есть человек — омут без берегов плевать на опытность и надежду ты добровольно падаешь внутрь него и больше уже ни разу не будешь прежним
— Ты чего такой загруженный? — обеспокоенно интересуется Сокджин, когда они после уроков по привычке остаются покурить за школой. Чонгук примерно представляет, как он выглядит со стороны, и ему хочется встать у стенки и побиться об нее головой, чтобы из нее вылетел весь этот рой дебильных мыслей. А выглядит он так, словно уже побился о стенку. — Его бойфренда обидели, — ржет Хосок, и Чонгуку очень сильно хочется врезать ему в этот момент. Потом Хосок вдруг резко серьезнеет. — А он не решился его защитить. Сокджин хмурится, переводя взгляд с одного на другого. Намджун хмыкает, качает головой, и Чонгук смотрит на него с подозрением — Намджун выглядит так, словно чего-то не договаривает, и его это бесит. Его сейчас все бесит, на самом деле. — Так что произошло? — возвращает его с небес на землю Юнги. Чонгук раздраженно ведет плечом, затягиваясь сигаретой и прикрывая глаза. Желание побиться о стенку уже не кажется таким глупым. Оно кажется, напротив, единственным разумным. — На Тэхена опрокинули поднос с его едой, а потом вылили лапшу на голову, — с неохотой объясняет он, чувствуя себя просто отвратительно. Наверное, это все от недосыпа. — О, ну… над ним всегда издеваются, Чонгук, — тянет Сокджин. Он несколько раз переводит взгляд с Хосока на Чонгука, прежде чем решается неуверенно спросить. — Почему тебя это задело в этот раз? — Я что, правда так херово выгляжу? — натянуто усмехается он, но взгляд остается пустым, словно он не здесь. Мысленно он и не здесь — он в туалете рядом с Тэхеном, выбирает еду из его волос, чувствует щекой его прерывистое дыхание, а потом слышит «пошел ты, Чон Чонгук», и больше не чувствует ничего, кроме разочарования. В самом себе. — О, детка, — хмыкает Намджун, — ты выглядишь так, словно лапшу вылили на тебя. Чонгук хмурится, переводя потерянный взгляд с одного хена на другого. Он чувствует себя так, будто запутался в паутине, словно его заперли в лабиринте, и, куда бы он ни повернул, везде тупик. Чонгук просто хочет разобраться во всем, что сейчас чувствует. И хены, судя по их понимающим взглядам, готовы ему помочь. Только скажи, Чонгук, говорят их легкие участливые улыбки, скажи нам, Чонгук, и мы во всем разберемся вместе с тобой. Но почему-то он уверен, что в этот раз ему никто не поможет. В такой водоворот противоречивых эмоций его засасывает, что страшно становится. — Чонгук, — мягко зовет его Сокджин, ободряюще сжимая его плечо, — скажи, что тебя расстроило — то, что Тэхена унизили, или то, что ты так и не решился за него заступиться? Чонгук смотрит на тлеющую сигарету в своих пальцах и впервые в жизни не может найти ответа на такой простой вопрос.***
Чонгук не сразу идет домой. Намджун зовет его к себе, и ему давно нужно было разобраться с новой темой по математике, поэтому он принимает приглашение. — Ты такой алчный ребенок, — смеется Намджун, когда они заходят и разуваются. Мама Намджуна, милая полноватая женщина, готовящая просто божественные блинчики, выглядывает из своей комнаты и добродушно улыбается Чонгуку. — Ма, мы ненадолго, — Намджун мягко целует ее в розовую щеку и указывает Чонгуку на дверь своей комнаты. — Проходи, я сейчас чай принесу. Чонгук проходит в комнату, плюхается на мягкий пуфик и прикрывает глаза. Ему нравится дома у Намджуна. Тут гораздо уютнее, чем в его собственном. Намджун тоже живет бедно — его отец умер, когда ему было пятнадцать, но у матери были проблемы со здоровьем, и она не могла много работать. Сколько Чонгук помнит Намджуна, тот работал всегда. Нанимался репетитором, помогал чинить технику, делал сайты, писал статьи. Что угодно, чтобы не позволять своей маме тяжело работать. Несмотря на все это, Намджун всегда оставался собой. Он не злился без причины, не терял самообладания, не строил из себя страдальца. Он напоминал Чонгуку могучую скалу, способную выдержать любые испытания, способную закрыть своих близких от любых бурь. Он был, пожалуй, самым добрым из них, и иногда Чонгук искренне недоумевал, что он забыл в их компании. Чонгук любил каждого из своих хенов, и, стоило ему задуматься над причинами, как бесконечная, невероятная любовь к ним