Страсти по "Авалону"

После той новости про Мерлина Артур снова и снова мысленно возвращался к вопросу, вспоминая все злые слова, что прозвучали в последнюю их встречу. Голос самого Мерлина звучал в его голове будто на повторе, а решимость ничего не узнавать про него потихоньку убывала. Однажды он даже набрал номер Мерлина, выжав из себя последние капли смелости и пойдя на компромисс с гордостью, и нажал зеленую кнопку, не собираясь разговаривать, нет, лишь услышать его голос. Но абонент был вне зоны действия сети, и ответ на вопрос «жив ли Мерлин?» Артур так и не получил. Как-то возвращаясь с работы в квартиру Гавейна, Артур внезапно обнаружил себя замершим возле стены здания через улицу от ресторана «У Гаюса». Очень смущало его то, что это было совсем не по пути, но это было единственное место, в котором, он знал это точно, Мерлин появлялся достаточно часто и с удовольствием. Получасовое ожидание ничего не дало, было так глупо ждать его там, что Артур корил себя весь вечер, но на следующий день появился там снова. И на третий день несколько раз прошел мимо, словно прогуливаясь, когда неожиданно из ресторана вышел Гаюс и махнул ему рукой. Артур обернулся на всякий случай, но старик совершенно точно обращался именно к нему. Пендрагон вздохнул и, смирившись с тем, что был пойман с поличным, подошел к другу Мерлина: — Добрый день, эээ... мистер Гаюс. — Просто Гаюс, Артур, — мягко сказал старик, возвращаясь назад в ресторан и замирая на пороге, — пошли, не стой столбом. Артур направился за ним, чувствуя себя на редкость паршиво. Хотя заведение у старика было довольно простым, находиться здесь без компании Мерлина казалось совершенно неправильным, словно это была теперь запретная для него после той ссоры территория. — Я просто хотел узнать… — попытался остановить он старика, — Гаюс, я просто хотел спросить… Вы не знаете, что с Мерлином? Он куда-то запропастился. Гаюс обернулся к нему и окинул взглядом: — А ты куда-то спешишь, Артур? — Нет… — Артур окинул взглядом оформленное в этническом и несколько волшебном стиле заведение, все столики в котором были либо заняты, либо забронированы — вывод об этом можно было сделать по небольшим стоящим на столах табличкам — ни одного пустого, — я не помешаю? У вас, кажется, много работы. — Стар я, чтобы работать официантом в собственном ресторане, — снова мягко улыбнулся старик, — раз ты не торопишься, то, может быть, составишь компанию старику и поужинаешь со мной? — Не то чтобы я не хотел… — парень смутился, он помнил цены в этом заведении, — но я несколько на мели. И не одет. — О, не волнуйся об этом, — Гаюс двинулся дальше, явно уверенный, что тот последует за ним, — это совершенно не важно. Он зашел на кухню — просторное большое помещение с отлично работающей вентиляцией и суетящимися поварами — и проследовал вдоль рядов с плитами и столами для нарезки в самый дальний угол, где очень уютно и приватно находился небольшой столик, стоявший в окружении стеллажей со специями, какими-то баночками, бутылочками и развешанными пучками кореньев и трав — еще один островок волшебной этники. Возле него не было никакой суеты, а рядом были придвинуты два таких же простых стула: — Присаживайся, Артур. Это будет наш столик на этот вечер, — мягко улыбнулся Гаюс. — Я правда не хотел… — Артур растерянно замер. — Поверь мне, мой мальчик, я буду только рад компании, — заверил его Гаюс, устроившись на стуле, — Мерлин уже давно не находит времени, чтобы заглянуть ко мне и поболтать о чем-нибудь. А таким старикам, как я, нужна компания молодых людей. Это, знаешь ли, создает ощущение жизни. Артур устроился на предложенном месте. Вокруг них было спокойное пустое пространство, словно рядом находилась какая-то невидимая стена, хотя на самой кухне было достаточно суетливо. — Я бы не сказал, что в этом месте не хватает жизни. Все выглядят довольно бодрыми. Гаюс довольно улыбнулся: — Поэтому я люблю сидеть здесь. В зале тоже довольно оживленно, но там лица сменяются — приходят и уходят. А здесь… Здесь всегда кипит работа. Официант появился рядом с ними неслышно, расставил тарелки и разложил приборы, Гаюс пояснил ему: — Мой гость будет все то же, что и я. Скажи Джеффри, чтобы не беспокоился, хорошо? Тот кивнул и так же тихо испарился. Артур облегченно выдохнул — он совершенно не хотел вызывать своим появлением какой-либо ажиотаж — и снова спросил: — Так вы не знаете, что произошло с Мерлином? Старик покачал головой: — Он позвонил на днях и сказал, чтобы я не смотрел новости, что жив, и что у него все в порядке, но в детали не вдавался. Бережет мои нервы и