на уроке английского учитель попросил меня объяснить разницу между любовью и ненавистью и я клянусь я почти назвал твое чертово имя
Тэхен переводит недоуменный взгляд со смущенного Чимина на нахмуренного Хосока, и у него возникает куча вопросов — он не знает, с какого начать. Он подсознательно пытается загородить Чимина собой, когда видит Хосока у подъездной двери, но Чимин мягко обхватывает его за руку и качает головой. — Что происходит? — наконец формулирует первый вопрос Тэхен, хотя это, определенно, не самое важное из того, что стоило бы спросить. Чимин отводит взгляд, и отвечает Хосок. — Я пришел к нему, — он разговаривает с Тэхеном, но пристально смотрит на Чимина, и Тэхену чудится в его взгляде беспокойство. — Дальше я о нем позабочусь. — Я не уйду, — хмурится Тэхен, перехватывая ладонь друга. — Ваша компания ни до чего хорошего не доводит. — Не сравнивай нас всех с Чонгуком! — мгновенно вскидывается Хосок, и его глаза начинают яростно блестеть. Слова режут Тэхена по больному, и он вздрагивает, смаргивая оцепенение. Хосок, возможно, прав, — Чимина избил Чонгук, и он тут ни при чем. Но так не хочется… так не хочется думать, что Чонгук на самом деле просто плохой человек. Чимин шикает на него, а потом пытается выпутать пальцы из руки Тэхена. — Тэ… Хосок правда не виноват, — тихо, но убедительно произносит Чимин. — Он не причинит мне вреда. — Чимин… — начинает Тэхен, но натыкается на его умоляющий взгляд и замолкает. Ему хочется о многом спросить, но он понимает, что сейчас не время. Чимин будет только волноваться и не ответит толком ни на что, а Хосок вообще безотрывно смотрит на Чимина и, кажется, не соображает ничего. Он делает пару шагов назад, глядя на Хосока с подозрением. — Я пойду, но если что — сразу звони, хорошо? Чимин кивает, благодарно улыбаясь, но потом беспокойно хмурится. — Тэхен, ты не злись на Чонгука, хорошо? — внезапно просит он, и Хосок с Тэхеном синхронно округляют глаза. — Мне кажется, он просто погорячился. — С чего ты взял, — Тэхен сглатывает, пытаясь скрыть недоумение, — что я на него злюсь? — Ну я бы злился, если бы моего лучшего друга избили, — Чимин пожимает плечами, улыбаясь. Тэхен выдыхает, только сейчас осознает, как был напряжен. — Ладно, — натянуто улыбается он и машет рукой на прощание. — Пока. Хосок догоняет его спустя пару минут. Тэхен не дает ему схватить себя за руку, разворачиваясь и недоверчиво, почти с отвращением глядя на запыхавшегося парня. Хосок переводит дыхание и заговаривает первым, не обращая совершенно никакого внимания на показательную неприязнь. — Чонгук думал, что вы с Чимином встречаетесь. Тэхен кривит губы в усмешке и складывает руки на груди. — Я так и подумал, — кивает он. — Вот только у него нет никакого права избивать людей, даже если я с ними встречаюсь. Особенно если я с ними встречаюсь. Хосок морщится, качает головой. — Я понимаю тебя… — начинает он, но Тэхен, презрительно скривившись, прерывает его. — Нихрена ты не понимаешь, Хосок, — Тэхен подается вперед, вглядываясь в тонкое красивое лицо чонгукова хена, и чувствует накатывающую волнами злость. Они все — Чонгук, Хосок, Юнги, — они все рушат Тэхену жизнь уже много лет, хотя Тэхен совсем ни в чем перед ними не виноват. — Что ты можешь понимать? Ты наверняка был одним из тех, с кем Чонгук спорил. Ты наверняка знаешь, какого черта Чонгук не может оставить меня в покое. Ты наверняка понимаешь только его, а на меня тебе плевать. И я не прошу у тебя чего-то, кроме равнодушия, но не трогай меня и Чимина! Хосок от каждого слова отшатывается, но завороженно смотрит на раздраженного, отчаявшегося Тэхена, в котором так долго копились все эти чувства, раздирающие его на части и теперь нашедшие выход. Когда Тэхен произносит имя Чимина, Хосок хмурится и берет себя в руки. — Я не оставлю Чимина, — выпаливает он, и Тэхен замолкает, пойманный врасплох. — Потому что Чимин мне нравится. И я не позволю никому обидеть его, пойми. Чонгук — придурок, да, но он точно так же не позволит никому обидеть тебя. Он наворотил много дерьма, и ты имеешь полное право не прощать его, и тебя никто не станет винить в этом, но пойми его. Он просто хочет быть ближе к тебе. — Плевать на это, — фыркает Тэхен, но у самого сердце сбивается с ритма, и, как бы ему ни хотелось реагировать на Чонгука спокойно, у него не получается — никогда не получится. Хосок пожимает плечами и уходит, а Тэхен еще долго стоит на месте, в голове настойчиво звучит голос Хосока, его честное «он просто хочет быть ближе к тебе». Тэхен бы тоже хотел быть ближе к нему, но, когда он сделал попытку, его ранили слишком сильно. Тэхен не должен жалеть Чонгука, не должен сочувствовать ему, потому что он имеет полное право не подпускать его к себе, но почему… почему так больно? Больно быть с Чонгуком, больно, когда Чонгука нет рядом. Если любовь к Чонгуку — синоним постоянных страданий, то ебал Тэхен такую любовь.***
Тэхен стоит у двери, не решаясь нажать на звонок, и пытается понять, что он здесь вообще забыл. Не было никаких причин приходить сюда. То есть была, конечно, оправдывает себя Тэхен. Избитый Чимин, который вымученно улыбался разбитыми губами — вот главная причина. Не жгучее, пробирающее до кончиков пальцев желание увидеть Чонгука чуть ближе, чем в другом конце коридора, конечно. Тэхен трясет головой, отгоняя ненужные мысли, и, не давая себе возможности передумать, вжимает палец в кнопку звонка. Я не делаю ошибки, думает Тэхен, я просто пытаюсь защитить своего друга. Он игнорирует назойливую мысль о том, что Чимина есть кому защитить. Но ему в любом случае нужно поговорить с Чонгуком. Успокоиться, разобраться со всем. Ему нужно понять, чего от него хочет Чонгук, и объяснить, что Чонгук этого никогда не получит. Тэхен влюблен, но не глуп, не наивен — он не наступит на те же грабли дважды. Он сможет поговорить с Чонгуком, не поддаваясь эмоциям. Он должен это сделать. Все становится слишком запутанным. Тэхен отходит от двери на два шага и терпеливо ждет, но ничего не происходит. Вариант того, что Чонгука может просто не быть дома, ему не приходил в голову. Тэхен выдыхает, не зная, что чувствует сейчас сильнее — облегчение или разочарование, и спускается по лестнице вниз, выходя на улицу. Наверное, это знак того, что ему нужно уходить и не приближаться больше ни к Чонгуку, ни к его дому. Тэхену нужно завязывать разрываться между обидой и любовью, между гордостью и привязанностью, между болью и счастьем. Тэхену нужно перестать ожидать, что в один из дней Чонгук, проходя мимо него по коридору, остановится, извинится, скажет хоть что-то, что даст Тэхену понять, что он действительно был любим. Что-нибудь, что заставит Тэхена вновь поверить ему. Тэхен изо всех сил убеждает себя, что нет ни одной причины доверять Чонгуку, но подсознательно ищет их, эти причины, во всем вокруг. Он останавливается рядом с подъездом в круге света от фонаря и принимается рыться по карманам в поисках пачки сигарет, которую купил еще недели две назад, но все не решался попробовать. Сейчас самое время, думает он, находя пачку и срывая с нее шуршащую обертку. Дрожащими пальцами Тэхен поджигает кончик сигареты и затягивается слишком глубоко для первого раза, громко кашляет и трет заслезившиеся глаза. — Давно ты начал курить? — раздается за спиной, Тэхен вздрагивает и резко оборачивается, застывая с приоткрытым ртом. Чонгук бесцеремонно вытягивает сигарету из ослабевших пальцев и зажимает фильтр губами, затягиваясь и запрокидывая голову, чтобы выпустить дым. Тэхен смотрит на него, и вновь, в который раз, его сердце замирает от того, насколько Чонгук прекрасен. Такой красивый, что не хватит самых изысканных метафор, бессильны самые изящные эпитеты, не подобрать ни одно подходящее сравнение для его описания. Чонгук даже курит так, словно создает искусство, и любовь, которую Тэхен с таким трудом убивал в себе, выдирал из сердца, словно ненужный