Плацебо

— Отлично, — сказала Симона, откладывая инструменты в сторону. — Это поразительно, — заметил второй хирург, разглядывая идеальные швы на теле пациента. — Это первая ваша резекция у нас, Лесаж, будут и еще. К тому же это всего лишь аппендикс, — улыбнулась Симона, но через ее маску тот все равно не увидел, хотя и заметил появившиеся морщинки в уголках глаз. — Я удивился не тому, как вы провели операцию, я и сам справился бы с вырезанием аппендикса. Меня поражает то, как вы поняли, что рак находится именно там. Диагностика кишечника не выявила новообразований, но вы все равно рискнули делать операцию, решив, что раком поражен аппендикс. — Диагностика — нет, но симптомы говорили, что это кишечник. Просто опыт, — ответила Симона, отходя от стола. — Так, Грин, — обратилась Рейли к стажеру. — Проследи за мистером Бёрком. Проверяй его состояние, если будут отклонения от нормы, вызывай меня, я приеду. — Хорошо. — Стажер кивнул и повернулся к пациенту. Симона стала двигаться к выходу, и Лесаж пошел за ней. Оба, выйдя из операционной, сняли с себя хирургические халаты, перчатки и маски. — И как вам у нас в Первой? — спросила Симона, идя по коридору в комнату отдыха. По пути с ней здоровались другие доктора, а она лишь отстраненно кивала им головой, натягивая вежливую улыбку. — Лучше, чем у вас в Западном городе? Лесаж ухмыльнулся, проведя пальцами по своим волнистым каштановым волосам, которые чуть тронула седина на висках. Симона подошла к двери, но он обогнал ее и открыл. Она бросила на него удивленный и смущенный взгляд, но все же улыбнулась в ответ и прошла в комнату. — У вас оригинальный подход, уникальные методики лечения, — сказал он, присаживаясь на диван. — И как вы всего за несколько лет добились такого прорыва в медицине? — Чтобы продвинуться в чем-то, надо всегда выйти за рамки дозволенного, — сказала Симона спокойным голосом, наливая стакан воды. — Ну хорошо, операции по удалению раковых образований я еще могу понять, но как вы вышли на формулу для облучения и химиотерапии? Симона вздохнула и внимательно посмотрела на него. Зрелый мужчина ближе к сорока годам, доктор, а задает такие глупые вопросы. Любой человек их профессии понимает, что единственный способ выяснить, как работает лекарство — это проверить его на людях. Так к чему он задает очевидные вопросы? — Ладно, — сказал Лесаж, поднимая ладони вверх. — Вижу, вы не хотите раскрывать свои секреты. И хоть вы и не добились полного выздоровления от рака, а просто нашли способ продлить жизнь в среднем на несколько лет, но наши онкологи в Западном городе и близко не стоят к решению так, как вы. Хотя вы вообще хирург, а не онколог. Рейли улыбнулась и кивнула. Похвала ее заслуг льстила, но мысли о том пути, который она проделала ради достижения цели, не давали ей покоя. Радовало только то, что теперь она видит слезы счастья на глазах своих пациентов, когда говорит, что те будут жить намного дольше, чем себе представляли. И в такие минуты, когда их близкие целуют ее руки, рассыпаются в благодарностях и не могут унять слез и улыбок, тогда она ненадолго забывает застывшие лица умерших от ее экспериментов людей. — Надо будет послать к вам на повышение квалификации всех моих хирургов, а заодно и онкологов. — Лесаж нарушил молчание, не выдержав неловкую паузу. Симона снова хмыкнула и улыбнулась, не зная, что добавить. Пусть подает заявку, а главврач будет уже ее рассматривать. Рейли здесь даже не зав.