сердце… Сам не понял отчего, но Артур расслабился и облегченно выдохнул, чувствуя, как от этой новости напряжение, что сопровождало его эти дни, отступило, мир словно заиграл новыми красками — яркими и сочными, а воздух обрел вкус и живость, заставляя наслаждаться каждым вздохом. И оставалось только удивляться тому, что он не замечал этого раньше. Он наблюдал за тем, как официант расставлял тарелки с едой, неожиданно показавшейся невероятно вкусным, изысканным лакомством, ерзая от нетерпения и смущаясь своего проснувшегося зверского аппетита, с которым с этой едой хотелось разделаться. — Вижу, эта новость пришлась тебе по вкусу, — заметил старик, неспешно расправляя салфетку. — Не новость, а ваша еда, Гаюс, — тут же поправил его Артур, чтобы старик не подумал, что ему был хоть какой-то интерес до чертового Мерлина. — Вы не представляете, как давно я не пробовал хорошего ростбифа. Ему оставалось только надеяться, что Гаюс принял его объяснение за чистую монету. Ведь он мог рассказать Мерлину о том, что Артур о нем спрашивал или, что еще хуже, переживал. Впредь он решил быть более сдержанным. — Может быть, тогда ты попробуешь еще и пирог? — по Гаюсу было совершенно не понятно, поверил он или нет. Впрочем, вопрос был удобным поводом не возвращаться к смущающей его теме, поэтому Артур со всей сдержанностью ответил: — С удовольствием, — вызвав этим радость у старика. Их ужин проходил под неспешную беседу обо всем, кроме одной темы — Мерлина. Артуру казалось, что старик видит то, как он старательно обходит каждый повод спросить об их общем знакомом, которые возникали в их разговоре снова и снова, словно сами собой, пока разговор неожиданно не свернул на прошлое Гаюса, а потом не переключился на Утера. Говорить об отце Артуру было намного проще, хотя и также больно, впрочем, старик был либо достаточно тактичным, чтобы не спрашивать о причинах их с отцом ссоры, либо более чем проницательным и осведомленным и уже был в курсе, но не подавал виду. Когда со стола исчезли пустые тарелки и появились чашки с чаем, молочник и тарелки с десертом, Артур решил спросить его об этом сам: — Вы так и не спросите, из-за чего отец вышвырнул меня? — это было не голодное любопытство, а спокойный интерес, чему удивился сам Артур. Слова Мерлина тогда, что он «тряпка», прозвучали так похоже на то, что говорил ему Утер, что сама мысль о том, чтобы доказать им обоим, что это не так, казалась решением — спасительной ниточкой, за которую можно было ухватиться. — У Утера всегда был непростой характер, — ответствовал ему Гаюс, — так что это не имеет никакого значения. Он умел совершать ошибки поистине королевского размаха. — Когда уволил вас и Мерлина? — тема, что до этого силами Артура висела в тени, внезапно перестала казаться такой уж запретной, его любопытство пересилило. — А ты знаешь про это? — удивился Гаюс, — не думал, что твой отец мог рассказывать тебе об этом. «А это он метко попал», — понял Артур. Он не ел десерт, а скорее уничтожал его кусочек за кусочком, задумавшись, после чего решил рискнуть и забросить пробный камень: — Что я так и не узнал, так это что было между моей матерью и Мерлином. — Оскорбления, которые использовал его отец, заставляли его сомневаться в истории, что рассказал ему Мерлин. Видя, как Гаюс поджал губы, Артур попытался еще, — мне важно это. Очень важно узнать, понимаешь, Гаюс? Пожалуйста. Старик смягчился, посмотрел на него так тепло и передвинул свою нетронутую порцию десерта: — Ешь, мне уже достаточно, а тебе явно понравился этот крамбл. Да и Джеффри обидится, если ему что-нибудь вернут, — и от того, как Гаюс украдкой глянул в другой угол кухни, от его поступка повеяло детской шалостью. Артур улыбнулся, чувствуя себя участником заговора и принимаясь за вторую порцию десерта — яблочный крамбл был действительно очень вкусным. Наконец старик заговорил, утоляя и второй его голод, теперь уже до семейных скелетов: — Что бы Утер ни говорил о Мерлине… Мерлин всегда знал, что ничего не мог предложить Игрейн, а потому держался на расстоянии… Но молодость на то и молодость, чтобы совершать глупости. Это мы, старики, можем позволить себе сначала рассуждать о том, что стоит или не стоит делать… А когда молод, всегда спешишь жить… — Гаюс больше не улыбался, взгляд его сосредоточился на краешке столешницы, и старик приступил к рассказу, — когда Игрейн первый раз появилась в «Камелоте», она была со своим женихом Гарландом, другом Утера, который просто захватил ее с собой. Почти сразу после этого Игрейн порвала с Гарландом и начала встречаться с Утером. Утер влюбился очень сильно, это