Эллис-плюс-Зои

ОКТЯБРЬ "Легче всего поставить на колени того, кто никогда с них не вставал" Владимир Эдуардович Казарян В лагере Раиса Эллис и остальные несчастные, которых успели поймать еще на улице, выпрыгнувших с нижних этажей, или после нападения, тотчас превратились в рабов. Новых пленников обезоружили, несмотря на отчаянное их сопротивление, разбили сначала на группы по гендерной принадлежности, а потом на пары и каждой паре надели на шею скрепленные между собой два ошейника и наручники в придачу, джентельменский набор мест известного назначения. Ужасные ошейники вынуждали невольников идти гуськом, не уклоняясь ни на шаг ни вправо, ни влево. И в таком положении они должны были провести ближайший месяц в фургоне или подобном транспортнике до конечной на Севере. Эллис и остальные, обессиленные только что выдержанной борьбой и выживанием, больше не оказывали сопротивления. Отчего ему и Зои не удалось убежать, как Кайлу или Рахиму? Но, при всей силе беглецов, что ждало их, оставшихся без дома и большинства снаряжения и еще на дикой местности? На что они могли надеяться, когда против них были и голод, и зараженные, и парни Раиса? Быть может, скоро они будут завидовать своим товарищам и жителям, попавшим в плен! А между тем, пленники не могли рассчитывать ни на какое снисхождение со стороны начальников-бандитов. Эти последние говорили между собой на каком-то своем языке, а с жителями-невольниками объяснялись только угрожающими жестами и окриками. Эллис был боеспособным и из банды Крейга, и мордоворты не решались обращаться с ним как с остальными. Его обезоружили, но надели цепи и не соединили ни с кем из невольников. Зато к нему приставили специального надсмотрщика, который не спускал с него глаз. Механик озирался по сторонам, ожидая, что сейчас покажутся Тиана, Малика или Зои, но они не появлялись. И все же Эл теперь ни на минуту не сомневался, что Раис изначально спланировал свое нападение и имел какие-то более ужасные умыслы. Ему пришла в голову мысль, что всех пленников из Башни отделили от остальных пленников по распоряжению Раиса или его правой руки-крупного командира с бычьей рожей, Гэрриса. Не видя в лагере ни того, ни другого, Эллис подумал, что оба сопровождают свои жертвы. Куда же они отвели Зои? Как собираются поступить с ней? Мучительная тревога за девушку не давала парню покоя и заставляла забывать о собственных бедах. Наконец, их распределили и рассадили по всем транспортам, явно был последний заход, Раис покидал лагерь, механик же успел насчитать в составе своей группы не менее восьмисот человек, среди них около пятисот жителей обоего пола, двести солдат-бандитов и около сотни надсмотрщиков и офицеров свихнувшегося головореза. Посадили в темные кабины, с минимум света и максимум пассажиров, двери закрывались, словно решетки камеры. Двинулись в путь, изредка прерываемый для справления основных нужд и отдыха водителям. Трудно представить себе, как жестоко эти люди обращались с пленными. Они избивали их по всякому поводу, а тех, кто заболевал, кто терял силы, не выдержав истязаний, приканчивали ударом ножа или пулей. Людей держали в повиновении зверской жестокостью. Это были подонки общества, даже болезнь их не брала - брезговала, преступники, беглые каторжники, бывшие владельцы контор сомнительного дела, ускользнувшие от суда. Таким человеческим отребьем были и Раис и Гэррис, его правая рука. Отряд солдат, сопровождавший караван, являл собой типичный образец наемного разношерстного, но войска. Это было сборище безродных разномазых бандитов, вооруженных недурным оружием из закромов захваченных баз. С такой охраной «офицерам» было нелегко справиться. Эта банда всегда очень неохотно подчинялась