Soft Wine

Из захвата парень выпустил её только после того, как они прошли по наземному переходу широкую проезжую полосу. — Это унизительно! — сжимая покрасневшее ухо рукой, возмущалась Чусей Го, хмуро закрыв глаза. От взглядов прохожих, направленных в их сторону, Го чувствовала себя ужасно неловко, воображая себе, что незнакомцы могли подумать об этой весьма комичной сцене. Наверное, что она пьяна, либо как-то провинилась перед парнем, что он обращается с ней, как с ребёнком. С одной стороны, Го хотелось им всё разъяснить и как-нибудь обиднее обозвать Сарухико, а с другой она не видела в этом смысла. С чего бы ей вообще переживать? Этот наглый малолетка ей едва знаком. В ответ Фушими высокомерно цокнул языком. — Думаешь, быть под твоим идиотским прозвищем не унизительно? Ты меня прославила на весь клан. Сарухико скосил взгляд на девушку, заставив ту дёрнуться, словно от нервного напряжения и как-то испуганно потупиться, отняв руку от разболевшегося уха. В этой её беспомощности, в этом признании собственной вины, было что-то донельзя живое и очаровательное, несмотря на то, что взгляд Го был мёртвым, пустым. И что заставило Сарухико выбрать именно её для расспросов? Он не знал, да и сейчас совершенно не хотел отвечать себе на этот вопрос. — Извини, — тихо пробурчала девушка, убрав руки в карман жилета, грея их. — Что-что? — с издёвкой переспросил парень, прекрасно слышавший её слова. Непрошенная, глупая улыбка вновь означилась на его лице, которую он поспешил скрыть, отведя взгляд в сторону. — Я. Извиняюсь. Слышал? — грубее и увереннее повторила Го, заставив Сарухико заулыбаться шире. — Ты моложе меня, только и всего. Я не хотела тебя оскорбить. Воцарилось молчание. Они шли медленно, спешить им было некуда, оттого прохожие обгоняли их, но ни парень, ни девушка, не обращали на них внимания. Го шла позади, робко и украдкой глядя на идущего впереди Сарухико, всё думая о словах Итами о поклоннике. Держа дрожащие руки в кармане жилета, Го крепко сжала их, чувствуя одолевавшие её душу противоречия. Её снедала тревога, чувство собственной беспомощности перед этим человеком, испуг и волнение от этой встречи. Она смотрела на его спину и чувствовала какую-то глубокую, гнетущую печаль. С чего ей вдруг стало его жаль? С чего её начал душить страх? От его возможной симпатии? Тогда среди них двоих настоящий ребёнок Го, а не Сарухико. Даже желание заглянуть в собственное будущее страшило и отталкивало девушку, а колотящееся от волнения сердце возвращало её в те годы, когда она была наивнее и моложе. Нет. Так продолжаться не может. — Я слушаю, — как можно грубее произнесла девушка, пряча подбородок в высоком воротнике жилета, злобно и исподлобья глядя на парня. — Что тебе нужно за письмо? — Тц. И у сенсея нет на этот счёт идей? Го поравнялась с ним, давая им возможность говорить как можно тише. Лишние уши никому не нужны, к тому же, информацию о таких, как они, следует умалчивать. — Конкретнее, — требовательно произнесла Го, не глядя на Сарухико, опасаясь вновь занервничать и запнуться. — Если у тебя выходной, это не значит, что он у всех. — Тц. Вновь воцарилось молчание, красноречиво намекавшее на то, что подчиняться приказам девушки парень не намерен. В своём клане Чусей Го привыкла, что один её строгий взгляд заставляет людей либо выполнять обязанности быстрее, либо перестать халтурить и не подчиняться руководству. Если её приказы не вызывали эффекта, то для провинившегося была прямая дорога в комнату сто шесть. Вот только представителю чужого клана это не объяснить. Сасори ненавидел бесчестные или