Е.В.А.

Глава 1. Когда приходят сны. I. Небо, накинув мантию тьмы, украсило лик свой холодным нимбом, окунув земли Фронтира во мрак. Стоило ночи только вступить в свои права, как в объятьях ее вдруг все ожило. Озера извергли из чрев своих немыслимых тварей и из каждой норы, словно на чей-то далекий призыв выползали уродливые создания, волоча свои зловонные туши по каменным насыпям. Густой туман лег на незнакомые тропы, тая в себе смертельную опасность для каждого смельчака, решившего испытать свою никчемную судьбу в северных дебрях. Ветви деревьев, словно живые, склонялись к земле и тут же взмывали к небесам, повинуясь дьявольским порывам холодного ветра, уносившего последний в этом году снег и смешивая его с грязью. Столь прекрасен и зловещ был мир, раскинувшийся у ног бесчисленных гор, что луна, словно влюбленная, дарила свой бледный, холодный свет землям, облаченным в еще белые, но с прорезью зелени одеяния. И именно в этот поздний час, мрачная тень чужака неслышно ступала по засыпанной снегом тропе, огибая сухие ветви и острые камни, словно танцуя. Шаг чужестранца, заранее продуманный предсказывал каждое дуновение ветра и шорох под ногами. Уже давно потрепанная тяжёлая мантия развивалась в такт этому танцу, придавая блеклой тени схожесть с призраком. Шелковые пряди волос темнее, чем крыло ворона спадали на широкие плечи и, завиваясь в чудесные локоны, путались в цепочках медальонов. Лицо цветом напоминавшее выбеленный ветрами череп было столь изящно, что сама богиня луны невольно залюбовалась бы этим видением. На этом безукоризненном холсте губы тонкие, но чувственные, сжатые в плотную алую линию, казались скромными лепестками роз. Глаза, чей омут губил каждого взглянувшего, в мрачных пучинах, смотрели на этот мир с неким состраданием, а возможно с насмешкой. Юноша казался безукоризненной статуей, в которую мастер вложил всю свою душу. Ночные твари, правящие в лесах Фронтира, жестоко и безраздельно, все же предпочитали держаться подальше от этого призрачного силуэта, так, если бы сама тьма, невидимым полотном окутывала его тело. Странник прислонился широкой спиной к дряблому деревцу, застыв, вслушивался в мрачные песни леса. Он слышал одинокие завывания ветра на несколько миль вокруг, слышал, как вдалеке волки вонзали клыки в плоть молодой лани, и как та, испустив предсмертный крик, такой жалобный и страшный, в последний раз вдыхает морозный воздух, пропитанный запахом собственной крови. Юноша слышал и то, как у болота, в густом камыше ползет гадюка, подминая своим склизким брюхом прошлогодний перегной. Странник мысленно выделял все эти звуки, раскладывая на воображаемых полочках, ведь каждый из них нес информацию, значимую или же вовсе бесполезную. Ветер усиливался, развивая волосы чужака и игриво напуская их на белоснежное лицо. Озноб пробрался сквозь плотный плащ, пробил кожу и иглами впился в плоть. Странник натянул старый шарф на лицо и огляделся. Что-то не так было с этим ветром. Нечто зловещее он принес из чащобы. Юноша прикрыл глаза, тяжело вдохнул до боли знакомы запах: "о, этот мерзкий аромат разложения!" Тень двинулась дальше. Но не прошел он и дюжины метров, как смрад с новой силой резанул по носу, будто где-то сгнило целое войско. Немного оглядевшись, странник с легкой опаской взглянул под ноги и тут же отшатнулся, будто ужаленный. Хотя лицо его было по-прежнему бесстрастным, суровый взгляд сверлил кронку почерневшей земли у самых ног. Возможно ли? Но если подумать… Катакомбы? Старые забвеные катакомбы... Cотни и тысячи они порой находились в самых неожиданных местах. Поговаривали, что и под самой Столицей имелась парочка таких вот отходников, но, как правило, об этом молчали, предпочитая забыть ужасы навеянные тьмой... Ведь мало кто помнил о них. Старые цитадели и древние города, стоявшие так давно, что ни одна книга не сохранилась с тех времен, а если бы и сохранилась, не нашлось бы человека и даже аристократа, способного прочесть фолиант. Все они погибли в тот день, когда война, окунувшая весь земной шар в кровь и пепел, выставила непреодолимую брешь в памяти человечества. Война осушила океаны, выжгла леса и заразила города, сделав их кладбищем для миллионов душ, словно чистилище, державшее в себе память. Они стали тьмой, холодом и смертью. Ничтожные остатки человечества, выжившие после удара, сторонились памятников собственной цивилизации, словно там язва, там смерть. Города засыпало песком, дождь пролил на них яд, и гниющие трупы, миллиарды трупов стали превосходной почвой для чудовищных растений и дьявольских созданий шнырявших в ночи. И вновь прошли века, и пески поглотили забытое, природа разрушила не угодную ей историю. Теперь, спустя десятки тысячелетий, что же могло источать эту омерзительную вонь? Ведь все, что когда-то тянулось к солнцу, было обречено умереть во тьме. -Хочешь проверить?