10 «Б»

POV Арсений Перед зимними каникулами, на двадцать восьмое декабря, была назначена Новогодняя Дискотека. Я недолго радовался выходному дню, потому что меня поставили на дежурство в этот вечер. Я ходил по актовому залу и рекреации рядом с ним, и наблюдал за веселящимися ярко разодетыми подростками. Помню, как сам любил такие вечера. И еще я любил проносить на них выпивку, а сейчас вот, хожу и слежу, не делает ли кто-то точно так же. Сегодня мне еще никто не попался. Я сел в одно из кресел из актового зала, которые сейчас были поставлены возле стен, и стал наблюдать за танцующими. Среди них был и мой класс — за эту половину учебного года они сдружились и стали одной командой. К моему удивлению, они были очень осознанными и помогали своим неуверенным одноклассникам, и всегда приходили на помощь друг другу. Даже друзья Антона Шастуна начали проявлять свои положительные качества, а самому Антону стало легче дышать в такой хорошей среде. Интересный он парень, очень умный. Мне искренне хотелось помочь ему поступить на исторический факультет. Мы поставили цель и выбрали лучший ВУЗ города. Я верил, что у Антона все получится. Я лениво, но достаточно внимательно разглядывал людей на танцполе, и вдруг заметил, как Маша, поймавшая мой взгляд, начала танцевать более… сексуально? Выглядело это как конвульсии, я отвернулся и попытался сдержать смех. Ох уж эти влюбленные школьницы! А Маше не помогали даже мои разъяснительные беседы. — Когда там у нас уже корпорат? — рядом уселся Паша, прокричав мне этот вопрос на ухо. — Павел Алексеевич, завтра, потерпите денек, — я засмеялся и шутливо толкнул учителя русского в бок. — Завтра побухаете. — Вот ты, Арс, все про бухло, да про бухло, — укоризненно ответил он, сдерживая смех. — Не, Паш, про бухло — это у нас ты, — не удержался от подкола я. Паша умудрялся бухать и не пьянеть — местная звезда корпоративов. Перекинувшись с коллегой еще парой фраз, я отправился проверять коридоры и мужские туалеты на предмет курильщиков. Я открыл дверь туалета на третьем, верхнем этаже, и табачный запах сразу ударил мне в нос, свет был выключен и что-то разглядеть помогали только уличные фонари вдалеке. Лицом к открытому окну, видимо, совершенно не боясь быть застуканным, стоял парень, очень высокий, судя по силуэту, так что вопрос о том, кто бы это мог быть, сразу отпадал. — Антон, — я прозвучал достаточно укоризненно. Ученик вздрогнул и развернулся. В его длинных пальцах была зажата невыкуренная до конца сигарета, а роль пепельницы исполняла железная банка, явно много раз использовавшаяся для этих нужд. Наверняка, где-то в этом же туалете она и была спрятана от учителей, знаю, проходили. Антон смотрел на меня без страха, но мне показалось, что я различил в его глазах какую-то непроходимую печаль, прям как тогда, на первом факультативе по истории. — Накажете меня? — холодно спросил он. — Нет. Я задумался, стоит ли делать поблажки, и решил, что оно действительно того не стоит, кто не курил в школе, да еще и во время праздника? Да и Шастун звучал как-то подозрительно мрачно, мне это не понравилось. — Будете? — совершенно буднично вдруг предложил Антон и протянул мне пачку сигарет. Этот вопрос ввел меня в ступор. С одной стороны, я должен был возмутиться и повести себя, как педагог, а с другой, курить хотелось безумно. Немного подумав, я решил, что Антону можно доверять, вытащил из пачки сигарету и отошел, чтобы закрыть дверь на замок изнутри. Главное, не спалиться, когда будем выходить. Хотя кому нужен этот третий этаж, когда на втором все веселье? Шастун протянул мне зажигалку. — Спасибо, — я улыбнулся, принимая