Кто старое помянет...

— Нога. Зачем ты пятишься назад? Не отбивай мой удар, прими его на себя, — Итачи подошёл к Сараде и помог подняться с травы. — И оберни против меня. — Если я попытаюсь так сделать, то ты меня опрокинешь, — Сарада поправила хитай, тяжело дыша. — Не опрокину. Пока что тебе противопоказаны сильные физические нагрузки. Так что перерыв. — Ладно, — Сарада смиренно пошагала в тень под деревья. — Даже не будешь спорить? — Итачи последовал за ней. — Я же не Боруто, мне не надо никому ничего доказывать, рискуя при этом своей жизнью. Я и так знаю, что на данный момент в Конохе лишь два человека способны меня победить. Итачи сел рядом с племянницей на скамейку и, усмехнувшись, повернул к ней голову: — И кто же эти люди? — Ты и дядя Наруто. Но, думаю, ещё лет десять, и будешь только ты один. Боруто говорил, что у его отца проблемы со здоровьем. Во время войны у него останавливалось сердце, и моя мама заставила его биться снова довольно рискованным способом. Впрочем, он и до этого не раз пытался укоротить себе жизнь. Дядя Наруто слабеет. Стареет. — Не будь такой самоуверенной, — Итачи потрепал её по макушке. — Лучше переоценить противника, чем недооценить. Ты даже не берёшь в расчёт мастера теней Шикамару или… — У них нет шарингана. Даже Хьюга не могут подчинить себе волю и разум других людей. Яманака должны приложить немалые усилия для этого. А я и ты… Отец всегда говорил, что Учиха сильнее любого, даже самого одарённого гения. — И где мы все теперь? Тщеславие опаснее любого гения, Сарада. Нельзя думать, что ты лучше других. — Я лучше многих. Как и ты. Хотя я рада, что папа так и не стал Хокаге. Мама как-то рассказывала. Но я обязательно выполню его желание. Ведь его часть живёт во мне. Боруто сказал, что поддержит меня на пути к этой цели. Нездоровое властолюбие Учиха было чуждо Итачи. Он просто хотел мирной жизни. А его соклановцы всегда стремились стать царями горы, быть на самом верху. Фугаку на резонный вопрос сына «зачем?» ни разу не ответил ничего вразумительного, кроме длинных рассказов о подавлении клана. Его возмущал тот факт, что сильнейший клан находится под чьим-то управлением и контролем. Это они должны всеми управлять. — И что ты сделаешь, когда шляпа Хокаге окажется на твоей голове? — Проведу реформы. Запрещу отправлять детей до 16 лет на миссии, выше ранга C. Пусть сначала наберутся опыта. Запрещу пропаганду огнестрельного оружия среди гражданских, ужесточу контроль над СМИ. Верну смертную казнь. — Коноху ожидает жёсткий Каге. Но почему ты хочешь сделать именно это? — Маму и папу ранили не кунаями, не техниками, нет… В их телах были пули. Точно установить, кто из стрелявших это сделал, так и не удалось. Но знаешь, что? Знаешь, где они сейчас? В тюрьме! Один лежит в психиатрической больнице. Я считаю, что на содержание таких мы не должны тратить ни копейки. Мы должны их казнить. — И кто же будет проводить смертную казнь? Кто будет тем, кто нажмёт на курок или опустит рычаг? У кого есть право лишать человека жизни? — А у них, значит, такое право было? — Сарада начинала злиться. — Это был даже не честный бой. Раньше в Конохе уже практиковали казни. И палачи находились. — Тогда чем они лучше преступников, которых казнят? Они ведь тоже убивают. — Так устроена жизнь. Тебе ли не знать. И пусть казнь будет лишь иллюзией торжества справедливости, я думаю, многим будет житься спокойнее с мыслью, что преступник мёртв. — Сарада, суд может и ошибиться. Представь, сколько несправедливо осуждённых людей может погибнуть. Их могут оклеветать, всё подстроить. И ты готова нести ответственность за это? Последнее слово за Хокаге. На твоей совести могут оказаться невинные души. — Дядя Гаара на проблемы с совестью пока не жаловался. В Суне