Клетка Люцифера

Глава девятая «Still Loving You» — Scorpions Люцифер, не отрываясь, смотрел мне в глаза. Он молчал, и его молчание с каждой секундой губило меня все больше, душило, терзало на части. Я уже давно забыла, как дышать, замерев, словно статуя, из последних сил цепляясь за наивную надежду. «Как глупо думать, что для него мое признание что-то значит. Он архангел, которому, наверное, миллиарды лет. И большинство этого времени он провел в одиночестве. Он не способен любить по многим причинам, может, не захочет снова быть преданным, а может просто уже ничего не чувствует. В любом случае к людям у него неприятные счеты, да и кто я по сравнению с ним? Всего лишь человек, совсем ребенок, никто и ничто, против его величия и векового жизненного опыта. Я всего лишь маленькое смертное недоразумение, которое оказалось настолько глупым, что призналось ему в любви. Это глупо, чертовски глупо» — мысленно корила себя я. На душе было гадко, паршиво и как-то пусто. Мне было больно, хотелось только одного — умереть. — Любишь, значит… — негромко вздохнул Дьявол, отводя взгляд куда-то во мрак. Я же взгляд опустила. Люцифер говорил спокойно, но в его голосе проскользнуло некое разочарование и укор, — с чего ты взяла, что любишь? Откуда тебе знать, что такое любовь? Я молчала, слушая его, а внутри меня что-то рушилось. Я ничего не ответила, потому что нечего было ответить. — Тебе не приходило в голову, что у тебя переходный возраст, гормоны играют? — Играли бы гормоны, я бы переспала с Дином, когда жила с ним, — не поднимая взгляда, отрезала я. — Ты до меня любила кого-нибудь? — Нет. — Тогда откуда тебе знать, что это не мимолетная влюбленность? — Откуда? — я подняла на него взгляд, начиная злиться, — да ты последнее существо в мироздании, к которому я хотела бы испытывать такое! Влюбленные не замечают недостатков в своих пассиях, а я вот прекрасно понимаю, с кем связалась. Мы настолько разные, что даже представить нельзя! И ты не представляешь, как меня жутко выводит, что я умудрилась почувствовать это к тебе! — Вот как? — Да! Чтоб ты знал, мне это удовольствия не приносит! Любить тебя, когда ты постоянно пытаешь меня, издеваешься надо мной, это просто мазохизм какой-то! Мне это приносит столько боли, что я умираю, и от этого сдохнуть еще быстрее хочется! Да только как, если я уже мертвая! И ничего я с этой херней не сделаю, я пыталась уже! Я замолчала, просверливая Люцифера взглядом насквозь. Тот смотрел на меня с неким удивлением и замешательством. Мы оба молчали, сказать-то было нечего. — Что именно ты чувствуешь? — уточнил Дьявол. — Я тебе уже все сказала, а мельчайшие подробности процесса будешь в любовных романах читать! Интересно, так давай, читай мысли, ты это прекрасно умеешь! — сарказм из меня так и шел. — Я от тебя хочу услышать. Успокойся, подумай и ответь. — Успокоишься тут! — я слезла с его коленей, отошла недалеко и села к нему спиной, обняв колени руками и опустив на них голову. Я молчала, долго молчала. А Люцифер терпеливо ждал моего ответа. — Зачем ты спрашиваешь вообще? — вдруг повернулась к нему я, — Какое это имеет значение? Ты живешь уже целую вечность, уж должен сам понимать, что я чувствую! Или это твоя очередная издевка, новая пытка для меня? Если так, то это очень жестоко. Люцифер тяжело вздохнул. — Я же сказал, что не хочу пытать тебя. И это не издевка. Неужели ты думаешь, что я настолько отвратителен, что буду издеваться над чужими чувствами? Это подло. Я никогда не поступил бы так с тобой. — Тогда зачем? — тихо спросила я. — Ты слишком мало знаешь меня, чтобы любить. Ты не знаешь, какой я на самом деле. -Да ты уже сотый раз говоришь, что я не знаю тебя настоящего. А кто в этом виноват, мистер интроверт? — Я не… — Почему бы тебе просто не открыться? Боишься, что тебя снова предадут? Что ты откроешь душу, а тебе нож в спину, и от этого тебе будет еще больнее? Или ты уже так давно носишь «маски», что сам забыл, какой ты есть на самом деле? Люцифер молча слушал меня, немного хмурясь, сжав губы в тонкую линию. Когда я договорила, наступило молчание. Люцифер долго ничего не говорил, а потом сказал: — Мне нужно подумать, — и испарился. Я осталась одна. На душе было тяжко, так что я мысленно переключилась на любимую музыку, лишь бы больше не думать обо всем этом. Любовь — оказывается это так сложно. Я не была готова к такому, я еще слишком юна для этого. Но что поделаешь, любовь зла. Впрочем, и судьба в этом мире тоже не подарок. «When We Stand Together» — Nickelback Целую вечность я была предоставлена сама себе. Я шаталась по клетке, ничего другого мне, собственно, и не оставалось. И за неимением иного занятия, я размышляла. Тысячу раз мысленно я снова переживала тот наш разговор. Тысячу раз вспоминала его реакцию. Нет, ну, а что, сам виноват. Нечего было устраивать эту фигню а-ля «поцелуй-телепорт» на своих адских испытаниях. Все для него шутки, а для меня? Ну, надо головой думать, кого он целует — шлюху подзаборную, для которой не то что поцелуи, а секс ничего не значит, или скромную девушку, которая до него и не целовалась-то ни разу. Конечно, в замкнутых условиях люди сильно сближаются. А он таков, что за ним девушки должны толпами бегать и штабелями перед ним укладываться. Только вот я не из тех, кто на первого же красавца вешается. Взять хотя бы Винчестеров, они те еще завидные ребята, но я ж не влюбилась. Нет, я люблю их обоих, но скорее, как друзей, как братьев. Сама даже не пойму, как меня угораздило. Может у меня Стокгольмский синдром? О, это многое бы объяснило! Но я ведь мертвая, так что вряд ли всякие болезни на меня распространяются. Хотя кто его знает. Была бы я жива, что сказали бы мне Винчестеры? Как они отреагировали бы на то, что я люблю самого Дьявола? Убили бы на месте. Ну, не, это я шучу, конечно. Ругались бы они знатно. Я бы на это посмотрела. А потом наивно попытались разрешить проблему. Но у них это вообще плохо получается. Когда-то они всего лишь хотели найти отца, а в итоге мир чуть не погиб от Апокалипсиса. Так что решение проблем это вообще не в их духе. Зато у них на судьбе написано вляпываться в неприятности, это прям стопроцентно. Эх, опять меня тоска по братьям гложет. Вспомнить нашу первую встречу… агенты Крэхан и Тейлор… тоже мне имена выбрали. С чего вообще выбор такой, если Дин слушает рок 70-80-х, а Сэм даже тот не переваривает? Ну, фамилии безусловно старший брат выбирал. Сэм скорее взял бы литературных персонажей. Я усмехнулась, воображая, как Сэм и Дин представляются агентами Болконским и Безуховым, Поттером и Уизли, Шерлоком и Ватсоном. Однажды они представились Гролом и Кобейном, так я визжала от восторга минут пятнадцать. Представься они Горшеневым и Князевым, я бы вообще сознание от кайфа потеряла. М-да, скучаю я по ним. По веселым шуткам Дина, по щенячьему взгляду Сэма, по Импале в конце концов. Вспомнить только наши поездки в этой шикарной машине… как мы могли двенадцать часов ехать на дело в другой конец Штатов, останавливаясь на одиноких заправках, питаясь в придорожных забегаловках, слушая старый добрый рок, совмещенный с ревом двигателя Шеви. В этой машине даже звук двигателя был особенным, таким родным… Я уже полностью отвлеклась на воспоминания о парнях, впадая в глубокую ностальгию. Как мы жили в самых разных мотелях, проехали чуть ли не по всем штатам кроме Аляски и Гавайев, побывали в десятках городов. С моей любовью к путешествиям это было безумно здорово. Мне вспомнились моменты, когда парни в самом начале охоты ехали на места преступлений, а я в это время искала информацию по делу. В такие дни парни возвращались, а я такая: «парни, у меня для вас есть кое-что» или «ребят, вы не поверите, на чей след мы напали!», или «Я перерыла все, пришлось даже Кроули душу продать… шучу я, шучу, не орите!». Мне вспомнились те моменты, когда я просыпалась раньше парней и наблюдала за ними спящими. В такие моменты они были спокойные, расслабленные, а потому очень милые. А если у кого-то из них было напряженное лицо, я забиралась к нему в постель и обнимала, прогоняя плохие сны. А если у меня было задорное настроение, я могла на всю громкость включить «Heat of The Moment», или крикнуть «Рота — подъем!». Сонный Сэм только усмехался, вставая, а вот Дин бросался проклятиями, засунув голову под одеяло, а когда он понимал, что обратно не заснет, бросал в меня подушку, или хватал и начинал щекотать в отместку за ранний подъем. А еще меня забавляли наши взаимные подъебы и шутки. С парнями я не переставала улыбаться. «Однажды Дин вернулся жутко пьяный. Мы с Сэмом попытались аккуратно уложить парня спать, но тот был в несколько буйном состоянии, когда пьяному человеку кажется, что он супергерой и может все что угодно. „Я таку-ую цыпочку… подцепил! Ой, что она там… вет… вытворяла! Вы даже не представляете!