из его пальцев зажигалку и подкуривая сигарету. — Ты понимаешь, что это должно остаться между нами? — Обижаете, — улыбнулся Антон в ответ. Мы стояли возле окна и молча затягивались дымом. Я смотрел в окно, на заснеженный школьный двор и думал о том, что у меня сейчас провоняет вся одежда. И о том, что я взрослый человек, поэтому должен думать о последствиях своих действий. А еще о том, что я ужасный педагог и подаю своим ученикам плохой пример, правда, угрызений совести в данный момент я совсем не испытывал. Мне искренне казалось, что Шастун прекрасно все понимает. Антон тоже ушел в свои мысли, то смотря в пол, то переводя взгляд на меня. — О чем задумался? — поинтересовался я, кидая окурок в железную банку. — Да так, — он неопределенно махнул рукой. — Ни о чем. Антон тоже потушил сигарету и посмотрел на меня, долго не отрывая глаз. — Что не так? — я нахмурился. У меня было ощущение, что в голове у этого парня сейчас творится полный раздрай, и он то ли пытается о чем-то сказать, то ли задать какой-то вопрос. — Арсений Сергеевич, — тихо проговорил он. — Да? — Немедленно отозвался я. И тут произошло то, чего я никак не мог ожидать. Антон сделал шаг вперед, наклонился и поцеловал меня в губы. Уверенно и отчаянно. Я впал в ступор, чувствуя, как он прижимается ко мне и робко проводит языком по моей нижней губе, не встречая сопротивления в первые секунды. Наконец, мой мозг смог выйти из оцепенения, и я отодвинул парня от себя, мягко схватив его за плечи. — Антон. Он смотрел испуганными, широко раскрытыми глазами, у него подрагивала нижняя губа, и мне казалось, что он сейчас заплачет. — Простите, — залепетал Антон. — Я не хотел, простите, пожалуйста. Он дернулся, намереваясь убежать, но я крепко держал его за плечи. Мне и самому, честно говоря, хотелось сейчас оказаться где-нибудь в другом месте, только бы избежать этой неловкости. — Антон, — я постарался добавить в голос как можно больше серьезности. — Мне… Шастун покачал головой и перебил: — Давайте сделаем вид, что ничего не было, пожалуйста, я правда все-все понимаю, — выдохнул он. — Хорошо, — я кивнул и отпустил его руки. — Простите, — снова повторил он и стремительно вышел из маленького помещения. *** Все каникулы этот инцидент не давал мне покоя. Из раза в раз я возвращался мыслями к этой сцене в туалете и думал, что сошел с ума, потому что я отдавал себе отчет в том, что этот мимолетный недопоцелуй был мне приятен и пробудил внутри те чувства, которые не должен был. Я и так понимал, что успел прикипеть к Антону, мы много с ним общались, но… Было одно большое «но». Он все еще оставался моим учеником. Школьником, младше меня на семь лет. Какой же я дурак. «Нужно просто выкинуть это все из головы и забыть, как страшный сон», — решил я для себя, в результате всех этих размышлений. Сон. Сон стал отдельной проблемой. Я начал бояться ложиться спать, потому что во снах ко мне приходил Антон. Мы разговаривали и иногда целовались. И это все не способствовало моему плану. Как из головы выбросишь такое? Через неделю каникул я пришел в школу и остался там допоздна — на меня повесили заполнение отчетности. К предстоящей проверке переписывались почти все журналы, бланки и документы. Вот такими увлекательными делами занимаются учителя на каникулах. Я тупил над журналами с отчетами о сотрудниках школы, нужно было перенести информацию из одного в другой, а мысли мои витали все там же — в запрещенных закоулках сознания с пометкой «Антон». Совсем изведя себя за последнюю неделю, я решил, что думать о своем ученике я могу себе позволить. Просто это все должно оставаться мыслями, не