучить. Если, по меньшей мере, две близкие тебе девочки будут учиться в коллеже, ты сможешь навещать их, то есть иметь свободный доступ в школу на законных основаниях. И сможешь забирать их из школы по воскресеньям. А поскольку ты сама живешь далеко, то забирать их будешь ко мне. Таким образом, я чуть позже, как друг семьи, тоже смогу навещать их. Это идеальное прикрытие. Не говоря уже о том, что они сами будут находиться там постоянно, и, конечно, о многом сумеют нам рассказать. - Если не исчезнут внезапно со всеми родственниками! - вырвалось у Майте помимо воли. - Другие исчезают же, - откликнулась Марина невозмутимо. - Чем твои родственники лучше? - То есть могу и я, и Джон… - И ты, и Джон, и твои племянницы, и Я в первую очередь. Ты вообще-то соображаешь, с чем мы собираемся иметь дело? Мы хотим уничтожить ПРОКЛЯТИЕ. Я, во всяком случае, хочу. И я очень надеюсь, что у меня есть хотя бы один шанс из тысячи его уничтожить. А вот что я знаю точно, так это то, что у нас есть все остальные девятьсот девяносто девять шансов на то, что это оно уничтожит нас. Но на такие шансы, учитывая результат, играть можно. Я на это согласна. А ты? Со мной? Майте набрала побольше воздуха в легкие, чтобы со всей решительностью отказаться. Она была уверена, что сможет найти своей жизни гораздо более удачное применение, чем просто испариться из этого мира, да и еще и вкупе со всеми многочисленными родственниками мужа и их детьми. Но тут ее взгляд совершенно случайно упал на экран. На фотографию группы девушек с аккуратно причесанными волосами, свежими юными лицами и мечтательными глазами… Марина перехватила ее взгляд. - Из этого выпуска уцелело только четверо, - сказала она. - Остальные исчезают сразу же, как окончат школу, либо в течение года. И ни одной из тех, кто пропал, не было больше девятнадцати. Майте на секунду прикрыла глаза. - Я согласна, - сказала она. *** Майте размышляла. После того, как она фактически дала свое согласие Марине, отступать было некуда, оставалось только решить, кем из своих многочисленных племянниц она готова сознательно пожертвовать и отправить в проклятую школу. Меньше всего ей хотелось, чтобы туда попали дети Анджело или Джимми. Анджело и его жена были слишком приятными людьми, а к Джимми уж слишком был привязан Джон, не хотелось бы его так огорчать. К тому же, у Джимми и у его жены в жизни и так было достаточно неприятностей. Не хватало им еще и этого. А вот если бы туда удалось сплавить кого-то из детей Майте-Стар или Джоуи, она бы не расстроилась. Так им и надо. Их она всегда терпеть не могла, да и они не особо тепло к ней относились. Как назло, именно они были самыми преуспевающими и материально обеспеченными, потому отдать стипендию именно им - это выглядело бы подозрительно. Гораздо проще отдать ее семье вообще, и пусть они сами решают… Но как тогда устроить так, чтобы в школу не отправились те, кому там находиться вовсе не стоило бы? Майте постаралась рассуждать логически. Из двух дочерей Анджело Хелен уже слишком взрослая, ей тринадцать, нет, в эту школу ей поздно. Эмма? Ей-то как раз исполнилось десять, она по возрасту вполне подходит… Но ведь одной стипендии мало, надо еще сдать экзамены. А дети Анджело воспитываются на глухой ферме в Ирландии, школу не посещают, их обучают дома. Сами же родители и обучают. Насколько Майте знала Анджело, вряд ли он мог дотянуть кого-то из детей до уровня дорогой частной школы. А Кира, конечно же, очень милая, но она тоже не профессор. Нет, насчет Эммы, скорее всего, можно не беспокоиться… А вот Майте-Стар живет в Кельне, Джоуи в Бонне - их дочери посещают довольно приличные школы, разные дополнительные занятия и секции, вот уж кому и поступать в такие пансионы, так только им! К тому же, и семьи у них вполне фасонистые, обеспеченные, из числа тех, которые частенько посылают отпрысков в подобные заведения. В одном Майте была твердо уверена, насчет дочек Джимми можно было не волноваться. Пусть даже они ходят в ту же школу, что и дочери Майте-Стар. Во-первых, Джимми никогда не примет подарка, если это будет хоть сколько-нибудь напоминать благотворительность, а при его доходах это именно благотворительностью и будет выглядеть... да и являться по факту. Во-вторых, Джимми никогда, ни при каких обстоятельствах, не отпустит даже одно свое чадо так далеко и надолго. В этом можно было быть уверенной совершенно точно.