сорняк, вновь пробивается, накрывает с головой, тянется вперед, к Чонгуку, всеми силами. Почему-то сейчас, когда они наедине в сумерках, это ощущается еще сильнее. Возможно, из-за слов Хосока, возможно, Тэхен просто сам истосковался по Чонгуку, но желание просто обнять его накрывает с головой. — Я спросил, — напоминает Чонгук, пристально глядя на застывшего Тэхена, когда пауза слишком затягивается, — давно ли ты куришь. Тэхен вздрагивает, отступает для верности на шаг. — Это не твое дело, — хрипит он, но звучит жалобно, как раненый пес, все еще делающий попытки защититься. Чонгук одним резким движением хватает его за плечо и рывком тянет на себя, прижимаясь горячими губами к уху Тэхена. — Все, — зло шипит он, — что касается тебя — это мое дело, понятно? И каждый, кто касается тебя, это тоже мое дело. Тэхен в его руках каменеет, потому что, да, он догадывался, но озвученное Чонгуком кажется слишком жестоким. Полным ревности, на которую Чонгук не имеет права. — Так ты избил Чимина, потому что… — выдавливает он. — Потому что не хотел, чтобы вы встречались, — Чонгук отстраняется, но не отпускает Тэхена, смотрит прямо в его глаза и говорит тише, в его глазах появляется напряжение, скрывающее метания. — Это причиняет мне боль, понимаешь? Знать, что кто-то другой… может быть близок к тебе. Глаза Тэхена стекленеют от страха, и что-то внутри него сжимается в тугой комок, потому что Чонгук выглядит сейчас так, словно действительно готов искалечить любого, кто подойдет к… нему? — Чимин ведь не сделал ничего плохого, — шепчет Тэхен, глядя на озверевшего, не похожего на самого себя Чонгука. Чонгук щурится и сжимает плечо Тэхена с такой силой, что тот охает. — Я не отпущу тебя, слышишь? — говорит он, и Тэхен вдруг видит в нем за этой маской жестокости боль, от которой умирает сам. — Я слишком нуждаюсь в тебе, чтобы так просто тебя отпустить. Тэхен смотрит в лицо Чонгука и видит в нем маленького озлобленного ребенка. Ребенка, пытающегося казаться взрослым; не умеющего любить и принимать любовь ребенка. Тэхену внезапно становится его очень жаль. — Чонгук, — устало выдыхает он, обхватывая пальцами его ладони и отстраняя его от себя, — ты такой эгоист. Тебе больно, и ты хочешь, чтобы я был рядом, чтобы боль прекратилась. Но ты как будто не понимаешь… Не понимаешь, что мне больно тоже. Мне было больно, когда ты втоптал меня в грязь, и простить тебя… слишком тяжело. Оставь меня в покое, пожалуйста, я очень тебя прошу. Чонгук хмурится, закусывая губу и вглядываясь в лицо Тэхена, словно пытаясь обличить фальшь сказанных им слов. Но Тэхен просто устал, ему бы хотелось никогда не встречаться с Чонгуком, никогда не влюбляться в него и не получать даже шанса быть с ним рядом. Чонгук делает шаг назад, и Тэхен переводит дух, ожидая его ответа. Вместо ответа Чонгук притягивает его к себе и грубо целует. Тэхен вздрагивает, упираясь ладонями в его грудь, но Чонгук настойчив — прижимает Тэхена к себе крепче, словно пытаясь уговорить его ответить. Тэхен обмякает в его объятиях, безвольной куклой повисая в его руках, не двигается, ожидая, пока порыв Чонгука сойдет на нет. Как только Чонгук отстраняется, улыбаясь уголками губ, Тэхен размахивается и изо всех сил проезжается кулаком по его лицу, стирая мягкую улыбку. Чонгук пошатывается, ошарашенно глядя на Тэхена, а тот тяжело дышит, потирая костяшки пальцев. — Я, блять, не твоя игрушка, Чонгук! — почти кричит Тэхен. — Ты не имеешь права прикасаться ко мне, если я этого не хочу! Прекращай быть таким мудаком, научись, наконец, замечать чувства других людей, и тогда, возможно, ты будешь заслуживать прощение. Тэхен разворачивается и бегом бросается от Чонгука прочь. Тот громадным усилием воли заставляет себя не бежать за ним, потому что и вправду не имеет права трогать Тэхена, особенно, если сам Тэхен этого не хочет. Потому что с какого-то момента все, чего хочет и не хочет Тэхен, стало для него самым важным в жизни. Чонгук