***
От своего обморока-забытья-сна я пробудился постепенно и абсолютно не удивился, обнаружив, что нахожусь на дне колодца и спокойно смотрю на себя, неподвижно лежащего на кровати. Где-то высоко, так, что не разглядеть, был выход, но мне не хотелось ни выбираться из колодца, ни возвращаться в свое тело. Впервые за многие годы мне было легко и спокойно, и единственная эмоция, которая осталась со мной, была любознательность (ну, хорошо, согласен, любопытство). Возможно, это покажется странным, но я не помню, чтобы у меня был внетелесный опыт, когда я умирал, а потом оживал (между прочим, буквально), тем интереснее было наблюдать такие последствия обычного обморока. Например, черный свет. Не та чернота, как при демоническом зрении, а, как я понял, сужение поля зрения, когда ты видишь только то, на что смотришь прямо. Очень любопытно. Но вот черный свет сменился фиолетовыми вспышками и в следующее мгновение я уже оказался в собственном теле и открыл глаза. Первое, что я почувствовал, было покалывание миллионов острых иголок в каждой клеточке затекшего от неподвижного лежания в одной позе тела. Потом появились звуки, хлопнула дверь, кто-то вышел из дома, донесся с улицы шум ветра, звяканье металла о металл. И вместе со звуками вернулись воспоминания...***
Дин, как ты мог? И словно эхо из забытого сна до меня донесся голос брата: это не твоя вина, Сэмми, это моя ошибка, мне и отвечать. Дин, что ты сделал такое, что сам осудил себя на Ад, одно упоминание о котором заставило вздрогнуть даже архангела? Цепь разорвана, и я уже не вернусь. Прости, если сможешь… Что мне теперь делать, Дин? Как я смогу жить, зная, что ты… И не смей говорить, что я мог бы уже привыкнуть терять брата! Я ничего не забыл. Я все помню. «Вечный» вторник, что когда-то устроил мне Фокусник. Но тогда я знал, что у меня есть возможность остановить тот кошмар, я знал, что найду выход. Я верил в это. Среда после этих вторников. Когда Дина застрелили на стоянке. Но у меня была цель – найти Фокусника и потребовать с него, чтобы он вернул мне брата. И я знал, что справлюсь. А потом Лилит… Когда по ее приказу церберы на моих глазах разорвали Дина, я едва с ума не сошел. Но я верил, что найду способ вернуть брата. А когда понял, что демоны не отпустят его даже в обмен на меня, решил отомстить им. Напомнить, чем закончилась моя месть?! А сейчас я даже не знаю, кого просить и кому мстить… Я сидел на кровати, продолжая спорить с Дином (или с собой), а внутри меня пульсировала, разрастаясь, пустота, обнимала ледяными кольцами, обещая вечный покой. - Нет, Сэмми, нет! - Дин? Я вздрогнул, услышав голос брата, увидел странный розовый свет за окном, почувствовал холод под подбородком, уронил на кровать затекшую тяжелую руку и несколько секунд тупо пялился на Глок. Господи, я что, собирался вышибить себе мозги? Нет, конечно, я не могу сказать, что мысль о самоубийстве ни разу не приходила мне в голову, но так, мелькнет и исчезнет, а вот, чтобы так, как сейчас… Дин сам не осознает этого, но он защищает тебя. Всегда. Господи, Дин. Это был его голос, он позвал меня…***
Так. Спокойно, Сэм. Возьми себя в руки и спокойно подумай. Вспомни все, что ты знаешь о том, где сейчас может быть Дин (это первый пункт). Потому что, где бы он ни был, он все еще твой брат, он не сдался им (это второй пункт: кому – им?). Иначе не смог бы защитить меня. Я пытался привести мысли в порядок, а перед глазами стояла крылатая фигура с солнечным диском в короне. Стоп. Стоп! Еще раз стоп! - Сэм, ты болван, – прошептал я себе. – Запомни, а еще лучше сто раз запиши: стресс не повод для маразма. Если ты такой умник, как все считают, ты должен был понять все еще тогда, там, на той чертовой арене. Меня сбило с толку объяснение Дина. Ее имя Анат, когда-то она