“ — икая, с заплетающимся языком пытался рассказать Дин, на что Сэм, таща парня к постели, с трудом воскликнул: „Так, давай-ка, Дон-Жуан, помолчи и ложись спать, а то ты уже на треть заспиртованный“ „Какой же он Дон-Жуан? Ему больше Дон-Алкаш подходит“ — усмехнулась я, на что Сэм рассмеялся» Еще вспомнились моменты, когда парни в шутку заканчивали свой диалог так: «Придурок!» — «Сучонок!». Это было забавно. А еще мне всегда нравилось, когда Сэм, открыв ноутбук Дина, начинал свою тираду по поводу Дин-твою-мать-научись-выключать-порнуху-ради-всего-святого! А я лишь усмехалась. Честно говоря, вкусы Дина были не по мне, потому что ему нравились грудастые азиатки и хентай, а я вот аниме в любом виде не переносила. Да и мне больше мулатки с небольшой грудью нравились… куда-то меня не туда понесло. Короче говоря, я очень затосковала по Винчестерам, до щемящей боли в груди. Больше я их никогда не увижу… несправедливо. Очень несправедливо. Хотя это прямо слоган ко всей моей жизни, чего уж там. В конце концов, мой заплыв по воспоминаниям был прерван тем единственным, кто мог бы сделать это в клетке. Ну, вы понимаете, о ком я. «The Handler» — Muse Люцифер появился неожиданно. После моего путешествия по приятным воспоминаниям, мне немного полегчало, и я была уже не взвинченная, а спокойная. С другой стороны от ностальгии накатила грусть, так что сейчас было не лучшее время для разговоров. — Чего вернулся? — поинтересовалась я, не удостоив Дьявола даже взглядом. — Поговорить надо. Я нехотя подошла к нему, не горя особым желанием говорить о чем-либо. Да и о чем? Сказано уже все. — И о чем говорить? — без особого интереса спросила я, не поднимая на собеседника взгляда. — Для начала посмотри на меня. Мне пришлось поднять глаза. Я встретилась с его взглядом, и мне стало не по себе. Властный, решительный, немного игривый. От одного этого взгляда у меня пробежали мурашки. Таким я его еще не видела. Этот взгляд немного пугал меня, но он ему чертовски был к лицу. — Предлагаю тебе вступить в отношения, — сказал Дьявол, пронизывая мою душу насквозь своим взглядом и голосом. — Отношения? — у меня сердце замерло. — Да. Но мне нужна гарантия, что ты меня не предашь. — Как можно предать кого-то в полной изоляции, вне пространства, времени и обстоятельств? — Всякое бывает. — Сомневаешься во мне? — Если сам Бог — предатель, то уже никому верить нельзя. — И что за гарантия? — Ты подаришь мне свою душу. Я даже забыла, как дышать. Душу? Это еще зачем? — Ладно, — протянула я, скептически смотря на своего спутника, — допустим, но тебе зачем это нужно? — Ты меня привлекаешь. Мне нравится твоя душа. Такая чистая, нежная, невинная. Я хочу, чтобы ты стала моей. — А какая у меня гарантия, что ты не используешь меня? Что это не очередная твоя игра? Может, перекипишь и бросишь, откуда мне знать? — Так поступают только люди. Ангелы — верные создания. Уж поверь, к предательству я чувствую жуткое отвращение. Я не играю с тобой и не шучу. Если твоя душа будет моей, то я буду в ответе за тебя. Это серьезное предложение.  — И мне тебе на слово поверить? — Я никогда не лгу, Эмма. Мне это не нужно. Я хоть раз солгал тебе? Нет. Я всегда был с тобой честен, и сейчас не исключение. — Можно подумать, я тебе когда-нибудь врала. — Врала. Когда притащила ко мне в дом связанного Сэма, помнишь? Мы с тобой тогда еще в клетку упали! — Немного раздраженно прошипел архангел. — Ну, извини, не напомнишь, кто хотел стереть с лица Земли человечество?! — ответным тоном воскликнула я, гневно смотря на собеседника. — Можно подумать мир много потерял бы! Они все равно сдохли бы рано или поздно! Тебя саму-то не воротит от вашего общества? Лживое, полное фальши, разврата, неравенства и боли — вот за что вы так яростно боролись, а оно того стоило? — Стоило, — тихо сказала я, совершенно изменив тон, — в мире еще остались хорошие люди, которые заслуживают жизни… — Жизнь приравнивается к боли и страданиям, как ты не понимаешь? Эти твои хорошие люди попали бы в рай и шиковали бы до скончания веков, в чем проблема? Они это заслужили. — Я не знаю, может ты и прав. Но мне все невдомек, разве тебе нужны эти обязательства с душой? Я думала, «плохие парни» за свободные отношения, и все в этом роде. — Разве свободные отношения для тебя, м-м? — ответил Сатана вопросом на вопрос. — Не для меня, — согласно вздохнула я, понимая, что «свободные отношения» это не мое, — но верить тебе на слово я не собираюсь. Да и как же разговоры, что «Бог — предатель, и никому верить нельзя»? С чего это я на тебе должна сделать исключение? — И чего же ты хочешь для гарантии? — Понятия не имею. Твое предложение, вот ты мне и скажи. — Мне тебе предложить нечего, потому что души у меня нет. Могу клетку на твое имя переписать, — с сарказмом предложил Дьявол. — Ну, уж нет, спасибо, обойдусь. — Слушай, ты не представляешь какую боль я испытал, когда Отец предал меня. Это словами не передать. Но я так страдал… и предательство — последнее, чего ты можешь ждать от меня. От кого угодно, только не от меня, — Люцифер мгновенно сменил тон с сарказма на откровенный и располагающий, а его взгляд, в котором дымкой воспоминаний проскальзывала немая боль, толкнул меня поверить ему. — А если я откажусь? К чему мне эти отношения? — Твое право. Но если уж ты любишь меня, да и ты мне нравишься, почему бы не попробовать? Что ты теряешь? — Душу! — Ты уже однажды продала душу демону, и ты говоришь, что она так много значит для тебя? — Он обещал ее вернуть, и вернул. — Ладно, если так держишься за свою душу, пожалуйста, дело твое. Но одно дело бояться отдать душу, потому что потом Ад светит, а другое дело, когда ты уже в Аду. Для тебя ничего не изменится, разве что ты сможешь получить то, чего так хочешь. — И чего же я хочу? — неуверенно спросила я. — Душевное одиночество гложет тебя, сводит с ума. Я же могу избавить тебя от этой пытки. Так что, ты над этим еще подумаешь? — Да…, но мне нужно время, — сдалась я. — Сколько угодно. У меня пока все равно есть одно дело, — задумавшись, сказал Люцифер и исчез. «Черт, ну и что это было? Что мне делать? Прошлая наша сделка закончилась весьма плачевно, а с ее момента прошло не так много…, но в прошлый раз это было пари, а теперь это что-то гораздо более серьезное. Если я отдам ему душу, я буду принадлежать ему, полностью… и это пугает. Хотя много ли изменится? Я и так здесь в его распоряжении, и что бы он со мной ни захотел сделать, я не смогу ему помешать» — его предложение заставило меня волноваться. Я не знала, что мне делать. Я размышляла об этом очень долго. Разум говорил, что отдавать ему душу рискованно. Что ежели ему захочется что-то со мной сделать, то он и без души это может, а я его и остановить не смогу. А отдав ему душу, он будет иметь полное право надо мной. Это буквально рабство. Но сердце и душа тянулись к этим отношениям, твердили, что терять мне все равно нечего, а так у меня будет шанс на счастье. Маленький, но все же шанс. В глубине души я наивно надеялась, что он полюбит меня, что не будет причинять мне боль. Разум и сердце боролись насмерть, а я сидела во мраке клетки, обняв колени руками и опустив на них голову. А из глаз беспомощно катились слезы. Я натворила столько ошибок в своей короткой жизни, столько раз делала неверный выбор… и что теперь, что же мне делать? Решать было просто невозможно трудно, я не могла принять такое ответственное и важное решение. В конце концов, прошло очень много времени. Я думала над предложением, не зная, что меня ждет. Мне было очень трудно, а душевные терзания словно душили меня, страх сдавливал легкие. Но терять мне все равно уже нечего. Я и так принадлежу ему, так чем мне будет хуже? Куда еще хуже, в моем-то положении? — Ты решила? — неожиданно раздался голос за моей спиной. Я вздрогнула и подняла голову. Мне было страшно. Но я встала и медленно подошла к Люциферу. Я скрестила руки, чтобы унять в них дрожь. Но от проницательного взгляда Дьявола ничего не скроешь. — Ты вся дрожишь… боишься меня? — даже не спросил, а скорее