неравные бои, поэтому назначил противников каждому из внутреннего круга. У неё нет права ударить или применять силу своего клана на Сарухико, а ослушаться приказов короля для неё непозволительно. Ускорив шаг, Го обогнала Сарухико, а после встала перед ним, преградив ему путь вперёд. Их взгляды встретились, и, пускай девушке сейчас было не по себе смотреть ему прямо в глаза, но она всё же нашла в себе силы побороть смятение и не отвести взор в сторону. — Ладно, — поправив очки, хмуро отвечал Фушими, глядя в серые глаза брюнетки со свойственным ему презрением. — Ты права. Чем быстрее покончим с этим, тем меньше ты будешь меня раздражать. После этих слов Чусей Го будто бы выдохнула и едва заметно улыбнулась, ощутив желанное спокойствие в сердце. Не влюблён. Она его раздражает. Как хорошо было услышать это. Не последует никаких тяжеловесных разговоров, объяснений и разочарований. Одновременно с этим она вспомнила тёплое прикосновение его пальцев к своей щеке, его приближение, и отчего-то вновь ощутила разочарование и лёгкий испуг, заставившее девушку отвести взгляд, чтобы скрыть эмоции. — Твой клан. Я хочу знать о нём больше. Го вновь взглянула в глаза Сарухико. — На меня не действует твой сверлящий взгляд, — обойдя Чусей, просто и безразлично проговорил Фушими, не глядя на девушку. — Сенсей, Вы же хотите выполнить поручение своего короля? Брюнетка прыснула со смеху, зажав рот рукой, чем весьма озадачила парня. Обернувшись к ней, он смотрел на девушку с нарастающей злобой, однако чувствуя непривычное тепло в сердце от её радостного вида. Издевается. Но весёлой и улыбающейся она нравилась ему куда больше, чем без эмоций и с пустым потерянным взглядом. — И всего-то? Ты мог бы попросить любого из нас и без шантажа, — улыбаясь, проговорила Го. — Мы же не дикие звери, чтобы от кого-то прятаться, Фушими-кун. От этого обращения Сарухико неожиданно для себя вздрогнул. Кровь прилила к лицу парня, проступив ярким румянцем на щеках. Хмурясь, он с нарастающим раздражением снял очки и, стыдливо закрыв глаза, протирал стёклышки пальцами. — Для тебя — Фушими-сан. Она не ответила, лишь сдержанно улыбнулась от нарастающего возмущения парня. Он точно не ожидал такого простого согласия, предполагая даже внезапное нападение со стороны Го, либо её долгие и нудные уговоры. Девушка смотрела на Сарухико, а он всё больше робел от этого взгляда, всё больше боялся не сдержаться, сорваться. — Прежде, чем я отвечу, — проговорила Чусей, оглядываясь, — я бы хотела попросить тебя об одной услуге, Фушими-кун. Фушими-кун. Сарухико нахмурился, не один он в их маленькой компании не собирается слушаться собеседника. Главное, что теперь он не «мальчик». — Что, боишься опоздать в свой клуб старых дев? Го не ответила, как обычно не отвечала на его грубость, заставив парня внутренне почувствовать вину за свои слова. Отчасти, он понимал, почему у неё выработалась такая привычка к смирению: учитель не смеет оскорбить ученика, даже если тот перешёл рамки дозволенного. Сарухико опустил взгляд на руки Го, которые она постоянно согревала в кармане бордового жилета, чувствуя желание сжать бледную тонкую ладонь и подарить своё тепло. Раздражённо цокнув языком, он вновь посмотрел в сторону, ненавидя себя за подобные чувства. — В своих письмах Сасори-сама приглашал все кланы в свою резиденцию, — Го вновь задумчиво посмотрела на Сарухико. — У меня нет подходящей одежды. Пойдёшь со мной и поможешь выбрать. От её наглости Фушими на мгновение потерял дар речи. Он попытался ответить ей что-то колкое, однако Чусей не позволила ему заговорить, подняв