уровень преступности куда ниже нашего. Ты же работаешь в полиции, видишь, сколько потенциальных преступников разгуливает по деревне. Кстати, ещё я бы ввела сухой закон. — Ну это уже слишком, — Итачи посмеялся, представив ошарашенное лицо Масаки от такой реформы. — Но ты желаешь деревне лишь лучшего, и это хорошо. Со временем ты наберёшься опыта и ещё многое поймёшь. — Я надеюсь, в день моей инаугурации ты будешь рядом. Даже если мне не понравятся твои советы, я всё равно к ним прислушаюсь. Итачи очень в этом сомневался, но всё равно искренне надеялся. — Знаешь, я ведь уже приготовилась ехать в ту дурацкую школу. Если ты так решил, значит, это было сделано обдуманно и взвешенно. Мне, правда, стоит научиться стрельбе хотя бы из пистолета. Мир движется вперёд, и мы вместе с ним. — Или научиться отражать выстрелы. После миссии с Асой Итачи много над этим думал, размышлял, какие техники лучше сочетать, чтобы получить идеальный щит. Пока это всё было на стадии разработки, но вскоре могло бы стать настоящим спасением для многих шиноби. — Боруто тоже предлагал что-то подобное. Он, конечно, ведёт себя, как дурак, но на самом деле он очень умный. — Я заметил. Кстати, ты ведь мне так и не рассказала, что произошло тогда в ванной комнате перед потопом. Волнение Сарады не осталось незамеченным. Она всячески избегала этой темы, и Итачи не настаивал. Но теперь время пришло. — Он работает над управлением чакрой. Его расенган это нечто, и он хотел просто сконцентрировать чакру в руке, поместить под воду в ванне и… — И что-то пошло не так, — Итачи покачал головой. — Именно для этого есть пятый полигон с водоёмом. Уже несколько недель Итачи волновал вопрос о том, кто подарил Сараде браслет, который сейчас был на её руке. То есть он, конечно, знал наверняка, что это Боруто, но хотел услышать это от племянницы, чтобы плавно подвести её к разговору о мальчиках и опасностях, которые подстерегают её в отношениях в таком юном возрасте, тем более — отношениях с Узумаки. — Обещаю, больше такого не повторится. И Боруто очень извиняется за произошедшее. Когда дядя Наруто об этом узнал, он устроил настоящую бурю в стакане. Он всегда так строг с ним… — Но это не помогает, — Итачи прикрыл глаза и откинулся назад. — Боруто очень переживает из-за этого. Но его хотя бы ругают. Мой папа никогда меня не ругал и не хвалил. Только ухмылялся и хмыкал. Интересно, что бы он сказал на твоём месте, если бы обнаружил дома развороченную трубу и потоп… — Не знаю. Я хорошо знал его лет до девяти, когда он был ещё совсем ребёнком. — Думаю, он бы с каменным лицом всё уладил, а потом устроил бы нам с Боруто настоящий разнос спокойным тоном. Он всегда говорил спокойно, даже когда был страшно зол, и от этого пугал ещё больше. Это, наверное, семейное. Когда ты сказал, что моя юбка слишком короткая для благородной Учиха, и посмотрел на меня, мне стало стыдно, неловко и неуютно. Я даже не стала оправдываться, что под ней шорты, что мне так удобнее. Просто…от тебя так и веяло осуждением. Именно поэтому Боруто старается не попадаться тебе на глаза. — Ты о чём? — Я…да так, — Сарада засмеялась и встала со скамейки. — Идём, пока другие не пришли. Скоро наше время кончится. — Боруто меня избегает? Почему? — Мы оба понимаем, что он тебе не нравится. По каким-то неведомым причинам. Да он многим не нравится. Момент истины приближался, Итачи чувствовал это. Весь разговор шёл к тому, что сейчас Сарада разоблачит себя и Боруто. — Но тебе он нравится. — Э…да, он хороший напарник, друг. Мы росли вместе, — Сарада отвернулась в сторону, скрестив руки на груди, — и хорошо друг друга знаем. У него доброе сердце. — Хорошо, что у тебя есть друзья. Но почему к тебе погостить приходит только Боруто? Я бы с радостью познакомился