утвердил Дьявол. — Я… подумала и … — я подняла глаза, встретившись с взглядом Люцифера. Сейчас я чувствовала себя перед ним, как маленькая беззащитная девочка. Действительно страшно. Боязно доверять ему свою душу, свою жизнь. От этого решения зависит моя судьба, и принять его было просто адски не просто. — И каков будет твой ответ? — Я согласна. «Песня слез» — Вильгельм Рихард Вагнер После моего согласия, Дьявол прикоснулся к моему лбу, и мы переместились куда-то. Перед глазами все поплыло, голова закружилась. Не очень-то я люблю эти телепортации. — Где мы? — спросила я, придя в себя и оглядевшись. Мы стояли на какой-то каменной площадке с красивыми каменными перилами. Эта площадка находилась на вершине холма, а вокруг нее расстилался бесконечный еловый лес с вековыми высокими деревьями и чистейшим свежим воздухом. У подножия холма было большое темно-синее озеро, а вдалеке виднелись горы. Время было вечернее, примерно пара часов до заката. — Я хочу, чтобы все было красиво. — Что именно? — я обернулась к своему спутнику. — Чтобы продать душу, нужно что-то попросить взамен. Типичная торговля: душа в обмен на товар. Но в случае с дарением души все сложнее. Нужно провести ритуал Дарования. Ты должна дать клятву, подписать договор, и закрепить его. И я хочу, чтобы ритуал прошел красиво, и чтобы ты не боялась того, что тебя ждет, — Люцифер подошел к перилам и облокотился о них, — если ты передумаешь, обязательно скажи, потому что иначе хорошего не жди. — Непременно. — Знаешь, ритуал Дарования с виду не такая приятная штука, но ты не пугайся, — сказал Дьявол, смотря куда-то вдаль, а я тем временем взволновалась еще сильнее. — И что в нем не так? — осторожно спросила я. — Ну, ритуал совершается на закате. Мы произносим клятвы, потом подписываем договор кровью… — Кровью?! — удивилась я. — А что ты хотела? Это же не договор у нотариуса, здесь в Аду свои правила. Ты что же, крови боишься? — Не боюсь. Есть еще что-то, что я должна знать? — Как ты думаешь, почему знающие люди для гарантированного закрепления отношений используют ритуал дарования, а не женятся или венчаются? — Люцифер внезапно сменил тему и усмехнулся. — Почему?  — Земные варианты закрепленных отношений можно расторгнуть, поэтому и гарантии, что они окончательные — нет. А вот наш с тобой договор — вечный. Если уж ты решилась, то это навсегда, обратного пути нет. По спине прошел холодок. Это более чем серьезный ритуал. Во всяком случае, от Люцифера я не ожидала того, что он вообще каких-либо отношений захочет. А тут все так серьезно… я и не думала, что он так опасается снова быть преданным. Именно поэтому он хочет закрепить за собой право на меня. — Не испугалась? — Люцифер обернулся ко мне, потому что я ничего ему не ответила. Я думала. — Мне всего семнадцать, а ты думаешь, что я могу спокойно принять такое решение? — спросила я, подходя к нему и облокачиваясь о перила рядом. — Нет, не думаю. Я вижу, что ты очень боишься. Только вот чего, Эмма? Не доверяешь своим чувствам? — Своим чувствам я доверяю. Но… все это неожиданно, и мне просто трудно… — Это вполне нормально. Знаешь, если тебе так будет спокойнее, я могу создать иллюзию твоих… ну не знаю, друзей, или родителей. — Мои друзья, это Винчестеры. А будь они в действительности при таких событиях, они бы всеми силами меня останавливали. Так что не думаю, что это нужно. — А родители? — Ты серьезно? — я посмотрела на него с таким сарказмом, на который только была способна, — моя мама была религиозной христианкой. Увидь она, что я… не знаю, вступаю с тобой в такие серьезные отношения, Люцифер, она бы отреклась от меня, а потом созвала бы крестный ход для моего спасения из пучин Ада. — Это забавно. Не в обиду будет сказано, но религиозные фанатики всегда казались мне странными. — Мама мне говорила: «Когда я слышу рок и все производные рока, мне хочется плакать. Зачем ты славишь Дьявола? Это его музыка!» — Это можно рассматривать как комплимент? — усмехнулся мой спутник. Напряженная обстановка немного разрядилась. — Я люблю рок и метал, всех жанров. Но знаешь, мои кумиры маму, мягко говоря, не радовали, как текстами песен, так и своим образом жизни. Мол, все они наркоманы и пьяницы. — А кто они, твои кумиры? — с интересом спросил Люцифер. — Я очень люблю группы NIRVANA, Powerwolf, Slipknot, Rammstein, Marilyn Manson, Король и Шут, Сплин. — Мэнсон, это тот, который называет себя Антихристом? — Люцифер усмехнулся, — не удивительно, что твоя мама так взъелась. — Ну, Мэнсон это вообще отдельная тема. Он ведь в христианской школе учился, вот фанатики его таким случайно и вырастили. — Вот видишь, религиозный фанатизм родителей до добра не доводит. Мэнсон стал Антихристом, а ты с Дьяволом в клетке. Ну не чудно ли? — с сарказмом и широкой улыбкой рассуждал Дьявол. Я улыбнулась. — Но знаешь, мама, как ни странно, оказалась права. В этом, конечно, не музыка виновата, но сам факт, что я теперь с тобой… ирония судьбы какая-то. — Судьба та еще сучка. А вообще, потом покажешь мне этих твоих кумиров, интересно же. Если выберемся когда-нибудь из клетки, можем их навестить. — Шутишь? Если мы когда и выберемся, то люди к тому моменту вымрут, наверное. — Это было бы замечательно! — воскликнул Падший, — ну, а вообще, сколько бы времени ни прошло, мы всегда сможем отыскать их в Раю. — А ты уверен вообще, что таким, как Мэнсон, рай светит? — Нет, но уж к Мэнсону я тебя точно не пущу. Слишком бесстыжий он. — Не очень-то и хотелось, — закатив глаза, усмехнулась я. — Так что, может, тебе сюда кумиров наколдовать? — А ревновать не будешь? — снова усмехнулась я. — А ты дашь повод? — прилетел ко мне ответный вопрос. — Ну, кто меня знает… — пошутила я, но Люцифер хищно сощурив глаза и склонив голову вбок, поднял меня от земли, посадил на перила и начал нещадно щекотать, а я, задыхаясь от смеха, начала кричать: — Да шучу, я шучу, ну что ты, черт бы тебя побрал, ай! — Я отбивалась от него, но у меня решительно ничего не получалось, а от смеха из глаз уже слезы потекли, — ну хватит, я же сдохну сейчас! — Самой веселой смертью, — подхватил мою фразу Люцифер, а потом перестал меня щекотать и серьезно сказал, — чтобы больше так не шутила. — Не буду, — пытаясь отдышаться, пообещала я, — и ведь говорил, никаких пыток! — Это самая безобидная пытка, на которую я способен. — Ага, как же, безобидная, — все еще пытаясь прийти в норму, сказала я и слезла с перил. Я стерла слезы с лица, и сказала: — Ладно, повод для ревности я не дам, даже не надейся, садист чертов. — Значит, тебе никого не наколдовывать? — А ты давно в колдуньи-то подался? — усмехнулась я, а потом нормально ответила, заметив, что горло моментально от чего-то пересохло, — никого не надо. — Как скажешь, — пожал плечами Падший. — И когда мы… — Уже скоро. Закат через час, — Люцифер о чем-то подумал, а потом сказал, — я сейчас все подготовлю, а ты наслаждайся последним часом свободы, — он усмехнулся безо всякой издевки или злобы, но его слова все же заставили меня волноваться. Руки тряслись, а колени подкашивались, было действительно очень страшно. Я боялась, но мысленно пыталась успокоиться, быть сильной. Всего час, а что потом? Я облокотилась о перила и попыталась успокоиться, глубоко дыша. Воздух в этом месте был чист и пропитан ароматом хвои, так что у меня получилось немного успокоиться. Так я и стояла, отбросив все мысли, уставив взгляд вдаль, туда, где на горизонте небо сливалось с бесконечный еловым лесом. Пока Люцифер меня не позвал: — Эмма, посмотри сюда. Я обернулась. На этой большой каменной площадке теперь находился красивый каменный алтарь, а на нем некий свиток. По всему периметру этой круглой площадки стояли большие подсвечники, по одной большой белой свече в каждом. Каменный пол был усыпан белыми цветочными лепестками. Люцифер же стоял поодаль от меня напротив ростового зеркала и поправлял свой костюм. Одет он был не в свои обычные джинсы и рубашку, а в белый официальный костюм и светло-желтую рубашку. Ему это как нельзя шло. — Ну как я тебе? Знаю, я бесподобен. Видела бы ты мой истинный лик… — наигранно нарциссически усмехнулся Падший, а потом резко развернул ко мне зеркало со словами: — Но ты еще прекраснее. И тут у меня дар речи пропал. В зеркале я увидела кого угодно, но только не себя. Я бы в жизни не подумала, что эта красивая девушка по ту сторону стекла — действительно я. Я даже не заметила, когда Люцифер успел сменить мои джинсы