хирургии, так какой смысл обсуждать с ней вопросы, не состоящие в ее компетенции? — Вы не очень разговорчивая. — Сегодня была моя смена в реанимации, а там вы знаете… — Да, там сумасшедший ритм работы. И даже после такого вы несколько часов простояли за операционным столом. Поразительная выдержка, — говорил Лесаж, кивая головой. — Я другого и не ждал от человека, прошедшего Ишвар. Симона все пыталась не смотреть на Лесажа, но после этого слова, ее взгляд тут же упал на него. Он не выглядел так, словно что-то знал. Скорее, он один из тех многочисленных людей, которые любят упоминать эту бойню, когда узнают, что Рейли там была. Очередной любитель почесать языком. — Я не «прошла Ишвар», а была простым хирургом, — ответила она, сложив руки на груди. — Это тонкости. Меня, как и многих других, там даже близко не было. Война войной, но и гражданским людям нужна медицинская помощь. Симона снова кивнула и взглянула на часы. Через минуту заканчивается ее смена, и она следила за секундной стрелкой, чтобы сорваться и бежать подальше от надоедливого гостя из Западного города. — Не хотите сходить сегодня после смены куда-нибудь? — спросил он, когда стрелка не прошла каких-то десять секунд. Симона вскинула брови и поджала губы в улыбке. — Я уже третий день в Централе, но совсем нигде не был. Может, покажите город? — Думаете, я знаю этот город лучше? Из больницы я иду в лабораторию, а оттуда домой, а иногда обратно в больницу, потому что просто нет времени. Знаете, сколько я выбросила цветочных горшков из своей квартиры? — Сделайте сегодня исключение. — Чуть пухлые губы Лесажа расползлись в красивой улыбке, а вокруг черных глаз образовались морщинки, которые ему даже шли. — Лесаж, послушайте… — Когда мы наедине, можете звать меня Анри. — Я предлагаю сохранить дистанцию, Лесаж, — сказала Симона, двигаясь к вешалке со своим бежевым тренчкотом. Лесаж поднялся на ноги и опередил ее, схватив плащ в руки. Он любезно предложил ей свою помощь, и Симона решила, что лучше просто согласиться и слинять, как она обычно это делает. Лесаж обошел ее со спины, а Симона засунула руки в рукава, и тот накинул тренчкот на ее плечи. — Если что, вы знаете, в какой гостинице я остановился, звоните. — Лесаж снова улыбнулся, облокотившись на дверной косяк. — Я не позвоню. — Симона помотала головой и надела сумку на плечо. — Тогда можете сразу приходить. — Лесаж продолжал улыбаться. Он без сомнения был красив, но Рейли это нисколько не волновало. — Нахально и самонадеянно. До завтра, Лесаж, не опаздывайте, — улыбаясь, сказала Симона и вышла в коридор, захлопнув за собой дверь. Она быстро миновала несколько коридоров, лестничных пролетов и выскочила на улицу. Вечерний прохладный ветер подхватил несколько прядей, выбившихся из ее тяжелого пучка, и Симона заправила их за ухо. Она так торопилась сбежать из больницы, что не стала переодеваться в обычную одежду, а осталась в хирургическом костюме, и многие прохожие таращились на нее. Сегодняшний день действительно был безумным. На мосту произошла авария из-за обледеневшей дороги, и в больницу доставили несколько пострадавших. Одному Симона пыталась запустить сердце двадцать минут, и когда реаниматолог требовал объявить время смерти, кардиомонитор заветно запищал. Другой размозжил себе череп настолько, что стало вытекать серое вещество, но и его удалось спасти. Еще несколько человек поступили с открытыми переломами, сотрясением мозга и скучными рассказами о том, как это произошло. В такие моменты Симона старалась не слушать, но ненужная информация все равно просачивалась. И еще этот Лесаж навязался на ее голову. Приехал на повышение квалификации и угодил под руководство Рейли. Симона вздохнула и открыла дверь Третьей научной лаборатории. Она прошла мимо ресепшена и, услышав приветствие, махнула рукой в ответ. Рейли поднялась на лифте в свой кабинет. Он кардинально отличался от ее лаборатории в