приказам. Она сама назначала часы выступления и остановки для отдыха. Раис словно гордился этим и никак не сдерживал своих людей. В числе пятисот невольников каравана было очень мало пожилых людей. Обычно Зеленый грипп во время набега на селения и города беспощадно убивал или обращал всех людей старше сорока лет: молодых здоровых мужчин, женщин и детей он тоже трогал, но в существенно меньшей степени. Тем не менее, не больше десятой части выживших оставалось в живых после таких кровавых побоищ. Этим объясняется, почему так страшно обезлюдели восточные штаты, где обширные области фактически обращены в безлюдные пустыни. Какое страшное зрелище представляло собой это человеческое стадо спустя месяц! Закутанные в старые и изношенные вещи невольники, женщины все в язвах от ударов и отсутствия контакта с водой, измученные, истощенные дети с окровавленными и отёкшими от поездок ногами, — матери старались держать их на руках, несмотря на бессилие, — скованные люди с ошейниками на шее, которые были еще мучительнее каторжных кандалов. Эти несчастные, еле живые люди с неслышным голосом, эти «скелеты из костяного дерева», как сказал о них один из мордоворотов, могли бы разжалобить своим обликом даже дикого зверя. Но надсмотрщиков-бандитов это зрелище нисколько не трогало, а надсмотрщики-бывшие заключенные были еще более жестоки, чем те. За пленниками был установлен строжайший надзор как во время поездок, так и на стоянках. Эллис понял, что нечего думать о побеге. Но как же тогда найти Зои? Никаких сомнений не могло быть: Раис участвовал в захвате людей. Какую цель он преследовал, разлучая выживших из Башни, механик не знал еще. Но ведь Раис был способен на любое преступление, и сердце юноши обливалось кровью при мысли об опасностях, угрожающих Зои. - Черт! - повторял он. - Подумать только, что я мог пристрелить и того и другого негодяя еще той ночью и не сделал этого! Снова и снова юношу осаждали мучительные мысли. От каких страшных несчастий избавила бы людей заслуженная казнь Гэрриса и Раиса. От каких тяжких горестей избавила бы она по крайней мере тех, с кем эти торговцы человеческим мясом обращаются как с рабами. Где-то там Зои совершенно беспомощна и одинока без Эллиса. Но Эллис сам был пленником. Он был одной из голов этого стада, которое надсмотрщики гнали вглубь США. Он не знал даже, ведут ли Раис и Гэррис сами ту партию невольников, в которую включили их жертвы. Только один Брекен и его ребята знали, что они в плену и могли прийти на помощь. Но откуда они знают, где они? Да разве можно надеяться на чудо? Или… Кёртис? И все же Эллис, как утопающий за соломинку, цеплялся за эту надежду. Механик считал, что он хорошо знает Крейга и Кайл и мог не сомневаться, что, оставшись на свободе, они сделают все доступное силам человеческим для спасения товарищей и особенно Зои... Они все, наверное, идут вслед за ними и уже нашли способ дать им знать, что помощь близка. А может быть, Брекен задался целью сначала освободить своих людей, и Эллиса, чтобы затем уже идти на выручку остальным и Зои? Эллис, во время долгих утомительным поездок в темных кабинах, живо представлял себе, как ночью Кайл и Рахим пробираются в лагерь невольничьего каравана во время очередной стоянки. Они обманули бдительность стражи: такой же грязные и измученные, как остальные пленники, незаметно вмешались в их толпу. Вот они подползают к Элу, освобождают его и увлекают за собой в смешанный лес, что чаще стал попадаться в этой полосе… Вот они на свободе!.. Чего только не сделают они для освобождения Зои!.. Река, один из притоков Миссисипи, дает им возможность спуститься к побережью, и Брекен, лучше зная теперь все трудности, стоящие на пути к спасению, успешнее