с футболкой на безупречно-белое платье с пышной юбкой до пола. Оно было просто невообразимой красоты! Сверху платье состояло из двух частей: топ из плотной ткани с сердцевидным верхом, а поверх него легкая паутина кружев, закрывающих плечи. Рукавов не было, а на талии сверкал бриллиантовый пояс. В пышной белой юбке не было ничего лишнего, она смотрелась легкой и воздушной, платье было очень элегантным. А когда я повернулась к зеркалу спиной, то увидела, что на спине сделан большой треугольный вырез, обрамленный также сетью кружевных узоров, а бриллиантовый тонкий поясок завязан сзади белой струящейся лентой в небольшой бант. Я была поражена красотой платья. Увидеть, что же у меня на ногах я не могла из-за огромной юбки, но я чувствовала туфельки на небольшом каблуке. И чувствовала еще что-то… чулки с подвязками, о боги… кстати говоря, когда я начала понимать, что мой подвенечный образ Дьявол продумал вплоть до нижнего белья, я поняла, что лифчика-то на мне нет! Сначала я в душе разозлилась, мол, какое он имеет право, но потом это сменилось страхом. Если мы… в отношения вступаем… это же и до постели дойдет… Отбросив в сторону череду ненужных мыслей, я подошла ближе к зеркалу, рассматривая себя. Локоны волос были красиво уложены на правом плече, струясь и переливаясь в свете закатного солнца, а на лице был легкий макияж, но выглядела я так прекрасно, как никогда при жизни. И этот мой образ казался таким чистым, девственно-невинным, ангельски-прекрасным. — Я же… как невеста совсем… — тихо сказала я, с замиранием сердца рассматривая себя в зеркале. — Тебя это пугает? — Дьявол подошел ко мне, встав за моей спиной и положив руки мне на талию. Я не ответила, а только немного нервно прикусила нижнюю губу. — Не бойся меня, — бархатный голос Дьявола раздался прямо возле моего уха, обдавая мою шею горячим дыханием. Я тихо, но судорожно вздохнула. Его голос и такая манящая близость затуманивали мой взгляд, отдаваясь дурманящим наслаждением во всем теле.  — Я бы смотрел на тебя в этом платье вечно. Ты похожа на маленького ангела, уж поверь мне, я знаю. Я бы подарил тебе крылья, будь это в моих силах, — Он говорил это без тени лести, а с некоей гордостью, как коллекционер восхваляет самый ценный экземпляр своей коллекции. Ему нравилось, что моя красота доступна только ему, что еще немного, и я буду полностью в его власти. А мне от осознания того, что я добровольно подарю ему свою душу, становилось страшно. Но почему же я не отступалась? — Ты уверена, что ты готова? — посерьезнев, спросил Люцифер. — Да, — подумав немного, сказала я. — Тогда нам пора начинать. Мы подошли к алтарю. Зеркало за нашими спинами исчезло, оно больше не было нужно. Мы стояли на каменной площадке посреди бескрайнего дикого леса, в лучах заката, но ощутить всю эту романтику как следует, мне мешал страх, сдавливающий грудь. Ритуал Дарования не так приятен, как может показаться на первый взгляд. Мы с Падшим встали возле алтаря, и у меня в руках появился свиток. — Это твоя клятва. Прочти ее. Я опустила глаза в свиток и начала читать вслух: — Клянусь своею душою, силами Света и Тьмы, кровью живою своею, быть верной тому, кому душу свою дарую, и в вечности пусть у того избранника пребудет душа моя, и пускай он будет Светом моим и моею Тьмою. И глас его будет моим законом, и власть надо мной обретет он. Того я желаю по чистой своей воле, без принуждения и тайного умысла, с чистой совестью и мыслями, и вопреки любому несчастью, и искусителю, и нечистым завистникам, я принимаю сие Таинство Дарования, и навеки вручаю свою священную душу своему избраннику. Да будет так. Чем дальше я читала свою клятву, тем волнение и страх сильнее бушевали внутри меня. «Уж не ошибка ли? Может еще не поздно… нет, нужно идти до конца» — сомнения до последнего терзали меня, но я все же собралась с духом и взяла себя в руки. Я люблю его, и если так суждено, то вытерплю все, что уготовит мне судьба. — Клянусь своею душою, силами Света и Тьмы, кровью живою своею, хранить сию священную душу, дарованную мне по чистой воле, без принуждения и тайного умысла, с чистой совестью и мыслями моей избранницей. И вечно пребудет душа ее в моих руках и под защитой моей. И отныне я за ее душу буду в ответе, и будет слово мое законом для нее, и будет она в моей власти, но не использую я эту власть в целях корыстных и нечистых, не обману, ибо чисты мои намерения и нет в них тайного умысла. И вопреки любому несчастью, и искусителю, и нечистым завистникам, я принимаю сие Таинство Дарования, и навеки забираю священную душу моей избранницы. Да будет так, — Люцифер произнес свою клятву. На алтаре сам собой появился неописуемой красоты меч, украшенный драгоценными камнями, а лезвие его напоминало лунный свет. — Это меч архангела. Мой меч, — пояснил Люцифер, взяв орудие с алтаря, — дай руку. Я робко протянула ему правую руку. Люцифер легким движением сделал небольшую ранку на запястье, из которой побежала алая кровь. Затем он обратил свое внимание к большому свитку, лежащему на алтаре. В свитке было что-то написано на енохианском, а рядом, видимо, то же самое на латыни. Но латынь я знала плохо, лишь различила слово «кровь» среди десятков незнакомых слов. Да и не до переводов мне было. Люцифер сделал ранку и на своей руке, а потом пояснил, где нужно, так сказать, «расписаться» кровью. Вернее сказать, оставить пару капель этой горячей жидкости. Я поднесла руку к нужному месту, несколько капель крови упали на свиток. Люцифер, сделав то же самое, здоровой рукой прикоснулся ко мне. Рана затянулась, у Люцифера тоже. Потом в его руках сама собой появилась салфетка, которой он аккуратно стер кровь с наших рук. — Осталось только одно, — прошептал мой избранник, подходя ко мне вплотную. Это был последний момент перед тем, как договор душ входил в силу. Страх, который обычно чувствуешь, стоя на краю пропасти, перед тем, как сделать шаг вперед — вот, что я чувствовала. То, что я делала, было безумием, но уже поздно в чем-либо раскаиваться. Теперь я не принадлежу себе, но это пугает. Преодолев себя, я нерешительно потянулась к Люциферу, положив руки ему на грудь, и приподнялась на носочках к его лицу, и сделала тот самый последний шаг в пропасть, закрепила сделку. Мои губы слились с его губами — короткий, сладкий поцелуй. В этот же момент, по телу буквально прошел электрический разряд, остановившийся где-то в груди. Не больно, но странно, неожиданно. Так и должно было произойти? Ну и пусть, поцелуй я не прервала. Поцелуй, который был освещен последним лучом солнца, прежде чем тот сгинул за горизонтом… «Leni» — Placebo Завершив поцелуй, я подняла взгляд, встретившись с глазами Люцифера. Его глаза, в обыкновении своем голубые, имели свойство менять цвет в зависимости от его эмоций. Когда настроение у него было игривое или веселое, глаза делались яркими, словно излучающими свет. Во время гнева или презрения его глаза становились светло-голубыми, а от того холодными, как лед. Когда же Дьяволу было тяжко на душе, когда он скидывал с себя маски гордости, величества и могущества, и просто предавался отнюдь не веселым мыслям, глаза серели, как будто из них цвет выкачали до капли. Но теперь… такими его глаза я видела впервые. Они потемнели до глубокого синего, и плясал в них какой-то адский огонь. Я завороженно смотрела в его глаза, любуясь их цветом. Люцифер же не спускал взгляда с моих, менее ярких, голубых глаз, а руки его крепко устроились на моей талии. Мы могли бы стоять так вечно, причем, вечность была предоставлена только нам двоим…, но я почувствовала, что замерзла. Руки покрылись мурашками, а в теле появилась небольшая дрожь. Действительно, руки и почти вся спина были открыты, а после заката здесь оказалось не так уж тепло. — Ты замерзла? — от Люцифера ничто не скроется. Он заботливо обнял меня, а я прижалась к нему, чувствуя исходившее от него тепло. В его объятиях я почувствовала себя защищенной не только от холода, но и от любой опасности. Один щелчок пальцами, и мы куда-то переместились. В глазах потемнело, но кожей я почувствовала теплый воздух. Тишина, только звук биения сердца Люцифера, звук его тихого дыхания. Придя в себя, я увидела, что мы стоим посреди уютной гостиной незнакомого мне дома. Дом был из бруса, поэтому стены в гостиной были деревянные, и это создавало для меня ощутимый уют. Комната была большая, и в ней царила уютная полутень. За окнами вечер, лишь сосновые