Е.В.А.

Глава 2. Авель. I. Схватившись за свою изогнутую трость, старуха лукаво улыбнулась, утягивая странника за собой. Со стороны она походила на разбухший бочонок, с редкими седыми клочьями волос, выбивавшимися из-под плотной сапфировой накидки. Лицо старушки было изнеможенным и сухим, словно страница древней книги, давно пожелтевшая и испещренная тысячью маленьких морщинок. Покрытые множеством бледных пятен, костлявые руки, утяжелённые громоздкими перстнями, лихо перебирали плетеные амулеты на стеганом поясе из редкой шкуры вервольфа, а колкие маленькие глазки, напоминали звериный прищур. На удивление быстро старушка заковыляла в сторону одинокой ратуши, попутно изучая своего спутника. Ратуша, как правило, принадлежала управе города, будь то едино-правящий мер, или целый скоп старейшин. В первом случае, это здание зачастую служило потомственным домом, для целой династии правителей, во втором же являлось всего на всего местом сбора. Именно в ратуше решались дела насущные, к примеру: где и с кем торговать, как преувеличить урожай, и нужна ли наемная сила из других городов. К огромному удивлению, здешняя ратуша была весьма ухоженной, несмотря на то, что большинство зданий подобного рода возводились еще в те далекие времена, когда миром правили аристократы, что еще больше говорило о достатке этого городка. Впрочем, юноша обратил свое внимание и на длинные ряды пчелиных пасек, у самого подножия холма. А ведь мед, во всем Фронтире стоял дороже мяса и даже патрон. Вывести хотя бы один достойный улей удавалось не в каждом селении, так как пчелы были поистине свирепыми созданиями, обладая мощным жалом, размером с дамский клинок, насекомые достигали в длину почти полметра, и всего десяти добротных пчел хватило бы на год, произвести меда для сотни человек. Здесь же, один улей нагромождался над другим, красочно раскинув свой терпкий запах на мили вокруг. Скорее всего, город был ежегодным местом паломничества богатейших купцов, потому и жители его рядились не в волчьи шкуры, а в собольи меха. Немногочисленные женщины, которых странник встретил на площади города, укутанные в белоснежный мех, красовались превосходными украшениями и макияжем, придавая своим лицам чаще воинственность, нежели нежность. Смотрели они дерзко, хоть и, краснея, а губы их, будто бутоны, складывались в надменных, но вожделенных ухмылках. -А ты совсем юнец.- Пролепетала старуха, сгибая иссохшие губы в ухмылке. - Как и рассказывали. Старушка пересиливала себя, что бы ненароком не посмотреть на лицо странника. Яркое солнце играло бликами в шелковых волосах юноши, придавая белоснежной коже, схожесть с фарфоровой маской, столь же хрупкой и столь же прекрасной. -Ох,- тяжко выдохнула старуха, исподлобья глянув на плотно сжатые губы спутника,- и красив как ангел. Жаль, что я так стара. Старушка явно ждала возражений, но мрачная тень все так же молчаливо шля рядом, парой холодно поглядывая по сторонам, словно опасаясь нападения из каждой тени, в ветвях сухих, изогнутых деревьев. Скривив гуды, старуха лишь фыркнула и до самых дверей прошествовала молча, теребя одну из защитных подвесок, так любимых вероятно местной публикой. Тяжёлые дубовые двери крепились на автоматических рычагах, потому, стоило подойти вплотную, как механизмы нескольких шестерней со скрипом распахивали их, впуская в темное, пропахшее благовониями помещение, колючий утренний мороз. Посреди небольшого коридора, на стеклянных помостах хранились изысканные вазы, знакомые многим, по редчайшей гравировке и рисунку, мастерски отчеканенному на хрупкой материи. Наследие аристократов, так