Ишваре. Небольшая вытянутая комната, рабочее место и удобное широкое кресло, где скорее поместится два человека сразу. И книжные шкафы от пола до потолка вдоль всей стены, напротив окон. Симона сняла тренчкот и повесила на крючок, бросив сумку на пол. Она не включила свет, предпочтя перед погружением в исследования передохнуть часок другой. Темнота нравилась ей намного больше раздражающего света. В следующее мгновение сильные руки обхватили ее со спины. Одна ладонь зажала рот и поймала истошный крик от испуга. Симона стала вырываться, но мощные руки только крепче сжимались. Рейли пыталась дотянуться до какого-нибудь тяжелого предмета, чтобы ударить, но ничего не могла сделать — некто вывел ее на середину комнаты, где и близко ничего не было. В тусклом свете фонарей, что проникал через окна, она заметила синюю военную форму. — Прекрати вопить, иначе я сверну тебе шею, мне ничего не стоит это сделать! — прогремел над ухом тяжелый бас. Симона тут же успокоилась, поняв, что этот человек не шутит. У большинства ее знакомых военных действительно плохо с юмором и сарказмом, поэтому практически все, что они говорят — это правда. Грубая ладонь отодвинулась от ее лица, и человек развернул Симону к себе. И та его сразу же узнала. — Макдугл? — Рейли свела брови на переносице, все еще не веря своим глазам. — Как ты попал сюда? Какого черта тебе здесь надо?! — Мне нужна одна вещь, и я знаю, что он у тебя. — Ты о чем вообще? И почему на тебе форма? Ты ведь ушел из армии и отказался от звания государственного алхимика. — Я знаю, чем вы все занимались в Ишваре! — сказал он, придавив Симону рукой к шкафу, и с полок посыпались несколько книг. Та захрипела, пытаясь отбиться от него. — Я все знаю, ясно тебе?! Все! — Что все, идиот несчастный?! — Мне нужен философский камень, я знаю, что вы каким-то образом в Ишваре нашли способ его изготовления! И все эти годы я пытался понять и сделать его… — Идиот… — хрипела Симона, рывками заглатывая воздух. Макдугл сжал ее запястья одной рукой, а другой давил на горло. — …но ничего не вышло. В любом случае времени слишком мало на это. Мне нужен камень, отдай мне его! — Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Я просто хирург и ученый, изучающий рак. — Не мели чепуху! Я говорил с людьми, я знаю все! Симона вывернулась и крепко ударила его коленом в пах. Тот сразу же отпустил ее и сжался от боли, сдержав крик. Рейли схватила металлическую статуэтку совы со стола и швырнула ее в голову Макдуглу, но тот увернулся. — Не приближайся ко мне! — грозно проговорила она, а сама думала, что у нее сердце из груди выпрыгнет от страха. Она стала осматриваться по сторонам, пытаясь придумать, что делать дальше. — Я пытаюсь все исправить! — прорычал Макдугл. — Люди во всей стране в опасности! Ты что, не понимаешь? Его безумный взгляд заставил Симону замереть на месте. И она опомнилась, когда он молниеносно накинулся на нее. Борьба была не долгой. Макдугл быстро опрокинул ее на живот, прижав к столу. Симона брыкалась, пытаясь снова отбиться, но в этот раз он следил за ее ногами. — Я и сам найду камень, просто придется здесь все перевернуть. — Нет у меня того, что ты ищешь! — Вранье! — раскатисто прорычал он в ее ухо. — Я не знаю, что тебе обещал Брэдли, но он тебя обманывает, как и всю страну! — Отпусти меня, идиот! — Симона продолжала попытки выбраться из его хватки и смела рукой со стола бумаги и папки. Она надеялась, что кто-то зайдет на шум, ведь дверь не закрыта на замок, хотя понимала: в такой час никого рядом с ее кабинетом не бывает. В отличие от нее, работающей по восемнадцать часов в сутки, другие идут домой к своим семьям. — Если ты убьешь меня, все равно