Плацебо

Дверь со скрипом закрылась, и Симона поняла, что никогда ничего не значила для гомункулов и их Отца. Просто инструмент, который они использовали все эти годы, чтобы проводить различные эксперименты. Все это время она была такой же Ценной Жертвой, как мальчишки Элрики, их учитель. И Кимбли… Неужели все это время он был с ней в качестве охраны не потому, что нужно было оградить «Макдуглов» от философских камней, а чтобы Рейли попросту не сбежала от гомункулов, если вдруг осознает все свое истинное положение. И Кимбли все это время действительно знал свое настоящее задание? Теперь Рейли в той же камере, что и Марко, сидит на соседней койке и смотрит в голую стену. Слышит, как тяжело дышит ее сокамерник. И столько злорадства было в его этом дыхании. Симона даже бросила взгляд и увидела короткую усмешку, застывшую на его губах. Немного горькую, немного с сожалением, но от этого ненависти в ней меньше не стало. Рейли поняла, что Марко все это время понимал больше нее, а она как наивная дура отказывалась видеть истину. Теперь ей остается только два варианта: ждать, когда же наступит Тот Самый День или же просто подавиться собственным языком в этих четырех стенах. От одной только мысли о самоубийстве у Рейли прошлись мурашки по спине. Благородный Марко, как бы он ненавидел Симону, не даст ей умереть. На это и рассчитывали гомункулы. А те две химеры, сделанные Рейли, не дадут им сбежать, при надобности разорвав конечности в клочья, что не убьет беглецов, но доставит поистине адские муки. Голова раскалывалась от вороха мыслей, и Рейли подтянула колени к подбородку, пряча свое лицо в ладонях. Все ли было ложью со стороны Кимбли? Он маньяк, и Симона знала это изначально, но поддалась какой-то неведомой животной страсти к нему, к его мозгам и телу. А он… Рейли оказалась приятным дополнением к его заданию. Будь она дурнушкой, Кимбли ни за что не снизошел бы до отношений с охраняемым объектом. И выходит, что Симона была для него самым приятным заданием из всех. Работенка не пыльная. Рейли поежилась от липкой обиды, захватывающей все ее нутро. И этот его взгляд, когда стальная дверь камеры закрылась. Что он означал? Тяжелый, с прищуром, и только тень сожаления. Ни намека на улыбку на лице, даже его любимую, коронную. В тот момент не молнии летели из его глаз, как это бывает обычно. Они полыхали яростным голубым пламенем, прожигающим в сердце Симоны дыру. Словно, Кимбли ушел, забрав часть того, где наследил. Было ли это своеобразным извинением за все? А если так, выходит, между ними вместо настоящих чувств было сплошное притворство. Рейли теперь никогда не узнает правду, от чего его взгляд был таким. Что он хотел им сказать? Как сильно он сожалеет? Жалость и Багровый алхимик вещи не то, что несовместимые. Полярные. Вряд ли Симоне суждено еще раз свидеться с ним. Но даже если так… Кимбли всегда был для нее загадкой, в отличие от Симоны. Он точно знал, какая она, точно знал, куда давить. Да еще ей хватило тупости рассказать ему об Орнелле. Вывернула душу наизнанку перед тем, кто вытер о нее ноги. — Я могу заняться поиском Шрама вместе с Кимбли. — Симона попыталась сказать спокойно, но низкие ноты в голосе выдали ее недовольство. Она сидела в кабинете фюрера вместе с Кимбли, выслушивая очередное задание для него. — Я уже все объяснил, доктор Рейли, — строго произнес Расс. — Так если карты раскрыты, Мустанг обо всем знает, а значит и вся его команда, то я могу просто вернуться к своей работе в больнице. — Не унималась Рейли. — Энви до сих пор не вышел на связь. Не известно, нашел он похищенного Глаттони или нет. На данный момент, за тобой некому приглядывать. — Но Прайд… — Это временно, доктор Рейли. Я не сомневаюсь в вашей благоразумности, поэтому убежден, что вы сможете осознать важность данного вопроса. Этот ишварит слишком мешает, его необходимо устранить. И чем быстрее подполковник Кимбли справится с этой задачей, тем быстрее вы сможете выбраться из подземелья. А я и Прайд займемся поисками Энви и Глаттони. Рейли посмотрела на невозмутимого Кимбли. Тот сложил руки на груди, закинул ногу на ногу и, прикрыв глаза, о чем-то сосредоточенно думал. Рейли тяжело вздохнула. Скорее всего, о том, что наконец-то может заняться любимым делом. Погоня, битва, взрывы и кровь. Заниматься сексом с ней ему тоже нравилось, Симона была в этом уверена, но не так, как он любил ходить по краю пропасти. — Что станет со всеми ценными жертвами? — Голос