Лимонад

      Джей встретил его с бутылкой коньяка, Адри — с пледом и большим плюшевым мишкой, которого удобно обнимать. Завернувшись в кокон, прижавшись к мохнатой спине, Май под действием крепкого и выдержанного разревелся.       — Почему-у-у? — протяжно скулил он в ухо ничем неповинному зверю.       Удержавшись от того, чтобы не брякнуть "Гормоны", Джей поспешил долить ещё, чтобы распереживавшийся Май поскорее отключился, но Адри, осадив мужа строгим взглядом, полез утешать омегу.       — Ты его неправильно понял, я уверен, — ласково шептал он, поглаживая белёсые кудри, — и вам нужно просто поговорить.       — Мне не о чем с ним говорить!       — Ну-ну, — Адриан кивком подозвал Джея, — может, тебе лучше будет хотя бы сказать, что ты у нас?       — Ты пойми, я-то могу пока притаиться. Телефон выключу, возьму отгулы. Но Ларк долго не продержится, судя по тому, как твой Лин за тебя цепляется.       Мысль была довольно простой и правильной. Если Силино захочет, то он из-под земли достанет адрес Мая, а потом ещё и наподдаст омеге за такой резкий побег. Потом прибавят братья, Джулио, запретивший ссоры в доме, Марко лишь неодобрительно покачает головой. Только пока проходить через всё это не хотелось, даже на толику чувствовать стыд и вину перед остальными — тоже. И Май, отрицательно замотав головой, умоляюще прошептал:       — Три дня, и я уйду. Не знаю, куда, но точно с Аданом.       Переглянувшись, Адриан и Джей, как никто другой, понимающие, как переживает Май по поводу ребёнка и как по-отечески к нему привязан, согласились, поставив единственное условие: омега не делает никаких поспешных решений и глупостей, не обсудив с ними. Адри советовал ещё и таблетки с острыми предметами запрятать подальше, но Джей лишь усмехнулся: с психикой у Мая в этом плане всё в порядке, если оглядываться на то, сколько он уже пережил.       Разложив диван в зале, притащив новый комплект белья и пахнущее лавандой полотенце, в доме объявили отбой и выключили свет. Перенервничавший напряжённый Май долго ворочался, сопел и не мог найти удобную позу. Затекали ноги, щемило плечи и поясницу, но сильнее всего ныло в груди.       Его... бросили?       Мысль проскакивала, гасла в оправданиях и прошлых признаниях, которые сам Май вспоминал, чтобы утешиться. Первые слёзы на груди после той драки и мягкие поглаживания по голове от с виду серьёзного альфы; тот вечер у костра, когда Силино, только ставший другом, отогревший охладевшую душу, прикоснулся к рукам и тихо прошептал своё желание "попробовать", та неописуемая выдержка, которая спасла зад пьяного Мая от первого секса; этот самый первый секс, потрясающий до звёздочек из глаз и сердечного перезвона. Признание. Первое, сбитое и неуверенное, потом — серьёзное, с кольцом, и ежедневное — в заботливом поцелуе в висок каждое утро.       Ты моя прелесть.       Слова Лина крутились в голове, как нескончаемая пластинка. Приятная, до дрожи знакомая и заслушанная до дыр. Среди бардака и тараканов, тёмных дней прошлого и горки слёз — Силино, Силино, Силино.       Не верилось. До сих пор не верилось, что сейчас это происходит. Ещё несколько месяцев назад, пусть с кистой и предстоящей операцией, Май был самым счастливым, не думающим о детях двадцатидвухлетним омегой, а рядом с ним был любимый, их совместные планы о будущем и счастье. А сейчас? Он спит на холодном диване в чужом доме; его ждёт в приюте прекрасный сероглазый лисёнок, заботливо прирученный и обласканный; и мысль о ребёнке — главная, всеобъемлющая. Прав был Джей: гормоны очень странно воздействуют на омежий организм.       — Не спишь?       Силуэт Адриана мигнул в коридоре, а через несколько секунд он появился перед диваном, придерживая в руках смартфон со светящимся экраном.       — Не могу уснуть, — признался Май и поднялся на подушку, чтобы освободить место омеге.       Они сидели молча. Думали о своём и изредка переглядывались, ища в соседе немую поддержку. Этого, как ни странно, хватало с головой, и в душе разливалось тепло от осознания того, что не ты один запутался в своих проблемах. Резко Адриан повернулся, схватил руки Мая и сжал.       — Я беременный, — прошептал он, испуганно сверкая распахнутыми глазами.       Май понял не сразу. Сначала молча глядел в темноту, прокручивал в голове и пытался выстроить логическую цепочку от слов к действию. Но когда понял, только вовремя приставленные ко рту руки Адри спасли дом от громкого крика.       — Джей не знает! — объяснил омега. — Я боюсь ему рассказать.       — Что?! Почему?       Страх казался Маю настолько беспочвенным, что он нахмурился и с неким раздражением взглянул на Адриана. Джей столько делал для них, для их будущего ребёнка, а сейчас омега, зная, что наконец-то свершилось чудо, молчит!       — Пойми меня, — зашептал он, встретившись с неодобрением, — мы привыкли жить вдвоём, да и Джей больше так рьяно не пытается... вдруг он не хочет?       После этих слов омеге пришлось взять себя в руки и прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Собственные проблемы забылись, стали неважными, когда он смотрел на взъерошенного и пугливого омегу, который сам не знал, что же теперь делать. Они с Джеем умели ждать, пытаться и надеяться, но как только на тесте появились две полоски, Адриан, будучи спокойным и рассудительным, растерял весь запас разума.       — Скажи ему, правда. Он настолько любит тебя, что твои сомнения кажутся такими смешными и необоснованными!       Выдохнув, напоследок сжав тёплые пальцы, Адри поднялся и кивнул Маю. Ему нужен был именно этот маленький толчок, гарантия со стороны, чтобы решиться на важный, буквально главный сюрприз в своей жизни — подарить мужу ребёнка. Именно сейчас, в разлуке с Лином и запутанной, как клубок шерстяных ниток, ситуации, Май понимал, что порой в жизни и не хватает гарантии. Иногда вещи, кажущиеся качественными, оказывались обычной подделкой.       Утром Май проснулся от громких криков. Не нужно было быть там, чтобы понять: Адриан признался Джею о своём положении. Уже потом, спустя почти час, бета появился в гостиной с бутылкой шампанского и двумя бокалами. Конечно, омега с радостью выпил. И за здоровье малыша, и за удачные роды, и за мир без войн... В общем, второй день оба друга провели в дымке алкоголя и в обнимку друг с другом. Адриан только укладывал их спать почаще да утешал, когда Май вновь расстраивался и начинал ругаться на Силино. Потом было похмелье, стоны от головной боли и несколько бутылок минералки, прежде чем вновь сменился день и взошло солнце.       — Беременный он, — шептал Джей Маю, — а тошнит нас.       — Ну я же не алкоголик!       Громко сказанная фраза весёлого Адриана ударила по голове, как металлический звон. Вздрогнув, бета зашипел и поплёлся в спальню, чтобы пострадать уже там, когда Май, выпивший вдвое меньше, адекватно и с ноткой грусти глядел в окно.       Адриан хотел сказать ему что-нибудь ободряющее, подтолкнуть к правильному решению, но не решался. Барьером был сам Лин. Умный и отлично понимающий своего жениха. Верилось, что альфа придумает выход, что тогда он просто ошибся и не подумал, а потом перед воротами остановится его чёрная иномарка, запах хвои разнесётся по дому, а он, несмотря на сопротивления, потащит Мая домой. Так Адриан и думал. Пока не минул пятый день, а грустный омега, так и не решившися пойти в приют, взглянуть в глаза Адану, которого не смог забрать, молча кис на диване и всё больше разочаровывался в судьбе.       — Я соскучился по братьям и Адану, — признался он за ужином, — переживаю за Рика.       Вестей из внешнего мира не знал никто, кроме Джея, но он, ссылаясь на скрытность и слежку, отказывался распространяться обо всём. Даже молчал по поводу Лина: ищет ли он своего омегу или забыл? Но сегодня, доедая жаренную курицу, подозрительно улыбался. Май списал это на радость из-за будущего ребёнка и, помыв посуду, чтобы не чувствовать себя совсем уж нахлебником, без зазрения совести и зреющих сомнений завалился спать.       — Скоро будем.       Брошенная кем-то фраза ворвалась в сон, прервала его и под недовольное сопение окончательно разбудила Мая. Открывать глаза не хотелось: сознание всё ещё опутывала сонная дымка, а тело отказывалось бодрствовать после того, как его нагло вырвали из мечтаний. Вокруг было непривычно шумно. Обычно молчаливый и никем не занятый зал отдавал одиночеством и тишиной, но сейчас в уши врывался гул улицы, и, прислушавшись к собственным ощущениям и подозрительному холодку, Май к ужасу осознал, что его несут по улице.       Распахнутые глаза натолкнулись на недовольный взгляд. Омегоносец, нахмуренно впиваясь в ошарашенного Мая, ехидно спросил:       — Ну, как спалось-то без жениха?       