- насмешливый голос разорвал тишину, - Только нос заткни, чем поплотнее.… А то останешься без обоняния дня на три! Юноша не шелохнулся. -Меня это не касается.- Наконец пробормотал он, и недолго думая двинулся дальше. -Вот это правильно! Ты только под ноги смотри! -Заткнись! Странник нахмурился. Если б хоть кто-то наблюдал сейчас за странным диалогом, то наверняка решил бы, что парень просто сошел с ума, потому вероятно и чревовещатель из него вышел отменный. Поправив широкополую шляпу, он кинул небрежный взгляд на горизонт. До рассвета еще далеко, до ближайшего поселения тоже, да и заночевать посреди лесной чащобы казалось совсем не разумным. Тем более что знакомый аромат, вряд ли даст ему вздремнуть хотя бы час. Нужно двигаться дальше. Лишь в предрассветный час юноша набрел на заснеженный берег тихой речушки. Весь лес будто поменялся у самой кронки воды, теперь уже не такой мрачный и пугающий. Спустившись к берегу, странник набрал полную флягу воды и, поднявшись с колена, осмотрелся, в поисках ночлега. Редкая галька, размером с детский мизинец, монотонно звенела в легких накатах холодной воды. Совсем зеленая, молодая травка, кое-где выбивалась из-под посеревшего от влаги снега. Наконец чужак устроился в корнях сухого шиповника, раскинувшего свои когтистые ветви на несколько метров вокруг. Он лег прямо на снег, укутавшись в плотный плащ, и возложив изогнутый меч на грудь, бесстрастно взглянул на небо. На сером, казалось, коптящим мраком своде не нашлось ни одной, даже самой блеклой звезды. Юноша вздохнул и, надвинув шляпу на лицо, погрузился в долгожданный сон. II. Было все еще темно, когда юноша резко проснулся и, открыв усталые глаза, понял, что уже не лежит. Проведя рукой по стене за спиной, чужак отшатнулся - та была вполне реальна. Резкий свет ударил в глаза. Юноша тут же сморгнул, но свет продолжал резать и слепить. Что же это? Возможно ли, что бы сны были столь реальны? Серое, затхлое помещение с облаками клубящейся пыли, было очень схоже с больничными палатами во многих деревнях Фронтира. Но было здесь и что-то, заставившее юнца потянуть руку за верным бастардом. Не обнаружив меч на привычном месте, чужестранец лишь секунду замешкался, сжимая белеющую ладонь. Свет, пролившийся белоснежным столбом от каждой проржавевшей лампы, резко очерчивал свои границы, там, где тень, подобно склизкому и трепещущему нечто облизывала дряблые углы комнаты. Когда-то давно, юноша уже побывал в подобном месте, потому вероятно лицо его ожесточилось, а глаза, подобно голодному волчьему взгляду, всматривались в темные пятна, ожидая. Внимание чужестранца привлек какой-то незнакомый, сдавленный вздох. В комнате он был не один. В темном пятне, был кто-то еще, а возможно и что-то… Ни секунды не мешкая, юноша, направился к нечеткому очертанию, показавшему из тени лишь краешек бледной руки. Нечто маленькое, худое, словно ребенок, подгибало под себя кривые ножки и раскачивалось из стороны в сторону, тяжко вздыхая. Лица странник не смог разглядеть, но убедившись, что это действительно ребенок, тут же поддался вперед. Уже через мгновение, оказавшись недосягаемым ненавистному свету, юноша смог рассмотреть этот раскачивающийся комочек. Девочка сидела на полу, царапая худыми пальцами собственные уши, белая как снег, и обернутая в грязную рубаху, оголившую хрупкую спину. Таких детей странник никогда не встречал. Худая, поросшая грязью и смрадом, девочка тихонько всхлипывала, раздирая собственную плоть до багряных борозд. Возможно, ростом она была меньше сверстников, и каждая кость явно проглядывала, будто прорываясь через истощённую голодом кожу. Волосы сальные и спутанные грязным рыжим отблеском заслоняли часть спины и лица. Когда же расстояние между ними стало ничтожно, девочка вдруг встрепенулась и, заметив чужака, издала писк, словно раненный