прижимает ладонь к щеке и едва не срывается в истеричный смех. Его потряхивает от дикой ярости, от невыносимой боли и жгучей обиды. Он был уверен, что Тэхен любит его, он надеялся на прощение, но Тэхен послал его, оттолкнул от себя, как будто он прокаженный, но самое худшее не это. Самое худшее — то, что Чонгук действительно этого заслуживает. Он достает из кармана куртки телефон и набирает номер, молясь всем богам, чтобы ему ответили. — Да, мелкий? — голос Юнги, раздавшийся спустя несколько гудков, тонет в водовороте музыки на заднем фоне. — Хен, мне срочно нужно развеяться, — выпаливает Чонгук, судорожно сжимая телефон в руке. — Заткнись, блять, не слышно ни черта! — орет Юнги куда-то в сторону, а потом отвечает Чонгуку: — У меня через полчаса баттл в «Подвале», как зайти ты знаешь. Юнги отключается, и Чонгук тут же вызывает такси.***
В помещении клуба накурено, душно и людно, синие и зеленые блики света выхватывают из толпы отдельные лица, и у Чонгука кружится голова, но такая обстановка ему знакома настолько, что почти нравится. В клуб ему, как и хенам, конечно, нельзя, но Юнги и Намджун стали известными в узких кругах рэперами, и если поначалу их не воспринимали серьезно из-за возраста, то после нескольких выигранных баттлов отношение к ним полностью поменялось. К началу баттла Чонгук ожидаемо не успел, и теперь, проталкиваясь вперед, к сцене, он застает только последний раунд Юнги. Юнги на сцене выглядит уверенным и несокрушимым, разносит оппонента в пух и прах — толпа одобрительно кричит, когда его объявляют победителем. Юнги спрыгивает со сцены, тут же обнимая Чонгука за плечи, и широко лыбится, прижимаясь губами к его уху: — Ну что, мелкий, развлечемся? В честь победы я угощаю! Чонгук кивает, хотя знает, что на самом деле юнгино «развлечемся» означает «я буду развлекаться, но тебе много пить не дам, иначе Сокджин сдерет с меня шкуру». Но с Юнги можно даже не пить — он умеет отвлекать Чонгука одним своим присутствием. Он не самый общительный из его хенов, но определенно понимает Чонгука лучше всех и, когда Чонгуку плохо, он чаще всего идет именно к Юнги. Из клуба они выбираются ближе к трем ночи, но относительно трезвые, что огорчает Чонгука ровно до тех пор, пока они не наталкиваются на агрессивно настроенную компанию парней. Чонгук прищуривается, пытаясь разглядеть их лица, и узнает одного — он участвовал в баттле с Юнги. Юнги останавливается, напрягаясь, и Чонгук замирает позади него. Пьяное оцепенение мгновенно выветривается, и Чонгук абсолютно трезво оценивает ситуацию, в которой они с Юнги оказались. На улице пусто — часть людей из клуба уже разошлась, часть расходиться будет только к утру, и кроме них вокруг никого. Чонгук пересчитывает парней — пятеро, почти все крупнее их с Юнги. Судя по их позам, они явно ждали тут не для того, чтобы пригласить их на чай. — Все еще не можешь смириться с поражением? — ядовито усмехается Юнги, и ему бы, конечно, лучше заткнуться, но спесь не дает держать ему язык за зубами. — Баттл был нечестным, — цедит парень сквозь зубы, а потом сплевывает Юнги под ноги. — И сейчас я покажу тебе, кто из нас достойнее. — Шутишь? — кривится Юнги. — Поджидать нас у клуба — очень достойно. — Хен, — шепотом зовет Чонгук. — Их пятеро, а нас двое… — Значит, — Юнги даже не пытается понизить голос, — мы вдвоем надерем им задницы. Чонгук вздыхает, понимая, что пути назад нет, и вспоминает, как за сегодняшний день дважды получил по лицу. Это будит в нем вспышку злости, и он расстегивает куртку, снимая ее и отбрасывая в сторону, чтобы ничто не стесняло движения. Они с Юнги, конечно, здорово сегодня отхватят — против пяти шансов у них почти нет, но когда их это волновало? Не зря Сокджин говорил, что они самые ебанутые в их компании. Он выступает вперед, становясь рядом с Юнги, и хрустит костяшками пальцев. В конце концов, злость тоже надо куда-то девать, а злости в Чонгуке за последние дни накопилось достаточно.