была богиней охоты и битвы. Да, Анат, как же! То, что мне позволили увидеть, было синкретическим обликом, в котором слились образы богинь Ближнего Востока, Древнего Египта и Древней Греции. Значит, она может быть кем угодно. Чтоб тебя, крылатая кукла! Люцифер прямо назвал ее «крылатой». Она сама называла ангелов крылатыми. Ангел? Из падших? Нет. Она сразу сказала, что не имеет никакого отношения к падшим. Ведь было же что-то еще... Что? Не торопись, Сэм, сейчас… Вот сейчас… Есть! О ком ты говоришь, Гишти? Я вскочил с кровати. Гишти! Конечно! Я всего лишь привратница в доме моего господина. Черт возьми, Сэм, ты просто олух. Осёл. Кретин. Идиот. Анацефал. О чем ты думал, когда слушал ее рассказ, что она выкупила душу брата своей? Ответ все время был у тебя под носом, тупица! Она называла своего брата Тир? Опять же, ничего удивительного, если подумать. Дин тоже называл меня Сэм, Сэмми, а то и вовсе Саманта, мелкий – да как угодно, только не Сэмюэль. Вот теперь попалась! Надо найти в книгах Бобби нужный ритуал, теперь-то я знаю, к кому обращаться.***
Я рванулся к выходу из комнаты, в темноте обо что-то споткнулся, ударился локтем, потом плечом и влетел в стену. На ощупь нашел выключатель, но свет не загорелся. Я задумчиво потер ушибленный локоть. Ну и как это понимать? Что-то я не припомню, чтобы у Бобби хоть когда-нибудь были проблемы с электричеством. Я не имею в виду сверхъестественные причины, это особая тема. Но тут за окном полыхнуло розовое зарево. Это еще что такое? Я выскочил на крыльцо, каким-то чудом умудрившись ничего не уронить и не набить новых шишек. И застыл на месте. В ночном небе Южной Дакоты полыхала северная аврора. Ленты зеленого и розового пламени, как нервными волокнами, пронизанные фиолетовыми нитями, создавали фантастическое зрелище чуждого неземного неба. Я удивленно смотрел вверх, а когда багровая вспышка разорвала розовую ленту, в разрыве показалось светло-фиолетовое, сияющее изнутри небо, в котором было тесно от ярких искр звезд и проблесков комет. Сквозь туманные спирали, как через тончайшую вуаль, мерцали звездные скопления. И все это сталкивалось, взрывалось, разлеталось осколками... Я машинально спустился с крыльца, сделал еще два шага вперед и уперся в какую-то машину. Перевел взгляд вниз: Импала. О, Господи. - Привет, детка, – прошептал я. – Снова мы с тобой остались одни. - Далеко собрался, Сэм? – услышал я голос Бобби и повернулся. Сполохи в небе давали достаточно света, чтобы я заметил его растерянный взгляд, а, проследив за ним, увидел, что по-прежнему сжимаю в руке Глок. - А… Извини, – я быстро засунул пистолет за пояс. – Это не то, что ты подумал… - Это именно то, что я подумал, Сэм, – невозмутимо ответил Бобби. – Но я спросил, далеко ли ты собрался? Электричества нет, да и вообще все электронику вырубило. Машину ты не заведешь. - А…это… Наши битвы – это столкновение галактик, это взорванные звезды и стертые в пыль планеты! - Бобби? – я беспомощно посмотрел на него. - Да. Армагеддон, – озвучил он мои мысли. – И как оказалось, люди в этом не участвуют. Только ангелы, демоны и эти… - Старые боги, – подсказал я. - Ну, вообще-то ваша подруга выглядела не слишком старой, – Бобби не сводил с меня внимательного взгляда. - Когда она была здесь? - Почти сразу после твоего… – он кашлянул, – после того, как ты отключился. Заскочила сюда вместе с Дином. - Что?! – вскинулся я. Значит, мне не показалось, Дин все еще жив. - Они вдвоем такую трепку устроили Касу… - Да я ему!.. Птеранодон недощипанный! – вырвалось у меня. – Где Дин? - Ушел с ними. Сказал, что тебя не надо будить, все равно от тебя там никакого толка. Эта битва не для людей, – Бобби вздохнул. – Идем в дом, Сэм. - Нет, – упрямо ответил я, присаживаясь на капот Импалы. – Я буду ждать здесь.