не получишь камень. — А если я переломаю тебе пальцы на руках, тебе необходимо будет воспользоваться силой камня, чтобы быстрее восстановиться. И тогда я заберу его. Макдугл взял палец на ее правой руке и стал выгибать в другую сторону. Медленно, чтобы Симона как можно сильнее ощутила всю боль. — Нет, стой! Хорошо! — вскрикнула Симона, почувствовав, что вот-вот ее палец хрустнет. — Я дам его тебе, но он не в моем кабинете! Макдугл дождался, когда Рейли прекратит сопротивляться, и тогда ослабил хватку. Она прижала к груди ноющий палец и испуганно посмотрела на полоумного Макдугла. Он точно себя не контролировал. Полуправда, неведомо как открывшаяся перед его глазами, застелила его разум, и теперь словно остались сплошные животные инстинкты: срочно уничтожить все то, что пугает! — Я разнесу здесь все до основания, если понадобится, чтобы найти камень, но ты можешь спасти всех своих коллег, если будешь держать рот на замке. — Я поняла тебя! — сказала она и посмотрела на припухший палец. Симона подошла к книжной полке и, встав на носочки, дотянулась до темно-багровой книги, потянув ее на себя. Один из шкафов отъехал в сторону, и в образовавшемся проходе через стену виднелась винтовая лестница, уходящая далеко вниз. — За мной, — сказала Симона, и Макдугл юркнул за ней. Оказавшись на лестнице, она дернула рычаг, и шкаф встал на место, закрывая проход. — Надеюсь, у тебя есть пара тем для разговоров. Идти придется долго. — О чем с тобой говорить? Ты заодно с фюрером! — С чего ты взял? — Разве не ты устраивала эксперименты над людьми в Ишваре? Не ты создаешь химер и пустые доспехи с душами приговоренных к смерти? Я все знаю, лживая тварь! — Он снова прижал ее к стене, а Симона лишь смерила его спокойным взглядом, вскинув одну бровь, как будто ей нравилось, когда ее оскорбляют. — Может быть и я. А может, и нет. Какое отношение к экспериментам имеет фюрер? По-твоему, ученые не могут делать это независимо от него? — спросила она, дернув плечом. Макдугл отпустил, и они снова двинулись вниз. — Просто признай это! — Я не обязана ни в чем признаваться, тем более питать твои иллюзии и «правду», которую ты считаешь истиной. — Если бы я был не прав, сейчас мы бы не двигались за философским камнем. — А с чего ты взял, что я веду тебя за ним? Сейчас мы двигаемся в газовую камеру. И когда мы дойдем до нее, мои сообщники тебя вырубят. Мы же все такие твари, изверги, лжецы… — Не ёрничай! — А если серьезно, откуда ты узнал «обо всем»? — спросила Симона. Лестница закончилась, и Симона, не дождавшись ответа, толкнула дверь рукой. Теперь они оба оказались в темном сыром коридоре. Под потолком тускло светили редкие лампы, некоторые из них противно мигали. На крашеных стенах выступала влага и собиралась на бетонном полу. Симона двинулась вдоль по коридору, сворачивая на перекрестках. Окажись Макдугл в этом лабиринте один, наверняка застрял бы надолго. — Не твое дело, — ответил Ледяной, постоянно озираясь по сторонам и запоминая дорогу. — Просто такое впечатление, что «слышу звон, да не знаю, где он» про тебя. Либо твой информатор сам не знает всей правды, либо умело манипулирует тобой. Ты стоишь спиной к истине, светящей тебе в затылок, смотришь на собственную тень и думаешь, что познал все в этом мире. А в это время действие происходит прямо за тобой. — Что ты пытаешься мне сказать? Что есть еще что-то? — Всегда есть еще что-то. Тот, кто тебя надоумил заполучить философский камень, наверняка сам хочет завладеть им. А ты всего лишь пешка, которая даже не дойдет до середины. Что ты ему или ей обещал? Свергнуть фюрера? И ты действительно думаешь, что в одиночку сможешь сделать это с помощью одного