10 «Б»

POV Арсений Знакомство с новым классом — мероприятие всегда волнительное. Так и сейчас, стоя перед теперь уже моим 10 «Б», я старался никак не показать это волнение. — Здравствуйте! Меня зовут Арсений Сергеевич, — я приветливо улыбнулся. — Я ваш классный руководитель и учитель истории на ближайшие два года. С большинством из вас мы успели познакомиться на перекличке. Это был мой второй опыт классного руководства, и точно так же два года назад мне вместо пятиклашек дали старшеклассников. Но со своей задачей я справился довольно хорошо, и гуманитарный класс окончил школу успешно. Я присел за стол и открыл журнал. — Сейчас я пройду по списку, чтобы лучше вас запомнить, поднимайте руку, когда услышите свое имя. Первой в списке значилась Азарова Анна. Ей оказалась белокурая девушка, на перекличке я ее не видел. Типичная королева школы, все ясно. Одновременно со мной разговаривали четыре парня на задних партах. Они, как я понял, тихо вставляли свои комментарии о каждом, кого я называл. До первого из них я добрался еще в начале списка. Васильев Александр — низкорослый парень, с заниженной самооценкой, как мне показалось. Главным в этой компании явно был не он, а моя стратегия в таких случаях была предельно простой — вычислить лидера и мягко найти с ним общий язык. — Карлов Станислав, — руку поднял еще один парень из той четверки. Тоже не тот, кого я искал. Но лидера я нашел и так — им был высокий светловолосый мальчишка, который выглядел чуть старше своих лет и улыбался во все тридцать два. Он оказался в конце списка. — Шастун Антон, — произнес я и оглядел класс. — Я, — парень вскинул длинную руку вверх. Он сидел, облокотившись на стул, и жевал жвачку — эти дешевые понты работали на его друзей безотказно. Я подумал о том, что меньше десяти лет назад я был точно таким же учеником с задней парты. Кто бы мог подумать, что я буду преподавать, но жизнь, как говорится, любит шутки. *** Первая половина сентября пролетела как всегда незаметно, и за это время я успел лучше познакомиться со своим классом. В нем не оказалось отъявленных двоечников или ботаников-заучек, обычный класс, дети разные, но никаких жестких перегибов. Я помнил себя в школе и свое отношение к учителям, поэтому, когда сам начал преподавать, первым делом пообещал себе не делить детей на плохих и хороших, и относиться к каждому, как к личности. И это действительно работало — мой класс в прошлом и позапрошлом годах лидировал во всех школьных и внешкольных конкурсах благодаря своей сплочённости и доброму общению с ними. Кажется, мои новые подопечные тоже успели почувствовать хорошее отношение к себе, и вели себя вполне приемлемо. На группы или типажи детей я для себя все-таки делил, так было проще ориентироваться и взаимодействовать с ними. К сожалению, в старших классах ребят уже не рассадить по нужным тебе местам, только для младших такой подход хорош, но, тем не менее, понимая, кто из детей не общителен и закрыт, а кто главный заводила — можно было руководить школьной жизнью своих подопечных. Сложнее всего было не с хулиганами, как можно подумать, а с теми самыми «ботаниками», особенно мальчиками, а так же с влюбленными школьницами. С первыми я оставался после уроков, объяснял банальные правила поведения и выживания в некомфортной для них среде ровесников — в этой теме я прекрасно разбирался, ведь, к своему стыду, когда-то и я сам травил вот таких беспомощных одноклассников, да что греха таить, иногда и детей гораздо младше. А вот влюбленные школьницы… Это не то женское внимание, которое может льстить. Весь год такая девочка хлопает глазками, краснеет и дарит тебе небольшие милые подарки по праздникам, а потом у нее снижается успеваемость и адекватное восприятие реальности. С такими девочками я проводил разъяснительные беседы, и почти всегда ученицы включали мозги и переставали по мне сохнуть, либо переключались на учителя русского, Павла Алексеевича. Забавно, что для некоторых даже серебряное кольцо на безымянном пальце правой руки, которое я носил, не было поводом отстать от меня. Признаться честно, кольцо я надел исключительно ради оберега от подобных, и других не менее неприятных ситуаций, женат я не был. К счастью, таких подробностей в школе никто не знал — слухи расходятся слишком быстро в таких небольших заведениях. Все думали, что я примерный семьянин со скромницей-женой, которая не ходит на корпоративы, потому что ей некомфортно общаться с новыми людьми, либо она уезжает. На самом деле