вверх раскрытую ладонь. — У тебя же выходной, насколько мне помнится. Сложив пальцы пистолетом, Го направила их на Сарухико и «выстрелила». Вновь дёрнувшись от закипавшей в груди злобы, парень едва перебарывал в себе желание схватить девушку за направленный на него указательный палец, со всей силы дёрнуть на себя, чтобы после… чтобы после заключить её в свои объятия. Крепко стиснуть в руках хрупкое тело, сжать в ладони этот нелепый бордовый жилет и, наконец-то, порвать его. Но он ограничился тем, что закатил глаза. Пусть тешится своей маленькой победой. Даже не будучи ясновидцем, Сарухико предчувствовал, что ему ещё доведётся увидеть полную беспомощность в серых глазах зомбированной, знал, что сможет ещё смотреть на неё свысока, опустить её, унизить, и из-за этого почувствовал злорадное тепло на душе, какое обычно разливается по телу после мелкой пакости. — Не волнуйся, — продолжала брюнетка, опустив руку и вновь спрятав её в карман. — Никакой западни. Сасори-сама не желает зла ни одному из вас, а мы не имеем права его ослушаться. Он вновь цокнул. — Сасори-сама, Сасори-сама, — надменно проговорил Фушими, не глядя на девушку. — Вечно везде этот Сасори-сама. Только под его дудку и пляшешь? Своих мыслей у тебя нет? Его губы вновь растянулись в холодной язвительной усмешке, которую вызвал беспомощный и даже испуганный взгляд Го. — Почему же? — точно так же улыбнувшись, ответила девушка, не способная терпеть оскорбления своего короля. — Лично мне всегда казалось, что нужно хорошенько отшлёпать всех непослушных маль-чи-ков. Найдя в кармане куртки клочок бумаги, Сарухико с безразличным видом скомкал его и бросил в пустую голову наглой брюнетки. — Ладно, — выдохнула оскорблённая этим жестом Чусей Го, зажмурившись, сдерживая гнев. — Спрашивай. Говоря это, она качнула головой в сторону торговых центров. Здания были построены так близко друг к другу, что в узких проулках вряд ли прошла бы даже тощая кошка. Яркие вывески раздражали разболевшиеся от отсутствия сна глаза Сарухико, да и толпа людей, идущая по широкому тротуару, сбивала с толку. Го могла бы затеряться среди них, если бы хотела этого, но она даже несильно тянула парня за рукав куртки, если сворачивала в сторону. — У твоего клана есть название? — начал Фушими, скосив взгляд на строгую девушку, выискивая в её мимике признаки напряжения или озадаченности. Он должен отличить правду от неправды, но справедливы ли законы психологии для зомбированного человека? Стоило это узнать. Го вновь огляделась, и повела парня за собой в приглянувшийся магазин одежды. — Мы зовёмся только по цвету, — негромко отвечала девушка, боясь быть услышанной. — Для кого-то этот цвет винный, для кого-то тёмно-бордовый, но Сасори-сама решил, что он больше всего похож на цвет спелых вишен. Вишнёвый клан. Сперва Сарухико усмехнулся, но потом выдержал паузу, обдумывая ответ Го. Среди всех кланов, таких как яростная Хомра, или благородный Скипетр 4, вдруг появляется что-то неизвестное с настолько нелепым названием. Впрочем, такое безобидное наименование не должно было его удивлять. Чем преступнее чья-то деятельность, тем святее и невиннее он пытается казаться в чужих глазах. Вспомнив безумного Наджаку Итами, вновь встретившись взглядом с мёртвыми серыми глазами Чусей Го, Фушими решил, что разгадал часть характера нового короля правильно. Жестокий. Три красных короля считаются таковыми только из-за цвета своей ауры, возможно, этот Сасори хочет их обойти. — Как зовут твоего короля? — Тсуми Сасори. — Какова численность твоего клана? — Не знаю, — пожала плечами девушка, проходя