очертания проглядываются в ночи. Главным источником тепла, света и уюта был большой камин, напротив которого стоял большой диван с множеством подушек, и журнальным столиком, рядом обреталась пара кресел. Красивая диванная зона, ничего не скажешь. У стен стояли книжные шкафы, а на свободных их участках висели картины с видами дикой природы. Большая люстра сейчас была выключена, зато множество уютных бра достаточно хорошо освещали помещение, создавая атмосферу дома и уюта. На окнах висели длинные шторы, а на полу лежал мягкий и пушистый ковер. — Где мы? — поинтересовалась я, разглядывая интерьер с неподдельным интересом. Мы уже не обнимались: я ходила вдоль книжных полок, читая названия книг, а Люцифер стоял у окна, глядя на поднимающуюся луну. — За то короткое время, что я был на Земле, я занимался не только Апокалипсисом. Первое время мне хотелось почувствовать вкус жизни, и я нашел это место. В глуши, среди елового леса. Есть в этом доме ощущение покоя. Первые недели я провел здесь, гуляя по настоящему лесу, наслаждаясь живой свободой. — Я думала, почувствовать вкус жизни, значит податься во все тяжкие: постоянно путешествовать, испытывать что-то новое, рисковать… в клетке так скучно и одиноко. И ты не стал развлекаться, общаться с кем-то? — За все то время, что я находился в заточении, я привык быть один. Людские развлечения мне ни к чему, — Люцифер повернулся ко мне, — ты как-то спросила, что же я буду делать, если выберусь. Думаю, я отправлюсь в это место. — Будешь обитать в глуши, проводя вечера у камина и гуляя по лесу? Что, совершенно один? — удивилась я. — Ну почему один? — Люцифер хитро прищурился, — у меня есть ты. — Что, и к Винчестерам не отпустишь повидаться? — подняла я брови, оборачиваясь к собеседнику. — Хоть бы и не отпущу. — Почему это? — возмутилась я. — Потому что они запрут тебя, обвяжут колдовскими мешочками, и буду я тебя искать потом целую вечность. Оно мне надо? — Нет, но я могла бы поговорить с ними… — Давай не будем об этом сейчас, ладно? — Конечно, как скажешь. Люцифер подошел к одной из дверей, что находились в гостиной, и поманил меня за собой. Я прошла первая, он — за мной. Мы оказались в спальне. Спальня была большой и уютной, с деревянными стенами, красивыми шторами на окнах, мягким и пушистым ковром и множеством уютных деталей, но главной вещью в комнаты была очень, как мне показалось, большая кровать с балдахином и прикроватными столиками по бокам. Источниками освещения в комнате были лишь полная луна, светившая прямо в окно, и небольшие свечки, стоящие на прикроватных столиках. Обстановка была уютная, и в то же время такая интимная. Только ребенок не понял бы, к чему все идет. Я почувствовала легкое прикосновение на своих волосах. Люцифер, подойдя ко мне сзади вплотную, одну руку положил на мою талию, а другой провел по моим локонам. Нежно, но для меня это было очень непривычно.Я почувствовала его дыхание на своей шее, такое горячее и близкое, и невольно вздрогнула, а по телу прокатились мурашки. Дьявол начал целовать меня в волосы, шею и плечи, даже слегка прикусывая кожу. От неожиданности я судорожно вздохнула. — Расслабься, Эмми, — его завораживающий шепот раздался возле моего уха, заставляя на секунду прикрыть глаза от легкого наслаждения. Я с трудом могла поверить, что это происходит наяву. Люцифер продолжал медленно, но верно приставать ко мне с кипящим, еле сдерживаемым чувством. Его руки переместились на застежку моего платья, и она легко расстегнулась, почти беззвучно. Затем ладони Падшего легли на мои плечи с намерением стянуть с меня мое прекрасное одеяние. Инстинктивно я остановила его, взметнув руки к груди, удерживая платье. — Не бойся меня, — голос Люцифера был твердым, но успокаивающим. Я нерешительно опустила руки, позволяя моему искусителю стянуть лямки с моих плеч. Платье соскользнуло с меня на пол, предавая взору Люцифера мое обнаженное тело. На мне были лишь нижнее белье, чулки с подвязками, и туфли на невысоком каблуке. Лифчика не было, так что я быстро закрыла руками свою грудь. Я была смущена и не знала, как себя вести. Не знаю, для кого как, но для меня терять девственность было страшно. Стеснение было одной из многих тому причин — я перед мужчиной в таком виде никогда не стояла. Да и строгое воспитание давало о себе знать. Но все же больше всего меня пугало то, что лишить меня невинности вознамерился сам Дьявол. От него я могла ждать чего угодно… Люцифер щелкнул пальцами, и платье исчезло из-под моих ног. Его руки легли на мои бедра, гладя и лаская тело, которое, кстати говоря, было очень чувствительное. Я боялась не только щекотки, любое чужое прикосновение заставляло меня вздрагивать. Но трогать меня так, как это делал Дьявол, никому не доводилось. Я учащенно дышала, сердце колотилось, как бешенное, а внизу живота, несмотря на страх, маленьким комом возрастало странное чувство, которое раньше я никогда не испытывала. По крови электрическим током побежал адреналин, сердце заходилось молниеносным биением. — Не закрывайся от меня, — Люцифер заставил меня опустить руки, оголяя грудь, — ты прекрасна, — Дьявол покрывал мою шею поцелуями, а руки его блуждали по моему телу. — Повернись, — сказал он, и я послушалась, оказавшись с ним лицом к лицу, не в силах поднять на него робкий взгляд, и все же закрывая грудь руками. — Посмотри на меня, — его голос был твердым, так что я не смела ослушаться. Я с трудом, но все же подняла на него взгляд, встретившись с огнем похоти в его глазах. Он довольно улыбнулся и наклонился ко мне, целуя в губы коротко и нежно. — А теперь убери руки, не закрывайся, — повторил он свою просьбу, больше похожую на приказ, — не бойся меня, малышка. Я покорно убрала руки, которые при этом немного тряслись. Страшно, и в то же время… возбуждающе? — Ты сексуальная, тебе нечего стесняться… — прошептал искуситель, окинув меня своим возбужденным взглядом. Дьявол поцеловал меня, на этот раз страстно, долго, глубоко. Его раздвоенный язык то смыкался кольцом вокруг моего языка, то проходил по кромке зубов. Дьявол слегка прикусывал мои губы, и я даже почувствовала металлический привкус крови. Во время поцелуя, гормон счастья, или возбуждение, все-таки начали действовать, и я, удивляясь сама своей инициативе, стянула с Дьявола пиджак, и принялась расстегивать рубашку. Пальцы не слушались, мысли в голове путались, а каждое прикосновение отдавалось потрясающим ощущением во всем теле. В голове уже не было ни одной мысли, какой-то дурманящий туман объял весь мой разум, толкая меня отдаться огню в груди и утонуть в чертовом любовном омуте. Не вынимая проворного языка из моего рта, искуситель помог мне стащить с него рубашку, оставляя его в одних брюках. Мои руки легли на его торс, ощущая под собой сильные мышцы пресса. Сильный. Властный. Мой. Я провела рукой по его широкой груди, чувствуя его тело так близко, как никогда прежде… Люцифер легко толкнул меня на кровать, и я приземлилась спиной на мягкую постель. Дьявол навис надо мной, целуя в губы, в то время как руки его блуждали по моему телу, стаскивая с меня чулки, подвязки и туфли. Сладко, томно и до дрожи приятно. И больше ничего не терзало душу. Был в том какой-то особенный кайф - принадлежать кому-то, отдаться всецело и безраздельно. Я будто физически чувствовала, что больше не отвечаю за себя. Может, поэтому мне стало вдруг совершенно не важно, что я, возможно, совершаю ошибку. Мне было уже все равно. Все, чего я хотела - остаться в этой постели до скончания времен. А мир пускай подождет. Поцелуи Дьявола сместились на шею, ключицу, а потом достигли груди. Я застонала и выгнулась, старалась сдержать проскальзывающие наружу стоны. Ничего подобного в жизни я не испытывала. Наигравшись с грудью, искуситель покрыл дорожкой из поцелуев мой живот, провел языком вокруг пупка, спускаясь ниже… снова приступ страха охватил меня, я дернулась. — Лежи спокойно, если не хочешь, чтобы я тебя привязал, — его вкрадчивый голос был спокоен, но в то же время я поняла, что он не шутит. Люцифер поцеловал мою внутреннюю сторону бедра где-то посередине, постепенно поднимаясь выше. Страх и желание росли внутри меня, мысли запутались в конец. Да и к чему сейчас вообще какие-то мысли? Я плюнула на все, отбросив ненужные переживания в сторону, подумаю после. Не спорю, может потом я и пожалею, что вообще ввязалась во все это, но сейчас… я жила каждой секундой, забыв обо всем на свете. Да