с остальными. И с тем, кто подарил тебе этот браслет. — Почему тебя так интересует Боруто? Это он подарил мне браслет в знак дружбы. — Дружбы? — переспросил Итачи, не сводя взгляда с племянницы. — Да что ты прицепился? Да, дружбы! Или что, мы не можем дружить? — Сарада резко развернулась к нему, красная от злости и смущения. — Я этого не говорил, — Итачи поднял ладонь. — Просто вы так близки… — Разве ты не дружишь со своим напарником Масаки? С Асой? Разве не могут люди просто дружить?! Или вы с Асой тоже «просто так близки»? Вы больше, чем друзья?! На этом моменте Итачи резко захотелось завершить разговор и удалиться. Сарада привела не самый удачный пример. — Сарада… — Я постоянно боюсь твоего осуждения и назидательного тона, ты вечно пытаешься меня поучать, когда я об этом совсем не прошу! — Я и не думал тебя поучать… — Ты этого даже не замечаешь! Поэтому я… Сарада запнулась на полуслове и с досадой цокнула. Итачи молча ждал продолжения, не решаясь сказать что-нибудь. Но племянница молчала, шумно сопя. — Прости, если это так. Я постараюсь следить за собой. Пожалуй… ты права. Я перестарался. — Порой доходит до смешного. Ты пытался меня научить правильно чистить зубы! Дядя, мне семнадцать! — Именно поэтому я и стараюсь тебя оберегать от ошибок. Тебе всего семнадцать. — Ты? Оберегать от ошибок? Вспомни, что ты делал в свои семнадцать. Уж поверь, то, что я ношу короткие юбки, не самая страшная ошибка, которую можно было совершить! И знаешь, что? Я знаю, что ты читал мой дневник! Не думай, что ты лучше других! Так вот знай — мне плевать, что ты думаешь о Боруто! Мы любим друг друга, и я сбегу с ним, если придётся! Поняв, что сказала, Сарада всё же не собиралась извиняться. Она схватила со скамейки свою сумку, закинула её на плечо и убежала в лес. Вновь Итачи почувствовал себя невозможно одиноким. Племянница, самое дорогое, что у него есть на этом свете, хочет от него сбежать, принимая за угрозу своему счастью. Да что там — теперь она ему ещё и не доверяет, ведь он позорно был разоблачён. К кому ему теперь пойти, куда? Он так долго отучивал себя от одиночества, и оно опять его настигло. Почему всё так сложно в этом мире? Любовь часто бывает болезненной, безответной, жестокой, сложной, но так редко — взаимной и простой. И даже тогда люди ранят друг друга. Именно поэтому Итачи боялся этого чувства, потому что слишком хорошо себя знал. Ошарашенный беседой с племянницей, так хорошо начавшейся и так плохо завершившейся, Итачи не успел прийти в себя, как ему позвонила Аса. Он не с первого раза смог взять трубку, в ушах гудело. — Итачи, я знаю, ты очень занятой человек, но ты же не забыл, что у Маки сегодня день рождения? — Аса была как всегда радостная непонятно от чего. — Аса?.. — Ты в порядке? — День рождения, да… У Масаки… Сегодня? — его голос звучал безучастно. — Ладно, я так понимаю, о подарке ты и не думал. Тащи к нам свой зад, подарим мой как совместный. Скажу, что носки выбирал лично ты. И никаких возражений. Маки очень хотел тебя видеть! Поможешь мне украсить дом к его с Рэй возвращению. — Но…но Аса, я не могу сейчас… — Ты медосмотр давно проходил? У тебя со слухом всё в порядке? Я сказала — никаких возражений. Всё, я жду. Сунув телефон в карман, Итачи тяжело вздохнул и поднял взгляд к небу. Кого-кого, а Асу ему сейчас видеть совсем не хотелось. Только он начал отходить от речи Сарады, а теперь придётся улыбаться, хотя совсем этого не хочется. Аса причиняет ему боль, сама об этом не зная. Своей улыбкой, своим голосом, своими дружескими тычками. Она насмехается над ним, подшучивает, и если он только заикнётся о том, что испытывает к ней сильнейшую симпатию, то прощай, гордость шиноби. Аса обернёт всё в шутку и опять посмеётся над ним, замнёт инцидент