Марко прорезал воздух. Симона оторвала лицо от ладоней и посмотрела на него. Тот отвечал ей внимательным взглядом, а она лишь подарила ему легкую улыбку, переведя глаза на стену. — Ты ведь можешь использовать алхимию без круга, так? — уточнил Марко. Рейли сразу поняла, к чему этот вопрос. — Могу, но только я попробую сделать хоть одно движение, как эти химеры прикончат меня, — ответила она. — Почему ты все это время им помогала? — Вы уже задавали этот вопрос не так давно, но я на него не ответила. — Тогда ты находилась в другой ситуации, а теперь мы оба у них в плену. Симона повернула голову к Марко и с неконтролируемой горечью произнесла: — Я всегда была у них в плену. — Но думала, что это не так? «Я была наивной самовлюбленной дурой. На этом они и сыграли, намекая на мою уникальность, делая вид, что нуждаются во мне, как в докторе и в ученом. Но я всегда знала, что у них есть кто-то еще, кроме меня. Еще один доктор, который создал Кинга Брэдли.» — Ты когда-нибудь думала, как сложилась бы твоя жизнь, не начни ты работу с гомункулами? «До сих пор бы сутками убивалась в лаборатории в поисках отсрочки смерти от раковых опухолей. Единственное, чего я добилась и даже спасла тем самым много жизней, это смесь химических элементов для уничтожения рака. Правда, умереть при исследовании пришлось еще большему количеству людей. Ривьерова победа*.» — Ты умная, Симона. И я никогда не поверю, что ты не думала о том, что гомункулы в один день запрут тебя под замок, как Ценную Жертву, чтобы ты не сбежала. «Думала. И хотела поговорить об этом с Кимбли, после того, как узнала о параличе Хавока. Его травма натолкнула меня на эти мысли. Он шестеренка, такая же как и я. И Мустанг его заменит на другую при самом удобном случае. Как и меня. Либо буду жить вот так, либо меня прикончат, если буду слишком мешать. Даже хорошо, что я не успела поговорить об этом с Кимбли, не предложила ему сбежать вместе, подальше от Аместриса. Он заодно с гомункулами, следил за мной как раз за тем, чтобы я никуда не делать из Централа. Какая же я дура. Ведь я знала о его натуре еще с Ишвара. Он готов на все, ради философского камня и возможности взрывать и уничтожать все вокруг себя.» Внезапно химеры на привязи забеспокоились. Стали метаться, принюхиваться к воздуху. Рейли удивленно отметила это про себя, но ничего не сказала, а Марко словно и не обратил внимания. В комнате начался тонкий скулеж, натягивающий напряжение Рейли до предела. Она схватила свою подушку и с силой запустила ее в химер, чтобы те заткнулись, но они отскочили в сторону, продолжая поджимать хвосты и скулить. — С ними часто так, — произнес Марко. — У всего этого места гнетущая атмосфера. — Здесь я проводила еще более чудовищные опыты, чем в Ишваре, — сказала Рейли. Говорить о своих чувствах и том, почему она оказалась здесь, ей не хотелось. Да и в целом ей по душе была тишина. Но отчего-то она жаждала напугать Марко, приоткрыв немного правды для него. Рейли сама не понимала причину такого порыва. — Все это место пропитано смертями и болью. Но Марко холодно воспринял ее слова. Старик устал от всего этого. Единственное, что его терзало — это мысли о постыдных прегрешениях в жизни. Все, чего он хотел — это искупления. Лечить людей казалось единственным способом, но сидя в четырех стенах он не мог этого сделать. Стены завибрировали, раздался негромкий звук. Рейли знала, что если здесь его можно было сравнить с писком комара, то на самом деле где-то далеко в подземелье сейчас творится что-то невообразимое. И скорее всего, это очередная битва. Симона вскочила на ноги и приблизилась к двери, пытаясь понять, откуда звук. Но на время все затихло, даже Марко дышал уже не так раздражительно громко, так же прислушиваясь к каждому шороху. Симона дернула ручку двери, и обе химеры будто забыли о своем страхе и бросились на нее. Рейли успела вовремя отскочить, и цепи под громкий лай лязгнули и натянулись до предела. Симона запуталась в собственных ногах и, потеряв равновесие, упала на пол. Слюнявые морды, озлобленные, находились так близко, что она чувствовала их зловонное дыхание. Химеры готовы были разорвать Рейли на месте, будь она хоть на дюйм ближе к ним. Симона была уверена, что те сейчас не имеют ничего общего с людьми, которыми были когда-то. Но в их безумном пустом взгляде, затуманенным ненавистью, проскользнуло что-то, и Рейли показалось, что они вспомнили ее лицо. Лицо того человека, который