мимо стеллажей с верхней одеждой, без интереса озираясь. — Мы разделены на три круга, различающихся по степени доверия, ответственности, сил и преданности. — Я слушаю. Невольно Фушими тоже огляделся по сторонам, не желая наткнуться на кого-нибудь знакомого, заодно выискивая подходящий наряд для своей спутницы. В какой-то момент, он с удивлением для себя понял, что слишком долго разглядывает манекены с нижним бельём. Настолько засмотрелся, что случайно столкнулся с остановившейся Чусей Го. Вздрогнув, он сделал шаг назад, всеми силами изображая на лице неприязнь и раздражение. Го озадаченно взглянула на него, а после потупила взгляд, застенчиво убрав прядь волос за ухо. — Пять человек во внутреннем круге, — начала девушка, как-то неловко, дрожащими руками отодвигая вешалки с короткими платьями — закрытыми и скучными. — Двенадцать во внешнем. Остальные — отдалённый круг, наверное, их сейчас около сотни. Фушими не сводил взгляда с платьев, которые выбирала Чусей. Мало того, что спутница его раздражала, так она ещё выбирала такую неинтересную одежду, точно хотела довести его до белого каления. Цокнув языком, он скосил взгляд в сторону, не желая лицезреть сей кошмарный сон модельеров. — В отдалённом есть и те, кто хочет вступить в клан, — продолжала девушка, — но ещё не успел получить силу от короля. Там самые слабые. Сасори-сама использует их в качестве обслуги и для мелких поручений. — И кто же ты? — не выдержав, Сарухико подошёл ближе к Го, не способный смириться с выбранным ею нарядом. Она несколько секунд смотрела на длинное мешковатое платье, в котором гораздо удобнее было бы спать, чем двигаться. — Я-я? — обескуражено протянула Чусей, внутренне негодуя из-за того, что Фушими отнял у неё право выбора. — Я вторая в клане… да подожди ты! Я хочу его примерить! — Тц, — не слушая возмущений спутницы, продолжал парень, критическим и быстрым взглядом оценивая предложенный товар. — Чьи рыбьи мозги это придумали? — перебирая вещи, он не замечал недовольного взгляда Го, направленного на него. — И какие безмозглые отродия это покупают? Вспылив, парень отнял руки от платьев, за которые следовало бы повесить дизайнера. Равнодушно оглядевшись по сторонам, он без особой охоты покинул ряд скучных стеллажей. Ему не нужно было упрашивать или приказывать Го пойти следом за ним, она бы и так это сделала. Слишком уж дорожит своим королём, письмо которого всё ещё лежало во внутреннем кармане куртки Сарухико. Дорожить королём… может и ему попробовать нечто подобное для разнообразия? Нет уж. Стоит только хоть на секунду показать Мунакате Рейси какое-то подобие преданности, он будет вспоминать об этом до конца жизни, и даже хвастаться другим королям. С секунду Чусей смотрела на удалявшегося Фушими, а после испуганно бросила взгляд на стоявших неподалёку девушек. На экранах их телефонов отображалось то самое приложение, которое, по словам секретаря короля Хенсоку Оды, является проводником силы у зелёного клана. Эти двое могли быть ей полезны, однако, Сарухико с его невыносимым характером и приглашением от короля разбивал в прах все её планы. — Ты что делаешь?! — подбежав сзади, Го угрюмо смотрела на своего нечаянного спутника. — Разве я тебя просила помогать мне в выборе? Он не ответил. — Мой выбор не обязан зависеть от твоего мнения, — скосив взгляд в сторону, мягче и тише говорила девушка. — Какая тебе разница, в чём я отправлюсь на приём? Парень остановился и, встретившись взглядом с девушкой, злобно сощурил глаза, обескуражив её. Уверенные утверждения Итами о влюблённости Сарухико вновь всплыли в её