осуществит свои планы, которые расстроило нападение бандитов Раиса. Так юноша переходил от отчаяния к надежде. Он не поддавался унынию, его энергичная натура не хотела покоряться несчастной доле. Эллис готов был воспользоваться малейшей возможностью, чтобы начать борьбу. Прежде всего следовало узнать, куда направлялся невольничий караван. Возможно, что конечным пунктом маршрута был Мемфис, благодаря местоположению являющийся крупным транспортным узлом и является родиной множество производств, до которого оставалось всего несколько недель, может полтора месяца. Но если караван шел во внутренние области США, то впереди лежали еще сотня миль пути. Может они планировали попасть в Канаду, в области Больших озер. Но туда путь должен был длиться много месяцев. Неудивительно, что Эллиса так заботил вопрос, куда направляется караван: ведь на севере, где обитали Крестоносцы, не стоило даже пытаться бежать. Если бы Зои, Элу, Тиану, Малику и прочим посчастливилось вырваться из плена, они все равно погибли бы в долгом пути где-нибудь между областью Больших озер и берегом океана. Но скоро Эллис успокоился: очевидно, партия должна была скоро прибыть на место. Он все заметил, что головорезы часто называют один крайней известный своим производством город, Чикаго. Там, фантазировал Эллис, решится участь всех пленников, они попадут в руки местного царька-крестоносца или же от них просто избавятся. Парню очень хотелось поделиться своими догадками со старым Тианом и его товарищами, еще несколько человек из Башни были схвачены. Для них было бы некоторым утешением узнать, что караван не загонят далеко на север, в те страшные края, где они просто могут затеряться с дыркой во лбу. Но как передать эту приятную весть? Достаточно было бы бросить мимоходом несколько слов. Удастся ли это сделать? Очередная стоянка. Четверо пленных находились на правом фланге лагеря. Они были скованы попарно. К пленникам были приставлены специальный надсмотрщик и стража - человек десять солдат. Эл решил подойти поближе к своим товарищам, которые сидели на земле не дальше чем в пятидесяти шагах от него. Он стал осторожно приближаться к ним. Вероятно, старый Тиан угадал намерение паренька он что-то шепнул своим товарищам и Малику, и те, прекратив разговор, стали внимательно следить за механиком. Они не могли двинуться с места, но ничто не мешало им смотреть и слушать. Вскоре Эллис незаметно прошел половину расстояния. Он мог уже крикнуть Тиану название города, куда направляется караван, и сколько приблизительно может продлиться дорога. Но ему хотелось поговорить с товарищами и условиться, как держать себя во время этого путешествия. Поэтому он продолжал с равнодушным видом двигаться вперед. Сердце его бешено стучало - только несколько шагов отделяло его теперь от цели… Но вдруг надсмотрщик, словно разгадав его замысел, с воплем бросился ему наперерез. Солдаты, которых всполошил крик надсмотрщика, тотчас же подбежали и грубо оттолкнули парня. Вслед за тем Тиана и его спутников погнали в противоположный конец лагеря. Вне себя от гнева Эллис бросился на надсмотрщика. Он пытался выхватить у него из рук ружье и, когда это не удалось, попытался оторвать ствол от ложа. Но солдаты гурьбой напали на него и отняли от ружья. Разъяренные, они растерзали бы юношу на части, если бы не вмешался один из начальников каравана - высокий араб с очень злым лицом. Араб произнес несколько слов – Эл, конечно, не расслышал их, - и солдаты, послушно оставив свою жертву, отошли в сторону. Пленникам, очевидно, запрещали общаться друг с другом. Но, с другой стороны, страже, несомненно, было строго приказано сохранить Элу жизнь. Кто мог отдать такие приказания, кроме Гэрриса или Раиса?

