***
Майрон не помнил, в какой момент точно его тело перестало слушаться, а сознание провалилось в глубочайший сон, но даже несмотря на дикую усталость, тело еще продолжало реагировать на происходящие вокруг. Например, когда Мелькор обрабатывал его раны в особо больных местах, рыжий вздрагивал, а губы едва заметно приоткрывались. Когда Бауглир обнял худое тело, Майрон прижался к нему и приложил руки к груди темного, словно пытаясь прочувствовать биение сердца валара. Это была первая ночь за долгое время, когда рыжий не чувствовал холода и его не мучили кошмары. Спал Артано довольно. Измученное не только физически, но и морально тело, пыталось найти силы во сне, поэтому сознание никак не хотело просыпаться. Когда вечерний солнечный свет стат заливать комнату, Майрон все-таки открыл глаза и вздрогнул. Он спал прямо на груди Мелькора, прижимаясь к нему, словно боясь снова проснуться в своей маленькой комнатке в полном одиночестве. Его тело больше не раздирала на части сильная боль, чему Майрон был очень рад. Рыжий чувствовал себя отдохнувшим. События вчерашнего дня стали казаться невероятными, и если бы не хаос, царивший в комнате повелителя, воспоминания совсем могли бы рассеяться. Артано смутно помнил, как еще вчера мучился от жара и боли в своей комнате, как он чуть не умер от магии своего властелина и как впервые почувствовал близость другого «человека». Но неизвестно откуда взявшееся счастье уступило рассудку. Артано понимал, что теперь он один из многих. Вряд ли Майрон сможет вернуться обратно в кузню и снова обрести смысл жизни. Скорее всего, «огненного» парня ожидает та же участь, что и всех бывших пассий тёмного. Жестокая реальность выдернула рыжего из его грёз, словно Артано облили холодной водой . Юноша попытался приподняться, но сильная рука тёмного обвивалась вокруг тонкой талии и захватило её в тески. Приподняв голову, Майрон увидел лицо своего господина; спутавшиеся иссиня-чёрные волосы приобретали необычный ультрамариновый цвет в заходящих солнечных лучах. Лицо повелителя не выражало больше той искусственной улыбки. Оно было задумчиво и спокойно, оба глаза Мелькора были направлены на Артано, и юноша ощущал, как темный исследует каждую чёрточку его лица …***
Когда Мелькор открыл глаза, то его ослепил яркий полуденный свет, исходивший из огромного окна. Темные бархатные занавески валялись на полу и уже не защищали валара от ненавистных солнечных лучей. Приведя зрение в норму, Бауглир увидел прижимающегося к нему майрона. Рыжий спокойно и размерено сопел, и от каждого его выдоха Мелькор ощущал легкий поток воздуха на груди. Эта картина вызвала у тёмного внутреннее умиротворение, которое он позабыл уже давно. Свободной рукой тёмный провёл по своим волосам, теперь Морготу предстояло решить, что же делать с Артано дальше. Проведённая с юношей ночь была чем-то большим, чем просто физической близостью. Чем-то, что Моргот не мог объяснить, но даже закаменевшее сердце Мелькора, давно позабывшее чувства, не могло отрицать этого. Но что если он запрет его здесь? в этой комнате? Скорее всего от того гордого и грациозного майрона ничего не останется, и вскоре он надоест ему так же, как и все остальные. Моргот глубоко вдохнул...раньше ему никогда не приходилось отступать от своего начального замысла... но всё когда-то бывает впервые, ведь. даже прожив столько лет, в его жизни появилась искра, которая, как он чувствовал, сможет разгореться в необъятное пламя. «Ну что ж придется менять правила этой игры!» - , прошептал темный, хитро улыбаясь, и поцеловал Артано в макушку, от чего тело рыжего вздрогнуло.