Габриэль Агрест приехал в больницу на удивление быстро. Анна морально не была готова к его появлению. Хотя, говоря откровенно, после того, что она сделала, а именно влезла в его телефон, а он об этом узнал, ей бы не хватило целого дня, чтобы подготовиться морально к встрече со своим работодателем. Радовало одно – для него у Анны была информация гораздо важнее шалости со сменой рингтона.
Анна встретила месье Агреста в коридоре, на пути в палату. Его лицо было напряжено, да и он сам был далеко не расслаблен. Этот человек мастерски умел подавлять и прятать свои эмоции и чувства в глубинах своей души. И никто не мог понять, о чем он думает. Однако в подобных нестандартных ситуациях, подобных автомобильным авариям, в одной из которых пострадал его сын, сложно было взять себя под контроль. И ладно человек может контролировать свою мимику на рефлекторном уровне (у некоторых людей, привыкших к одному и тому же выражению лица, чаще всего отстраненности, суровости и холодности, это получается само собой), но контролировать свою речь, свои эмоции, свои движения очень сложно, когда мысли лихорадочно крутятся вокруг одного какого-то страшного и неприятного события. Анна привыкла видеть этого флегматичного мужчину замкнутым в себе, холодным, безразличным и несколько суровым в обычные дни. Поэтому ей не составило труда понять, что на данный момент в голове месье Агреста лихорадочно прокручиваются всевозможные варианты того, что произошло с его сыном. По крайней мере, ей так показалось, когда она увидела его в коридоре. Он волнуется за сына, о чем он еще может думать? Это же логично? Но по мере его приближения к ней, Анна увидела, что он был суров и даже чем-то разозлен, и вот тогда ее мыслительный процесс подкинул вариант, который рассматривает подобную мимику месье Агреста с точки зрения лихорадочного обдумывания, как ее, Анну, убить. Каким способом это сделать, где спрятать тело.
- Добрый день, - поздоровалась она.
- Почему ты не сказала мне по телефону, что Адриан очнулся?! – начал он, что называется, с порога. Ни тебе «здравствуйте», ни «добрый день», ни такое привычное в издевательской манере «у тебя, Елестратова, он, может, и добрый, ну правильно, разве у недалеких людей он бывает каким-то еще?» с нехилой долей иронии в голосе. Сразу к делу. Причем, раздраженным и недовольным голосом. Как же это напоминает… В голове Анны так некстати всплыли так старательно спрятанные в глубинах памяти слова «ты где шлялась, шалава?!». Анна отмахнулась. Габриэль Агрест, может, в манере обращения к ней и походил на автора этих слов, но ни в чем другом не был на него похож. Он был гораздо лучше, он бы себе не позволил того, что позволял тот, из-за кого жизнь Анны претерпела существенные изменения не в лучшую сторону.
- Иначе вы бы не приехали так быстро, не правда ли? – пожала плечами она, оставаясь абсолютно спокойной. Ну вот кто ему сказал? Ах да, в регистратуре, наверное, поспешили обрадовать… Вот трепло.
- Я думал, что с Адрианом что-то случилось. Ты же сама мне так сказала.
- Так с ним и случилось. Он вышел из комы, - невозмутимо продолжила она.
- Елестратова, - он смерил ее уничтожающим взглядом, - потом с тобой поговорю.
- Про то, что я выдернула вас с вашей неописуемо важной работы из-за такой мелочи, как ваш сын? – иронизировала она с улыбкой на лице, смело шагнув вперед, навстречу ему.
- И про это, и про телефон, и про твою неуместную иронию, - пообещал он, делая шаг навстречу ей. – Елестратова, ты знаешь, - он приблизился к ней ровно на один шаг, - я не бью женщин принципиально, но при общении с тобой, мне очень хочется. И это невыносимо, - он подошел недопустимо близко. Еще шаг, и личное пространство Анны будет нарушено. Но месье Агрест этого, казалось, не замечал.
- Не посмеете, вас посадят, - она с вызовом сделала шаг вперед, уничтожив то ничтожное расстояние, что их отделяло, и подняла голову, смело глядя в его глаза. Анна, казалось, тоже не замечала, в каком положении они оба оказались. Недопустимо близко друг к другу.