птенец, попятилась назад. -Не бойся,- чуть слышно произнес странник,- я не сделаю ничего плохого. Присев на корточки юноша протянул руку. Девочка уже уперлась спиной в стену и, помотав головой в поисках щели, в которую ей бы удалось забиться, вдруг дико взвыла. -Тише,- спокойно произнес юноша, придвинувшись чуть ближе,- успокойся. Заметив его руку, так близко к своему лицу, девочка начала биться в истерике, размахивая огрубевшими ручонками в воздухе, задыхаясь в слезах безумных зеленых глаз. -Да что с этим ребенком? – послышался уже знакомый хриплый голосок,- Одичала - поди? Юноша вдавил острые ногти в ладонь левой руки и вновь взглянул на ребенка. Теперь, когда он был к ней так близко, приступ тошноты подошел к горлу странника. Пальцы на руках и ногах были настолько стерты, что кости виднелись из-под багровых прорезей кожи, запястья уже давно превратились в кровавое месиво, пожранное личинками мух, потому вероятно миазмы, источаемые заживо гниющей плотью, были невыносимы. Каждый сантиметр хрупкого тела был покрыт взбухшими кровоподтёками, принявшими не свойственные оттенки зеленоватого и черного. Что-то внутри чужака съежилось и сдавило: картина по-первости казавшаяся просто жалостливой, в действительности предстала поистине чудовищной. Возложив ладонь на трясущуюся в рыданиях голову, юноша нежно, подобно отечески погладил взъерошенную рыжую макушку. Зеленые глаза опасливо, но уже заинтересованно взглянули на лицо чужака, так, если бы диковинный зверь подобрался столь близко, что его горячие дыхание, ощутимое всем телом заставляло завороженно наблюдать и лишь изредка тяжко вздыхать, чтоб не задохнуться. И эти глаза смотрели не на него, а словно вглядывались туда, где и сам странник предпочитал не появляться, глубоко в собственном «я». Открыв было рот, юноша запнулся - слова застряли где-то в горле и резкая боль, пронзив спину, ринулась вверх вдоль позвоночника, что бы кувалдой рухнуть на голову. Он ловил ртом воздух, но как казалось, обожженные легкие никак не могли наполниться, а в глазах тем временем уже темнело. Тьма пожирала весь свет. Опрокинувшись на спину, странник вновь взглянул на ребенка. Два зеленых светлячка светили ему сквозь надвигающийся мрак, что бы в нем же и погаснуть. III. Юноша открыл глаза и тут же сел. Голова, словно налитая свинцом, грозилась вот-вот расколоться на двое, а тело изнывало от боли и озноба так, словно странник и не спал вовсе. Впрочем, рассвет только готовился наступить на хвост ночи. Вдалеке, у самых верхушек сосен уже запылало и заискрилось алое зарево. Из розоватого, оттенок переходил в оранжевый и тьма как туман рассеивалась на небосводе. Сны были столь редким, сколь и жестоким подарком в жизни странника, так будь то похвала или непринужденность людей, к таким как он. Порой сны попросту исчезали из его памяти, стоило лишь приоткрыть глаза, и вот, ты уже не помнишь начало, да и конец не столь важен. Но этот кошмар холодным эхом отдавался в его сознании, и был он реален, по-настоящему мерзок. -Ты видел мой сон?- коротко спросил юноша, разжимая ладонь. -Нет, а что решил снами поделиться?- ехидно промямлил голос, проступая отвратной рожицей на белоснежной коже. -Нет.- Сухо ответил странник и, повесив изогнутый меч за спину, тут же направился к ближайшему поселению. Маленькая деревня, гордо называвшая себя городом, стояла чуть поодать от склонов заснеженных гор, обступивших в плотное кольцо, целую равнину. С все еще заснеженного склона юноша мог рассмотреть всю деревеньку как на ладони. Около сорока бревенчатых и пластиковых домов выстроились в ровные ряды, окруженные невысокой, что удивительно для поселений Фронтира, стеной из частокола, служившей скорее декорацией, нежели преградой. Городская ратуша, единственное каменное здание, возвышалась над прочими строениями, возвещала жителям поселения о времени, благодаря старым механическим часам на крошечной башенке. Чуть левее от городка находились сады и фермы, вероятно изобилующие урожаем в жаркие месяцы года, потому и жители деревни выглядели получше, чем многие иные во Фронтире, даже во время суровой зимы. Так как было начало весны, многие городские работали на полях и фермах, готовясь к долгожданному теплу, в то время как главная улица пустовала. Тихий, мирный городок. Юноша встряхнул головой. Тихий, да возможно. Но мирный? Нет, никогда!