памяти, вызвав в сердце тревогу и боязнь. Взгляд Сарухико холоден, озлоблен, но он часто его скрывает, будто бы намеренно подчёркивая свою незаинтересованность или презрение; он как-то слишком остро реагирует на её слова или действия, иногда вздрагивает, иногда улыбается, иногда на что-то отвлекается. Глупости. Не может быть такой человек влюблён в неё. Каждой своей фразой он старается поддеть Го, разозлить, упрекнуть. Или это попытка обратить на себя внимание? Прикусив внутреннюю сторону губы, Чусей попыталась отогнать от себя эти размышления, взывавшие к давно забытому страху, до этого мирно спавшему где-то в глубине её души. Что-то обрести довольно просто: друга в детстве, первую любовь в юношестве, надежную компанию в зрелости. Просто. Ещё проще — потерять, расстаться с этим и ронять слёзы, собирая по кускам свою память из хрупких осколков. Слишком взволнованная и рассерженная, она не могла мыслить здраво и рассуждать о психологии Сарухико в эту минуту. Будь на его месте кто угодно другой, она бы по жесту определила в нём преступную мысль, угадала бы намерения и дальнейшие действия, но… перед ней стоял Фушими Сарухико, тот самый, которого она при первой встрече спровоцировала на атаку, тот самый, который явно из-за неё получил нагоняй от начальства за утрату наручников прошлым днём. — Ну и что? — Сарухико вновь отвёл взгляд, обращаясь к девушке с высокомерием, будто обвиняя в чём-то. — Будешь позорить своего благоверного этими спальными мешками, раскрашенными в горошек? — Там не было такого, — сдерживаясь, сквозь зубы ответила девушка. — А ещё меня раздражает твой жилет. — Вот уж спасибо! — прикрикнула Го в ответ. — Выброси его. — Нет! Он замерла, сжав кулаки и закрыв глаза, тяжело дыша, гася в себе гнев. Их недолгая перепалка привлекла довольно много внимания, от чего Чусей раскраснелась от стыда. — Ты издеваешься? — сокрушённо произнесла девушка, опустив голову. — Мне просто нужно письмо. Прекрати уже оскорблять меня. Сарухико тяжело вздохнул, какое-то время помолчав. Ему пришло на ум радостное лицо Го, вспомнился её недолгий смех и усталая улыбка. — Эти платья тебе не подходят, — он вновь посмотрел в сторону, не способный долго задерживать взгляд на девушке. — И жилет тоже, раз на то пошло. Го обернулась, чтобы вновь взглянуть на ту одежду, от которой они ушли. Возможно, она и вправду чего-то не понимает в нарядах. Преподавая японский язык в старших классах, она не позволяла себе модничать, соблюдая в одежде два правила: удобство и строгость. Работа учителя очень утомительна, к тому же, ученики не должны воспринимать её, как равную себе или как кого-то безобидного. Лучше бы король устраивал не бал, а учительское собрание, вот там с одеждой ни один бы мальчишка по имени Сарухико её ни в чём бы не упрекнул. Тем более, там зелёный клан рядом находился. — Ладно, — пожала плечами Чусей. — Раз уж тебе так хочется… Фушими по привычке цокнул языком. — Будто мне так необходимо прививать тебе вкус, — он качнул головой в сторону выхода, глядя на Го, призывая её последовать вместе с ним в другое место. — А жилет, — ладонями брюнетка похлопала себя по талии. — Как форма у тебя в Скипетре. Каждый из нас носит что-то бордовое. — Меня моя форма раздражает. — Почему? Она же тебе идёт. Цокнув языком, Сарухико отвернулся, не позволяя Го увидеть проступивший на лице яркий румянец. Она произнесла это как-то ненавязчиво, будто делала заученный комплимент тому, кто любит отрицать очевидное, однако парня это тронуло. Настолько тронуло, что даже захотелось вернуться в общежитие и вычистить каждую пылинку со