Долгий путь

Первой подсказкой становится ссылка на статью, которую Джастин присылает Брайану. Статья на французском, который тот едва помнит с колледжа, но все-таки его знаний хватает, чтобы понять, почему Джастин послал ее. В любом случае, имя Джастина Тейлора в списке выставляющихся художников говорит все, что Брайану нужно знать. Он смотрит на дату выставки и ждет звонка. *** Он звонит вечером, Брайан даже какое-то время раздумывает, не включить ли автоответчик, прежде чем вспоминает, что его пассивно-агрессивные дни в прошлом. — Это новая веха в сюрреализме, — говорит Джастин после их обычных приветствий. — Что это за хуйня? — О, думаю, что это всего лишь определение, которым они награждают новое поколение, считающее себя сюрреалистами, коим я никогда не был, но управляющий галереей Хулио говорит, что мои работы очень на это похожи. — Даже несмотря на некоторую шутливость, он звучит довольным. — Значит, ты отправляешься в Париж, — Брайан кликает мышкой, пытаясь отвлечься. — Ну да. Твой день рождения и все остальное, черт побери, Брайан. Тот фыркает: — Как будто тридцать шесть, чем-то отличается от тридцати пяти, блядь. Или тридцати четырех. — Но тогда я был с тобой, — голос Джастина падает и становится томным, отчего у Брайана непроизвольно встает. — И когда ты вернешься из «голубого сияющего» Парижа? Будем надеяться, он оправдает свое название, — он рассеянно гадает, получится ли втянуть Джастина в грязные разговорчики. — В конце апреля. Как думаешь, авиакомпания позволит мне поменять билет до Питтсбурга? Брайан дает ему возможность молоть свою чепуху, время от времени по необходимости вставляя «мм» и «ага», пока сам рассматривает переделанный вариант рекламной кампании. Ему нравятся такие звонки, когда Джастин разговорчив, они позволяют плодотворно работать. — Ты не слушаешь, — доносится до него, наконец, и Брайан тут же возвращается к Джастину. — Ты прав, — он смеется в трубку, и слышит вспышку обиды на другом конце. — Я уезжаю через четыре дня. Маме тоже позвоню, но если ты увидишь ее раньше, то расскажи об этом. Она почти не отвечает на звонки в последнее время и никогда не проверяет почту. Похоже, у нее на работе полный завал. — Я тебе не личный секретарь. — Брайааан, — начинает умолять Джастин. — Хорошо. Теперь я свободен? Раз ты не собираешься домой, то мне придется вернуться к грехам юности, — Брайан обманчиво тяжко вздыхает. — Ох, господи, боже мой, иди куда хочешь. Раз ты не горд за меня. — Грустные интонации ощущаются даже сквозь телефон, и Брайан не может удержаться от усмешки. — С чего это, Солнышко? Я никогда не говорил, что не горжусь тобой. Я буквально лопаюсь от гордости при мысли, как мой партнер вышагивает по парижским бульварам, демонстрируя свою задницу — ах, точнее, искусство. Не забудь потом отчитаться о качестве европейских членов, хорошо? — Мудак, — рявкает Джастин и бросает трубку. Брайан перезванивает ему через час и проводит сеанс фантастического секса по телефону. *** Он прав, грядущие тридцать шесть никоим образом не отличаются от тридцати пяти, включая спонтанную вечеринку Майкла у Дэбби дома. — Ты не удивлен, — обвиняюще говорит Майкл, и Брайан вскидывает бровь. — Возможно, я бы удивился, пропусти ты этот год. — Ты скучаешь по Джастину, — произносит Майкл серьезно и в утешение кладет руку на плечо Брайана. Дернув плечом, Брайан скидывает ее. — Ох, господи. Как-будто вечность прошла. Он был дома буквально два месяца назад! Майкл явно собирается добавить еще банальностей, но его прерывает своевременное появление Дженнифер. — Иди поздоровайся со своей тещей, — приказывает Майкл. — Хочешь еще пива? — Виски, чистый. Только если это не то дерьмо, что покупает твой муж. — Еще одно пиво скоро будет, — заискивающе улыбается Майкл и указывает ему в сторону Дженнифер. Она устало улыбается Брайану и целует в щеку. — С днем рождения, Брайан. Извини за опоздание, в последнее время я