- Отсижу, это того стоит, - отмахнулся он, наклонившись к ней. Теперь их лица друг от друга отделяли каких-то жалких несколько сантиметров. Но едва ли их это заботило в данный момент, они сердито и с вызовом смотрели друг другу в глаза, не заботясь о том, что со стороны это выглядит довольно двусмысленно. – Ты меня когда-нибудь доведешь. А я ведь еще и виноватым останусь за красноречивое проявление эмоций.
- У вас рука не поднимется, - фыркнула она, глядя в его синие глаза.
- Поднимется, не переживай, - отмахнулся он, не сводя взгляд с ее темно-карих глаз.
- Так чего вы ждете? Давайте прямо здесь!
- Ты нарываешься, - прошипел он.
- Кхм-кхм, - послышалось со стороны. Габриэль Агрест и Анна Елестратова незамедлительно обернулись на шум, - я… я извиняюсь, что прервала вас, просто Анна ушла позвонить вам, месье Агрест, и ее не было минут двадцать, я подумала, что-то случилось, - Натали говорила с периодическими паузами, тщательно подбирая слова, - прошу прощения, что помешала, - по ее лицу, взгляду и голосу было видно смущение.
- Помешала? – переспросил месье Агрест, не понимая о чем говорит его помощница по работе. Он бросил взгляд на Анну. Она стояла так близко. Осознание того, за что извинилась Натали, пришло незамедлительно. Габриэль Агрест тут же сделал шаг назад. Анна отпрянула от него тоже слишком быстро. Недвусмысленно быстро, - не говори глупости.
- Да, ты помешала нам поругаться посредством применения физической силы, проще говоря, подраться, - Анна всем своим видом старалась не показывать смущение. Появление Натали было весьма неожиданным, а ее слова и подавно. Господи, это ж о чем она подумала?! Ну да, они стояли слишком близко друг к другу, но это же не значит… черт, да любой человек, даже сама Анна, увидев подобное, подумала бы именно то, на что намекнула Натали.
- Елестратова, за кого ты меня принимаешь? Опуститься до того, чтобы бить тебя? – хмыкнул он.
- Вы же сами сказали, что не можете себя сдерживать при виде меня, - фыркнула она, но сразу же осознала, как, опять же, двусмысленно звучат ее слова, - но будьте уверены, если вы когда-нибудь позволите себе поднять на меня руку, я отвечу, - поспешно добавила она.
- Ты же сама разрешила мне себя ударить, - усмехнулся он, - и потом, не ты ли говорила, что у меня рука не поднимется, я не посмею?
- Я имею грех верить в хорошие качества людей больше, чем они того заслуживают, - на его манер усмехнулась Анна, - идемте, Адриан ждет нас. А то подумает еще, что коридор превратился в Бермудский треугольник, все, кто туда выходят, не возвращаются.
- Идем, - произнес он.
Вся тройка поспешила зайти в палату. Месье Агресту открылся вид на просторную и чистую палату, где находился его сын. Бледный и худенький он лежал на кровати, подключенный к капельнице и какому-то другому аппарату, измеряющему пульс, название Габриэль Агрест не знал. Трубки, что была подсоединена к ИВЛ, не было. Она одиноко висела, чуть ли не доставая до пола. Адриан дышал сам. И это радовало. Но первое, что бросилось в глаза, это бледность и худоба. Ярко очерченные скулы, впалые щеки, глаза. Адриан был укрыт одеялом по грудь, его вылезающие ключицы было видно даже из-под ворота одежды.
- Привет, пап, - улыбнулся он, как только увидел отца. Габриэль Агрест тут же забыл про случившееся с Елестратовой, про работу, про все. Эта улыбка… он видел ее однажды. При таких же обстоятельствах. Она улыбалась точно так же, когда он пришел навестить ее. Счастливо и искренне. Но тогда надежды не было. Врачи ему так и сказали. А сейчас она есть. Его сын жив, и это самое главное, он скоро пойдет на поправку, и все будет хорошо. Габриэль Агрест даже не обратил внимание на хрипоту голоса своего сына, внутри уже все ликовало от одной мысли, что Адриан жив и пришел в себя.
- Привет, Адриан, - спокойно ответил месье Агрест, - как ты, как у тебя дела? – он подошел ближе и присел на краешек кровати.