камня? Макдугл сжал челюсть и стал пыхтеть от злости. — Я не один. — О! — Симона вскинула брови и улыбнулась во весь рот, радуясь, что ее провокация работает. — Так это все меняет. И сколько вас? Двое? Трое? Тогда беру свои слова назад. Сколько бы вас ни было, вы, разумеется, выстоите против целой армии и отряда государственных алхимиков. — Среди солдат есть те, кто готов пойти за мной, если я их позову. И среди алхимиков тоже. Брэдли не может уследить за всеми, слишком занят разрушением и войнами. Армия прогнила насквозь! — Тогда ответь мне еще на один вопрос. Ты действуешь против фюрера, против всей армии, но до сих пор носишь свой майорский китель! И кто из нас лицемер? Макдугл почувствовал, что слова застряли в его горле. Он хотел сказать, что глубоко предан этой стране, но не своему правительству. Хотел сказать, как сильно любит свой народ и готов умереть за него, но не за лживого и беспощадного фюрера. Макдугл понял, что бесполезно говорить о таких вещах с человеком, продолжающим многие годы работать на убийц. Поэтому остальную часть пути они шли в молчании, хотя Симона еще совершала несколько попыток расшатать его веру в свою истину. Но Макдугл был тверд и уверен. Некто действительно качественно промыл ему мозг, хотя и утаил большую часть правды. — Пришли, — сказала Симона, остановившись у двери. Она открыла ее ключом из своей связки и вошла внутрь. Макдугл проскользнул за ней. Рейли включила свет и подошла к единственному предмету, который стоял посередине комнаты — сейфу. — Я дам тебе камень, а ты оставишь меня в живых, так? — уточнила Симона, опустившись на колени. — Да, я оставлю тебя в живых, — откашлявшись, сказал Макдугл. Симона, прищурившись, посмотрела на него, но набрала нужную комбинацию и открыла дверцу. Внутри на черной бархатной подушечке лежал багровый камень. Она взяла его в руки и протянула Ледяному, который с благоговейным трепетом принял сокровище. Безумным взглядом он смотрел на камень, словно пытаясь что-то увидеть в нем. Симона сложила руки на груди и, поджав губы, шумно вздохнула. — Что, теперь пойдешь убивать всех, кого считаешь убийцами? — спросила она спокойным голосом. — Про себя не забудь. — Не переживай, я начну с тебя, — ответил он, а Симона нахмурилась. Макдугл сильно отпихнул ее и рванул к двери. Рейли от такого удара упала на бетон, приземлившись на руки. Ледяной захлопнул тяжелую дверь, и Симона увидела, как та застывает. Иней прорвался сквозь щели и пополз по влажным стенам. Рейли встала с пола и уселась на открытый сейф. — Ты же обещал! Выпусти меня немедленно! — вопила она с безразличным лицом. — Лживый ублюдок! — Вы все заплатите за то, что сделали и собираетесь сделать! — Выпусти меня! — заорала Симона, начав разглядывать свои ногти на руках. — Я оставил тебя в живых, как и говорил. Но не надолго, — ответил Макдугл. Симона прислушалась, когда он замолчал. Звук его удаляющегося бега затих через несколько секунд, и она встала на ноги и подошла к заледеневшей двери. — Идиот либо ты, либо твой информатор, — сказала она, производя преобразование. Дверь рассыпалась, с грохотом обвалившись на пол, и Симона снова затихла, пытаясь услышать, не бежит ли Макдугл на этот шум обратно. Убедившись, что он все-таки ушел, Рейли торопливо двинулась обратно. Показывать ему свое владение алхимией бессмысленно. Победить ветерана ишварской войны, опытного алхимика у нее все равно бы не вышло, а лишь дало бы ему еще больше пищи для размышлений. Допустить утечку информации со своей стороны она не могла, поэтому решила дождаться более безопасного момента. Симона устало поднималась по лестнице вверх, все мечтая сделать здесь лифт и думая о прошедшем дней. Он