Сопротивляться Лину было уже бесполезно. Он дошёл до машины, опустил Мая рядом на ноги и жестом швейцара открыл дверь. Сомневаться, когда рядом стоял и ждал злой до раскрасневшихся щёк альфа, а потом ещё и отвоёвывать свою свободу было попросту страшно, и омега, зная, что никто его не придушит где-нибудь на заднем дворе, плюхнулся на сидушку.       Молча и не переглядываясь, они ехали к приюту: Май видел это по знакомому маршруту. Ничего не понимая, он пялился в окно и накручивал себя.       "Так, меня уже там нельзя оставить, — успокоившись, решил омега. — А Адану уж точно он ничего плохого не сделает".       Подъехав, Силино, наконец, взглянул на Мая. В своей майке и растянутых трико Адриана он выглядел несерьёзно и по-детски, особенно когда стыдливо отводил взгляд и нервно теребил кудри.       — Что мы тут делаем? — тихо, неуверенно спросил он, когда увидел, что вахтёр открывает ворота.       — Потом узнаешь.       Строгий тон Лина подсказывал: задница Мая нарвалась на неприятности. На крупные и с последствиями. Хотя чего он ждал, сбегая, как подросток? Что его будут возвращать со слезами и мольбой? Усыпят тропинку розами, а он, как снизошедший, будет взирать на всех с высоко поднятой головой? Конечно, такого Май не ждал. Но вот более тёплого приёма...       Зайдя внутрь, они пошли по знакомой омеге дороге. В отличие от бездельно и бессмысленно болтающегося Мая, Лин выглядел официально — даже галстук надел — и нёс кожаный портфель, словно символ офисных трудяг. Так их и встретил удивленный Стоун: совершенно разных и в плане одежды, и эмоций.       — Куда мы? — требовательно спросил Май, когда понял, что бета не был в курсе их визита.       — Потом.       Лин вновь отмахнулся от него и зашёл в ту самую маленькую комнатушку с двумя диванами, столом и, как ни странно, директором.       — Здравствуйте! — дружелюбно протянул он. — Теперь все в сборе?       — Да, все, — выдохнув, проводив кивнувшего директора за дверь, Лин стал доставать и раскладывать по столу бумаги, пока не наткнулся на какую-то и не протянул её Маю. — Расписывайся.       Взгляд упал на крупную надпись "Свидетельство о браке", а после скакнул на альфу.       — Быстрее, пожалуйста.       Внутри уже заводилось сердце, заглушая громким стуком в ушах посторонние звуки. В голове — очередная паника, страх неизвестного, того, что происходило сейчас. Строгий Силино пугал. Не было той ласковой улыбки, того нежного тона, которым он говорил с Маем. Омега долго смотрел на него, искал подвоха во взгляде или жестах, чтобы убедиться, что это точно его жених.       Жених...       Уже не раз Май доверял Лину себя. Альфа не подводил, принимал с гордостью и радостью, разве это — не та гарантия, что должна была облегчить решение? Что бы сейчас не происходило, какая бы из догадок не оправдалась, а Силино не подведёт: слишком серьёзен он сейчас.       — Хорошо, — сдался Май и чиркнул свои инициалы в нужной графе.       Удовлетворенно кивнув, вернув на лицо улыбку, Силино продолжил раскладывать распечатки и папки в две стопки.       — Что это? — не выдержав, спросил омега. Раз уж Лин подобрел, может, ответит?       — Ну, — протянул он и взял в руку несколько бумажек, — это наша свадьба, — потом сменил их на другие, — а вот это наше путешествие на море.       — В смысле?       Осознание где-то задержалось, и Май удивленно хлопал глазами, пытаясь провести параллели между сказанным и понятным. Не получалось.       — Деньги, что мы накопили, — подсказал Лин.       Мелькнули перед глазами зелёные бумажки, старательно откладываемые на хоть какое-нибудь торжество, а потом и сделанная Крисом банка, куда скидывались те самые сбережения "На море", и Май, прикинув, сколько денег ушло на какие-то документы, обреченно опустился за стол, но и там не нашлось облегчения: среди прочих бумаг виднелась написанная Джеем.       — Но..? — омега приподнял кончик и вопросительно уставился. Ему же не показалось, что бета был за него? Как тогда эта справка оказалась у Лина?       — Но, — подхватил альфа, — ты же не думал, что я оставлю тебя где-то и с кем-то? Меня бы дома за такое убили.       Тут-то Май и понял, что никуда не сбегал. Его держали в незримых сетях и всё время следили за его поступками. А он уже надумал, что никому не нужен, что Лин, как Джефф, оставил его, а тут вот как вышло! Только в голове сделал огромную напоминалку: покарать предателя, который тайно сливал семье информацию.       — А вот и мы!       В дверях появился директор, он улыбался во все тридцать два и чуть ли не прыгал от радости, сжимая в руках очередные документы. Май обернулся, смерил его смятенным взглядом, и ещё немного — и грохнулся бы на пол, когда увидел выглядывающие из-за старика рыжие прядки.       — Вот, — обменявшись бумагами, Силино пожал ему руку и улыбнулся, — на этом всё?       — Ну, думаю, об остальном потом, — директор кивнул на Мая, который, зажимая рот руками, трясся от подступающих слёз, и вышел, оставляя их втроём: новоиспеченных родителей и недовольного ребёнка.       Адан жался у двери. Раздраженно хмурил брови и не решался посмотреть на тех, кто с этого дня ответственен за его жизнь. Эти дни он видел только Силино, тот хоть и объяснил все причины и отсутствие Мая, не уберёг супруга от детской обиды. Но главное, что утаил альфа — усыновление. Только сейчас, несколько минут назад, бета узнал от директора, что это последний раз, когда он видит эту комнату, и Адан, не понимая, радоваться или плакать, смущенно топтался на месте.       — Это п-правда? — голос Мая дрожал и сипел от нервного кома, сковавшего горло и делавшего глотки воздуха обжигающе-тяжёлыми. — Лин?       — А что мне оставалось делать, если мой теперь уже муж сбегает, даже не разобравшись в ситуации? Не объяснять же ему, что органы опеки не дали бы нам разрешение так просто, что нужно было сначала расписаться, а уже потом этим заниматься?       Приближаясь, Силино косился на Адана. За эти дни, проведенные вместе, он понял, что такое быть отцом-одиночкой. Ребёнок тянулся к нему, как молодой росток к солнцу, и доверял, зная, что ситуация не изменится в худшую сторону. Пока не было той любви, что испытывал Май к бете, но альфа понимал, что она не приходит за неделю. И понимал также, что сейчас здесь произойдёт истерика мирового масштаба, когда Адан всё же отважился посмотреть на Мая.       Он всхлипнул первый, по-детски хлюпнув носом и приблизившись к омеге, как к спасательному маяку. Его руки, дрожа от не сдерживаемых эмоций, растирали слёзы, сопли, в то время как Май, прижимая к груди, тепло улыбался. То ли сыграл жизненный опыт, то ли не было причин плакать, а слёзы высохли так же быстро, как и появились. Сейчас всё, что он мог, — смотреть на довольного Лина, улыбаться и жмуриться от разрывающего изнутри счастья.       "Спасибо за всё".       Безмолвно сказанные слова сейчас значили больше, чем все громкие клятвы извинения. И альфа, кивнув, ответил так же молча, обнимая со спины своего мужа и сына. "Люблю".       Оказавшись возле дома, Май крепко сжал ладонь жмущегося к Силино, как к крепкой стене, Адана и серьёзно сообщил:       — У нас странная семья, но хорошая.       Как оказалось, все прекрасно знали, на какой почве поссорились супруги, где сейчас Май и чем занимается Лин, бегая в костюме и деньгами по всем организациям. Поэтому то, что сегодня приедет новый член семьи, знали все, даже Джаред, поддержавший их в этом двумя руками, правда, немного огорченный тем фактом, что Адан — не омега.       Внутри было шумно. Явно все собрались в зале и ждали, когда им представят первого племянника, внука и бету в их семье. Разувшись, кивнув Маю и дрожащему Адану, Силино пошёл вперёд, чтобы хоть немного приструнить остальных.       — Готов? — Май, как истинный папочка, поправлял короткие торчащие волосы.       — Если я скажу, что нет, ты отправишь меня обратно в приют? — ехидно от нервного напряжения уточнил он.       Май замотал головой и улыбнулся. Как он отдаст этого лисёнка ещё кому-то? Взяв за руку, несмотря на сопротивление, омега повёл его к остальным. Их ждали уже молча.       — Блудный Май вернулся, — хихикнул Рик и помахал рукой Юсти.       — Ну, хватит нас мучить! — Джулио встал и наклонился, пытаясь рассмотреть спрятавшегося за омегой ребёнка. — Давайте знакомиться уже!       Крепко сжав потную от нервов ладошку, Май повернулся. Адан смотрел на него с вопросом, ждал чего-то и, когда ему улыбнулись и кивнули, вышел вперёд, громко выдыхая, чтобы хоть что-нибудь сказать.       — Меня зовут Адан, — неуверенно вымолвил он и, получив одобрительные взгляды, добавил: — Теперь я буду жить с вами.