было заметно, поэтому никто не удивился тому, как стремительно была сыграна их свадьба. И уже скоро Игрейн ждала тебя, Артур. Изредка она заглядывала в «Камелот», ожидая своего супруга. Как-то Утер задержался на совещании и попросил развлечь ее. Мерлин тогда как раз только приступил к работе в моей команде, и я предложил ему устроить леди экскурсию по зданию компании. Мерлин как-то признался, что влюбился в нее с первого взгляда, хотя был так сдержан, что я просто решил, что он досадовал, что я его оторвал от работы. Когда Утер наконец освободился, мы заметили Игрейн и Мерлина, которые уже определенно поладили и весело смеялись. Ревность Утера была слишком ощутимой, чтобы ее не заметили. Но было уже поздно. Артур запил вдруг вставший поперек горла кусочек крамбла, представив это будто вживую. Старик молчал и ждал, сплетя пальцы в замок, упираясь в них подбородком и провалившись в воспоминания. Наконец разобравшись с дыханием, Артур посмотрел на Гаюса в упор: — А что дальше? Мерлин ничего не сделал? — он не верил тому, и это недоверие было неприкрыто. Старик уловил его чувства и грустно улыбнулся: — Конечно нет. Но у него хватило глупости начать дарить ей цветы. Я как-то увидел его с букетом… Но разве он стал меня слушать? Все сделал по-своему. Утер не мог его поймать на этом, но это не значит, что он не начал подозревать Игрейн. Даже нанимал детектива, но Мерлин тогда пришел в чувство и занялся работой над «Паладином», поэтому у Утера остались одни сплошные догадки. А дальше… — Дальше я знаю, — отрезал Артур, чувствуя, как отчаянно забилось сердце, — не надо больше, Гаюс. Он провалился в свои мысли, машинально отвечая на слова старика, благодаря и обещая прийти снова. Куча обрывочных ниточек теперь сплелась в одно полотно, вот только легче ему почему-то совсем не стало. Мерлин любил его мать… А она? Любила ли она его? Об этом история умалчивала, но как можно было не думать об этом? Не заметив, как оказался перед дверью квартиры, он и пакет в руке заметил случайно — тот мешал открыть дверь ключом. — Привет! Это опять ты? — очень душевно и вежливо поинтересовался Гавейн, даже не думая сползать с дивана, на котором расположился в одних джинсах и переписывался смсками, судя по улыбке, с какой-то новой подружкой. — Ага, я все еще твой сосед, — хмуро посмотрел на него Артур и привычно уже ответил, — перееду при первой же возможности. — Я, кстати, не мешаю тебе их искать, — безупречно тонко намекнул Гавейн и с интересом посмотрел на пакет, который разбирал Артур. Гаюс, как и можно было ожидать от этого хитрого старика, снабдил его полноценным обедом на двоих, часть которого вполне могла остаться на завтрак. — Почему мне кажется, что в этом доме наконец пахнет едой? Артур промолчал, наблюдая за скоростью, с которой Гавейн нарисовался рядом. Тот за последнюю неделю был совсем без работы и на мели. Казалось, если бы в их совершенно пустом холодильнике рискнула повеситься хотя бы одна мышь, Гавейн нашел бы способ ее приготовить на ужин, но тот, увы, был пуст. Артур был уверен, что просто мыши о чем-то догадывались. — И откуда это счастье? — Гавейн забрался в один из контейнеров с едой и тут же разжился вилкой, набрасываясь на нее. — Да так, один старик угостил, — сухо пояснил Артур, но присоединяться к трапезе не стал, чувствуя себя достаточно сытым, — ты ешь, не стесняйся, Гавейн. Все мое — твое, — ехидно воспользовался он моментом, пока рот его приятеля был набит. Будто тому нужно было разрешение. Впрочем, Гавейн в долгу не остался, как только проглотил, тут же уточнил: — Это ты про Мерлина что ли? Он объявился? Или у тебя новый старик? — Мерлин — не старик! — отрезал Артур, — и вообще, если собираешься говорить о нем и злить меня, отдай назад мой пирог! — Ага. Сейчас, — Гавейн определенно собирался защищаться вилкой, аки мечом, перехватив ту, — с кем бы ты там ни встречался, я рад, что он снабдил тебя ужином. Я сегодня совсем пустой и даже не обедал. — Совсем? — удивился Артур, размышляя о том, выиграл бы он у Гавейна, сражайся они вилками или мечами. — Ага. Прямо вот вообще ни пенса. И ты все еще должен мне штаны, Артур, — проинформировал его сосед, — можешь отдать деньгами. А то завтра Персиваль позвал меня… нас с тобой посидеть в пабе с приятелями… Кстати, ты пойдешь? — А кто там будет? — Артур совершенно точно не собирался встречаться с Мерлином, но к остальным относился теперь более тепло, чем то было раньше, даже если они и болтали о своем боссе без умолку. — Да как обычно, — пожал Гавейн плечами, устроившись на стуле и расправляясь с пирогом, — Ланселота не