***

Штат Теннеси, Джексон Гроза прошла, но небо все еще хмурилось. Природа готовилась к зиме: пожухла трава и опали лиственные деревья, под ногами часто хрустела опавшая старая хвоя, уступившая место новой. Заметно похолодало. Во время очередной остановки в одном из заброшенных городков парень увидел чудом уцелевший среди мусора и заросших бурьяном вещей градусник. 11 градусов. То-то он чувствовал, что футболка и кепка его уже не греют. Но волновало его другое – бандиты болтали о кончавшемся горючем. Для невольничьего каравана это было новым и тяжким испытанием. Ранним пасмурным утром караван, бросив машины, покинул место привала и, отойдя от берега Теннеси, направился прямо на север. Пятьдесят солдат шагали впереди, по сотне с обеих сторон колонны, а остальные конвоиры составляли арьергард. При таких условиях было бы трудно бежать, даже если бы люди и не были скованы. Ряды невольников сметались. Укутанные в скудные и найденные вещи, женщины, дети, мужчины, подростки шли вперемежку, а надсмотрщики подгоняли их. Были там несчастные матери, которые кормили на ходу грудного младенца, а на свободной руке несли второго ребенка. Иные женщины волочили за собой по жесткой колючей траве полуголых голых и босых детей. Начальник каравана, тот самый араб, который накануне вмешался в столкновение Эла с надсмотрщиком, зорко следил за своим стадом: он прохаживался вдоль колонны, то пропуская ее вперед, то вновь становясь во главе ее. Его и его помощников мало занимали страдания пленников, но они не могли не считаться со «своими» людьми: все время то солдаты вымогали увеличения пайка, то требовали более частых остановок. На этой почве возникали споры и грубая перебранка. Надсмотрщики вымещали свою злобу на несчастных невольниках. Всю дорогу не смолкал ропот солдат, угрозы и брань уставших надсмотрщиков, крики истязуемых невольников. Шагавшие в последних рядах ступали по земле, орошенной кровью идущих впереди… Элу так и не удалось переговорить со своими товарищами, потому что их вели под усиленным конвоем в первых рядах каравана. Наконец механик увидел девушку! С Зои обращались не лучше, чем с остальными пленными. Она шагала в середине каравана, в группе невольниц. Ее сковали цепью с молодой чернокожей матерью, у которой было двое детей - грудной младенец и мальчик трех лет, едва научившийся ходить. Зои взяла на свое попечение этого мальчика. Мать не посмела даже поблагодарить ее и только подняла на девушку глаза, в которых блестели слезы. Ребенок не поспевал за взрослыми, и длинный переход наверняка убил бы его. Зои взяла его на руки, чтобы избавить его от усталости и беспощадных шлепков. Это была тяжелая ноша для истощенной девушки, и она боялась, что сил ее хватит ненадолго. Зои несла маленького афроамериканца и думала о Эллисе. Она видела его, обросшего, заросшего щетиной, покрытого грязью и тусклой из-за туч желтой футболке. Бедняжка!.. Парень похудел за время перехода, но в глазах читался все тот же азарт и напор. Эллис шагал, погрузившись в грустные думы, и только окрики надсмотрщиков отрывали его от этих мыслей. Он не думал ни о самом себе, ни о предстоящих трудностях пути, ни о пытках, которые, быть может, уготовил для него Раис. Его всецело поглощала забота о Зои. Парень не отрывал глаз от земли: он пристально вглядывался в каждую помятую травинку, в каждую сломанную веточку – пытался не видеть бледную и потускневшую Зои. Ему было страшно за нее. Юноша дорого бы дал за какое-нибудь указание на ее судьбу. Таково было телесное и душевное состояние Эллиса и его товарищей. Как ни велика была их тревога за собственную участь, как ни велики были их страдания, они не могли без содрогания глядеть на мучения окружавшей их толпы изнуренных жителей, не могли не испытывать возмущения при виде зверской жестокости надсмотрщиков, но, увы, они не в силах были хоть чем-нибудь помочь невольникам и оказать сопротивление их палачам. Толпа шла через покинутые поселки, заваленные