получился слишком безумный даже для ее жизни. Спустя еще два пролета Рейли стала перебирать все варианты, которые приходили ей в голову, что сказать Рассу, когда он узнает, что она отдала камень. В конце концов, это он виноват. По его приказу Энви шпионит среди военных, а Ласт и Глаттони разжигают восстание в Лиоре. Не ее вина, что она осталась без охраны. Симона еще раз выругалась на Макдугла, когда обнаружила, что он не закрыл за собой шкаф. Если бы кто-то вошел в ее кабинет и увидел лестницу, ведущую глубоко под землю, этого человека пришлось бы убить. Рейли спокойно подошла к телефону и набрала номер. — Приемная фюрера. Говорит секретарь… — Срочно соедините меня с фюрером. Говорит доктор Симона Рейли из Третьей научной лаборатории! Это срочно! — взволнованно сказала она, надеясь, что девушка поторопится, если говорить так, словно пожар. — Одну минуточку, — противным голосом ответила секретарь. Симона закатила глаза и стала нервно постукивать пальцами по столу. — Кинг Брэдли, я слушаю. — О, фюрер. Я вас приветствую. Как поживаете? — спросила Симона, растягивая гласные, превращая серьезный разговор, на который была изначально настроена, в фарс. — Вы что-то хотели? — сквозь зубы процедил Брэдли, услышав такой панибратский тон с ее стороны. — Да, хотела попросить держать ваших безумных псов на цепи. — Симона продолжала говорить театральным голосом, потому что знала, что разговоры по основному телефону фюрера часто прослушивают его же подчиненные, исходя из мер безопасности. — Сегодня один из них вырвался и, угрожая мне расправой, забрал у меня украшение, подаренное папочкой на мое совершеннолетие. Вам оно, конечно, покажется не очень дорогим, но для меня это ценность. Пятикаратный рубин из старого сейфа. Хорошо, что я додумалась не хранить все яйца в одной корзине. — Вы запомнили грабителя? Он из военных? — Нет, я была в таком шоке, что уже ничего не помню. Но он определенно точно владел навыками алхимика. Он при мне намертво заморозил дверь, надеясь, что я умру в закрытой комнате. Хорошо, что он не знал, но у меня был способ выбраться. — Кто-то был с вами рядом? — Нет, как я не кричала, никто не пришел. Я так испугалась, что решила, лучше отдам ему то, что он просит, а потом немедленно позвоню вам. Ну что я могу сделать против такого опытного алхимика? Я всего лишь хирург. — Хорошо, доктор Рейли, теперь можете не волноваться. — Брэдли ответил не сразу, а подумал несколько секунд. — Вы все правильно сделали. Я что-нибудь придумаю для вашей дальнейшей охраны. Грабитель может вернуться. — Спасибо, фюрер, так приятно знать, что за вашей спиной можно почувствовать себя в безопасности. — Да, разумеется. Он что-нибудь еще говорил? — Да, сказал, что о папочкином украшении ему сообщил некто. Но при этом он совершенно не в курсе подробностей об истории этой драгоценности. — Хорошо. Я вас понял, доктор Рейли. Молодец, что позвонили мне сразу. — Разумеется. — Симона поджала губы и заговорила своим серьезным низким голосом. — И еще. Пожалуйста, проверьте всех, с кем когда-либо имел дело этот человек. У меня предчувствие, что он захочет переманить на свою сторону еще несколько людей. Симона положила трубку, услышав, как Брэдли молчит и тяжело дышит от злости. Под его носом провернул дельце Ледяной алхимик, заполучив философский камень из-за допущенной оплошности в безопасности. Оставили Симону всего на несколько дней, и Макдугл вовремя рассчитал момент. Искать его будут везде, но до того, как поймают, он может распустить язык и наворотить много лишнего. Рейли закрыла на замок свою дверь, расслабилась в кресле, почувствовав, что скинула со своих плеч ответственность, и преспокойно задремала.