будет, он еще не вернулся вроде… из командировки. — Может и пойду, — сказал Артур и почесал рукой практически зажившую кожу на плече. «Подарок» Мерлина еще зудел, теперь уже не так сильно, но не настолько, чтобы забыть о том, как он там появился. — Знаешь, Артур, а я к тебе привык, — сообщил ему Гавейн, опустошая контейнер, — так что можешь не торопиться съезжать, если будешь меня так кормить. — Это в тебе пирог говорит, — объяснил ему Артур, садясь рядом и прижимаясь плечом к плечу, — как только проголодаешься — опять выгонять начнешь. — Не, это не может быть пирог, — помотал головой Гавейн, — его хорошо пропекли, после такого не разговаривают. Они переглянулись и рассмеялись. Как бы ни был невыносим Гавейн, Артур знал, что более близкого и верного друга, чем он, у него не было во всем этом мире.

***

Выгружая коробки с документами из машины, стоявшей прямо возле одного из входов, отчего моросящий дождь не долетал до нее, Ланс убеждал себя, что такая работа — это даже хорошо. Когда руки заняты, некогда поглядывать на телефон и очередной неотвеченный звонок его Гвен. Теоретически он бы мог попытаться заняться своими непосредственными обязанностями, но практически толку от него сейчас было бы мало, он знал это наверняка. Ему уже трижды предлагали помощь с этими коробками, но торопиться все равно было некуда — полиция забрала Мерлина еще в аэропорту и быстро, как они и предполагали, выпускать не собиралась. С адвокатом они договорились заранее, но это совершенно не означало, что тому удастся организовать все мгновенно. Они оба знали, что этот день был потерян. — Поговори с Гвен, верь ей, а не этим «доброжелателям», — сказал Мерлин перед тем, как его увели. Ланселот стоял рядом с Джорджем и смотрел ему вслед, где-то в глубине души понимая, что тот прав. А потом потащил Джорджа забирать их багаж и груз. Бумаг было чертовски много — архивы распечатанных договоров с подписями и печатями за целый год в больших коробках, заклеенных для удобной транспортировки. Единственный способ восстановить истинную картину произошедшего с заводами близ Сиднея, потому что до всех виртуальных баз и электронных документов уже добралась Моргана, опытной рукой истинного шулера смешав им всю документацию. Ученица Мерлина превосходно ориентировалась во всех делах не только самого «Экскалибура», но и всех его дочек, тогда как сам Мерлин, не ожидая такого поворота, упустил момент. Отдельным кейсом с ними прилетели все последние видеозаписи погрузок и разгрузок, что проходили на заводах — реальную картину произошедшего предстояло собирать буквально по кусочкам, чтобы вычислить всех левых контрагентов и подставных сотрудников. «Когда только успела?». Эта женщина мстила изощренно, словно планировала это давно. Но теперь, размещая эти документы, как они решили, в конференц-зале «Авалона», Ланс размышлял даже не о том, как это все приводить в порядок, а о том, что делать с договором фабрики «Авалон» с корпорацией «Камелот», который подписал Уилл в день своей смерти. Можно было бы сделать ставку на то, чтобы доказать, что это была не его подпись… И возможно, будь Уилл жив… И будь у него свидетели… Ну, хоть не с «Экскалибуром». Но мысли Ланса снова и снова возвращались к фотографиям супруги и Артура. Он злился, доставая вибрирующий телефон, определитель номера на котором высвечивал ее имя. Он злился, отклоняя очередной звонок, и злился, выключая телефон окончательно. Еще один рейд до машины — и он расправился со всем, что привез, составляя последнюю коробку на большой круглый стол, стоящий точно посреди комнаты в окружении кресел. Мельком глянув в окно, по стеклу которого стекали крупные прозрачные капли дождя, Ланселот нахмурился. Это было глупо — оттягивать момент, отказываться от того, что больше всего хотелось. А больше всего ему хотелось прояснить то, что он увидел на тех фото. Он плюхнулся в ближайшее из кресел и включил ноутбук, снова разглядывая фотографии. И лишь когда у дверей раздался стук каблуков и звук раскрываемого зонта, с которым небольшое облако из мелких капель полетело в него, он обратил внимание, что уже не один — Гвиневра поставила зонт у двери, чтобы тот просыхал, толкнула дверь, захлопывая, и направилась к нему, мгновенно окутав его тонким шлейфом хорошо знакомых сладких духов: — Так как дозвониться до тебя невозможно, я решила приехать сама, — супруга улыбнулась, перед глазами весело качнулись темные завитки ее волос, когда она наклонилась, чтобы поцеловать его. Ланселот увернулся от поцелуя и молча повернул к ней экран с фотографией: — Что это, Гвен? И что ты от меня скрываешь?

