Ни за что

— Ни за что! — в очередной раз повторял Арсений, размахивая руками в знак протеста. Прошло уже полтора часа с того момента, когда мама сообщила ему радостную, по её мнению, новость: к ним на огонек заглянет семья Шастунов и оставит в качестве подарка своего шестилетнего спиногрыза Антошу, которого Арсений, мягко говоря, недолюбливает. Подростки вообще не очень любят детей, а особенно не любят быть в роли няньки для мелких карапузов. Поэтому представьте себе реакцию пятнадцатилетнего Сени, когда он узнал, с кем ему предстоит провести весь выходной день, пока их родители будут прохлаждаться на торжестве у общих знакомых. Однако за эти полтора часа парень уже прошел через три стадии принятия неизбежного: 1 стадия. Отрицание. Истошный крик «Не-е-ет!» и разбитая чашка, так неудачно выскользнувшая из рук после слов мамы «Сеня, милый, присмотришь сегодня за Антошей? Нас с его родителями пригласили Матвиенко, ты их знаешь, у них сегодня годовщина, и вот они позвали нас…» Дальше Арсений уже не слушал. Наплевав на осколки на полу, которые неплохо было бы собрать, потому что Чарли может поранить лапы, парень вбежал в гостиную и ошарашенно уставился на мать. Она, впрочем, вовсе не замечала покрасневшего взбешенного парня за своей спиной и продолжала завивать волосы, одновременно поправляя макияж. На все мольбы сына вроде «Почему я?» и «Что я сделал не так в этой жизни?» женщина отмахивалась и говорила: «Антоша — хороший мальчик. Я уверена, вы с ним подружитесь». Естественно, ни о какой дружбе Арсений и думать не мог. Он ходил по гостиной туда-сюда, искал повод избежать предстоящего и иногда бился головой о стену. 2 стадия. Торги. — А вы надолго? А когда вы точно вернетесь? Но я и пары минут с ним не выдержу! Ты хоть знаешь, какие дети отвратительные? — Арсений немного отошел от шока и теперь допрашивал маму насчет времени её пребывания в гостях. — Я знаю, что дети милые. Ты же тоже был маленьким, дорогой. Ты был такой лапочка… Пока не вырос, — женщина вздохнула и с улыбкой посмотрела на сына. Парень, проигнорировав последние слова матери, снова принялся перечислять ей причины, почему он не может оставаться с ребенком: — Я же даже не знаю, как обращаться с детьми. Он же мелкий, что я с ним буду делать? А что, если он помочится или наложит прямо в штаны? Я что, должен буду переодевать его? Это мерзко! — Арсений, ему шесть лет, он сам способен ходить в туалет. Не выдумывай. — И вас, женщина, я зову своей матерью?! — восклицал Арсений. — Оставить бедного ребенка на растерзание мелкому спиногрызу! Как это подло и жестоко! — Арси, дорогой, не драматизируй. Если хочешь, мы с отцом потом можем купить тебе новую приставку. Если ты, конечно, согласишься посидеть с Антоном, и всё пройдет без происшествий, — она многозначительно посмотрела на сына, у которого вот-вот пар пойдет из ушей. Парень замешкался, думая о новой приставке, но тут же опомнился и выпалил: — Меня не купишь! Я не готов страдать ради какой-то приставки! Эти муки не стоят того! Если это, конечно, не новенькая Sony PlayStation, о которой я мечтаю. Женщина ухмыльнулась про себя: сдался-таки; но не спешила соглашаться, якобы раздумывая над просьбой. — Ну, такую приставку нужно заслужить, — наигранно рассуждала она, — а ты вроде как и не рад тому, что придется сидеть с чужим ребенком… Арсений с горечью думал о старом джойстике с одной сломанной клавишей и собственном спокойствии, но грезы о новой PlayStation дали о себе знать, и он наконец сказал: — Я согласен. — Вот и славно, — улыбнулась женщина и, потрепав сына по голове, последовала на кухню. — Но с вас еще Fifa 2016! — послышалось из гостиной. 3 стадия. Принятие. Смирившись со своей участью, парень всё-таки убрал осколки на полу и вытер разлитый чай, который уже начал вылизывать Чарли. Золотистый ретривер Чарли — собака Поповых — был не как все нормальные собаки, молоку он предпочитал чай и кофе, мясу — шоколадные конфеты с ликером. Благо характер Чарли всё же соответствовал своей породе — умная, спокойная собака, способная к дрессировке, хорошо ладит с детьми. Арсений только-только закончил вынужденную уборку, как в дверь позвонили. Издав отчаянный стон, он побрел встречать «долгожданных» гостей. Приятная молодая женщина лет тридцати сразу принялась его обнимать и повторять как она рада, что с её сыном останется сидеть именно Арсений. Сам Арсений такой радости не испытывал, но смиренно принял все объятия, потому что воспитание не позволяло отказаться. — Проходите-проходите! Я уже почти готова, — из спальни появилась мама Арсения, на ходу вставляя серьги в уши. — Арсений, забери у Чарли шоколад, он уже весь обляпался, — женщина закатила глаза, глядя на собаку, и снова обратилась к гостям: — А где же наш маленький Антоша? Из-за спины высокого, долговязого мужчины робко выглянул светловолосый мальчик. Он покусывал губу и с интересом разглядывал просторный холл: красивая хрустальная люстра ярко сверкала на солнце, пробивавшемся сквозь большие окна, и отбрасывала блики на белоснежный потолок. Множество цветов разных мастей по всему помещению создавали ощущение летней свежести. Без внимания не остались и две внушительных размеров картины с изображенными на них пейзажами. Арсений тем временем оценивал масштаб трагедии: он пристально изучал мальчика, ловил каждое его движение и искал чертят в глазах. Антон, наконец, прошелся глазами по всему помещению и остановил взгляд на своей потенциальной няньке. Арсений в ответ сузил глаза и показал жест «я слежу за тобой» указательным и средним пальцами. Мальчик хитро улыбнулся, и Арсений убедился в том, что был прав на его счет: день пройдет не самым лучшим образом. Родители обоих мальчиков поспешили удалиться, сославшись на то, что они уже опаздывают. Не обошлось, конечно, без наставлений. Прежде чем уйти, мама Арсения обрушила на сына кучу указаний, в том числе не смотреть телевизор долго, не есть много шоколада, не бегать по дому, не кормить пса рыбками из аквариума. На каждый следующий наказ парень всё больше и больше закатывал глаза. Наконец, дверь за родителями захлопнулась, и Арсений повернулся к Антону. Мальчик уже потирал руки и хитро улыбался, а Арсений с отчаянием застонал. Но где-то в глубине души он надеялся, что всё пройдет не так уж плохо.