или притворится, что не поняла и не расслышала. Она как никто другой знает, что такое безответность, со своей глупой и совершенно бесперспективной влюблённостью в капитана Ямато. Ноги сами несли Итачи по улицам Конохи к дому Икеда. Он шёл на автопилоте, не замечая ничего вокруг, разрабатывая план по примирению с Сарадой, когда вернётся домой. Подвернувшиеся по пути поклонницы разозлили его, и он молча прошёл мимо, даже не глянув на них. Сейчас он не хотел быть вежливым с теми, кто пишет такую грязь, пошлость на форумах под его фотографиями. Он же тоже человек, живой, с чувствами, а не какой-то бездушный предмет. Аса встретила его тёплыми объятиями, как и всегда. Итачи похлопал её по пояснице и улыбнулся. — Наконец-то. Чего так долго? Итачи, ты…точно в порядке? Ну и взгляд у тебя. Только шарингана не хватает. Что-то случилось? — Всё в порядке. Когда вернутся Масаки и Рэй? — Они в ресторане. Скоро придут его друзья, и мы все вместе его встретим. А пока — вот тебе шарики, надувай. Разбросаем их по полу. Маки с детства не любит шарики с гелием. Не спрашивай, почему. Очередной заскок. А я пока пойду, проверю, как там крем. — Крем? Ты готовишь? — Итачи с кислой миной посмотрел на цветные шарики, которые ему вручила девушка. — Я? Да ну, брось. Я ни хрена, кроме как заправить лапшу, не умею. Это всё Рэй. За мной только дизайн торта. Кстати, когда закончишь с шарами, приглашаю принять участие. И…помой руки. Оказавшись в ванной и глянув в зеркало, Итачи понял, отчего Асу так волновало его самочувствие. Все внутренние переживания отразились на его лице, почти как во времена болезни в прошлой жизни. Плеснув на лицо холодной водой, он попытался улыбнуться, услышал, как визгнула Аса и что-то с грохотом упало на кухне, и уголки его губ опять поползли вниз. — Что случилось? — он вошёл в кухню, вытирая руки полотенцем. — Достань, пожалуйста, тарелки сверху, — со злостью отпихнув ногой табуретку в сторону, Аса встала с пола. — Дебильная кухня… Сразу видно, какой Маки эгоист. Под себя делал. — Ты не ушиблась? — Что за вопросы? Конечно, ушиблась! Ещё как! — шипя от боли, девушка упёрлась рукой в столешницу и согнулась, потерев спину. Нужные тарелки были на самой верхней полке, заставленные неведомым количеством старых банок и бутылок. Итачи с трудом удалось их извлечь, ничего не разбив. Он осторожно поставил их на стол и посмотрел на Асу: — Я пойду… — Оставь ты эти шарики. Сейчас придут друзья Маки и всё сделают. Помоги мне лучше украсить торт и перемыть тарелки. Лежат там… — она опять шикнула от боли, — …со времён Хаширамы… Ими ещё наша прабабушка пользовалась. — Они не выглядят такими старыми, — Итачи взял в руки одну тарелку. — Это ей прадед подарил. Он был гончаром. Ну, по совместительству. Он владел стихией огня. У них с прабабушкой была своя гончарная. — Интересно. Я и не знал. И правда, на дне написана ваша фамилия. Пыхтя и чертыхаясь, Аса вытащила из холодильника трёхслойный торт. Коржи были уложены идеально, и казалось, что торт только что принесли из кондитерской. Совсем не хотелось его портить своими сомнительными художественными талантами, но Аса уже схватилась за украшения. — Итачи, иди сюда. Так… Ой. Ну, ладно, — Аса щедро наляпала крема на торт. — Сейчас всё это размажем, и он заиграет новыми красками. Маки же как хряк — ему всё равно, как выглядит, лишь бы вкусно было. — Я тоже так считаю. Главное — чтобы было сделано с лю… — А, пошёл он. И так сойдёт, — Аса отмахнулась, облизывая пальцы, измазанные шоколадом. — Теперь твоя очередь. Можешь что-нибудь написать. Только все сливки не расходуй, мы ещё по краям украсим. — А что писать? — Ну, не знаю. Напиши, что ему уже скоро сорок. Спустя десять минут упорного и кропотливого труда, Аса смогла выдавить