баррикадами, мусором, брошенными облезшими автомобилями, редкими кратерами и трупами. Еду, как и раньше, заложники получали на месте из того, что находили. Никому уже не было дела, что это негигиенично, некрасиво или опасно для здоровья, кушать хотелось всем. На удивление Эллиса, зараженных здесь почти не было. Может, это было связано с изменением климата и все зомбяки просто, как перелетные птицы, отправились на юг. Может из-за долгого периода – почти девять месяцев с начала эпидемии – болезнь пошла на спад или просто все больные поумирали от голода и вируса. А может… их здесь не было потому, что здесь обитало нечто пострашнее. Караван выступал на заре и безостановочно подвигался вперед до полудня. В полдень делали остановку на один час. Но отдых был так краток и даже невозможен в дождливые ночи, а долгие переходы были так изнурительны, что большинство заложников почти не прикасалось к еде. Не прошло и восьми дней после того, как караван покинул берега Теннеси, а уже двадцать заложников пали без сил, и в пути и стали добычей волков, обезумевших от голода и болезни, кравшихся по следам каравана. Те редкие зараженные представляли собой полу озверевших людей, передвигающихся преимущественно на четвереньках и в чаще леса, кружили возле каравана, поджидая обреченные жертвы, и каждый вечер после захода солнца их рычание раздавалось так близко от лагеря, что ежеминутно можно было ждать нападения. Прислушиваясь к рычанию хищных зверей и зараженных, звучавшему в темноте особенно грозно, Эллис с ужасом думал об опасностях, на каждом шагу угрожавших любому в этих лесах. Одно дело, когда зомбяки сами на тебя прут. Другое – когда выжидают и охотятся. И, однако, если бы ему самому представилась возможность бежать, он воспользовался бы ею не колеблясь. Дни тянулись бесконечно вереницей ужасающих событий. Проходили мимо деревни выживших, окруженной изгородью из кустарников вышиной в три – четыре метра. Поля засеяны маисом, бобами, сорго и арахисом. Двух жителей схватили и заковали головорезы. Пятнадцать убитых. Остальное население разбежалось. Переправились через быструю, довольно широкую речку. Мост - из стволов деревьев, связан между собой канатами. Некоторых свай не хватает. Две женщины, соединенные вместе, оступились и упали в воду. Одна из них несла ребенка. Тотчас же вода забурлила и окрасилась кровью. Что-то обитало в воде… Может очередной вид зараженного? На следующий день шли лесом. Зои все помогала той девушке, из сломанного носа которой безостановочно текла кровь. Ночью долго рычали волки и «дикари». Солдат убил из ружья одичавшую собаку. В продолжение нескольких дней они шли по заболоченной местности, где стоят еще не просохшие лужи вперемешку с густой грязью. Повсюду вода, в иных местах по пояс… Всем холодно, голодно и страшно. Эллис от холода уже посинел. Сумел укутаться в комбинезон с трупа охотника найденного в лесу. И все-таки надо идти. Кое-где на кочках, выступающих из воды, растут осока и вибристый мох. Люди спотыкаются и поскальзываются на грязи и часто падают. Трудно, а часто и невозможно найти место для ночлега. Во все стороны простирается затопленная равнина. Приходится шагать в темноте. Наутро в караване недосчитываются многих невольников. Люди падают и уже не могут подняться на ноги. Да и зачем?… Пробыть несколько лишних мгновений под водой - вот и избавление!.. Но что станется с Зои? Эллис не вправе покинуть её. Он выдержит все испытания. Это его долг! Ночью раздались душераздирающие крики. Солдаты наломали смолистых веток, торчавших из воды, и зажгли их. Факелы эти тускло светили в темноте. Вот причина услышанных криков: болотные зараженные, покрытые тиной и с длинными короткими тонкими руками и тощим телом, болотники, и пара толстяков напали на караван. Двенадцать или пятнадцать чудовищ вынырнули откуда-то из темноты и, схватив несколько детей и женщин, утащили их в воду. Эллиса болотник только задел и сразу содрал кожу с ноги. Но одного подростка-заложника рядом