***

После целого дня бесконечного потока дождя сухие серые тучи, затянувшие небо над городом, и стылый холодный вечер все равно казались благостью — можно было не пользоваться зонтом. Персиваль и не смог бы им воспользоваться, потому что забыл его в офисе «Экскалибура», а вспомнил уже когда оказался на улице. Возвращаться за ним не хотелось, да и он все равно бы не стал, так как облюбованный их компанией паб находился совсем неподалеку. Многие считали его молчуном и очень изумлялись тому, что он часто бывал на шумных вечеринках. Персиваль предпочитал говорить коротко и по делу, но это не означало, что он чурался слушать чужую оживленную болтовню, а потому в любой компании находил себе удобное место рядом с тем, кто умел общаться. Последнее время из всех его знакомых проще всего ему было с Гавейном, который соображал быстро и лишних слов из Персиваля вытянуть не пытался. Так что самым логичным, оказавшись после промозглой уличной прохлады в чуть душноватом и наполненным теплыми ароматами пабе, было поискать взглядом место, где устроился Гавейн, и сесть рядом. — Привет, приятель! — радость Гавейна была такой естественной, как и рукопожатие, и хлопки по плечу и спине, мол, «я рад тебя видеть». Персиваль кивнул ему и улыбнулся, устраиваясь поудобней. — Там Артур сидит, он за пивом отошел, — сообщил ему Гавейн, — в этот раз легко удалось его вытащить. Персиваль скорчил гримаску, мол, сядет с другой стороны, что проблему-то делать. А еще он откровенно не понимал, почему Гавейн так с тем возится, а потому пристально посмотрел на приятеля и чуть приподнял бровь. — Ну, нельзя же друга в депрессии бросать, — кратко объяснил Гавейн, — ты бы меня точно не бросил, да, приятель? Скептическая мина, что появилась на лице Персиваля, заставила его хохотнуть: — Не, ну ладно, я и депрессия — вещи не совместимые, да. Но вот если бы приключилось, ты бы, как минимум, составил бы мне компанию выпить? Персиваль согласно кивнул и коротко уточнил: — Сам как?… — последнее время у Гавейна, как говорится в таких случаях, началась черная полоса из неудач и безденежья. — Полный швах, — радостно оповестил его Гавейн, — с тех пор, как Мерлин пропал, даже по мелочи нечего перехватить. Кстати, про него ничего не известно? Персиваль дернул плечами и кратко перечислил последние новости: — Прилетел. С утра в Скотланд-Ярде торчит. Ланс тоже вернулся, с кучей документов. Позвонил мне днем из «Авалона». — То-то Гвен сказала, что не придет, — широко улыбнулся Гавейн, — разлука же хорошо так обостряет чувства — найдут чем заняться и без нас. Кстати, вон Тристан и Изольда пришли. Они повернулись к знакомым, приветственно кивнув, после чего продолжили болтать по душам, пока за их большим дубовым столом не прибавилось народа и лишних ушей. — А ты не надумал? — уточнил Персиваль, — сколько раз он предлагал? — Да раз шесть, но это когда было… — приятель тряхнул своей пышной шевелюрой, слишком пышной и несколько женственной на вкус Персиваля, предпочитавшего короткие стрижки, — да и Артур не должен знать. На что получил еще одну скептическую усмешку и смеривший его взгляд. — Ладно, я подумаю, — их с Гавейном мысль всегда работала в одном направлении, так что дополнительных пояснений не нужно было. Мерлин не раз зазывал того к ним в «Экскалибур» и даже предлагал оплатить учебу Гавейна, если тот надумает восстановиться на юридическом, вот только приятель всегда был тем еще гордецом, не меньшим, чем сам Персиваль. А дальше Перси услышал уже знакомую песню. — Я только сомневаюсь, что смогу так, как ты, каждый день по расписанию и вообще… Я же вольная птица, терпеть не могу разных начальников. Да и мне не идут костюмы, — отмахнулся Гавейн от очередного осматривающего взгляда, — вот не надо, я знаю о чем говорю. Мы с ними из разных миров, приятель, они не вписываются в мой стиль. К ним уже приближался Артур с парой бутылок пива и высокими бокалами, но Персиваль все-таки успел достаточно громко и насмешливо хмыкнуть — тоже мне, мол, образчик стиля — и решить, что стоит взять с расчетом на наглость Гавейна не двойную, а тройную порцию жареной картошки, после чего встал из-за стола. Уже через полтора часа, слушая болтовню