более. — Привет, старик, — в учительскую вошел Паша, водрузив на стол внушительных размеров стопку тетрадей. — Ты чего такой смурной? — Да не, просто задумался, — я попытался изобразить подобие легкой улыбки. — Ага, я вижу. Паша достал журналы седьмых классов и сел напротив, притянув к себе тетради. — Знаешь, друг, — он посмотрел на меня, прищурив глаза, — тебя явно что-то мучает, — заявил Паша и достал из кармана свою любимую электронную сигарету, закурил, — Расскажи, легче станет, — закончил он. — Не, Пах, там совсем жопа. — Я даже представить не могу, в какое дерьмо ты можешь вляпаться, чтобы я этого не понял. Я не ответил, только отобрал у него сигарету и затянулся сам. — О, понятно, все совсем плохо, — хмыкнул он. — Да, Паш, именно так. Паша молча наблюдал за тем, как я курю. Ждал. И, конечно же, дождался, я проиграл этой звенящей тишине. — Я, кажется, влюбился, — выдавил я. — О, а чего тогда убиваешься? — весело спросил он, но тут его выражение лица сменилось на подозрительное, и он спросил шепотом: — В ученицу, что ли? Я не стал уточнять, что не совсем в ученицу и убито кивнул. — О, приятель, это правда жопа, — он потянулся через стол и похлопал меня по плечу. — Ну, ты держись. В твоем случае, все как в музее — смотреть можно, руками трогать нельзя. Ну, до ее окончания школы точно. — Да знаю я, — уныло ответил я. — Просто бесит, что не могу отвлечься. — Класс-то хоть какой? — Вот так я тебе все и рассказал, — хмыкнул я. — Ну хоть старшие, я надеюсь? — Ну конечно, Пах, ты чего?! — Ладно-ладно, я на всякий случай уточнил! Почему я рассказал Паше? Наверное, потому что он, как никто, мог меня в этом понять. Пару лет назад он женился на своей же ученице. Правда, встретились они через несколько лет после ее выпускного и поняли, что это любовь. Моя ситуация, конечно, была сложнее, но выговориться хоть кому-то было необходимо, хотя бы не уточняя детали, как сейчас. *** На конец каникул были назначены факультативы — дурацкая и наивная идея директрисы, она правда думала, что кто-то из детей в каникулы пойдет в школу. К сожалению, я был обязан сидеть в классе и ждать учеников. Я развлекался, смотря в телефоне новые дурацкий картинки, придуманные в интернете, не ожидая, что кто-нибудь вообще придет — прошло уже пятнадцать минут от начала занятия. Но дверь открылась, и в класс вошел Антон Шастун. Что же ему в каникулы дома не сидится? — Здравствуйте, — он смущенно улыбнулся и растерянно спросил, оглядев класс: — А что, никто не пришел? — Здравствуй, — я сел ровнее и пожал плечами. — Каникулы же. Можешь тоже идти домой, если хочешь. Мне казалось, что я чувствую тех самых мифических ангела и демона, сидящих на плечах. — Не очень хочу, честно говоря, — признался Антон. — Надоело отдыхать? — я улыбнулся. Напряжение в воздухе витало не маленькое, но мы оба делали вид, что все в порядке. — Нет, просто дома все не очень хорошо, — он сел за парту напротив меня и провел рукой по лицу. — Не спрашивайте. — Ладно. И снова эта неловкая пауза. — Арсений Сергеевич, вы не злитесь на меня? — тихо спросил он. — Нет, конечно. — Просто, я понимаю, это было глупо. И, наверное, вам было ужасно неприятно, — он говорил этот явно заготовленный текст и нервно водил пальцем по парте. — И вообще, у вас семья, жена, а я… Он кивнул на кольцо. И этот самый мифический черт, сидящий на моем плече, дернул меня сказать: — У меня нет жены. Я осознал всю степень своей глупости только через пару секунд, когда увидел ошарашенный взгляд Антона. — Что? — Блин, — я подпер голову рукой и прикрыл глаза, в этот раз обдумывая свои слова. — У меня нет жены, кольцо подставное, чтобы люди не