- Хорошо, - Адриан продолжал улыбаться, - врач мне сказал, что рефлексы в норме. Я могу двигать руками и ногами. Вставать, правда, пока нельзя, ребра болят. Но мадам Дюпон сказала, это ненадолго. Ребра скоро окончательно срастутся, и я смогу ходить.
- Хорошо, - Габриэль Агрест улыбнулся краешком губ, - а как ты себя чувствуешь?
- Чувствую себя больным анорексией, - усмехнулся он.
- Это пройдет, - ответил месье Агрест, - совсем скоро вновь будешь ходить в коллеж, посещать дополнительный занятия, фотосессии и ныть по поводу того, что у тебя не хватает времени на друзей.
- Скорей бы, - улыбнулся Адриан.
- Успеешь, наслаждайся внеплановыми каникулами.
Анна незаметно взяла Натали за руку и тихо повела к выходу. Натали поняла, что месье Агресту необходимо поговорить с сыном, и лучше будет оставить их одних.
Габриэль Агрест и Адриан Агрест еще долго находились в палате и о чем-то говорили. А может, просто молчали. Анна и Натали вышли из палаты и разошлись в разные стороны. Натали ушла за кофе, а Анна пошла к мадам Дюпон, обсуждать лечение Адриана, реабилитацию и предполагаемое время выписки.
***
Маринетт не помнила себя, когда услышала о том, что Адриан пришел в себя. Это была настолько радостная весть, которая окрылила ее радостью и счастьем. Ее не заботило, что она выглядит как дурочка, излучая счастье.
Посещать его можно было только спустя пять дней после того, как он вышел из комы. Это объяснили тем, что врачам необходимо понаблюдать за его состоянием и перевести в другую палату.
После школы они вновь собрались всем классом и цивилизованно направились в больницу, купив по дороге фруктов.
На сей раз возразить им на их присутствие в больнице и желание навестить одноклассника было нечем. Пришлось пустить. Небольшая толпа подростков, предварительно надев бахилы, направилась к лифту. Все туда, естественно, не влезли, пришлось ехать группами.
Оказавшись на нужном, шестом, этаже, ребята под предводительством Хлои и Нино направились в палату. Она оказалась просторной и вместительной. Адриан был очень рад их видеть. Всех их.
Он любезно принял их, с улыбкой на лице. Ребра заживали и больше не болели. Адриан мог сидеть, ходить. Делал различные упражнения, чтобы нормализовать дееспособность мышц.
- Чувак, да ты похудел, - подколол его в шутку Нино.
- Скажи рецепт диеты, я тоже хочу сбросить пару килограмм, - подхватила его Алья.
- Ахах, а тебе зачем? Алья, тебя ни что не может испортить, ты идеальна.
- Врешь, ведь, - усмехнулась она, - но приятно.
- Тебе? – картинно удивился Адриан, - да никогда! – он наигранно положил руку на сердце. Ребята засмеялись.
- Рада видеть тебя в добром здравии, Адриан, - улыбнулась Хлоя и обняла его.
- Я тебя тоже, - улыбнулся он ей в ответ, - ой, Хлоя, не так сильно, задушишь, - он осторожно отстранил ее от себя. Хлоя послушно отпустила его и отошла, - ну, как ты тут? Тебе ничего не нужно?
- Нет, спасибо, мне не хватало вашего присутствия, но ты здесь, и теперь мне ничего не нужно. Буду рад, если будете навещать меня почаще.
- Конечно, бро, о чем речь? – заверил его Нино.
- Как школа? – поинтересовался Адриан.
- Оооо, не напоминай, - отмахнулась Ким, - столько домашки, мадемуазель Бюстье с ума сошла.
- Везет тебе, у тебя внеплановые каникулы, - сказал Иван.
- Ага, а нам столько читать, - согласилась с ним Милен.
- Когда тебя выпишут? – спросила Алья.
- Самое малое - через неделю, - пожал плечами Адриан.