Тристана, который рассказывал, сколько Ланс притащил документов в «Авалон», причем единолично и отказавшись от помощи грузчиков, Персиваль заметил движение на входе в паб. Джордж и Мерлин появились как черти из табакерки — нежданными, сначала заставившими замереть, а потом широко и радостно улыбнуться. Мерлин был сероват, но каким он еще мог быть после долгого перелета и столь же долгого допроса? Персиваль толкнул Гавейна в плечо, привлекая внимание того, после чего все сидящие также присоединились, включая Элиана, брата Гвен, сидевшего рядом с Тристаном спиной к двери и оттого повернувшегося к входу всем корпусом. Поприветствовав друзей и заняв место на предупредительно поставленном Джорджем стуле к их столу, Мерлин первым делом в упор посмотрел на Артура, сохраняя полную невозмутимость, и замолчал, после чего вскользь бросил взгляд на Джорджа, который уже отправился за чашкой кофе для него. Вместе с Мерлином молчали и остальные, не желая прерывать воцарившуюся вязкую и вибрирующую эмоциями тишину за столиком. Персиваль видел, как напрягся Артур от этого взгляда — покраснел, на лице заиграли желваки, закусил нижнюю губу — и понадеялся, что тому хватит благоразумия просто уйти, а не устраивать свалку. Впрочем, Гавейн явно ожидал зрелища, устраиваясь поудобней и утаскивая с тарелки Перси ломтики жареной картошки, явно заменяя ею поп-корн.

***

Из-за дверей конференц-зала фабрики «Авалон» раздавались громкие и недвусмысленные стоны — мужской и женский. Впрочем, в пятницу вечером после окончания рабочего дня это мало кого волновало, кроме разве что уборщика, который усмехнулся жаркому позднему совещанию и прошел мимо закрытых дверей, толкая перед собой тележку с тряпками, швабрами и ведрами. — Ты закрыл дверь? — спросила Гвен, пытаясь справиться с напрочь сбитым от происходящего дыханием, услышав шум из коридора. — Кажется, нет, — Ланселот огладил гладкую кожу ее бедра ладонью, продолжая ритмично покачивать бедрами, — да какая, к черту, разница? — Обожаю, когда ты ругаешься в постели… — Гвен постанывала от каждого толчка, пытаясь откинуться назад и упереться руками, чтобы супруг входил в нее как можно глубже, — да… Еще… еще… Что это? Ее рука натолкнулась на какую-то пачку документов и случайно смахнула ее с поверхности. Ланселот плавно опустил ее спиной на стол и, нависая, впился в губы, срывая с них поцелуй, чувствуя, как от острого накатившего наслаждения дрожит под ним ее тело. Через несколько минут Гвен уже смущенно поправляла свою узкую юбку, пока Ланселот пытался придать пристойный вид своей рубашке, на которой теперь не хватало нескольких пуговиц. Она помогла ему распутать узел галстука и прижалась губами к уголку губ: — Больше не ревнуешь? — Если все, что я не должен был знать, это всего лишь то, что мой костюм превратился в лохмотья… — Лансу понравилось их примирение. — Я покажу тебе их, если ты все еще в этом сомневаешься, — пообещала Гвен. — И если ты еще раз сегодня посмеешь усомниться во мне, сверху буду я. Ланс моргнул от внезапного обещания и чуть поежился от накативших воспоминаний: — Ты намекаешь, что стоит попробовать тот подарок Мерлина еще раз? — это было одновременно пугающе и интригующе, отчего низ живота и пах снова свело сладкой горячей судорогой, а когда Гвен кивнула, он сглотнул и уточнил, — тогда, быть может, поедем домой и заберемся в постель? Гвен чуть смущенно и задумчиво прикусила заусенец на большом пальце правой руки, а потом перевела взгляд на рассыпавшиеся по полу листы бумаги: — Только собери это сначала, мой ревнивый рыцарь. А я сотру к черту это письмо с фотографиями. — Как скажете, миледи, — Ланселот послушно последовал приказу своей Гвиневры, опускаясь на одно колено и глядя на нее снизу вверх. — Мне уже нравится, — сообщила она ему, щелкая по клавишам его ноутбука и закрывая почтовый мессенджер, под окном которого оказался открытым тот самый злосчастный договор между «Авалоном» и «Камелотом». — А это что? Это какие-то заоблачные цифры. Мерлин вообще в своем уме? Фабрика не потянет производство такого масштаба. Это просто технически невозможно. Ланселот прикусил губу — после секса сообщать столь неприятные новости ему совершенно не