с ним он вырвал из цепи, переломив ее пополам. Как закричал несчастный мальчик! Сколько ужаса и боли было в его вопле! Эл слышал его всю оставшуюся ночь… На следующий день подсчитали потери минувшей ночи. Не хватает двадцати человек. На рассвете механик стал искать глазами Тиана, Малика и остальных его товарищей. Какое счастье - они живы! Наконец, затопленная равнина осталась позади. Двадцать четыре часа они шагали по воде. Теперь лагерь разбит на холме. Солнце обсушило путников. Поели немного. Но какой жалкий завтрак после такого перехода! Несколько зерен пшеницы, сухие кузнечики, пригоршня муки - вот и все. Вода мутная, грязная, а приходится ее пить. Сколько из этих распростертых на земле невольников не найдут в себе сил подняться? Не может быть, чтобы Зои заставили так мучиться! В караване несколько человек заболело чем-то вирусным. Больные не могут идти дальше. Что с ними сделают? Неужели бросят здесь? На заре тронулись в путь. Отставших нет. Мордовороты сумели пинками поднять на ноги изможденных и больных. Заложники - это товар. Это деньги. Покамест в них теплится хоть искорка жизни, бандиты заставят их идти. Эллиса окружают живые скелеты. У них не хватает сил даже на то, чтобы громко стонать. Наконец он увидел Зои. Больно глядеть на нее! Ребенок, которого она несла на руках, исчез. Нет и ее соседки. Зои теперь одна. Без ошейника ей легче идти. Но цепь по-прежнему опоясывает ее бедра. Свободный конец она перекинула через плечо. Выглядит крайне бледной и даже немного зеленной с желтоватым оттенком. Явно не доедает, ноги и руки слегка трясутся. Ему удалось незаметно приблизиться к ней. Что это? Она не узнает его? Неужели Эллис так изменился? - Зои... Бедная девушка долго вглядывалась в парня и, наконец, сказала: - Это ты? Я… я… мне плохо… не знаю… я скоро умру… - Нет, нет! Не придумывай, Зои! - Ответил Эллис и вперил глаза в ней, силясь передать свою энергию, раз он не может до нее дотронуться. Девушка слегка улыбнулась. В её глазах загорелся огонек. Эллис ответил и потянулся к ней. Он хотел поддержать ее, она вся дрожала в своих лохмотьях. Механик бы рад был, если бы его приковали к ней, чтобы уменьшить тяжесть цепи, которую выжившая несла одна после смерти своей спутницы. Но сильная рука оттолкнула его в сторону, а несчастную удар загнал обратно в толпу невольников. Парень хотел броситься на обидчика, но вдруг рядом со мной очутился тот араб. Не промолвив ни слова, он схватил Эллиса за руку и не отпускал, пока весь караван не прошел мимо. Когда Эл очутился на прежнем своем месте, в хвосте колонны, он его отпустил, хитро улыбнувшись в сторону Зои. Прошли они через три дня мимо двух горящих деревень. Дома пылают. На деревьях, пощаженных пожаром, висят трупы. Жители бежали. Поля опустошены. Деревни подверглись набегу. Кого? Убили двести человек, но бандиты получат десяток невольников… Спускается вечер. Караван остановился. Лагерь разбит под большими деревьями. Опушка леса, словно кустарником, окаймлена высокой травой. Ночью, сломав путы, бежало несколько пленников. Их поймали и наказали с беспримерной жестокостью. Теперь надсмотрщики и солдаты караулят особенно строго. Наступила ночь. Кругом рычат дикие и воют волки. Вдали слышна шумная возня. Вероятно, там озеро или река. Несмотря на усталость, Эллис не мог заснуть. Мысли не дают покоя. Ему чудится движение в высокой траве. Наверное, какой-нибудь хищный зверь. Осмелится ли он ворваться в лагерь? Настораживает слух. Ничего. Нет, какое-то животное пробирается сквозь плевел! Он безоружен, но он будет защищаться! Он закричит, позовет на помощь. Его жизнь нужна Зои, его товарищам! Вглядывается в темноту. Луны сегодня нет. Ночь беспросветно черна. Вот среди травы сверкнуло два огонька — это глаза волка или собаки. Они исчезли. Появились снова… Трава шуршит. Зверь бросается на механика! Он хочет крикнуть, поднять тревогу. К счастью, он удержался от крика. Не верит глазам своим! Это собака! Нет! Домашняя! Верная, преданная! Эллис ласкает лижущую его собаку. Она готова залаять, но парень успокаивает ее. Никто не должен знать, что она здесь. Пусть идет следом за караваном. Кто знает, может быть… Но почему она так упорно трется шеей о его руки? Она как будто говорит: „Ищи! Ищи же!