Quе Sera Sera

Сидя на скамейке в самом первом ряду, Эмма Мейер все силы пускала на то, чтобы удержать на лице счастливое выражение – мама выходит замуж, как тут не радоваться-то. При всех своих хороших качествах мама Эммы имела один существенный недостаток – невероятную доверчивость и влюбчивость. Да и сама девушка была плодом одной из таких страстей, хотя ей всегда говорилось, что папа умер от болезни, и если в детстве это прокатывало, то сейчас, видя многочисленные романы своей родительницы, юная Мейер сложила два и два и нашла правду на свой вопрос. И вопреки здравому смыслу она не могла ее винить. Не потому что она ее мама, и несмотря ни на что ее родила и вырастила (за это ей хотелось памятник воздвигнуть), а просто потому, что она такая. И все ее бывшие мужчины охотно пользовались этой детской наивностью, а после исправно бросали, как только надоест или, того хуже, использовав ее по полной программе. Русоволосая девушка скосила взгляд вправо, чтобы посмотреть на парня, сидящего на стороне жениха. Антонио Фернандес Карьедо выглядел как нельзя более радостным и прямо-таки светящимся воодушевлением. Не знавшие его близко гости и сами проникались его состоянием, приговаривая, что его отцу с ним повезло, ведь не каждый уже выросший ребенок одобрительно относится к повторным бракам родителя. Эмма лишь смеялась – уж она-то знала юношу хорошо, и ей черным по белому было написано, что он также как и она строит из себя самого счастливого человека на свете. А когда Антонио перехватывал ее взгляд, в его изумрудно-зеленых глазах крупными буквами неоновой вывески вспыхивало «Какого черта, ради всего святого?». В ответ Эмма позволяла соскользнуть своей лучезарной улыбке и показать спрятанную под ней горькую ухмылку, и лишь еле заметно пожимала плечами. Если честно, Мейер сама постоянно задавалась этим вопросом с того самого момента, как мама познакомила ее со своим очередным мужчиной, по иронии судьбы оказавшимся отцом Антонио, с которым она на тот момент встречалась. И, черт возьми, она с Карьедо сами были в этой ситуации виноваты, потому что их решение о не афишировании отношений ни перед кем оказалось в корне провальным для них. И девушка винила в большей степени себя, потому что, в отличие от мамы, стала человеком рассудительным и прямолинейным, чтобы хоть немного попытаться оградить ее ото всяких подлецов и мерзавцев, которых раскусывать надо было сразу, и в Карьедо-старшем также пыталась найти какую-то червоточину, пока ее мама пребывала в многочисленных оргазмах при полной дисфункции мозга – проще говоря, влюбленной по уши. И сколько бы она не пыталась его на чем-то подловить, мужчина оставался чист, ведь притворяться бараном, в которого превращаются влюбленные мужчины, постоянно и исправно просто невозможно, и тогда они спустили все это на тормозах. Но кто же знал, что тут до свадьбы дойдет.