своего плаща и до блеска натереть сапоги. Какой же он болван! Хмуро глядя на своё бледное отражение в стекле, Фушими испытывал к самому себе жалость, вперемешку с презрением и отвращением. Одним комплиментом эта зомбированная лишила его дара речи, а что с ним будет, если она разнежится до объятий? Сердце Сарухико болезненно напомнило о себе. — Что, — пряча руки в карман жилета, начала Го. — Совсем плохо? Парень остановился. — Без него лучше. Го оставалось только поразиться такой прямоте и нежеланию пойти на компромисс. Нет. Не может он быть её поклонником, да и хватит ей уже выискивать в нём признаки влюблённости. И всё же, ей было немного жаль соглашаться с собой. Как бы Сарухико ни выпендривался, он не казался ей плохим. Очень вредным и своенравным, но не плохим. Чусей внимательно наблюдала за своим спутником, подмечая для себя, что он сам не знает, куда ведёт её. Фушими поднимал взгляд на вывески, быстрым взглядом рассматривал манекены, словно был здесь впервые, но всеми силами не желал этого показывать. — Кажется, на втором этаже есть и мужская, и женская одежда, — осторожно подала предложение Го. — Вараи очень хотела туда пойти. Он усмехнулся. — Неплохо намекаешь, сенсей. — Нужно же мне осторожно направлять на верный путь всех неверных мальчиков, — Чусей заулыбалась, но эту эмоцию быстро стёр с её лица уничтожающий взгляд Фушими. — И девочек. — Тц. Они молчали весь путь до магазина на втором этаже, но обоим была необходима эта тишина. Сарухико медленно успокаивался, приводил мысли в порядок, подготавливая следующий вопрос, хотя в присутствии этой девушки было очень трудно держать себя под контролем. Го наслаждалась отсутствием «вишен», ей до смерти надоел внутренний круг, а на внешний и отдалённый люди её уровня из презрения не обращают внимания. Она не сомневалась, что её клан где-то сновал рядом, что за ней ведётся слежка, пускай и не слишком пристальная, но рассуждать о том, что смотреть наскучившим людям в глаза сейчас не нужно, её радовало. Оглянувшись в поисках возможных и невозможных представителей зелёного клана, девушка решила, что нужно поскорее покончить с допросом и заняться делом. — Сколько лет ты состоишь в клане Тсуми Сасори? — вновь спрашивал парень, пройдя через стеклянные двери помещения. — Год, — просто отвечала она. — С момента инициации Его Величества. — И чем же он тебя привлёк? — Сарухико непринужденно огляделся, начиная чувствовать, что эти бесцельные походы по магазинам утомляют его. — Ну, — Го нахмурилась, чувствуя, что воспоминания о таком важном моменте поблёкли в её разуме, расплылись и стёрлись. — Гм. Что-то не могу вспомнить. Меня кто-то привёл. — И ты этого не помнишь? Или не хочешь говорить? — Не помню, — покачала головой брюнетка, закрыв глаза. — Честно. Сасори-сама делился силой со всеми, говорил о равенстве, был добродушен и весел. Когда его перестали слушаться, некоторые стали более равны, чем другие. — Он хорошо разбирается в политике? — Сасори-сама не хорошо разбирается в политике, он в ней гениален. — Вот как? — подойдя к более изысканным платьям, Фушими указал Чусей на них рукой, молча приказав выбирать. — Не поделишься? — История нашего клана короткая, — продолжала девушка, с интересом проведя ладонью по мягким шелковистым тканям. — Но воспоминания о ней не приветствуются. Сасори-сама полагает, что нужно жить настоящим и будущим, а прошлое уже улетучилось. Фушими стиснул зубы, чувствуя, что этот великий и мудрый Сасори-сама не так прост, каким себя преподносит. Утраченные воспоминания и запрет говорить о прошлом ещё красноречивее выдают беззаконное