накрывала так, что становилось тяжело дышать. Юнги был жестоким мудаком, но он бы сделал все, что угодно, ради своих друзей. Хосок казался легкомысленным и глуповатым, но он определенно был самым понимающим, чувствовал эмоции остальных буквально по одному взгляду. Сокджин был гипер-заботливым, отчего над ним частенько стебались, но никто не признавался, что эта забота действительно помогала им чувствовать себя защищенными. Может, остальные и не верили в их дружбу, но они крепко держались друг за друга. Намджун приходит с чаем, и они на несколько часов погружаются в изощренные формулы, примеры, уравнения. К вечеру у Чонгука начинает нещадно болеть голова. Они обсуждают только математику, но Чонгук почти кожей чувствует, что Намджун хочет поговорить о чем-то другом. Чонгук тоже, если честно, хочет, но сам бы он ни за что не решился. В итоге никто ни о чем не говорит. Намджун провожает его до двери, и Чонгук опять замечает это странное понимание в его глазах. Словно Намджун знает гораздо больше, чем говорит и показывает. — Хен, — устало зовет он, — у меня нет сил на головоломки. Что ты хочешь? Намджун тепло улыбается и треплет его по волосам. Чонгук уворачивается, не переставая хмуриться. — Ты хороший человек, Чонгук, — говорит он. — Но слишком боишься самого себя. Чонгук вопросительно приподнимает брови, но Намджун больше ничего не говорит, выталкивая его за дверь. У него нет совершенно никакого желания ломать голову над его словами, поэтому он просто выкидывает их из мыслей. Когда Чонгук приходит домой, его встречает гнетущая тишина. Он тяжело выдыхает, разуваясь и вешая куртку на вешалку, проходит в кухню, включая по пути свет в каждой комнате, и видит прикрепленную к холодильнику записку. Он уже догадывается, что там написано. Больше всего в этот вечер Чонгуку не хотелось возвращаться в пустой дом. Он отрывает стикер, читая строчки, и грустно усмехается. Какая ирония, что именно это его и ждало. «Я уехала в срочную командировку, приготовить ничего не успела, возьми деньги со стола и сходи в магазин. Не грусти», — пишет мама. Есть хочется просто безумно. Чонгук трет пальцами лоб, опираясь спиной о столешницу, и смотрит на часы. Время переваливает за семь. Чонгук устал, ему хочется лечь и заснуть. В идеале — навсегда. Сегодняшний день вымотал его настолько, что он едва стоит. Живот урчит, призывая поторопиться и закинуть в него хоть что-нибудь. Его почти сводит от голода. Он распахивает холодильник, надеясь перебиться тем, что там есть, и не идти в магазин. В холодильнике есть сморщенный огурец и полупустая банка майонеза. Чонгук грустно выдыхает и плетется в коридор, натягивая на себя куртку. Не грустить, вспоминает Чонгук мамино пожелание, выходя на улицу. Не грустить, прокручивает, как мантру, в голове Чонгук, переходя дорогу и идя к манящей яркой вывеске магазина. — Не грустить, — шепчет себе под нос Чонгук, толкая вперед тележку. Он закидывает в нее котлеты из курицы, пару упаковок рамена и бутылку минералки, а потом просто бездумно бродит между стеллажами, разглядывая продукты. Подходит к отделу с йогуртами и невольно вспоминает прогулку с Тэхеном. Тэхен говорил, что любит молочные продукты, и Чонгук почти видит его здесь, выбирающего какой-нибудь экзотический вкус йогурта, сосредоточенного и трогательно задумчивого… Чонгук приоткрывает рот и крепче вцепляется пальцами в ручку тележки. У отдела с йогуртами стоит Тэхен. На Тэхене все тот же дурацкий свитер, и сейчас он выглядит таким уязвимым, трогательно задумчивым, выбирая йогурт и натягивая на пальцы растянутые рукава. Чонгук чувствует, как его пробивает дрожью, как резко ускоряется биение сердца, и он знает, что ему лучше уйти, но почему-то он остается глухим к голосу разума. Словно завороженный, он подходит к нему со спины и касается рукой плеча; Тэхен резко вздрагивает, выронив из рук баночку с йогуртом. Чонгуку почему-то становится больно от того, насколько он запуганный. Он бы хотел быть не причастным к этому, но, — он уверен, — причиной большинства тэхеновых страхов является именно он. На его лице читается испуг вперемешку с удивлением, но потом он берет себя в руки, склоняет голову набок, и взгляд у него пустеет. Он равнодушно смотрит на Чонгука пару мгновений и отворачивается. — Будешь меня игнорировать? — почти оскорбленно спрашивает Чонгук, обходя его и вставая перед ним. Хотя у него нет никакого права оскорбляться. Он вообще, по-хорошему, на этом должен уйти. — А чего ты хочешь? — глухо спрашивает Тэхен. Он набирает в грудь воздуха и смотрит прямо в глаза Чонгуку, и, честно, Чонгук бы предпочел видеть в его взгляде страх или ненависть, чем эту пугающую пустоту. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает он первое, что приходит ему в голову. Тэхен ведет плечом и машет рукой в сторону стеллажа. — Покупаю продукты. — Этот магазин далеко от твоего дома, — приподнимает брови Чонгук. — И поэтому мне запрещено покупать тут продукты? — вызывающе отвечает Тэхен, беря с полки блок йогуртов со злаками и двигаясь дальше. — Тебе не должно быть до этого дела. — Ты живешь отдельно от родителей? — вновь пытается Чонгук, игнорируя последнее высказывание. — Зачем ты ко мне подошел, Чонгук? — остановившись, в лоб спрашивает Тэхен. Кончики пальцев у него подрагивают от ярости, и он сжимает их в кулак. — Мог бы сделать вид, что не знаешь меня. В школе это тебе неплохо удалось. Чонгук морщится и трет лоб пальцами. Ему становится так неуютно, словно его только что вывели в одной футболке на продуваемую всеми ветрами улицу. — Я помог тебе, — выдавливает он из себя, и это звучит чертовски жалко. — Да? — ядовито усмехается Тэхен, и Чонгук понятия не имел, что в этом парне столько вызова. И даже эта мысль кажется ему лицемерной — словно у Тэхена нет права себя защищать. Черт возьми, этот парень заставляет его слишком много размышлять над своими поступками. — В туалете? После звонка? Интересно, ты убедился, что туда больше никто не войдет? — Мы можем поговорить об этом потом? — почти умоляюще просит Чонгук. Он чувствует такую усталость, что она превращает его кости в желе. Ему просто хочется сейчас… ему хочется, чтобы Тэхен втянул колючки. Ему хочется обнять его. Тэхен очень мягкий и приятно пахнет, и Чонгук чувствует себя так, словно вот-вот упадет, если не обнимет его. — Мы можем вообще об этом не говорить, — хмыкает Тэхен. — Просто отвяжись от меня, хорошо? Чонгук приоткрывает рот от удивления, глядя в спину уходящего парня. Он никогда не чувствовал себя отвергнутым раньше, и, честно говоря, это чувство не из приятных. Пока он приходит в себя, Тэхен в это время уходит далеко вперед, и он бросается его догонять, хватая за локоть и разворачивая на себя. Тэхен тихо охает от боли и вцепляется в его ладонь, пытаясь разжать чужие пальцы. — Не смей так со мной разговаривать, — шипит Чонгук ему в лицо. Тэхен дергается и скалит зубы в насмешливой улыбке. — А то что? Что ты можешь сделать мне еще? Что может быть хуже того, что ты сегодня в школе даже бровью не повел, когда меня унижали? — Тэхен рычит, но его глаза начинают блестеть от обиды. — А что я должен был сделать? Кто ты мне? — Чонгук встряхивает Тэхена за плечи. — Чего ты ожидал? Ты ведь даже не мой парень! Тэхен шарахается от него, глядя на него с неверием. Он то открывает, то закрывает рот, пытаясь подобрать слова, а потом трясет головой. — Но ведь ты… ты ведь целовал меня… — хрипло выдыхает он, растерянно моргая, и Чонгук чувствует, как подрагивают под пальцами его плечи. Он склоняется ближе к нему, касаясь носом его виска, и тихо шепчет: — И что? Тэхен отталкивает его от себя, делая несколько шагов назад. Чонгук послушно разжимает пальцы и пристально на него смотрит, давая самому себе обещание не отпускать его так просто. — Люди не целуют кого попало, — шепчет он. — Ты не можешь просто поцеловать меня, а потом сделать вид, что этого не было. Чонгук сводит брови к переносице и не верит, что Тэхен все еще такой наивный, по-детски наивный, несмотря на все, через что прошел. В Чонгуке не осталось света, но его так много в Тэхене, что Чонгука притягивает к нему, как глупую бабочку. А еще наполняет его сердце злостью, беспокойством, непонятной тревогой. Заставляет сомневаться во всем. Даже в самом себе. Чонгук не просто так ненавидел Тэхена. За его ненавистью крылось недоумение на грани с уважением, но он не мог… просто не мог признать, что какой-то неудачник на самом деле в миллионы раз лучше, чем он, и Чонгук даже мизинца его не стоит. Даже на ноге. Тэхен разворачивается и