задавали вопросов. Но это совсем не важно, я ляпнул не подумав, это признание ничего не меняет, и я надеюсь, что это будет еще одной историей, о которой мы просто забудем, — попросил я. Я поднялся со своего места и подошел к двери, приоткрывая ее от себя. — Прости, но увидимся после каникул. Да, я выпроваживал Антона совсем бесцеремонно, но мне казалось, что говорить больше не о чем. Он оценивающе посмотрел на мой жест, подошел и положил свою ладонь на мои пальцы, сжимающие ручку двери, и посмотрел в глаза. Не лез на рожон, как в прошлый раз. Проверял мою реакцию. Ангел на плече молчал, а вот демон шепнул: «Ты же хочешь». И я, не отдавая отчета своим действиям совершенно, потянул дверь на себя вместе с его рукой. Дверь хлопнула, я повернул замок и, развернув Антона, прижал его к двери. Моя светлая сторона надеялась на то, что он просто испугается такого поворота событий и сам сбежит. Но эти мысли поглощала совсем другая надежда, которая так же поглотила и крики разума о том, что я педагог, что я не должен так поступать, и все прочие мысли в этом духе. Антон не сдвинулся с места. И страха в его глазах не было, он ждал, и я сам потянулся к нему, целуя со всем отчаянием, которое накопилось во мне. Господи, что я творю? Он отвечал мне со всей возможной в его возрасте страстью, водя руками по моей спине и очень торопясь куда-то. — Тшш, не торопись, — прошептал я ему в губы, проведя ладонью по волосам парня. Он послушно сбавил темп, целуя теперь с нежностью. Да, целовался он явно не впервые. Моя голова совсем отключилась из-за этого осознания и происходящего в целом. Антон тихо простонал в поцелуй, и я, прижавшись к нему, почувствовал его возбуждение. Я коротко поцеловал его губы и прошелся поцелуями по его щеке, спускаясь ниже, к шее. Пришлось прикрыть его рот ладонью, потому что вдыхать и постанывать он начал громче, намек он понял, и теперь, пока я вылизывал его шею, он держался, коротко вдыхая и выдыхая. Я продолжал прижимать парня к закрытой двери. Задрав футболку, я облизал его соски, заметив, что он поднял одну руку и прикусил себе ладонь, только бы сдержаться от громких звуков, которые рвались наружу. Через мгновение я уже стоял перед ним на коленях, оглаживая его член рукой через ткань джинсов. — Ооох… — совсем тихо прошептал Антон, когда я облизал его живот, оставляя мокрый след, и начал спускаться ниже поцелуями, при этом расстегивая неподатливый замок на ткани. Справившись с чужими джинсами и трусами, я обхватил губами головку члена и почувствовал, как сам Антон напрягся. Он старался ухватиться рукой в воздухе хоть за что-нибудь, и я протянул свою руку вверх, чтобы помочь ему с этим и переплести наши пальцы. Медленно, стараясь не сбивать темпа, я вбирал его член в рот, слыша, как Антон задыхается от ощущений. И, боже мой, как мне было хорошо в этот момент, от понимания, что именно я дарю ему эти эмоции. — Арсений… А-а-а… — он снова шумно вдохнул воздух. И я почувствовал сокращения его члена, медленно довел дело до конца, чувствуя, как рот заполняется спермой. Вернув его белье и джинсы на прежнее место, я поднялся с колен, и с трепетом посмотрел на Антона, который пытался перевести дыхание. Я обнял его, и Антон доверчиво прильнул ко мне, обвивая руками мои плечи и шею. «Что ты натворил!», — а вот и тот самый ангел с плеча проснулся. Очень вовремя. Антон отодвинулся и посмотрел мне в глаза. Вот сейчас там был страх, он боялся, что я оттолкну его, скажу, что нам снова стоит все забыть. И ведь, действительно, стоило бы. — Антон, я… — Помолчите, пожалуйста, — попросил он и снова вернулся в мои объятия. Какой же я все-таки дурак.