из себя только тихое «ну и хрень». Украшение вышло, и правда, хреновым. Из красивого кондитерского изделия торт превратился в чудовище из детских кошмаров с вишенкой на верхушке, справа от надписи «Масаки, с днём рождения!» Впрочем, благодаря этому Итачи удалось отвлечься от мрачных мыслей. — Посмотри на себя, — Аса собрала сливки со щеки Итачи. — Ты как будто их ел, а не на торт давил. — Так делала только ты, — не в силах смотреть в глаза Асе больше трёх секунд, Итачи отвернулся и вытер сливки с лица. — Ты стал какой-то странный в последнее время. Переживаешь за Сараду? Помню, ты говорил, что у неё опять осложнения… — Аса отодвинула торт и пристально посмотрела на Итачи. — Пока у неё есть ты, ничего страшного не случится. К тому же, она под строгим надзором Карин-сама, а уж она знает, что делает. Не волнуйся. Ты же сам говорил, что это можно вылечить, а значит, всё будет хорошо. Чёрт, может, зря я всё это затеяла… Ещё и тебя приплела. — Нет-нет, дело совсем не в этом. Я такой же, как всегда. Я рад, что ты меня позвала, — Итачи быстро улыбнулся. — Скоро я вернусь в ваши ряды, ты права, всё будет хорошо. — Тогда чего ты такой мрачный? Избегаешь общения…не знаю, что насчёт Маки, а со мной — так точно. Не смотришь на меня, когда я тебе что-то рассказываю, улыбки эти дежурные… — Аса, что ты такое говоришь, — Итачи шагнул назад, чтобы увеличить дистанцию между ним и девушкой хотя бы на метр. — Всё как обычно. Идём, займёмся шарами. Если бы только Аса знала, что творилось сейчас в его голове. Он влюблялся в неё с каждым новым взглядом всё больше, сам не зная, почему. До недавнего времени она была куноичи, напарником, товарищем, а теперь все эти её роли затмила другая — невероятная и недосягаемая девушка, источник страданий и глупых мыслей. — Ну, раз не хочешь говорить, тогда ладно, не буду доставать, — она пожала плечами и повернулась к нему спиной. — Как всегда. — Стой, Аса, я… — Итачи вздохнул, осознавая, что сейчас неподходящий момент для раскрытия души, да и вообще, вряд ли такой момент наступит. — Я сам ими займусь. А ты лучше убери торт в холодильник. И тарелки… — Да, они сами себя не помоют. Её холодный тон резанул Итачи по сердцу. Он быстро ушёл из кухни, чтобы не нервировать Асу. Он чувствовал себя круглым дураком. В последний раз так глупо он вёл себя, наверное, в года три, и то, уже не помнит этого. Рациональность, холодный рассудок и собранность в любой ситуации всегда были отличительными свойствами Учиха Итачи. Но после смерти и возвращения он всё чаще предавался эмоциям. Очевидно необдуманным было убийство Рю, хотя тот мог бы многое рассказать. Необдуманным было признать Масаки своим другом. А Нахо… Итачи ощущал себя жалким ничтожеством в полной мере. Мялся перед Асой, как генин на первом экзамене. Он, Учиха Итачи, наследник одного из величайших кланов, гроза шиноби. Вспоминая, как он посмеивался над Кисаме, когда тот «влюбился» в очередную девушку на два дня, теперь Итачи сам был на его месте. Никто не хотел бы услышать его признания, никому не были интересны его настоящие чувства. Асе просто было некомфортно рядом с угрюмым человеком. Он же не мог силой, как Кисаме, схватить Асу. Не мог сказать ей всё, как есть, и пусть бы она потом с этим жила. А что об этом всём подумает Сарада? Масаки всё понял и теперь смеётся над его чувствами к своей сестре. Но самым страшным для Итачи стало бы услышать в ответ на своё первое признание в симпатии страшное слово «спасибо». Он не верил в карму, но если бы так случилось, он поверил бы. И к параноидальным оглядываниям через плечо в темноте, ожидая появления призрака Фальты, Ёна или самой Дзигокудаю, у Итачи прибавилось бы ещё веры в добро и зло. — Ты чего там замер… Итачи, прошло десять минут, а ты