бросается прочь, к выходу из магазина. Чонгуку хватает минуты, чтобы одуматься и побежать за ним, и, если бы у него спросили причину — он бы, конечно, ответил, что причина в убегающих от него ста долларах. Он бы ни за что не признался, что причина в обиде, написанной на лице Тэхена, и в жгучем желании вновь увидеть его улыбку. Он догоняет его, когда Тэхен забегает за угол магазина, хватает за локоть и разворачивает на себя, впечатывая в стену, немного не рассчитывая силы, отчего парень болезненно морщится. Чонгука перемалывает от желания извиниться перед ним сотню тысяч раз. Тэхен смотрит на него, и в сумерках его глаза блестят, мокрые от слез, но в них светится вызов. — Ударишь меня? — шипит он. Чонгук бегло оглядывается по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, целует опешившего Тэхена в губы. Тэхен упирается ему в грудь руками, пытается оттолкнуть, но Чонгук лишь крепче прижимает его к стене, больно сжимая пальцами худые бока. Тонкие ребра прощупываются даже сквозь теплый свитер, и Чонгука ведет от близости Тэхена, от его невероятного запаха, от его потрясающей податливости. В какой-то момент Тэхен перестает сопротивляться, тает в его объятиях, обнимая руками Чонгука за шею и зарываясь пальцами в его волосы на затылке. Впервые за день Чонгук перестает чувствовать себя опустошенным, уставшим, сомневающимся. Впервые за день ему настолько хорошо, что хочется, чтобы этот момент не заканчивался. Тэхен все еще мягкий и безумно приятно пахнет.***
Они стоят так до самой ночи, прижавшись друг к другу, целуясь до потери пульса. Когда дыхание на поцелуи заканчивается, Чонгук отстраняется, смотрит Тэхену в глаза, улыбается в ответ на его неуверенную улыбку, водит пальцами по лицу, очерчивая контуры. Тэхен вдруг кажется ему прекрасным. Самым прекрасным из всего, что Чонгуку доводилось видеть. Потом они снова целуются, и вновь отстраняются, переплетая пальцы, не отрывая друг от друга взглядов, словно если они сделают это, то мир вокруг рухнет, земля между ними разверзнется, и они больше никогда не смогут дотянуться друг до друга. Чонгук осторожно гладит большим пальцем тыльную сторону ладони Тэхена, и это кажется ему интимнее, чем самый откровенный секс. Он не понимает, почему Тэхен так легко сдался, но это — последнее, о чем он сейчас хочет думать. Он не чувствует себя победителем, он просто чувствует себя счастливым. В голове туман, и все, что занимает его мысли, — это Тэхен. Его мягкие губы, горячий язык и тонкие пальцы. Его отзывчивость, податливость и отдача. Чонгук не ощущает сейчас своего тела, будто смотрит на все со стороны. Будто не он сжимает Тэхена в руках как самое большое сокровище. Он вообще никогда не думал, что способен прикасаться к кому-то настолько бережно. Все кажется нереальным, сказочным, как картинка из далекого сна. На секунду у Чонгука мелькает мысль о том, что все это он делает ради денег, что потом Тэхена придется оттолкнуть, спустить с небес на землю, разбив ему по пути все кости, но он тут же запихивает эту мысль подальше. Это будет потом. Сейчас ему просто нужно быть рядом с ним. Без всяких вопросов и размышлений о будущем. Наваждение спадает, когда руки Тэхена, обнимающие его за шею, становятся ледяными. — Ты совсем замерз, — хмурится Чонгук, отстраняясь и беря Тэхена за руку. — Почему ты куртку не носишь? Уже не настолько тепло. Тэхен пожимает плечами и облизывает припухшие губы. — Наверное, к родителям я сегодня не пойду, — смущенно улыбается он, опуская взгляд. Чонгук опускает глаза тоже и ухмыляется. — Кажется, у тебя выросла третья нога. — Пошел к черту, — смеется Тэхен, отталкивая его. Чонгук вызывается проводить Тэхена до его квартиры и держит его всю дорогу за руку, крепко и бережно. Только после того, как они расстаются, и туман в голове проясняется, Чонгук внезапно понимает одну очевидную истину — Тэхен в него влюблен. Вот причина, по которой он так легко ему поверил на их первом свидании. Вот причина, по которой так легко простил его сейчас. Причина, по которой всегда смотрел на Чонгука внимательно, будто надеялся снять внешнюю оболочку, увидеть его изнутри. Потому что он его любит. И ему внезапно становится безумно страшно перейти положенную границу. Чонгук в споре не деньги проиграть может — себя.