и что могло теперь волновать меня, когда мы с Люцифером вдвоем заперты в клетке, в полном вечном одиночестве? Искуситель вдруг поднялся к моему лицу. Мы целовались жадно, словно пытаясь отобрать кислород друг у друга. Его руки скользили по моей спине очень приятно, заставляя меня извиваться и выгибаться от удивления и наслаждения, словно котенка, который нежится под ласковой рукой хозяина. Я целовала Дьявола, отдавшись полностью в его власть, зарывшись рукой в его волосы и за них же притягивая архангела к себе, другой рукой изучая каждый миллиметр его груди и пресса. Он был такой сильный, что в его власти я чувствовала себя под полной защитой и покровительством. С трудом оторвавшись от меня, Люцифер щелкнул пальцами, оставляя нас обоих полностью обнаженными. Скользкое чувство страха вновь напомнило о своем присутствии. Дьявол, вероятно, увидел это в моих глазах, а потому наклонился ко мне, поцеловал и сказал: — Не бойся меня. Просто расслабься и получай удовольствие, малышка. Малышкой он меня назвал совсем не пошло, а даже очень ласково, с заботой. Странно слышать такое от Дьявола, но я уже ничему не удивляюсь. Он посмотрел мне в глаза, и этот контакт глаз мы не прерывали. Я чувствовала, что доверяю ему, что готова стать полностью его. Он положил руки мне на бедра… и вошел в меня. В голове ощущениями словно из ружья выстрелили, настолько непонятно все это чувствовалось. Больно, конечно, но в то же время... Было ощущение, словно мы стали совершенно единым целым. Люцифер начал двигаться во мне. Я чувствовала его там, внутри себя, очень глубоко. Раньше я понятия не имела о существовании тех мест, что теперь так усиленно горели адским огнем, соприкасаясь с телом любимого. Искуситель ускорил темп, попутно целуя меня в губы. Боль чуть отступила, и появилось более приятное ощущение, которое полностью растворило не только весь мой страх и неуверенность, но и все мои мысли, заставляя отдаться ему полностью, ни о чем не думая. Теперь ничего не существовало — только мы, слияние наших тел. Комната накалилась до предела, воздуха критически не хватало. Люцифер замедлил темп, а я хотела быстрее, еще больше, сильнее. Он заставлял меня мучиться, умолять его продолжить быстрее, не останавливаться. — Люцифер… — прерывисто дыша воскликнула я. — Да? — Я хочу… — Чего? — довольно усмехнувшись, поинтересовался он, хотя прекрасно знал ответ. — Тебя… хочу… хочу быстрее… Дьявол «сжалился» надо мной. Его горячее тело нависло над моим, сильные руки уперлись в постель, в то время как мои блуждали по его телу. Я пыталась сдерживать стоны, но у меня решительно не получалось. Долго... Мы в друг друге напросто растворились. Я тонула в чувствах, в электрических импульсах тела, я хотела еще и еще, и в итоге разбилась об ощущение безумное, дикое, выбивающее меня из сил, уничтожающее, прожигающее до тла. Первое время я не могла пошевелиться. Никогда в жизни я не испытывала такого. Это был даже не секс, это было нечто большее — слияние душ, безумство, что-то совершенно ни на что не похожее... Я всегда думала, исходя из общественного мнения, что первый секс обычно не особо приятен, что он может показаться совсем не таким, как это бывает в разного рода фильмах, что многие в нем поначалу разочаровываются…, но только не когда ты спишь с Дьяволом, вот что я скажу! То, что я почувствовала, мне хотелось чувствовать постоянно, потому что такого кайфа я никогда прежде не получала, но это было действительно просто незабываемо… Когда способность двигаться ко мне вернулась, я перекатилась на живот, поближе к Люциферу, и поцеловала его в губы. Некоторое время мы оба обессиленно лежали, обнявшись, но потом дурман с моей головы окончательно сошел, и я нехотя поинтересовалась: — Здесь есть ванная? — Вторая дверь слева. Я, немного пошатываясь, встала и вышла в гостиную. Ходить голой я не привыкла, так что я быстро прошмыгнула в ванную, хоть и понимала, что стесняться мне нечего. И уже некого. Комната, в которой я оказалась, была не менее уютная, чем гостиная и спальня. Я залезла в большую ванну и включила душ, смывая с себя кровавые последствия первого раза. Я чувствовала боль внизу живота, но более чем терпимую, так что это проблемой не стало. Приняв душ, не затрагивая волос, я вытерлась полотенцем, и посмотрела в зеркало. Растрепанные локоны, румянец на щеках, а глаза горят каким-то особенно счастливым огнем. Такой я себя никогда не видела. Что ж, сегодня для меня многое впервые… — Что ты так долго? Иди сюда, — послышался голос из-за двери. Я открыла дверь и вышла, едва не врезавшись в грудь Люцифера. Он был выше и сильнее меня, а я на его фоне казалась совсем уж миниатюрной. Поэтому ничего удивительного, что он по-хозяйски поднял меня и, без единого усилия, забросил на плечо. — Эй, ну что ты делаешь? — удивленно воскликнула я. — Что хочу, то и делаю, — рассмеялся Падший, уложив меня на кровать. Он опустился рядом со мной на постель и поцеловал. Я утонула в его поцелуе. Прекрасное чувство, которое я испытывала, когда ощущала Люцифера так близко, ни с чем не сравнить. Чувствовать его горячее дыхание на своей коже, аромат его тела, каждое движение, каждый взгляд... Если таков мой Ад, то я согласна навсегда в нем остаться. Возбуждение снова накатило на меня, так что я взяла инициативу в поцелуе, повалив сидящего Дьявола на спину. Он усмехнулся мне в губы, а-ля «развратил девчонку» и продолжил страстно впиваться в мои разгоряченные губы. Для удобства, я скинула полотенце и села на Дьявола сверху, не прерывая поцелуя. Мои руки скользили по его торсу, гладя его, слегка массируя. Мне чертовски нравилось до него докасаться. Воздух между нами снова накалился. Люцифер притянул меня к себе, покусывая мою грудь и шею, приподнял меня сильными руками за бедра, насаживая на себя. Я застонала и выгнула спину, запрокинув голову назад. Мы начали двигаться медленно, постепенно ускоряясь. Мне казалось, что в позе «наездницы» он входит в меня еще сильнее и глубже, чем раньше. Сдерживая стон, я прикусила нижнюю губу. Растрепанные волосы спадали на лицо, так что я откинула их назад движением головы. Люцифер до синяков сжимал мои бедра, насаживая меня на себя до предела, я же едва сдерживалась, чтобы не расцарапать ему грудь в придачу к спине. Мы двигались в унисон, растворяясь друг в друге, жадно глотая воздух и головокружительные поцелуи. Незабываемые ощущения поглощали меня, заставляя тонуть в сладком тумане любви, забыть обо всем на свете. Только я и он. Только мы. Больше в мире ничего не существовало. Когда эмоции накалились до высшей точки, нас накрыло жаркой пеленой наслаждения. Как же мне не хватало именно этого — расслабления, отдыха от эмоций и переживаний. Сейчас я была абсолютно счастлива и ни о чем не думала, не страдала. Я любила, и была любима, и мне это чертовски нравилось! Не в силах пошевелиться, я опустилась на грудь моего искусителя. Мы некоторое время лежали, не двигаясь, пытаясь отдышаться. Я лежала сверху на Падшем, прижимаясь к его торсу, он гладил меня по спине рукой. А потом он неожиданно перевернулся, укладывая меня на спину и нависая сверху. Сначала я утонула в его голубых глазах, в его прекрасном взгляде. Потом начались поцелуи, ласки, вновь нарастающее возбуждение. Он взял меня еще, и еще раз, и еще. Казалось, он может заниматься этим целую вечность и никогда не устанет, и не успокоится. Ночь поцелуев, ласки, и безумного секса, которого мне хватит еще ой как надолго, была поразительна. Мы просто погрузились друг в друга, цепляясь за эти прекрасные ощущения, как за спасительную соломинку, вытаскивающую нас из болота боли и страданий этого жестокого мира. Это был не просто секс, это было единение душ, некое таинство блаженства, которое не хотелось прекращать, боясь потерять эти прекрасные мгновения в рутине воспоминаний. Мы выбились из сил ближе к рассвету. Ноги подкашивались, голова шла кругом, тело не слушалось, застыв в приятной истоме. Единственное, на что нас хватило — путешествие до душа, где под струями горячей воды Дьяволу хватило энергии еще раз ко мне пристать, так что после секса в душе у меня и вовсе не было сил держать равновесие. Едва мы закончили, я опустилась на пол душевой, прислонившись к холодной стене. Холод успокаивал… вставать совершенно не было возможности. Люциферу хватило сил поднять меня на руки и донести до кровати. Он уложил меня в постель, укрыв теплым одеялом, и пристроился рядом, лежа на