ненавистное во всем мире, здесь, по всей видимости, ценилось и хранилось, как редчайшее сокровище. Но помимо изящных ваз, принявших позы богинь, странник обратил внимание на картину, над входом в гостиную. Кажется именно эта картина украшала одну из придворных спален, в одном из самых прекрасных замков аристократичной графини, чье имя уже некому вспомнить. Впрочем, взгляд юноши застыл на чудесном пейзаже всего на мгновение, и толика чувств, промелькнувшая в этом взгляде кристально чистых, и столь же холодных глаз, тут же растворилась, вернув законное место, уже привычному безразличию. Старуха указала тростью на дверь, по левую сторону от гостя, сняв зеленый балахон, тут же последовала за странником. Юноша распахнул тяжелые двери и, не дожидаясь хозяйки, ступил в залитую солнечным светом комнату. По центру красовался старинный стол, из черного как сажа дерева, подпираемый с двух сторон, гидрами, искусно вырезанными и когда то покрытыми позолотой. Сейчас, конечно краска уже подстёрлась и от золотого оттенка остались лишь жалкие клочки. Два уютных кресла, ярко голубого оттенка как нельзя, кстати, сочетались с полупрозрачными синими шторами, колыхавшимися подобно глади реки, в холодном весеннем ветерке. Два высоченных книжных шкафа, обтянутые бычьей шкурой, мрачно возвышались по обе стороны от стола, завораживая не столь количеством книг, сколь их запретностью. Здесь и Евгеника, и Суд Небожителей, в черном, потрепанном переплете, затесалась и Святая Инквизиция, но больше всего поражал том, явно выделявшийся на фоне сотен иных, изумрудная кайма которого слепила своей пестротой - Древо Тьмы. Книга, от которой воротило бы каждого, или почти каждого человека, заставляла старух перекрещиваться и сплевывать, отгоняя злых духов, красовалась на самой большой полке, по самому центру этой вакханалии. Впрочем, юноша не придал увлечениям старой карги ни малейшего интереса. Пройдя мимо гостя, старуха прикрыла окно, затянув его шторами, проковыляла к столу. Усевшись в кресло за столом, бабка порылась в ящиках и, нацепив круглые очки, презрительно глянула на юношу. -И так, - она поправила растрепанные волосы и вновь, уже удивленно глянула на тень, прислонившуюся широкой спиной к стене,- да сядь же ты, стоишь тут как истукан. Раздражает! Но больше ее раздражало безразличие, с которым этот наглец, выполнял все, что не прикажут. Ведь мог же этот смазливый юнец и инициативу проявить? Впрочем, старушка тут же пожелала забыть, о том, где и когда подобный типчик проявляет инициативу. Усевшись в одно из кресел, юноша без толики интереса взглянул на багровеющее лицо бабки. -Продолжим,- старушонка облизнула палец, перелистывая документ,- мне нужен охотник. -Для каких целей?- Сухо спросил гость. -А для каких целей нужны охотники? Ясно же, что бы охотиться.- Издав мерзкий смешок, старуха тут же опомнилась, и лицо ее стало более чем надменным. -Можно ближе к делу? -О! Какой же ты не терпеливый!- Стукнув дряблым кулаком по столу, старуха нахмурила брови и зло глянула на юношу, так если бы желала убить этим взглядом. -Для начала…- смежив сухие веки, она поправила очки на узловатом носу и вновь взглянула на кипу бумаг, явно терзавшую ее ум,- ты красив и юн, и походишь под описание.… Но все же! Ты ли зовешь себя - Ди? -Да, это так.- Все так же холодно и коротко ответил Ди. Хоть голос этот и принадлежал мужчине, отдавая нотками стали, все же что-то чарующее в нем заставляло даже дряблое сердечко никчемной старухи отплясывать джигу. Немного подумав, старушка довольно кивнула. -Не пойми не правильно, но шарлатанов я на своем веку повидала. Этот город живет в мире и спокойствие, уже не одну сотню лет, и бодрствующие в ночи, нас не беспокоят. -Тогда зачем я понадобился?