Ему было интересно общаться со своими одноклассниками. Они разговаривали часа три обо всем. Пили чай (Ким, Сабрина и Роуз бегали за кофе к автоматам в коридоре), смеялись, шутили. Адриану была приятна такая компания. Его искренне радовало то, что друзьям и одноклассникам небезразлично его состояние, они пришли его навестить. И все были добры и позитивны. Даже Хлоя. Конечно, она проявляла надменность и высокомерие, но не так, как обычно это делала. За что Адриан был ей благодарен. Она никого не оскорбила за всю беседу, не унизила, ничего плохого не сказала. Если только в шутку. Больше всех говорили Алья и Нино. Эти двое рассказали обо всех несправедливостях в школе, о том, что теперь все обязаны посещать уроки физкультуры. И это было нечестно, по мнению Альи. Как девочки могут посещать физкультуру абсолютно каждый урок? И ладно там обычные дни, а что делать, когда наступают «эти» дни? Учитель мужчина, вот как ему об этом деликатно сказать? На такое заявление Адриан слегка покраснел, смутившись. Он знал, что такое «эти» дни. Читал в специальной книге. Но говорить об этом было неловко.
Молчаливостью из всех отличалась Маринетт. Она за все время не произнесла практически ни слова. И это напрягало Адриана. Плагг сказал, что она навещала его очень часто. Так чего молчит? Может, ей неловко? Может, она думает, он не знает, что она навещала его? А может, наоборот, уверена, что ему это известно? Но это же глупо. Он ей благодарен за то, что она его навещала. Она же его друг.
А Маринетт же не могла произнести ни слова. Она не была уверена, что Адриан знает о том, что она его навещала. Напротив, Маринетт думала, что он не только не знает о том, что она приходила каждую ночь, он не помнит то, что она ему говорила. И хорошо. Она такую глупость говорила. Маринетт в его присутствии не могла вымолвить и слова. Что уж говорить о предложениях? К слову, после того, как Адриан вышел из комы, Маринетт его больше не навещала по ночам. Хотя и очень хотелось, она не могла так рисковать. Мало ли, он проснется, увидит? Что будет? Маринетт также занимали мысли о том, как там предполагаемый Кот Нуар. Парень, который был виноват в аварии, пришел в себя, Маринетт видела его. Один раз навестила в обличие Леди Баг. Он был без сознания, поэтому не узнал. Маринетт недолго пробыла в его палате. В конце концов, он может и не быть Котом Нуаром. Может быть, Кот просто уехал в другой город и не успел ее предупредить. Вполне возможно. Но почему тогда не связался с ней? Он же мог. Не захотел? Да нет, он же не упускает возможности с ней пофлиртовать каждый раз, когда они встречаются на патруле. Значит, что-то случилось. Но это все потом, сейчас самое главное – Адриан очнулся. И у него такая красивая улыбка. Маринетт светилась от радости, но ничего не говорила. Не хотела позориться в присутствии своих одноклассников.
***
Адриан Агрест шел на поправку. Его выписали, он перебрался домой. Начал ходить в школу. Жизнь, казалось, начала возвращаться в прежнее русло. Ноябрь подошел к концу. Наступил декабрь. Выпал первый снег. Адриан окреп, набрал вес. Конечно, до прежних форм ему еще не доставало нескольких килограмм, но он стремительно шел на поправку. В жизнь Кота Нуара пришлось вливаться куда быстрее, чем в обычную. Леди Баг сначала чуть скандал не устроила по поводу того, что он куда-то исчез и ничего ей не сказал. Но потом быстро отошла, и ее гневная тирада сменилась вопросом относительно его длительного отсутствия, на что Адриан соврал, что уезжал в Марсель, к родственникам, и не имел возможности связаться с ней, так как всегда был на виду. Леди Баг заметила, что он заметно похудел. На что Кот Нуар как-то небрежно отмахнулся какой-то идиотской отмазкой. В присутствии своей леди его мозг словно отключался, неспособный нормально функционировать. Поэтому, случалось, он часто говорил глупости.
Все шло своим чередом. Все налаживалось. Декабрь встретил Адриана первым снегом в первых числах. И со снегом принес новые проблемы и трудности, с которыми ни Адриан, ни Кот Нуар ранее не сталкивались.
Ужасные, леденящие душу и до боли реалистичные ночные кошмары, не похожие на те, что снились когда-то ранее. Странные видения, иллюзии. Люди, призраки, голоса.
Видимо, как раньше уже никогда не будет…