какая-то несобранная. — Она выглядит дерганной и слегка растрепанной, так что Брайан забирает у нее пальто и провожаете в сторону дивана. — Где же юный Такер? — спрашивает он, на самом деле ему не особо интересно, но вопрос кажется ему подходящим. — Я слышала, что он в Лас-Вегасе, — говорит она спокойно. — С танцовщицей, которую там повстречал. Брайан удивленно приподнимает бровь, но она пристально смотрит на него, заставляя отвести взгляд. — Что будешь пить? — спрашивает Брайан в итоге, точно зная, что она попросит бокал белого, гадая, означает ли что-то тот факт, что он разбирается в предпочтениях матери Джастина так же хорошо, как и во вкусах самого Джастина. Она не удивляет его своим выбором, так что он приносит ей бокал и садится рядом. — Ты получила его письмо? — Да, — она вздыхает. — Мне жаль, что он не смог попасть домой в этот раз, но это же Париж! Кто бы мог подумать! Брайан издает неясный звук, который можно расценить то ли как согласие, то ли наоборот, и делает большой глоток пива. *** Когда звонит телефон, он уже пьян, и такими темпами, вскоре будет валиться с ног. Даже не глядя на телефон, Брайан знает, что это не Джастин. Он уже звонил утром, пока Брайан все еще влажный и обнаженный после душа стоял посреди спальни и закатывал глаза на выкрики «С днем рождения!». Так что ему прекрасно известно, что это не Джастин, и его желание, чтобы это был-таки он, не имеет никакого значения. Брайан винит во всем алкоголь. Но радует то, что это Гас, и Брайан резко трезвеет. — Привет, сынок, — он улыбается в трубку и локтями расчищает себе путь через переполненную кухню Дэбби к задней двери. — Папа, сегодня твой день рождения? — спрашивает Гас, и нет больше детского лепета. Он звучит как семилетний. — Кто тебе сказал, — вздыхает Брайан, и Гас смеется. — Так мама же. Тебе что-нибудь подарили? Он тут же вспоминает о дорогих кожаных ремнях для связывания, что прислал Джастин, обмотав ими флакон французской смазки, и коробке презервативов. — Да. Кое-какую игрушку. — Типа иксбокс? У меня есть иксбокс. Брайан фыркает. — Вроде того. Нескончаемые часы удовольствия. Как твои мамы? — Без понятия. Наверное, хорошо. Ты приедешь к нам? — Да, малыш, скоро. Как только на работе меня перестанут иметь в за… хм. Скоро, в общем. Хорошо? — Ты всегда говоришь «скоро», — ворчит Гас. — Мама хочет с тобой поговорить. А потом он исчезает, тут же теряя ко всему интерес, и Брайан слышит, как Линдси кричит ему вслед: — Игр на сегодня достаточно, возьми книжку с полки! Мел, уложи его, я скоро подойду. Брайан? — Как протекает узаконенная гомосексуальная жизнь? — спрашивает он, чувствуя себя снова хмельным. — С днем рождения, — говорит она тепло, и Брайана пронзает острой тоской по ней. — Дни рождения — это маленькие приколы жизни. — Я тоже скучаю, — отзывается Линдси, и Брайан уверен — она улыбается. *** В «Вавилоне» предсказуемо скучно. И идет он лишь потому, что ходит туда в свой каждый день рождения и отказывается посещать дебильный «Попперс» из-за буквы «с» на конце. Тэд обращает его внимание на «к» на конце «Киннетика», но Брайан знает, что это не одно и тоже. Менее чем просто сносный минет заставляет его отправиться домой пораньше. В начале четырех его встряхивает в постели, у него каменный стояк, и он пытается ухватить остатки своего сна. Он все еще чувствует запутавшиеся в кулаке волосы Джастина, все еще слышит его стоны от того, как вжимает его лицом в подушку и толкается внутрь. Брайан все еще видит за закрытыми веками красные метки, оставленные его пальцами на нежной коже бедра Джастина, и до сих пор чувствует его вкус на языке, после того как впился зубами в лопатку Джастина. Видимо, он злится на Джастина несколько сильнее, чем думал. Брайан наскоро дрочит, без смазки. Кожу жжет от соприкосновения с кожей — и это неприятно. Но он кончает достаточно сильно, чтобы из горла вырвался утробный стон, и ко сну уже не возвращается.