“ Эллис ищет и ощупью находит что-то на ошейнике… Это тоненькая камышинка, воткнутая в пряжку ошейника, на котором вырезаны загадочные буквы „К“ и „Э“. Осторожно высвобождает камышинку. Ломает ее! Там записка! Но Эллис не может прочесть ее в такой темноте. Нужно дождаться дня… Он хотел бы удержать при себе собаку, но славный пес как будто рвется прочь. Он понимает, что поручение, данное ему, выполнено… Механик отпускает его, и одним прыжком он бесшумно исчезает в траве. Только бы он не попался волкам или диким! Пес, разумеется, вернется к тому, кто его послал. Записка, которую все еще нельзя прочитать, жжет руки. Кто ее написал? Что в этой записке? План избавления или только весточка от дорогих друзей? От Брекена или Криса? Что бы там ни было, но это происшествие радостно взволновало Эллиса. Может быть, бедствиям конец? Скорее бы настал день! Парень жадно вглядывается в небо на горизонте, подстерегая первые лучи рассвета. Не может сомкнуть глаз. Вдали по-прежнему слышен рев хищников. Бедный мой пес, удалось ли ему избежать встречи с ними? Наконец занимается день. Светает быстро, хотя ночь становится все длиннее. Эллис свёртывается клубком, чтобы незаметно прочитать записку, как только станет светло. Пробует читать… Еще темно, ничего не видно. Наконец- то! Он прочел. Несколько строк набросаны карандашом на клочке бумаги: „ Раис и Гэррис направляются в Мемфис. Вас тоже. Их там ждет «Пуля». Они опередили караван на три-четыре дня пути. Крейг Брекен и Крис Андервуд уже на месте. Мне удалось поговорить с ними. Канэда и его банда уже в пути. Будут следить за вами. В Рахима кто-то стрелял. Он был ранен, но теперь здоров. Мужайтесь и надейтесь, Эллис. Немного осталось. Кёртис“. Эллиса прошиб холодный пот. Парень поднялся на локтях и стал рассеяно оглядываться. Кёртис... Его не видно, но он все знает и наблюдает. Как Бог, блин... Караван продолжает свой путь. С каждым днем пленникам все труднее и труднее… Большинство оставляет за собой кровавые следы. Сколько человек перестанет страдать, прежде чем они достигнут цели? Но Эллис должен дойти живым! Он дойдет! Он дойдет! Он везунчик, черт возьми! Это ужасно. В караване есть несчастные, у которых все тело представляет сплошную кровавую рану. Веревки, которыми они связаны, врезаются прямо в обнаженное мясо. Одна мать несет на руках трупик своего ребенка, умершего вчера от голода... Она не хочет с ним расстаться. Дорога позади усеяна трупами. Эпидемия чего-то вспыхнула с новой силой. Они прошли мимо дерева, у подножия которого лежало несколько трупов. Они были привязаны к дереву. Это были местные, с которыми за что-то кто-то расправились жестоким способом. Привязали их к дереву и оставили умирать с голоду. А… так они были носителями вируса… Пара дней. Силы Эллиса на исходе, но он не позволит слабости сломить себя. Он должен дойти. Дожди совершенно прекратились. Переходы под мутным пыльным небом с каждым днем становятся все труднее. Головорезы начинают выбрасывать из каравана больных и ослабевших: грозит нехватка продовольствия, а солдаты и надсмотрщики взбунтовались бы, если бы их пайки урезали. Офицеры отыгрываются на невольниках. - Тем хуже для них, пусть жрут друг друга! - сказал начальник. Некоторые молодые, на вид здоровые заложники внезапно падают мертвыми. На следующий день палачи зарубили топорами человек двадцать невольников, которые обессилели настолько, что уже не могли плестись за караваном. Араб видел эту бойню и не прекратил ее. Это было ужасное зрелище. Упала с рассеченным черепом и старый Тиан. Эллис споткнулся на дороге о его труп. Он не мог даже похоронить его. Зажмурился и отвернулся. Бедный, добрый Тиан… Двадцать шестого октября караван прибыл в Мемфис.