спине. Из последних сил я подвинулась к нему, положив голову ему на грудь. Он обнял меня одной рукой, поцеловал в макушку, поглаживая другой рукой мои волосы. Я чувствовала себя под его защитой, словно он укрыл меня своими крыльями от всего мира. Я чувствовала себя счастливой и как никогда спокойной. Прежде чем в предрассветном мареве провалиться в глубокий сон, уже в полудреме, я прошептала: — Я люблю тебя… — Я знаю, Эмми, знаю. «Rape Me» — NIRVANA Я спала как убитая. Хотя я бы поспорила насчет этого сравнения. Вот я ведь мертвая, а страдаю и переживаю похлеще, чем при жизни, и уж «вечным покоем» тут и не пахнет. Ненасытный партнер выжал из меня все соки за эту ночь. И это мягко сказано, а если сказать по-простому — затрахал до коматозного состояния! И я не то что бы жалуюсь, не-ет, мне это очень даже понравилось. Серьезно, ничего приятней со мной в жизни не случалось. Но вот только сейчас у меня все тело болит, как будто я вагоны разгружала сутками напролет. Просыпалась я нехотя, да и не по собственному желанию. Будь моя воля — я бы спала до второго пришествия. Но знаете что? Даже в самом пустынном месте во вселенной, в самой заднице Ада, нашлось существо, которому непременно потребовалось меня разбудить! Кто это? Угадайте с пятнадцати раз! — Good morning, Vietnam! — Fuck, Люцифер, дай поспать… — сонно попросила я, не открывая глаз и пряча голову под подушку. — Что я тебе говорил насчет ругани, зайка? — приглушенно, из-за подушки, прозвучал его назойливый голос совсем недалеко от меня. Моего ответа на сей вопрос не последовало, потому что я уже почти заснула обратно, — я обещал наказать тебя! — Наказывай, как хочешь, только дай выспаться, — все так же сонно просила я, находясь на грани сна и реальности. — Ты спишь уже десять часов! — Это не много. И вообще, здесь нет времени… — В иллюзии есть. Чего ты так долго спишь? — не унимался этот дьявольский «жаворонок». Теперь старинный анекдот о том, что школу создал Сатана, уже не казался глупостью, потому что только истинному исчадию Ада могло прийти в голову сделать ранний подъем обязательным для всего человечества. — Вечность ждал, еще подождешь. — Да ладно тебе, ты мне уже столько реплик выдала, ты не спишь уже. — Ну ты затрахал уже во всех смыслах, дай отдохнуть! — ноющим тоном возмутилась я, даже (!) приоткрыв глаза, чтобы посмотреть в его нахальное и дьявольски довольное лицо. Радуется, как дитё малое, что таки добился своего и заставил обратить на себя внимание. — Хватит ругаться, ты сапожник что ли?! — недовольно воскликнул Сатана, сидящий рядом со мной в постели, скрестив ноги, укрытый ниже пояса простыней. — Хоть бы и сапожник, может это мое призвание? — я уронила голову на подушку, лицом вниз. — Твое призвание — быть хорошей девочкой. — Ага, а еще стриптизершей, астрофизиком и кондитером, — с сарказмом пробурчала я в подушку, думая, что он не услышит, но не тут то было. — Вполне возможно, тебе ничего не мешает. Наколдовать тебе пилон? — Спасибо, как-нибудь обойдусь. — Вот значит как? Я к ней со всей любовью, а она! — театрально всплеснув руками, вдохнул Люцифер. — Приват я тебе потом устрою, только отстань… — «изгоняя» Дьявола любыми средствами, сказала я. — Ну, Эмма! Мне скучно! — детским ноющим тоном сказал Люцифер. «Где-то я это уже слышала!» — недовольно подумала я, вспоминая, как Люцифер уже говорил подобное раньше. — Тоже мне, непоседа! Чем ты занимался тут целую вечность без меня? — Тебе с подробностями? Ладно, как скажешь. Это было очередное черное утро, когда в клетке было холодно и пусто, как в твоем сердце… — снова начав ломать трагедию, воскликнул Дьявол. — По тебе прям «Оскар» плачет! — Думаешь? Да у меня талант, что скрывать, я бесподобен! — наигранно-нарциссически ударил кулаком в грудь Падший, широко улыбаясь. Я невольно рассмеялась. Черт, ну не могу я бороться с его шутками, это выше моих сил. — Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas… — На меня экзорцизм не действует, даже не пытайся. — Я напишу жалобу разработчикам, — закатила я глаза. Ну, все, разбудил меня окончательно. Я ему это еще припомню. Сдавшись, я села в постели, обняв свои колени, не вылезая из-под одеяла. Села я, закрыв простыней грудь, ведь я была полностью нагая. Я тяжело вздохнула, и посмотрела на Дьявола с выражением лица а-ля «я-полностью-во-внимании-любимый-ты-мой-приставучий-гад». Проигнорировав мой недовольный, но побежденный, и от того полный сарказма, взгляд, Люцифер, наклонился ко мне, довольно целуя в губы. Он подвинулся ближе, ласково провел рукой по моей шее, плечам, отбросил прядь моих волос назад. Все мое недовольство и сарказм мигом исчезли, я расслабилась, и с ласковой улыбкой на губах ответила ему. — Я обещал тебе, что накажу? Я это сделаю. Прямо сейчас, — резко отстранившись, прошептал у моих губ Люцифер, окидывая меня хитрым, пошлым и чертовски возбуждающим взглядом. От его слов, в которых не было никакой конкретики, но в тоне которых было сладкое предвкушение, у меня по спине пробежал холодок. Я поняла, что он задумал действительно наказать меня. — Люцифер, может не надо? — испуганно спросила я. Остатки сна мигом улетучились. — Две минуты назад ты сказала: «наказывай, как хочешь», так что надо, — твердо сказал Дьявол, ухмыляясь. Он упивался моим страхом, ему нравилось чувствовать власть надо мной. Хотя кому бы это не понравилось? — Ну, пожалуйста, прости, я больше не буду, — с чистым невинным взглядом маленького ребенка, который не знает еще всей жестокости мира и не понимает, от чего его наказывают, коли он не видит ничего в содеянном дурного, сказала я. В голове сразу пронеслись его воспитательные методы, когда он вечность пытал меня, убивая раз за разом, доставляя совершенную, всеразрушающую боль. Или когда он заставил меня пересматривать всю мою жизнь, заново переживать боль и страдания. Или когда бросил на «Черной Жемчужине» на съедение Кракену… Брр! Снова испытать что-то подобное мне ой как не хотелось. — Что же мне с тобой сделать? — театрально рассуждая и полностью игнорируя мои извинения, задался вопросом Сатана. Я нервно прикусила нижнюю губу, готовясь к самому худшему. Люцифер вдруг повалил меня на постель, видимо, выбрав наказание для меня. Он пригвоздил меня к кровати, крепко держа мои руки у меня над головой. — Если не продержишься до заката, накажу старыми методами, — хитро-пошло ухмыляясь, сказал Дьявол, нависая надо мной. — Продержусь… что? — не успела я и понять, что он задумал, как Люцифер сдернул с меня одеяло, обнажая мое молодое тело. Я покраснела, потому что сейчас в комнате было по-утреннему светло, и я была перед ним полностью нагая. Несмотря на то, что мы вчера переспали, мое стеснение ко мне вернулось. Люцифер притянул меня к спинке кровати. Щелкнув пальцами, Люцифер буквально из воздуха достал кожаный ремень. У меня зрачки вдвое сузились, когда я увидела эти манипуляции. Если он собирался выпороть меня, то это обещало быть очень больным. — Боишься? —  довольно хмыкнул искуситель, и я, вздрогнув, на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь его голосом, и жаром его дыхания на моей коже. — Я спрашиваю: боишься? — более настойчиво повторил он свой вопрос, наслаждаясь моей робостью и беззащитностью. — Допустим, — тихо ответила я, не открывая глаз. — Смотри мне в глаза, ясно? — приказал Дьявол, и я повиновалась. Прочитать, что же он собирается делать со мной, в его глазах я не смогла. И от этого мне было очень не по себе. Люцифер медленно провел холодным ремнем по моим ключицам, спустился к груди. Ощущать грубую кожу ремня на своей на редкость чувствительной коже было для меня сладким мучением, я возбуждалась и боялась одновременно. Ремень скользнул по моему животу, затем спустился к бедру. Неожиданно Люцифер вскинул руку и ударил ремнем по моему бедру. Он сделал это не сильно, но больно. Я с недовольным, сдержанным стоном подалась в сторону. Ремень опустился на мое бедро еще четыре раза, так что я была готова уже сделать все что угодно, лишь бы он перестал меня пороть. Было терпимо, но удары по одному и тому же месту отдавались гораздо сильнее, чем если бы они приходились на разные места. Остановившись на пяти ударах, Дьявол привязал мои руки ремнем к спинке кровати, что не давало мне даже немного пошевелить руками. Я была связана, полностью беззащитна и в его власти, а уж Дьявол-то не упустил шанс показать, кто тут главный. Правда, я тоже хотела повторить