уничтожил всю их жизнь. Словно сейчас они хотели разорвать ее не потому, что решили, что пленница хочет сбежать, а потому что поняли, кем она является. — Что там происходит? — спросил Марко, когда Симона поднялась на дрожащие ноги, продолжая испугано смотреть на свои создания. Его слова прозвучали как сквозь туман, выводя ее из собственных мыслей. — Теперь я знаю не больше вашего, Марко. — Она села обратно на койку. — Они хотят уничтожить всю страну. Каждого человека в ней. — Он снова завел эту шарманку, и Рейли тяжело вздохнула. — И они создают преобразовательный круг вокруг границы страны, я прав? — Я не уверена, что могу говорить с вами об этом, — ответила она, пристально посмотрев на него. — Ты боишься их? Того, что они могут сделать с тобой, если ты станешь много болтать? Марко наивен до невозможности. Он сам чувствует себя жертвой и готов видеть всех вокруг себя жертвами. Симона не хотела его разубеждать в этом, пусть думает так, как хочет. Самое главное действительно не сказать чего-то лишнего. Была еще надежда на то, что Расс сдержит свое слово, и как только Кимбли убьет Шрама, она сможет выйти отсюда. Но это случится лишь в том случае, если она подыграет гомункулам, сделав вид, что играет по их правилам. Так и будет в действительности, Рейли побудет примерной заключенной, чтобы потом в нужный момент сбежать от них и Багрового, который и слова в ее защиту не сказал. А ведь мог бы, если бы хотел. Пусть она и была его заданием, пусть они все и обманули ее об истинной причине его слежки за ней, но если те чувства были притворством… Рейли отвернулась к стене и почувствовала, что та еще вибрирует. Что-то точно происходит, но сейчас ее это уже не заботило. Пусть все они перемрут, ей было уже без разницы на положение шахматных фигур. Она хотела разобраться, что было между ней и Кимбли. Вся его забота о ней, и взгляды. Рейли хотела верить в искренность его чувств, но судя по обстоятельствам это скорее из разряда невозможного. Она всегда знала о коварстве такого типа мужчин, как он. Сразу поняла это еще в тот день в Ишваре, но почему она сейчас поддалась этой его ауре? Почему позволила не просто посмотреть в замочную скважину ее сердца, а прямо положила ключ от него в его раскрытую ладонь. Если бы Симона что-то значила для Кимбли, он не позволил бы сажать ее под замок, а взял бы ее с собой в погоню за Шрамом. В конце концов, она доктор и могла бы лечить его. Но в сущности Рейли бы оказалась помехой. Если бы в процессе она догадалась обо всем, что поняла сейчас, в пылу битвы, когда Кимбли будет отвлечен, она смогла бы удрать. И тогда все осложнилось бы поиском еще одной Ценной Жертвы. Марко подорвался с койки и подошел к решетке вентиляции. Глупец. Он никогда не дотянется до нее, без посторонней помощи. А химеры, если почуют очередную попытку побега, порвут их обоих на лоскутки. — Кто там? — произнес Марко, и Рейли повернула к нему голову. Тут же с решетки капнула кровь, и Симона насторожено приподнялась. Марко начал уговаривать незнакомца спуститься, но тот пока не двигался с места. Доктор не забыл упомянуть о своей профессии, и в этот момент наверху раздалась возня. Рейли собрала информацию в кучу, осознавая, что гомункулы никогда бы не стали тайно передвигаться по вентиляции. И это не химеры, потому что они заперты в туннелях с другой стороны. Это кто-то другой, у кого хватило сил и безрассудства проникнуть сюда. Решетка открылась, и с потолка спрыгнул здоровенный детина. Рейли почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились, а глаза сами раскрылись в ужасе. В этот момент она захотела слиться со стеной, чтобы ее не заметили, но Шрам тут же бросил на нее свой кровавый взгляд. — Ишварит?! — изумился Марко. — И этот шрам на лице… Неужели ты… Шрам?! — А ты кто такой?! И что вы оба здесь делаете?! — пробасил он и глянул на Симону, которую, разумеется, узнал. Он прекрасно помнил, как вчера она стреляла в него. И не увернись он вовремя, эта блондинка убила бы его. Марко истерично засмеялся и обессилено упал на пол. Шрам брезгливо поморщился и стал таращиться на Симону, боящуюся пошевелиться, как будто находилась перед хищником, который реагирует только на движущуюся добычу. Марко схватился за штанину ишварита и начал лепетать сквозь смех и слезы о том, что является алхимиком, участвовавшим в зачистке в Ишваре. Конечно, он искал легкой смерти, и словно на его мольбы об этом, явился Шрам. Но тот не торопился его убивать. Он