хотелось — и полез под стол за последними из рассыпавшихся бумаг. Впрочем, Гвен явно долистала документ до конца и посмотрела на подпись: — Так это не проект? Это… Это по-настоящему? Уилл действительно мог подписать что-то подобное? Стук выравниваемой стопки бумаги по столу предварил пояснения Ланса, который дернул плечами, глядя на жену в ответ: — Хуже всего то, что заводы в Австралии встали. Ни тебе металлоискателей, ни сканеров, ни рамок, ни камер… Хуже всего то, что за бесценок были проданы даже уже собранные микросхемы, а поступление нового сырья для производства прекратилось. Простой мощностей заводов длится уже больше двух недель, поэтому выполнение этого договора даже нечем прикрыть. Да и сам договор грабительский. Я уже прикинул, чтобы возобновить любые поставки нам нужно как минимум пару месяцев… А где их взять? Только снова объявлять банкротство «Авалона» и выставлять на торги. — А что Мерлин? — Гвиневра не спросила, а скорее нервно выпалила свой вопрос, по одному лишь взгляду на Ланса понимая, что ответ ей не понравится. — Да ну его. Молчит и что-то планирует. А что тут можно придумать? До меня только вот сейчас дошло, почему он притащил все эти документы из Австралии сюда. Моргана явно не один день замышляла, что бросить под ноги Утеру. И «Авалон», который не добыл ему Артур, стал бы хорошим подношением. А сейчас она просто сводит счеты с Мерлином. Одно только не могу понять, что он-то ей сделал? — Понятия не имею, — Гвен пожала плечами, — мне другое интересно — кто прислал тебе эти фотографии…? Может, попросить ребят из IT-отдела выяснить? Ланселот мотнул головой: — Поехали домой, дорогая. А то у меня выходные отменяются — завтра нужно будет вернуться сюда и разобраться с этим, — он кивнул на коробки.

***

Этого ли зрелища ждал Гавейн или какого другого — Персиваль не понял, но теперь он наблюдал за происходящим с не меньшим, чем тот, интересом. Хотя больше Мерлин на Артура не смотрел, бегло рассказывая друзьям последние новости, тот изо всех сил пытался слиться с чем угодно, чтобы не привлекать к себе его пристального внимания. Персивалю оставалось только удивляться, как менялись оттенки кожи на лице у того: Артур то бледнел, то розовел, то смотрел на сидящих за столом, а потом снова отводил взгляд, словно само его присутствие в их компании внезапно стало чем-то очень неприличным. — …Так что на эти выходные мне нужна команда из людей, которым я доверяю, чтобы привести это все в порядок, и чтобы предупредить любой намек на утечку, — спокойно сообщил Мерлин, обводя взглядом всех сидящих за столом. «Всех, кроме Артура», — в очередной раз отметил Перси, который не имел ничего против того, чтобы помочь любимому боссу, потому что от того все всегда возвращалось сторицей. К глубокому и звучному вздоху, что разнесся над столом, он не присоединился, так как не разделял чужого единодушия. Мерлин улыбнулся, услышав его: — Плачу по тройному тарифу плюс премия каждому, кто готов подписаться под этим. И… Это не приказ и не требование, просто моя личная просьба, — он подмигнул Тристану, сразу же поднявшему руки в знак капитуляции. Да и взгляды остальных участников их маленькой компании определенно стали веселей, после чего Элиан, что сидел рядом с Мерлином, с интересом уточнил: — Так когда приступать? — Завтра в десять в «Авалоне». Ланс обещал появиться и все показать, — Мерлин допил чашку кофе в один глоток и принялся за вторую. Джордж, который явно уже поправился и выглядел довольно неплохо после того происшествия, сидел поблизости от него, с прямой спиной и внимательным взглядом, явно стараясь соответствовать образу идеального помощника при идеальном боссе. В этом месте Персиваль перевел взгляд на остальных, Мерлин задавал тон одним своим присутствием, и веселая атмосфера отступила на задний план. — Ну так что? Кто-нибудь против этого «веселья»? А то у меня есть еще одно задание на примете для желающих подработать. Ножки стула скрипнули по полу, когда Пендрагон резко встал, отодвигая его: — Пошли, Гавейн, — бросил Артур, глядя над головой Мерлина и чуть коснувшись рукой плеча друга, — он же все сказал, эти дела нас не касаются. Гавейн вздохнул, посмотрел на почти допитую