ни шарика не надул! Ребята, заходите, помогите ему! Аса впустила в комнату толпу каких-то мужчин, и они все поспешили лично поздороваться с растерянным Итачи. Он быстро всем поклонился и выбежал в коридор, сказав, что ему нужно позвонить. Сжимая в руке всё тот же фиолетовый шарик, он достал из кармана телефон и замер, обдумывая, как лучше связаться с Сарадой. Лучшим решением стало написать сообщение. Коротко, ясно и без эмоциональной окраски. — А-а, я поняла. Ты всё-таки нашёл себе подружку, — Аса подкралась к нему сзади. — Надеюсь, это хотя бы не моя знакомая. — Я предупредил Сараду, что буду поздно. И… — проходя мимо Асы, Итачи на секунду остановился, — …подобные подруги меня не интересуют. Естественно, Аса бросила смешок ему в спину. Зачем он вообще это сказал, достаточно было фразы про Сараду. Хлопнуть себя по лбу он не смог из-за присутствия по всему дому людей. Теперь началась настоящая подготовка к большому сюрпризу. Пока Аса возилась на кухне, мужчины присели на диван и решили немного отдохнуть, надув около пятидесяти шариков. Все они были обычными шиноби, но один Итачи понравился больше других — говорил только по делу, когда спрашивали, не ёрзал и сидел спокойно, был сам себе на уме. — Да эта Рэй задурила ему голову, а он и рад. Вот вы, Итачи-сан, что о ней думаете? Вы же с Масаки друзья. Любое отрицание или размытый ответ в этой компании встречался бурным негодованием, Итачи это понял спустя пять минут пребывания в ней. — Ну…она хорошая женщина. Масаки чувствует себя комфортно рядом с ней, значит, всё в порядке, — сделав вид, что чешет скулу, Итачи с надеждой посмотрел на настенные часы. — Ой, это да. А то я к моей как ни приду, она сразу мне на мозги капать начинает. Мол, а ты вот слы-ышал, вам щас вы-ыговоры делать будут, если уличат в ходьбе налево. Да кому я нужен-то, кроме этой слабовидящей. — Гражданским. Им всегда интересно, как это — с шиноби. Моя за меня так по дури и выскочила. Это мне ещё повезло, что не качает права. Сидя в компании мужчин под сорок и старше, Итачи чувствовал себя молодым мальчиком, которым, по сути, и являлся, если откинуть придуманную для всех легенду. Они так легко и расслабленно говорили об отношениях с жёнами, смеялись над ссорами. Но когда они начали шутить насчёт глупости женщин, то тот самый молчаливый мужчина вставил своё слово: — Если женщины такие глупые, то почему вы все женаты? — Ты сиди и молчи, — все замахали на него руками, раздражённо фыркая. Закономерно начались споры о женской хитрости, разнице между мужчинами и женщинами, неистовое доказывание, что все женились по своей воле, трезво размышляя, и вообще, в корыстных целях. — Тихо! Он идёт! Все в коридор! — в комнату влетела Аса в бежевом платье. — Итачи, чего расселся? Реакция Масаки была предсказуемой, наверное, как и для любого шиноби — подвергнувшись шквалу хлопушек, он, закрыв собою Рэй, отпрыгнул назад, громко ругаясь, потому что умом почти сразу понял, что происходит, но рефлексы оказались сильнее. Аса взяла Итачи под руку и подошла к растроганному таким вниманием брату: — Маки, это тебе от нас с Итачи. — Так вы всё-таки… — он удивлённо поднял брови, увидел, как вытягивается лицо Итачи, и рассмеялся. — Ладно, что тут…у нас… О, сестрёнка, ты тронула меня до глубины души! Носки! Иди, я тебя обниму! Когда все ушли в гостиную, усаживаться за стол, в коридоре остались только Итачи и Масаки. Именинник пожал Учиха руку: — Давно мы не виделись. Вблизи. Слушай, ты как-то осунулся. Не буду спрашивать, как твои дела на личном фронте, я и так всё видел. — Да нет же, я просто… — Но у меня есть хорошие новости для тебя. Скоро тебе больше не придётся стучать дубинкой по клеткам на дежурствах в тюрьме. Приказ уже у Седьмого на столе. Идём к остальным.