моя ориентация ограничивалась только мужским полом, но это, как можно понять, явно не та информация, которую хотят слышать в нашей гомофобной стране, тем более от педагога. Даже думать не хочу, какие комментарии услышал бы в свой адрес. Нетрадиционная ориентация в нашей среде воспринимается как педофилия, и все плевать хотели, что это две абсолютно разные вещи. К слову, я всегда встречался с мужчинами на пару лет старше себя, но эта информация вряд ли помогла бы мне в случае чего. Не так давно, у меня закончились отношения, достаточно трагично, и я был рад отвлечься, окунувшись в работу с головой, педагогика и карьера ни раз спасали меня от грустных мыслей и раньше. Мне искренне хотелось за два года работы с новым классом сделать из моих ребят достойных личностей, каждая из которых добьется большего, чем думает о себе. *** Сентябрь подходил к концу, и я объявил своему классу о начале записи на факультативы — каждый должен был выбрать два предмета по выбору. Большинство предпочли русский и математику, так как экзамены по этим предметам нужно было сдавать в любом случае. Остальные предметы такой популярностью не пользовались — до экзаменационного года куча времени, думали дети, и выбирали что-нибудь простое, типа МХК или ОБЖ. Первые занятия по моим факультативам, обществознанию и истории, были назначены через два дня, но пока из моего класса записались только несколько человек, да и то лишь на обществознание — это немного огорчало. На первое занятие по обществу пришло десять человек из всей параллели, несколько моих ребят, в их числе Маша — одна из влюбленных школьниц, и даже несколько учеников с физмата — неожиданно. Занятие прошло быстро и интересно. Я распрощался с учениками и уточнил, кто придет на историю завтра. Руку подняла, ожидаемо, Маша и девочка с физмата — зная ее, я не совсем понимал, что она забыла в классе точных наук, надо будет узнать. На следующий день, сразу после педсовета, я отправился в свой класс: через полчаса начинался факультатив по истории. Я дождался первого ученика — ту самую девочку из физмата Лену и, попросив ее подождать в классе, вышел в учительскую — нужно было вернуть несколько журналов. В учительской был только Павел Алексеевич, учитель русского, он сидел за шкафом в своем любимом кресле, которого не было видно со входа, и потягивал электронную сигарету. — Паш, ты совсем охренел? — прокомментировал его поведение я, убирая журналы в шкаф. — Да после таких педсоветов надо хоть как-то успокаиваться, — он поморщился, но «электронку» убрал. — А ты своих семиклашек воспитывай лучше и не будешь получать от директрисы. — Ага, если бы все было так просто, Арс. Я еще минут пять поговорил с Пашей и вернулся в класс. К моему удивлению, пришли целых шесть человек, вместо ожидаемых двух. Лена, Маша, Артем из «В» класса, Юля и Катя из «Г» и, внезапно, Антон Шастун собственной персоной. Нет, правда, удивил так удивил. Еще больше я удивился спустя некоторое время, увидев, что Антон внимательно слушает, записывает и вообще ведет себя вполне хорошо. После занятия я спросил, есть ли вопросы, вопросов ожидаемо не было. Ребята начали собираться, и только Антон задержался, когда все уже покидали кабинет. — Арсений Сергеевич, можно спросить? Мне показалось, или я услышал робость в его голосе? Звучало странно, я привык видеть его нахальным весельчаком, вечно подначивающим одноклассников на срыв урока или еще какую-то проказу. — Спрашивай, Антон. — А мы будем на факультативе готовиться к ЕГЭ? — он сел за парту напротив меня и сложил руки в замок. — Будем, со следующего полугодия, — мой ответ звучал так же серьезно, как и его вопрос, и на это я получил очень деловитый кивок. — Не думал, что тебе интересна история, — честно признался я. Шастун улыбнулся уголком губ, кажется как-то грустно, и посмотрел мне в глаза. — Вы, наверное, вообще не думали, что мне интересно хоть что-то, кроме бухла и тупорылых шуток? — Антон говорил с улыбкой, но в его взгляде отчетливо было видно разочарование. — Нет, мое мнение о тебе было не настолько плохим, — я посмотрел на него спокойным, уверенным взглядом. — Но, видимо, у остальных именно такое? — Ага, — угрюмо кивнул Антон. — Тогда зачем ты себя таким показываешь, если не чувствуешь себя тем, кем хочешь казаться? — Потому что... — он задумчиво прикусил губу. — Потому что так проще, знаете, если ты плохой, то тебя считают крутым. И спроса с тебя меньше. Я слушал внимательно, ему явно нужно было выговориться. — Я здесь