Драбблы по сериалу Hannibal NBC

Уилл Грэм удивительно эффективен, поэтому временами сложно помнить о том, что Уилл тоже человек. Пока все остальные только собирают доказательства, подбирают слова, он успевает мысленно проработать несколько версий и выбрать лучшую. Джек никогда не перебивает его, внимательнейше выслушивает каждую трактовку. Как консультант он нравится Джеку больше остальных, потому что Уилл не просто выдающийся психолог, он бывший коп, который знает протокол, все особенности стандартной процедуры и то, что нужно делиться конкретикой. Он умеет четко отвечать на вопросы. Его умозаключения не змеятся из стороны в сторону, а сразу, без коректировки, выстраиваются в линию, не ведущую в рассуждения об этике или высших материях. Он не пытаться вставать на сторону преступника или подозреваемого, даже несмотря на то, что сочувствия и эмпатии у Уилла больше, чем у любого из психиатров. Уилл профессионал, не подает виду, но Джек представляет, чем его специальному следователю даются раскрытые дела. Для Уилла все личное. Намного более личное, чем для любого из людей Джека — это заметно по тому, как пристально он изучает фотографии изуверств, но не может смотреть на семьи жертв. Видит Бог, Джек хотел бы взять только его навыки, его изумительные способности. Не душу. Если бы только Уилл был просто талантом, одним из Хайнрихов, Блумов — не гением. Но Уилл гений и Джек за него в ответе, как и за всех остальных своих сотрудников и всех жертв маньяков, поэтому все, что им обоим остается, и дальше черпать силы из понятия долга. Это роднящая их двоих черта: Уилл следит за делами, даже к которым не имеет отношения — как в случае с Минесотским Сорокопутом. Наверное, когда он уточнил, что жертв еще недавно было семь в ту вторую первую встречу, Джек и почувствовал, что пришел по адресу. Что ему помогут. Что этому человеку можно доверить следствие. Таких в их деле не так много, как хотелось бы: многие уходят в те направления, которые ведут к бумажной работе, превращающей людей в цифры, строчки пусть и неутешительной статистики, но неспособной беззащитно смотреть на тебя пустыми глазами трупа. Тех, кто уходит, нельзя винить. Работа поведенческого аналитика необратимо меняет характер, приоритеты, отношение к жизни. После определенного количества дел ты разучиваешься верить людям. Главное не перестать верить в них, иначе в тебе постепенно затухнет желание за них бороться и больше уже не запламенеет никогда. Джек видел как такое случалось с другими, но надеется уйти раньше, чем это случится с ним. А пока что Джек просто замечает, как Уилл начинает проводить на местах преступления больше времени, чем у себя дома, а в морге — больше, чем в аудитории. Как Грэм вживается в обстановку, как рутинно покупает себе кофе, как искусственный свет лаборатории с каждым днем все сильнее вытягивает краску из его лица. Это справедливая цена за спасение невинных, цена, которую когда-то согласился по-своему платить каждый из них. Разница между Катц, Зеллером, Прайсом, самим Джеком и Грэмом в том, что Грэм готов отдать больше, чем позже сумеет восстановить. Так он узнает незнакомых, ужасных, нарушенных полулюдей интимнее, чем иные знают своих собутыльников; подходит к ним так близко, заглядывает так головокружительно глубоко — прямо туда, куда немногие смогли бы посмотреть даже самым своим родным. И это не просто слова. Это беспрецедентно. Джек наблюдает за своим особым агентом со стороны на каждом из мест преступлений, и ему доводилось встречать его взгляд, настоящий взгляд Уилла Грэма, тот, который невозможно описать правдоподобно, потому что он — переживание. Сначала ощущение предельной уязвимости, а потом жестокой изоляции, а посреди этих крайностей — чувство, будто между тобой и Уиллом не хватает какой-то линзы, какого-то препятствия. Фильтра. Слоя. Недосказанности. Из-за этого же, когда Уилл не видит — потому что не хочет верить — он намного более беззащитен, чем другие. Подобные слепые пятна есть почти у всех — эдакие распятья за пазухой. Для Уилла Грэма таким оказывается Эбигейл Хоббс. Джек предупреждает его, что самообман и иллюзии обходятся крайне дорого, но Уилл упрямо выбирает «невиновна». Джек боится, что его человечность однажды будет стоить Грэму рассудка. Он никому не предоставлял столько свободы, сколько предоставил ему. Никого не хотел понять и поддержать так сильно. На самом деле, Джек постоянно думает о Уилле, пытается реконструировать его мышление, как Грэм реконструирует мышление убийц. Ради этого Джек и начал наведываться к Ганнибалу Лектеру — чтобы справляться о нем, не оскорбляя самого Уилла своим отнимающим сон беспокойством. Возможно, так он искупает свою холодность с Мириам Ласс. Может быть, если бы он уследил за ней, если бы она вовремя почувствовала поддержку, то поделилась бы своими результатами с Джеком. Думая о ней, думая о Уилле, о каждой упущенной жизни, Джек чувствует себя беспомощным, бесполезным. …Если бы позволить себе отвратительно напиться, проораться в ледяной воздух, по колено в валящемся сверху снегу. Если бы от этого стало легче. Если бы все вещи можно было вылечить разговором за спиртным, с вытянутыми у камина ногами. Если бы добрая воля была залогом хорошего конца... Но в мире Джека нет «если бы». Это мир случившегося и ответственности за него, это мир фактов, доказательств, вины, наказаний. И он пробыл в нем слишком долго, чтобы уметь иначе. А Уилл Грэм... разве он когда-нибудь был за его пределами?