***

      Силино мирно сидел на веранде со спящим Аданом на руках. После того, как Рик привёл бету в хоккей, у него появилась привычка: от усталости засыпать в любом доступном месте. Сегодня Лин говорил с ним о школе, объяснял параграф по истории, когда заметил, что ребёнок спит. Тут уж альфа и не удержался: водрузил Адана к себе на руки и, как в старые добрые времена, возомнил себя няней №1.       Все категорически отказывались верить, что Адану, их любимому маленькому Адану, уже десять и с ним больше нельзя обращаться как с ничего не знающим ребёнком. Но время неумолимо летело, и бета, повзрослев, перестал позволять себе все те детские шалости, что допускал два года, разве что до сих пор спал с Риком в обнимку ещё с того первого дня, как его привели в этот шумный странный дом. В ту ночь альфа, лёжа на соседней кровати, неожиданно перелез к нему и что-то уговаривающе затараторил. Что-то про привычку, ненужность и мешки под глазами. Всё ещё прибывая в шоке, Адан только кивнул и только потом понял, что зажат в крепкие объятия, а Рик, уткнувшись ему в шею, довольно дрыхнет. Конечно, тогда он мог и повозмущаться, оттолкнуть подростка, но его никто и никогда так не обнимал, что стало очень приятно спать вот так — тесно стиснутой подушкой. Иногда Адан сдавал оборону и позволял Маю затащить его спать к себе с Лином, но посреди ночи, чувствуя нехватку чего-то тяжёлого и тёплого, сбегал обратно, к Рику.       И сейчас, чувствуя рядом с собой что-то похожее, Адан уснул. Силино же опёрся на мягкую спинку скамейки, придерживая рукой худое тело, и потягивал любезно притянутый Ларком прохладный лимонад. Надо же было как-то наказать альфу за то, что после медового месяца от Криса несло так, что возникал логичный вопрос: а что, собственно, кроме этого они делали?       — Чёртова ёлка! — громкий крик заставил его вздрогнуть и покоситься на стеклянную дверь, где застыл взмыленный растрёпанный Май.       — Тише, — Лин кивнул на сопящего Адана, — чего раскричался?       — А вот чего! — что-то полетело прямо в лицо альфы и, ударившись о его макушку, опустилось на плечо ребёнка.       "Чем-то" оказался скомканный бумажный шарик. Скосившись, Силино схватил прилетевшую записку и стал разворачивать её, посматривая на всё ещё злого раскрасневшегося Мая. Внутри оказались результаты какого-то анализа, отчего Лин вновь с непониманием взглянул на своего супруга. Но, получив резкий кивок в свою сторону, решил вчитаться в написанное корявым почерком Джея заключение.       Установлена беременность. 1. нед. Осложнений не выявлено.       Сначала Силино просто мучительно долго осознавал написанное, даже прочитал во второй раз, чтобы убедиться в реальности этих слов, потом безмолвно уставился на Мая, как рыба, открывая и закрывая рот. Все мысли разлетелись, в голове крутилось лишь прочитанное, и альфа, не найдя ничего более подходящего, резко осипшим голосом ляпнул:       — Это розыгрыш?       — Конечно! — взревел Май, взимая глаза к небу и ища там поддержки. — На всю жизнь теперь розыгрыш!       От его не в меру громкого крика Адан приоткрыл глаза, тут же потянушись к ним руками, зевнул, нахмурился и, заметив рядом с собой Мая, сонно протянул:       — Уже утро, пап?       Гнев улетучился в ту же секунду, когда Адан, сам того не осознавая, нарушил собственную клятву, данную ещё при первом знакомстве. Его мягкое сонное "пап", как ведро холодной воды, вмиг привело в сознание слишком уж эмоционального Мая, пытающегося утихомирить сердце внутри груди и сдержать свои слёзы. Он... папа?       — Всё хорошо, солнышко, — омега подошёл к ребенку, нагнулся и чмокнул того в лоб, вырывая смущенный смех и лёгкие, невесомые попытки сопротивления, — спи.       — Можно, да? — переспросил Адан, заглядывая в лицо Лина, который, как в первый день их отношений, не мог оторвать свой взгляд от Мая и поверить, что вот это чудо целиком принадлежит ему. А мысль, что его омега носит ребёнка, опьяняла.       — Конечно, — Силино поднялся, шепнул омеге, чтобы тот подождал, пока он отнесёт Адана в детскую, и растворился в полумраке гостиной.       Май подошёл к спинке скамейки и опёрся на нее, глубоко вдохнув. Свежий вечерний воздух помогал успокоиться, прийти в себя и хоть немного разобраться в собственных мыслях. Как ни странно, но первым перемены заметили Крис и Джу, когда все омеги в очередной раз решили искупаться вместе в бассейне — и неважно, что он был им по пояс, — а Май поэтому решил не мыться в душе со своими любимыми гелями, маскирующими запах. Тут-то опытные "папочки" изменившийся запах и учуяли, а сколько шуток отпустили по поводу хвои, которой разило от Мая — не счесть! В прошлый раз, полгода назад, это закончилось бракованным тестом и беспочвенной, а оттого болезненной радостью. Больше так рисковать омега не стал: сразу пошёл к Джею. Поход в больницу, чтобы не обнадёживать, Май скрыл от всех, но сейчас, получив с рук довольного, как объевшийся сметаной кот, Джея результаты, уже не смог скрывать.       Силино вырвал его из собственных мыслей, сграбастав в охапку и начав кружить по доступному пространству. Сначала омега завозмущался, но, почувствовав как дрожат руки его мужа, как крепко он обнимает его, сменил гнев на милость и заливисто засмеялся. Лин опустил его на пол, повернул лицом к себе и вновь крепко обнял, словно Май мог куда-то убежать.       — Я не верю, что стану отцом во второй раз, — прошептал он на ухо омеге, целуя всё, до чего дотягивался: макушку, нос, лоб и губы.       — Успокойся! — Май, фыркнув, отошёл, но полуулыбка выдавала его счастье. — Что мы делать-то будем? Ребёнок — это же... это серьёзно!       — Как-то тебя не останавливало это, когда ты два года назад отвоёвывал у приюта Адана, — Лин усмехнулся, припоминая все события, — да и Адана у самого Адана!       — Это другой случай, — улыбка появилась на лице Мая непроизвольно, стоило ему вспомнить сегодняшнее "пап".       — А чем он "другой"?       Силино подтащил к себе Мая за руку, приобнимая супруга. Только сейчас, прижимаясь к нему, он мог вдохнуть лёгкий изменившийся запах исходящий от омеги. Лин чувствовал это. Чувствовал своё вмешательство. И Май понимал мужа, понимал его ощущения и надежды. Чего он боялся, летя сюда с положительным результатом? Того, что его любимый, так долго ждавший, принявший Криса, Рика и Юсти, сделавший всё ради Адана и самого Мая, не примет ещё одного ребёнка?       — Ты прав, — наконец сдался омега, в то время как Силино уже вовсю наглаживал пока ещё плоский живот.       — Может, чего-то хочется? — спросил он.       — Да я всего неделю как залетел, — хихикнул Май, посматривая на такого растерянного, но милого Лина. То, что альфа не знал, что делать, просматривалось в каждом его жесте. Но это ничего, Джулио же рядом, он научит сына. А Маю остается лишь пока подыграть. — Разве что попить, а то, пока кричал, губы пересохли.       — Попить, — повторил Силино, кивнул и окинул взглядом столик, на котором был только один возможный вариант, — лимонад будешь?       — Лимонад, — Май причмокнул губами, представляя прохладный напиток во рту, и уверенно улыбнулся, — конечно, буду!