стал задавать вопросы, попутно глядя на Симону. — Почему?! Почему началась эта страшная война?! — спросил он у Марко, который просто расквасился на полу, не в силах сказать и слова. Шрам посмотрел на Рейли, но не приблизился к ней и на шаг. — Отвечайте! — Если я расскажу, ты убьешь нас, — спокойно ответила она, хотя все внутри нее клокотало и билось в страхе перед палачом. Легкой улыбкой она попыталась скрыть свой ужас, но ишварит расценил это как издевку. Он подошел к ней и схватил за грудки. — Причина была, ужасная причина, — промолвил Марко, и Шрам слегка расслабил хватку, и Симона поняла, что только что увидела глаза, наполненные бесконтрольной ненавистью и злобой. Глаза человека, который и не моргнет, чтобы убить кого-то. И теперь поняла, насколько пугающей была сама все это время. По Шраму хотя бы видно, что он несет в себе угрозу и опасность. А Рейли всегда легко приподнимала уголки губ перед всеми подопытными. Теперь она поняла, насколько страшнее ей стало бы, если бы ишварит в такой момент подарил бы ей свою улыбку. Марко стал рассказывать все, что знал и делал, но не упоминал имени Симоны. Этим он как бы намекнул ей, что она сама должна покаяться в совершенных грехах, и никто не сможет это сделать за нее. Шрам бросил Симону и подскочил к Марко, когда осознал каждое его слово. — Вы создали философский камень из нашей крови?! — заорал он. — Что вы с ним сделали? — Тот камень достался Зольфу Дж. Кимбли, Багровому алхимику, — выдавил из себя доктор. Шрам узнал его лишь по имени. Он с отвращением отбросил Марко на пол и потребовал еще подробностей. Симона схватилась за голову и начала дрожать от страха, понимая, что как только доктор закончит рассказ, Шрам убьет обоих. Доктор все никак не мог заткнуться, и Рейли совсем потеряла контроль над собой. Она с кулаками бросилась на него, чтобы тот замолчал, но ишварит вовремя поймал ее, грубо отбрасывая на пол. Рейли знала, что не сможет выстоять в бою со Шрамом, поэтому просто от злости и бессилия скрипела зубами, слушая каждое слово доктора. И как только он понял, что его исповедь зашла в тупик, он начал говорить о Симоне и ее опытах на ишваритах, об ее исследованиях рака. Шрам повернулся к ней, и Рейли вдруг даже захотела, чтобы эти химеры разорвали ее на части. Все лучше, чем оказаться в руках этого безумца. Слезы потекли из ее глаз, и губы задрожали. Шрам медленно надвигался на нее, закатывая рукав. — Как вы могли? — цедил он сквозь зубы, когда Симона отползала от него к противоположной стене. — Как?! — Ты сейчас ищешь ответы, и я тоже их искала тогда! — ее голос дрожал, но она пыталась быть спокойнее. — И для того, чтобы найти их, мне пришлось убить множество людей. Не стану лгать тебе, что меня заставили. Нет. Ни меня, ни Марко никто не заставлял, мы оба делали это из своих побуждений! — с каждым ее словом глаза Шрама наливались еще большей яростью. Она по стене поднялась вверх и поняла, как сильно у нее дрожат колени. — Но не строй тут из себя праведника! Ты маньяк и убийца, как и мы с доктором Марко. И твоя месть за свой народ… Ею ты уже никому не поможешь, лишь еще больше очернишь имя всех ишваритов, которые остались в живых! Лицо Шрама перекосилось, и он сжал свою правую руку на горле Симоны. Она тяжело сглотнула и почувствовала, что он решил ее просто задушить, глядя как жизнь будет покидать ее медленно. Так же медленно, как из тех, кто умер от ее рук. Она обхватила его запястья и пристально посмотрела в кровавые глаза. — Сейчас я здесь, — хрипела она, понимая, что начинает терять периферическое зрение. — И как ты понимаешь, гомункулам я больше не нужна как напарник. Но и они мне тоже, как те, кто раньше предоставлял возможность вести исследования. Теперь мы на разных сторонах, но я могу рассказать тебе больше, чем Марко. В глазах Шрама что-то блеснуло, и Симона расценила это, как свой шанс на жизнь. — Мы с доктором подлечим твои раны, и ты вытащишь нас отсюда, а взамен я расскажу тебе все, что я знаю о гомункулах, кто они, их Отец, как их можно убить, и…- Рейли сделала паузу, а ишварит чуть сильнее сжал горло, требуя, чтобы она продолжила. — И их цели на всю эту страну.

__________

* Ривьерова победа. Аналог Пирровой победе, которой во вселенной «Стального алхимика» быть не может. В июле 1558 года Аместрис впервые объявил войну западной стране, вторгаясь в город Ривьер, в результате чего это стало известно, как первая кровавая битва в истории Аместриса.