ведение дел. Настоящий политик. Никто не будет жаловаться на собственное ничтожество в настоящем, если ему не с чем сравнивать, нечего вспомнить. Воспоминания легко стираются, если их не освежать, не обговаривать и не документировать, это Тсуми Сасори прекрасно понимает. Как можно забыть получение силы от короля? Сарухико дважды присягал на верность людям, над головами которых угрожающе парило лезвие Дамоклова Меча, дважды получал силы. Забыть подобное невозможно, парень помнил каждую деталь, каждый шорох и каждое движение. Похоже, их сила всё-таки действует на разум. — Впрочем, — продолжала Го, прикидывая к телу вешалку с длинным фиолетовым платьем. — Внутренний круг может это обсуждать. Какое-то время нам нравилось равенство, мы использовали силу, согласовываясь с семью правилами, которые учредил Сасори-сама среди нас. — Каких же? — Почитать и уважать короля, как творца своего, — вспоминала девушка. — Люди, носящие отличный от нас цвет силы — наши друзья. Возраст, внешность, предпочтения и положение в обществе — не повод для унижений или гордыни. В кругу своего клана запрещается ложь и скрытность. Запрещается неповиновение королю. Слабому будет дарована защита, сильному — ответственность. Никогда не забирать чужую жизнь. Сарухико наблюдал за девушкой, прислонившись спиной к стене. — Но находились и те, кто нарушал запреты. Глупцы. — Продолжала Го. — Люди склонны к бунту. Сасори-сама великодушно простил их. Последние слова девушки заставили парня остро засомневаться в их правдивости. Она верила в то, что говорила, это можно было понять по ровному тону голоса, по задумчивому взгляду, будто бы она вспоминала случившееся. — А сам король? — убрав руки в карманы куртки, спрашивал Фушими. — Нарушал правила? — Сасори-сама не нарушил те пять правил, что установил для всех, в том числе и для себя. Остальные два относятся к отношению к нему самому, так что, не учитываются. Он нахмурился. — Да возьми ты уже это красное платье! — раздражённо проговорил Сарухико. — Хватит на него глазеть! — Не возьму! — не менее раздражённо ответила Го. — Это цвет не моего клана! Парень выдохнул. — Суо Микото и Тсуми Сасори — родственники? — Кровь от крови его. — Наджака Итами был… была среди бунтарей? — Эта тема не обсуждается, Фушими Сарухико, — серьёзно и холодно отрезала Чусей, вложив в руки парня несколько выбранных платьев. — Те люди не имеют права быть одними из нас. — Это хоть он или она? — хмуро спрашивал парень, не желая держать вещи девушки и хоть как-то помогать ей, но и не смея отказать, пока она разговорилась. — На всё воля Сасори-сама. — Что за чушь? Ты не видела… это без одежды? — А с чего бы мне видеть Итами без одежды? — Ну, — Сарухико отвёл взгляд в сторону. — В твоей же секте все равны. Го склонила голову набок, слушая. — Стало быть, живёте в одном доме, делите еду, спите в одной комнате. Брюнетка не сдержала улыбки, заставив парня опустить взгляд. Как бы он ни пытался, спокойно выносить её улыбку ему не удавалось. Голова кружилась. Сердце трепетало в груди, словно загнанная в клетку птица, с каждым ударом взывая к девушке, во взгляде которой не было жизни. Пальцами он крепче сжал выбранную одежду, не опасаясь её помять, но, не желая, чтобы Го увидела, как дрожат его руки. — Какие глупости, Фушими-кун, — говоря это, она сделала шаг в сторону примерочной. — У каждого из нас есть своя крыша над головой. Итами живёт вместе с королём, оно от него практически не отходит, а я… ты же знаешь, где я живу. Он не ответил, да и Го этого не требовалось. Зайдя за штору, девушка повесила на серебряные крючки