- Юноша облокотился о спинку кресла, и надменно взглянул на старушку, будто знал, что-то, отчего волосы на ее затылки начали шевелиться. -Для сопровождения,- наконец выдавила старуха, подпирая свободной рукой подбородок,- к старой крепости далеко за землями северной пустоши… К Падшей Крепости. Юноша отвел взгляд в сторону. Падшая Крепость. -До нее месяц пути.- Пробормотал Ди, поглаживая тонкими пальцами собственный шарф. Его явно не привлекало быть телохранителем целый месяц, и это в лучшем случае! Территория Фронтира была бы опасна даже для Ди, что уж говорить, об обычном, невероятно хрупком как ему казалось, человеке. Но это лишь полбеды! Частые поломки нескольких генераторов террафомации, растянули бы это путешествие на полгода, не меньше. В конечном итоге, сама же Крепость Падших, или как ее в народе называли Пристань Серафима, была ничем иным, как мертвым городом знати. И путь к ней лежал через Алую Пустыню, чьи пески были багряного как кровь оттенка, Леса Кукмора, граничившие с хребтом Дьявола, самым опасным из всех возможных мест, но что действительно внушало ужас, так это Пустыня Распада, граничившая с Морем Распада. Именно там, на огромном утесе, над бушующей черной дланью возвышался, будто выгравированный из черного драгоценного камня, дворец, чьи башни разрывали небеса, достигая, казалось бы, самого создателя. Мрачный оплот аристократии вселял в сердца людей не просто страх, а тьму. -Чтож…- пробормотал Ди, опуская ладонь на голубой медальон, ярко отсвечивающий в солнечных лучах,- твои предложения. -Значит, согласен?- прошептала старушка, чуть ли не роняя собственные очки. -Посмотрим, что ты предложишь. -Три миллиона далосов,- вдруг вскрикнула старушенция, копаясь в ящиках стола. Тут же на стол полетел увесистый мешок, звонко брякнув содержимым.- Все затраты на путешествие возьму на себя, то есть… моя внучка. Ди опешил, и не мудрено! Отправлять в такое путешествие собственную кровинку? На прекрасном лице, можно было бы распознать изумление, но тут же оно приняло маску безразличия, так что секундная эмоция осталась лишь фантомом. -Этого недостаточно.- Серьезно заявил Ди. -Это лишь задаток!- Вспыхнула старушка, словно оскорбившись таким предположением.- Впрочем, это еще не все. Я прекрасно знаю, что Ваш брат, требует в оплату…. Девчонка, будь ей не ладно, предоставить в пути, все самое необходимое….Ну а если… Она замолчала, ехидно усмехаясь и потирая грубые ладони. -Если захочешь взять ее,- старушка широко улыбнулась, демонстрируя по большей части отсутствие зубов,- флаг тебе в руки. Ином случае, она тебе шлюху и найдет. -Ну что?- взвыла старуха, понимая, что Ди слишком долго обдумывает все сказанное. -Шесть миллионов…- пробормотал молодой человек, резко оторвав ладонь от голубоватого камня. Мрачный взгляд вновь скользнул по книжным полкам. -Шесть миллионов.- Уверенно повторила старушка, неосознанно кивая головой.-Плюс девчонка, делай с ней что хочешь. Ди лишь тяжко вздохнул. -Еще кое-что,- наконец мрачно произнес юноша, поднимаясь с кресла,- я дампир. Немного подумав, старуха спокойно кивнула, последовав примеру гостя, кряхтя, поднялась, пододвигая звонкий мешок к Ди. II. Когда улицы маленького городка опустились во мрак, и из единственного бара уже зазвучал веселый мотив, известный во всем Фронтире, одинокий силуэт повел своего коня-киборга на тот самый холм, с которого все селение казалось маленьким и заурядным. Подтянув упряжь, Ди мрачно