бутылку пива перед собой, после чего, видимо образумившись наконец, перевел взгляд на Мерлина: — А мне можно поучаствовать, Мерлин? — сам тон и обращение удивили не только Артура, но и сидящих за столом приятелей. — Конечно, мое предложение касалось и тебя, Гавейн, — невозмутимо кивнул Мерлин, встречаясь с ним взглядом. Они посмотрели друг на друга понимающе, отметая этим сомнения в свой дружбе, если те еще оставались у кого-то, например, у Артура, который, судя по желвакам, крепко стиснул зубы, — я же сказал, что поучаствовать могут все, кому я доверяю. — Гавейн… — Артур не сказал больше ничего, потому что у него, казалось, сел голос. Он переводил взгляд с одного на другого, определенно силясь смириться с тем, что только что понял. Оставалось только недоумевать, отчего из этой дружбы нужно было делать тайну, пусть и от сына их конкурента, да еще и после того, как сделка свершилась. — Прости, Артур, что я скрывал, что Мерлин тоже мой друг, — пожал плечами Гавейн, — но мне как-то надоело питаться от случая к случаю. — Ага, — бесцветно кивнул тот, явно подавленный после того, как услышал эту новость. Но самым интересным за этот вечер, на взгляд Персиваля, оказалось не то, что Пендрагон был не в силах порадоваться за образумившегося наконец Гавейна, а то, что их босс совершенно непосредственно поинтересовался у сына Утера: — А ты не хочешь остаться? Я тебе доверяю и думаю, что вполне могу на тебя положиться, если, конечно, тебя не ждет какая-нибудь другая работа. С противоположными моим интересами. У твоих родственников, например. Оставалось только изумляться тому, насколько доверчивым и великодушным мог быть его босс, совершая очевидное безумство. — Не ждет, — коротко сообщил Артур, кончики ушей у которого заалели после этих слов, и неловко пояснил, — я понял, что не люблю подачки. — Отлично, тогда можешь остаться на тех же условиях, что и остальные, — фыркнул Мерлин, отворачиваясь от него и глядя на Персиваля и остальных, — потому что работы предстоит действительно много, намного больше, чем обычно. — О черт, еще больше, чем обычно? — выдавил Тристан, — это же жесть. Гавейн, Изольда и Элиан рассмеялись, заставляя рассеяться царившую только что атмосферу неловкости, и Персиваль, заряжаясь от них, тоже пару раз усмехнулся — ворчание Тристана уже стало привычным. Даже Артур слабо улыбнулся, поддерживая их веселье. — Тогда, раз с этим мы разобрались, — Мерлин продолжил, обращаясь к Джорджу, — где там ксерокопии? — тот полез в кожаную папку Мерлина, доставая пачку распечаток и передал ее Мерлину, — спасибо, Джордж. Так вот. Бонус тому, кто додумается, как разорвать этот договор до того, как он заставит меня пустить «Авалон» с молотка. Можете считать это домашним заданием. Свою копию Персиваль быстро проглядел, после чего свернул и убрал в нагрудный карман, посмотрев на Мерлина и дернув подбородком, мол, сколько у нас есть времени. — До понедельника, — ответил Мерлин на его невысказанный вопрос, — и я, пожалуй, пойду. Джордж, довезешь меня до отеля? — Конечно, — кивнул тот, — буду ждать вас в машине. Мерлин кивнул ему, отодвинул пустую чашку кофе, наблюдая за тем, как зашевелилась компания, определенно решившая разойтись пораньше, после чего вышел из паба вслед за Джорджем. Да и сам Персиваль не видел смысла торчать здесь больше. Он встал, одобрительно глянув на Гавейна и подмигнув тому, и хотел уже было пройти мимо Артура, так и стоявшего истуканом и сжимающего одну из ксерокопий в руке, но что-то в этом парне его зацепило, заставив ободряюще высказаться: — Хорошо, что решил остаться, — Персиваль хлопнул Артура по правому плечу, отчего тот поморщился. — Не парься ты так, Мерлин — отличный мужик, когда узнаешь его поближе. — Ага, — бесцветно ответил ему Артур, — мухи не обидит. Персиваль согласно кивнул, соглашаясь. — И поможет всегда, — вырвалось это само и прозвучало очень убежденно, хотя он и не собирался рассказывать Артуру о том, как в свое время познакомился с Мерлином. — О, это точно, — почему-то язвительно ответил Артур и пулей вылетел из паба. Оставалось только удивленно посмотреть ему вслед и перевести недоуменный взгляд на Гавейна, который лишь усмехнулся в ответ.