в примерочной все выбранные платья, забирая вешалки с ними из рук парня. Стоя вне крохотной комнаты, он со злобой отверг навязчивое желание подглядеть за своей спутницей. — Последний вопрос, — Сарухико огляделся по сторонам, не желая, чтобы их слышали. — Что у вас за сила? Последовало непродолжительное молчание. — А кто будет лучше всех на этом приёме?! — раздался знакомый голос из соседней кабинки, заставивший Фушими надменно закатить глаза. — Хомра! Резким движением отодвинув тёмную занавеску, Ята Мисаки гордым шагом вышел из примерочной, с воодушевлением подняв одну руку вверх. Красный клан выглянул из-за стеллажей, кто-то из них ему даже похлопал, заставив рыжего паренька застенчиво заулыбаться, польщённого таким вниманием. Похоже, даже на бумаге этот Сасори-сама может расположить людей на свою сторону, ибо Ята уже горел желанием посетить назначенный приём. Свою принадлежность к Хомре он подчёркивал красным пиджаком и таким же галстуком, рубашка была белой, а брюки чёрными. — Что за вид? — надменно проговорил Сарухико, обращая на себя внимание человека, считавшего его предателем. — Боишься не привлечь к своей жалкой персоне внимание, Мисаки? Былая уверенность Яты рассыпалась в пепел. — Ты что здесь делаешь, обезьяна?! — сквозь зубы яростно проговорил Мисаки. — Следишь за нами? — Тц. Очень нужно мне это делать, — Сарухико заулыбался, свысока глядя на рыжего парня. — Не переживай, для меня ты стал такой же неожиданностью, как для собственного отца двадцать лет назад. Ята закипал. — Ты что делаешь у примерочных? Подглядываешь? — Мисаки усмехнулся с чувством полного самодовольства. — Ну да, вещей-то у тебя с собой нет, да и остальные кабинки не заняты. Не стыдно? Тёмная штора за парнем отодвинулась. — Сарухико, милый, — с лёгкой улыбкой произнесла Чусей Го, тронув плечо Фушими, приблизившись к нему, легонько прижавшись. — Отнеси эту дрянь обратно, пожалуйста. Не знаю, зачем её схватила. Скидки вскружили голову. Произнеся это, девушка протянула парню несколько вешалок с одеждой, прежде чем юркнуть обратно за штору, лишив чувств ничего не понимающего Фушими. Не говоря ни слова, он вцепился пальцами в тонкий пластик и отправился возвращать ненужные вещи на место, но на мгновение забылся и едва не ушёл из магазина. Возмущению вынужденного идти на приём без спутницы Яты Мисаки не было предела. Догнав бывшего представителя красного клана, Мисаки схватил его за рукав куртки. — Ты!.. Как?! Вы же враги! А она!.. А ты!.. Чувство вопиющей несправедливости давало о себе знать, лишая Яту дара речи. В то время, как ему недоставало отваги познакомиться с девушкой, мартышка заводит роман с той, которую ещё вчера сковывал в наручники. Мисаки не просто завидовал этому навыку обольщения Сарухико, он хотел из справедливого возмездия ударить его, лелея слабую надежду на то, что навык перейдёт к нему. Фушими улыбнулся, придя в себя, только после слов Яты осознав, что всё это время после обращения Чусей, у него перехватила дух. Шумно вздохнув, он заулыбался шире, оставив вешалки на металлических стеллажах, не глядя на то, в нужном они месте или нет. — Что такое, Мисаки? Стало стыдно идти одному? Ята нахмурился, в то время как Фушими с улыбкой скосил взгляд в сторону примерочных кабинок. Подыграла, значит. Решила уйти от ответа, шокировав, заставив отвлечься. Сама виновата. Теперь уж она никуда от него не денется. Ята слышал её обращение, возможно, ещё кто-то из Хомры, а для Чусей Го важен имидж и способность держать слово. Он поправил съехавшие очки, с надменной улыбкой оставив Мисаки злиться в одиночестве.