взглянул на серые облака, затянувшие своим полотном белесый диск на небесном своде. У склона послышалось ржание и вскоре, тишину нарушил стук копыт. На возвышенность взобрался чудесный белоснежный конь, киборг из новых моделей «Пони Экспресс». На широкой спине скакуна, в изящном дамском седле, так редко используемом женщинами, восседала небольшая тень, с горделивой осанкой, присущей разве что истинной аристократке. Немного помедлив, всадница направила жеребца к молодому человеку и, остановившись всего в нескольких метрах застыла. Укутанная в плотный зеленый плащ, с темной, изысканно вышитой паранджой девушка смотрела на Ди глазами, чей цвет был схож лишь с молодой травой у самых истоков ручья. Пусть взгляд ее и был полон безразличия, веки, выкрашенные в черный как сама ночь оттенок, придавали этому взору надменность, если не сказать дерзость. Впрочем, этот взгляд задержался на юноше лишь несколько мгновений, так, будто новоявленная спутница оценивает Ди. Стянув кожаные поводья, девушка успокоила топтавшего землю жеребца. Это была, вероятно, очень молодая девушка, ведь стоило всаднице взобраться на холм, как Ди ощутил запах еще не женщины, но столь юного и полного жизни создания, чей аромат сравним разве что с цветением вишни. Лошадь встрепенулась головой и направилась дальше, к порошей кустарником проселочной дороге. -Не желаешь представиться?- спросил Ди, взобравшись на своего скакуна. Лошадь девушки лениво попятилась. -Авель.- Холодно бросила всадница и, пришпорив коня, рванула в сторону гор, там, где мрачный туннель, выдолбленный сотни лет назад, в скалистой породе выводил в Пустошь, холодную и беспощадную пустыню укрытую толи снегом, толи льдом. III. Как и предполагал Ди, погода принесла свои изменения в первую же ночь его странствий. Стоило паре наездников пустить скакунов галопом по белоснежной пустыне, как тут же ветер, поднявшийся из ниоткуда подхватил острые, как иглы песчинки, швыряя из в лицо путникам, слепя лошадей и разрывая их кожу у самых копыт. Ноги скакунов порой проваливались в ледяные насыпи, после оставляя кровавые борозды по белоснежному покрову пустоши. Даже несколько миль пути, представлялись просто невозможными в этой пурге. Наконец, Ди возглавивший шествие и оставивший спутницу далеко позади резко развернул своего коня-киборга к огромной насыпи валунов, едва видневшейся в такой вьюге. Девушка молча последовала за ним. Лишь у самой насыпи Авель смогла различить неглубокую выемку, вроде пещеры, между двумя особо крупными камнями. Ди уже слез с лошади, и утягивая обеих лошадей, вместе с наездницей к этой пещерке вдруг остановился. Сцепив между собой поводья, он обмотал их на рукояти кинжала, вогнав тот в камень, одним единственным движением. -Неплохо.- Вдруг выдохнула девушка, поправляя накидку. Юноша размотал свой шарф и подойдя к Авель протянул руку. Девушка удивленно взглянула на лицо, казалось поглощавшее все тени и весь свет окружающего, но тут же отказалась, отклонив его, казавшуюся ледяной ладонь, хрупким запястьем. -Чтож,- тихо прошептала девушка, тут же приземлившись возле Ди,- стоит заварить кофе и дождаться достойной погоды. Ди молча снял с лошади несколько сумок и лампу, годившуюся не только для освещения, но когда то, и кем-то уже использованную как чайник. Впрочем, лампа им не понадобилась, ведь Авель собралась в поход получше любого бывалого скитальца. В на удивление небольшом мешке, сшитым из прочной шкуры дракона нашелся и термос, с авто-подогревом и редкий и хлеб, одного кусочка, которого хватило бы утолить голод на целый день. Еще в сумке был мед и вяленое мясо, несколько зеленых яблок и как показалось Ди, редчайшая настойка из винограда и клюквы, которую варили только несколько ведьм Фронтира. Поговаривали, что один глоток этой чудо смеси способен вылечить самую страшную болезнь. Девушка тут же разлила горячий кофе по пластиковым чашкам и, сунув Ди одну из них прямо в руки, как оказалось самую большую, мрачно взглянула на вьюгу, доносившую до их убежища редкий, подобный льдинкам снег. -Ну как?