вчерашнее, так что кайфовала не меньше его. Если вы думаете, что после первого раза он меня развязал, мы оделись и пошли читать классическую литературу у камина, то вы ошибаетесь. Не сразу, но я все же поняла, что он имел в виду под словами «продержишься до заката». Дьявол решил в наказание мне устроить секс-марафон продолжительностью в десять часов. Я лично не сомневалась в его возможностях. Судя по всему, он может заниматься этим сутками напролет. А вот в своих силах я очень даже сомневалась, потому что физически была измотана до предела. Но возвращаться к «старым способам наказания» мне вовсе не хотелось, поэтому я предпочла продолжать перенятие сексуального опыта до самого заката. Когда солнце, к моему великому облегчению и счастью зашло за горизонт, Люцифер, наконец, отпустил меня. Я рухнула на постель, не в силах пошевелиться, не в силах дойти до ванны, не в силах даже под одеяло залезть. Дьявол, казалось, тоже устал, но, тем не менее, он сжалился надо мной, и отнес в ванную. По щелчку пальцев ванна оказалась наполнена горячей водой с пеной. Дьявол лег в ванну, увлекая меня за собой. Я лежала у него на груди, обволакиваемая горячей водой. Вода очень расслабляла, так что я была окончательно парализована усталостью и расслабленностью. Дьявол поглаживал мои мокрые волосы, спину, грудь, но не приставал, понимая, что еще одного сношения я не переживу. — Что ж ты со мной делаешь… — тихо вздохнула я, мысленно плавая между реальностью и наступающим сном. — Воспитываю тебя, малышка, — ласково усмехнулся Люцифер. — Такими темпами я буду первой, кто умрет от секса… — из последних сил шутливо сказала я. — Так легко ты от меня не избавишься, — вновь усмехнулся Дьявол, — тем более, что ты уже мертва. — Я представляла себе загробную жизнь совершенно иначе… — сонно усмехнулась я, полностью утопая в сладкой дымке сна… «Бог устал нас любить» — Сплин Просыпаться от поцелуев было гораздо легче и приятнее, чем от фильмовой цитаты «С добрым утром, Вьетнам!». Не знаю, почему Люцифер так любит эту фразу, но я думаю, вьетнамцы не обрадуются, если узнают, что каждый день сам Дьявол желает им доброго утречка. Хотя верят ли они в Люцифера? Вьетнамцы не католики, насколько мне помнится со школьных времен. А когда я училась в школе? Кажется, это было целую вечность назад… Последний раз я была там незадолго до убийства дяди… И когда это было? Сонное сознание наотрез отказывалось ответить мне на сей незамысловатый вопрос. — Читать твои мысли, пока ты спишь, бывает очень занятно, — усмехнулся Дьявол, пробуждая меня к реальности. — Эй, так не честно… — проснувшись еще не до конца, пробормотала я, пытаясь понять, где я. Открыв глаза, я поняла, что лежу в постели, голая, укрытая легкой шелковой простыней. Рядом со мной, обнимая меня одной рукой за талию, лежал Люцифер. Сильный, большой, зрелый мужчина, а рядом я — миниатюрная девочка, совсем еще не развращенная, но любящая, верная, преданная. Он поцеловал меня в губы, я ответила на поцелуй. — Что, снова устроишь мне секс-марафон? — подняла брови я, отрываясь от страстного поцелуя. — Только если ты попросишь. Но я все же полагаю, что тебе нужен отдых. С этими словами Люцифер вылез из постели, выудил откуда-то свои джинсы, надел их и вышел из спальни. Я сладко потянулась, недолгое время оставшись лежать на месте. Но потом, когда я поняла, что уже не усну, я встала с кровати, завернувшись в простынь, в поисках какой-либо своей одежды. Единственное, что я смогла найти — футболка Падшего. Мою одежду он, видимо, оставить не нашел нужным. Я надела его футболку, которая была для меня достаточно большой, доставая длиной на ладонь выше колена. В этот момент на меня нахлынули воспоминания. Моя жизнь в США, убийства в городе, смерть Льюиса, мои близкое знакомство с Винчестерами. Я вспомнила Дина, его успокаивающие объятия в тот момент, когда я увидела тело Льюиса. В тот день я ночевала с братьями в мотеле и так же, как сейчас, была в мужской футболке, в футболке Сэма… Я отогнала грусть и тоску прочь. Незачем терзать себя по прошлому, Винчестеров мне больше не видать. И незачем уж лить по ним слезы, и по своей несостоявшейся жизни. Это ни к чему. Но все равно я невольно грущу, я скучаю по ним. Я тоскую по братьям больше, чем по своей жизни. И ничего с этим, к сожалению, не поделать. Я нашла Дьявола на кухне, где прежде мне бывать не доводилось. Уютное деревянное помещение с большим столом, картинами на стенах, цветами в вазе, и большими окнами — вот что представляла собой кухня. За окнами виднелся древний хвойный лес, и это создавало особенное ощущение уюта. — Будешь кофе? — спросил Дьявол. Он выглядел таким простым, домашним, и это было странно для меня. Взъерошенные волосы, голый торс, яркие лучистые глаза — он совсем не выглядел ни Сатаной, ни архангелом. Он был такой родной, такой человечный что ли… — Да, — ответила я, садясь за стол. Я рассматривала его, задумавшись о чем-то. Люцифер подал мне горячую кружку, и сел рядом со своей кружкой. — О чем ты думаешь? — поинтересовался он. — Странно слышать этот вопрос от того, кто умеет читать мысли. — Я уважаю твое личное пространство. — Не знаю, о чем я думаю, — тяжело вздохнула я, — все это так сложно осмыслить. — Что именно? — Да, знаешь, многое. Столько всего… Мне семнадцать, а я нахожусь в Аду и сплю с Дьяволом. Когда я начинаю думать о том, что происходит, анализировать, пытаться разобраться в жизни, у меня голова чуть не взрывается от потока информации. Сложно поверить, что все это не сон, что моя жизнь настолько сильно и невозможно изменилась. Трудно осознать, что есть жизнь после смерти, Ад, Рай, Бог, что все, что меня сейчас окружает, кроме тебя, всего-навсего иллюзия, хоть все это и кажется совершенно реальным. — Если постоянно думать, можно сойти с ума. Но с этими вопросами ты справишься и со временем все поймешь. Я отпила кофе. Горячий, как настоящий, обжигает. И как только Люцифер делает это? — Послушай, — обратилась я к нему, — а если уж я мертва, могу я увидеть твой истинный лик? — Можешь, — усмехнулся Люцифер, — но тогда ты влюбишься в меня до потери рассудка. — И что с того? — Ладно, сама напросилась. Люцифер моргнул, и в следующую секунду меня ослепил ярчайший свет, как будто Солнце приблизилось к Земле вплотную. Когда я свыклась со светом, то увидела его… идеальные черты лица, светлые волосы, струящиеся шелком до плеч, мощное и сильное тело невиданной красоты, яркие голубые глаза, сверкающие, как бриллианты, но самое главное — огромные белоснежные крылья, от которых и шел этот безумно-яркий свет. Я уже не видела ничего вокруг нас, только его. Люцифер усмехнулся, увидев мою реакцию. Ничего иного он и не ожидал, а у меня не находилось слов, чтобы что-нибудь сказать. Я просто смотрела на него, изучая каждую черту, поражаясь его совершенству, и не могла отвести взгляда. — Ну все, хватит так пристально смотреть, ослепнешь еще, — сказал Люцифер, видимо, собираясь вернуться в облик своего бывшего сосуда. — Подожди, можно я… — выпалила я, робко протянув к нему руку. Люцифер кивнул, и тогда я подошла ближе и дотронулась рукой до его крыла. Мягкие белоснежные перья были так хороши на ощупь, что хотелось прижаться к ним, утонуть в их ярком свете. — Они прекрасны… — тихо восхитилась я, проводя рукой по крылу, — почему ты был все это время в земном обличье? — Во-первых, потому, что мне горько видеть свою ангельскую суть после изгнания с Небес. Обычно падшие ангелы теряют и крылья, и благодать, и память о Рае. Но не я. Мои крылья напоминают мне каждую секунду о том, как Отец предал меня, как он сломал мою жизнь, обрекши на вечное заточение. Во-вторых, представь, каково это — иметь крылья, самые прекрасные крылья, и быть запертым навеки, лишенным возможности летать. Это больно. — А когда ты находишься в сосуде, ты разве их не чувствуешь? — Нет. И иногда даже забываю о них. Поэтому я хочу обернуться обратно. Я покорно отошла, и архангел в мгновение ока стал таким, каким я его всегда знала. Яркого света больше не было, так что я снова смогла видеть комнату вокруг нас. Я вернулась на свое место, но мне уже было не до кофе. Я вновь и вновь представляла образ Падшего, его истинный лик, его безупречные могучие крылья, и мне было очень тяжко от того, что он не может выбраться из клетки, просто взять и улететь из этого Ада. И от того мне все больше хотелось справедливости, но, похоже, что это мое желание не сбудется никогда.