учусь с девятого класса и перешел, потому что устал от постоянных издевательств в прошлой школе. Перевелся и решил, что стоит сменить позицию и перестать быть жертвой. — И стал издеваться сам? — Не обвиняйте меня в этом, — он гневно посмотрел на меня. — У меня не было выбора! А потом как-то само прижилось. Собственно, от моей «банды», — это слово он произнес с нескрываемым отвращением, — почти никого не осталось, все ушли после девятого, и я рад, что остались Стас, Юра и Максим — самые приятные из них. — Ясно. Не стану говорить про возможности выбора. Возникла неловкая пауза, и я спросил: — А история тебя чем привлекает? POV Антон — А история тебя чем привлекает? — спросил Арсений Сергеевич. «Симпатичными историками» — пронеслось в голове. В очередной раз я отогнал эту мысль, которая уже месяц, с начала сентября, не дает мне покоя. Отогнал, надеясь, что она не скоро вернется, и вслух произнес настоящую причину. «И единственную», — напомнил я себе. — Я с пятого класса хочу поступать на исторический. В прошлом году экзамен сдал на пять, но всё равно не уверен в себе, вот про ЕГЭ и уточнил. — Ну, думаю, с таким настроем у тебя все получится, — Арсений Сергеевич добродушно улыбнулся, и я почувствовал, как от этой улыбки по коже побежали мурашки. Удивительно, он не успел повесить на меня ярлык «непроходимого дебила и хулигана», к которому я уже успел привыкнуть. *** Я понимал, что мое поведение отвратительно, но не знал, как вести себя по-другому, как быть искренним и при этом не ущемленным. Сейчас снова в моей голове всплыл ад, который начался с пятого класса и продолжался по восьмой. Меня шпыняли из-за роста, прически и отличных оценок в начальной школе, а с переходом в старшую школу появился новый повод, я был слишком открыт, и это сыграло со мной злую шутку. В седьмом классе я признался своей подруге-однокласснице, что мне нравятся не только девочки, но и мальчики, а девочка предала меня и растрепала об этом всей школе. Как бы я ни пытался отнекиваться, ничего не помогало, и каждый день меня, если не избивали после уроков, то унижали морально. Дети бывают очень жестокими, если находят грушу для битья. Наверное, дело было еще и в самом учебном заведении — там учились дети не из самых благополучных семей, но это я понял позже и очень радовался, что сбежал оттуда. Хорошо, что мама поняла меня и выполнила мою просьбу о переводе в другую школу. С девятого класса у меня началась новая жизнь. Я сразу поставил себя, как крутого парня. Я насмотрелся на таких, и их стиль поведения мне был понятен. К счастью, годы издевательств не вбили в меня комплексы и чувство неполноценности. Играть роль хулигана было сложно, я всегда был слишком добрым, но жить хорошо хотелось больше. К счастью, девятый класс пролетел быстро, сейчас классы переформировали, и от моей компании осталось всего три человека, остальные ушли учиться в ПТУ или работать, а эти трое не были такими ужасными. Теперь, чтобы быть крутым, мне не приходилось унижать кого-то или пакостить, хватало уверенности, редкого срыва уроков и абсолютно идиотских шуток. В целом, в этом учебном году все началось отлично, кроме одного «но» — нашего классного руководителя. Одного моего взгляда на него хватало, чтоб сердце начинало биться быстрее, мысли затуманивались, а слово «классный» приобретало новый смысл. Я мог взять себя в руки, никак этого не показывал, но всё равно порой было сложно. Я не был дураком и даже не собирался лелеять никаких надежд, в конце концов, кольцо на его пальце уже было самым сильным знаком «стоп». Разговор, который произошел после первого факультатива по истории, еще больше уверил меня в том, что Арсений Сергеевич — хороший человек, и укрепил эти дурацкие, никому не нужные чувства к нему. И со временем проблема никуда не делась, а чувства к нему обострились в разы, потому что мы, если это слово применимо в отношениях учитель-ученик, сдружились и начали общаться вне уроков, на факультативе и после него. Арсений Сергеевич объяснял мне темы из истории, которые уходили за пределы изложенного в школьных учебниках, я впитывал нужную для поступления информацию, и старался убеждать себя, что мне достаточно интересного и приятного времяпрепровождения с ним, и я не думаю ни о чем другом. Это был первый раз, когда я не хотел, чтобы зимние каникулы наступали, ведь они означали перерыв в дополнительных занятиях, с другой стороны, я надеялся, что эти несколько недель приведут мои нервы, мысли и чувства в порядок.