- спросила девушка, заметив как Ди, наконец, припал алыми, как кровь губами к дымящейся чашке. -Угу, неплохо. Обратив внимание на Авель, Ди нахмурился. Девушка по прежнему вглядывалась во мрак, а тем временем ее кофе уже остывал. Впрочем, не только это заставляло охотника внимательно изучать повадки девушки. Что-то неуловимое, кажется, совершенно несвойственное он заметил в печальном взоре, устремившемся туда, где белоснежная длань сравнялась с черным небосводом, и таинство ночи, скрывало мир, подверженный безумию. Жестокость, с которой правила тьма во Фронтире, сравнима разве что со священным для всех живых тварей законом: «Выживает сильнейший», потому Ди старался лишний раз не задумываться, кого или что придётся в следующий раз отправить к праотцам, ради собственного спасения. Тем не менее, загадка, таившаяся от каждого слепца, загадка самой тьмы, подобно любовнице открывалась этому юноши, потому вероятно он не желал видеть ту страсть и горесть, с которой юное, еще не окрепшее духом существо, подверженное ужасающей хрупкости, всматривается во мрак, надеясь найти в нем путеводную нить. -Ложись спать,- наконец произнес Ди, поставив кружку. Авель устало кивнула и смежив веки выдохнула клубящийся через плотную ткань паранджи пар. Немного помешкав, она так и не притронувшись к кофе, протиснулась в глубь пещеры, словно догадываясь, что спутник ее предпочтет устроиться на ночлег у самого входа, придерживая превосходный меч наготове. Свернувшись в калачик, девушка укуталась плотной накидкой, и вновь тяжко выдохнув, тут же погрузилась в дрему. IV. Еще несколько часов Ди всматривался в промозглый пейзаж, будто наблюдая за чем-то настолько далеко, что человеческий глаз, вряд ли заметил хоть что-то на темном горизонте. Устроив изогнутый меч на коленях, юноша, поправил старый шарф, искоса поглядывая на комочек, поежившейся в глубине пещеры. Кажется девушка уже давно спала. Ди вновь обратил взор на пустошь, и лицо его постепенно менялось. Тень, окутав скулы и подбородок, медленно ползла к длинным ресницам, придавая мрачному взору нехороший блеск, так, словно дьявольский огонь плясал в омуте черных зрачков. -О как!- тихо зашипел голос, доносившейся от левой руки,- Тебе не кажется что это уже слишком? -Что ты имеешь в виду?- без толики интереса спросил металлический голос, принадлежащий уже Ди. -Ну как же! Такие смятения, переживания! Деньги, парень. Думай о деньгах! Ди промолчал. -Нет, ну, правда. Не слишком ли странное предприятие?- хрипло зашептал голосок, так, будто давясь от смеха,- Шесть миллионов, а? Не дурно, парень. Совсем не дурно! -Ты так думаешь? -А то… Кажется здесь что-то не так, но пока ничего не ясно.- Голос замолк, когда девушка, прежде мирно вдыхавшая морозный воздух, вдруг пошевелилась. Ди прищурился. Смог ли юноша расслышать в безумных завываниях ветров, несвязную фразу, небрежно брошенную во сне? Скорее всего, это останется лишь его тайной, но взгляд охотника стал печален. -Ох-ох-ох…- наигранно выдавил голос,- Наплачешься ты еще парень. Ох, как наплачешься! Ди ничего не ответил, лишь смерив взглядом горизонт, надвинул широкополую шляпу на лицо.