Нукенин из клана Сенджу

      Жизнь рудокопа не шла мне на пользу. В очередной день, заглянув в зеркало, я увидела, что моя светлая от природы кожа приобрела грязно—серый оттенок. Круги под глазами в уголках подсвечивались фиолетовым, будто бы небольшой кровоподтек. Тело томилось в ощущении зябкости, дыхание было тяжелым, порой с небольшими хрипами.        Сидеть в утробе литосферы было невыносимо, поэтому я решила ненадолго проскользнуть на поверхность и погреться, как стрекоза на солнце, которая не успела достаточно отгулять свои летние дни. Даже если моя самовольная прогулка вызовет подозрение, то мне нечего бояться, ведь на этот раз ничего не замышляю. Пусть следят хоть всей организацией.       Солнечные лучи, словно вода в губку, впитывались в открытые участки моей кожи. Растягивая удовольствие, я не спеша прогулялась до кромки леса, скинула свой плащ на траву и рухнула на землю. Негромкий шелест листвы ласкал слух как колыбельная, до меня приглушенно доносилось пение птиц и жужжание множества насекомых. Хотелось раствориться в этом умиротворяющем царстве природы. Состояние счастья длилось сравнительно недолго, сменившись удивлением.       В общей картине звуков выделились приближающиеся шаги. Я приоткрыла один глаз и заметила на горизонте два знакомых силуэта. Спустя минуту один из них крикнул: — Ханаки, и долго ты тут лежишь?       Я поднялась, отряхнула свой плащ, накинула его на плечи и спросила в ответ: — А вы откуда? — На рынке на пару дней остановились знакомые Сасори-дано. У них эксклюзивный товар, кхм, — немного заговорщицки пояснил Дейдара.       Изогнув одну бровь, я вопросительно посмотрела на Акасуну, а он невозмутимо сказал: — Я на днях закончил работу над формулой нового яда. А Дейдара хочет увеличить скорость взрывной реакции с помощью изменения состава глины.       Довольно интересно. Мое внутреннее «я» немного ухмыльнулось. Зубастые преступники готовятся к своим делам не только затачивая лезвия. В случае Сасори и Дейдары это целый научный эксперимент. При иных обстоятельствах, они могли использовать свои таланты на благо каждый своей деревне. Но в реальности они здесь и совершенствуют изощренные способы убийств. — По поводу глины есть какие-нибудь соображения? — поинтересовалась я. — Мы купили парочку реагентов, кхм, — отозвался Тсукури. — Мне надо брать с вас пример и не терять сноровку, — отшутилась я. Один уголок рта Сасори изогнулся в ухмылке. — Пойдем с нами, может что-нибудь подскажешь, — сказал кукольник.       Внутри вспыхнуло удивление, которое нарисовалось на моем лице. — Мой бывший напарник — Орочимару. Я думаю, что тебе знакомо это имя. Он очень высоко отзывался о таланте твоей матери. А для него, поверь, похвала дается не так уж и легко, — в карих глазах Сасори промелькнула нотка исследовательского любопытства.       Ему не терпелось узнать побольше о моих способностях. Этот интерес был хищным, но не нарочито радикальным. Акасуна был очень осторожным, что делало его в разы опаснее. Он предпочитал просчитывать все риски, досконально изучая возможного противника. Это предложение — не приглашение на дружескую беседу, а начало лабораторной работы, где я — подопытная мышь. Что ж, нужно уметь подстраивать обстоятельства под себя. Если я права, то пусть думает, что изучает меня, в то время, пока я буду собирать о них информацию. Я сразу и честно предупредила их, что к способностям Цуне не приблизилась и близко, но моих коллег это не смутило. Мы расположились в комнате Сасори. Всё было, как и в прошлый раз, ни на дюйм не сдвинулась ни одна марионетка, а в воздухе не летало ни одной пылинки. Только лишь постоянная сырость мешала здоровому дыханию. Дейдара положил картонные пакеты с покупками на больший рабочий стол, а кукольник устремился за ширму. Из-за нее послышался лязг стекла. Через минуту Акасуна выкатил из-за ширмы кресло, а затем вынес несколько колб с неизвестными мне веществами и микроскоп. Видимо, за бархатной занавесью располагалась то ли кладовая, то ли лаборатория. Но зачем ему прятать ее от посторонних глаз, причем таким ненадежным способом? Дейдара положил на металлическую чашу глину, что ранее покоилась в его поясной сумке. А свитки, вынув из карманов, положил на стол и один из них дал мне. — Глянь. Видимо Сасори уже изучил их. Несмотря на свою ситуативную вспыльчивость, Дейдара подходил к своему делу с дотошным рационализмом. По крайней мере, формулы были подробные и точные. Что добавить, а что убрать, я сказать не могла. При изучении медицины всегда нужно знать химию. Я лишь понимала, о чем идет речь, но давать советы — не в моей компетенции. Но нужно сделать ученый вид. Пусть они думают, что мои сильные стороны — это то, что взрастила во мне исключительно Цунаде. — Что конкретно ты хочешь изменить? — спросила я и заглянула большой голубой глаз Дейдары. — Кхм, — пробурчал он, — ускорить реакцию взрыва. — То есть, усилить чувствительность компонентов глины к твоей чакре? — специально уточнила я, как бы подыгрывая. — И увеличить критическую плотность детонации, — вставил Сасори, посмотрев на меня. Я молча встала, взяла пинцет, отщипнула от общего бруска глины маленький кусочек, положила его на настольные весы, а затем переместила на предметный столик микроскопа. Сасори подобное самоуправство пришлось не по нраву, оно и понятно, но в некоторых ситуациях уверенность граничит с наглостью. Я сверила содержание остаточных минералов глины с тем, что указано в формуле Дейдары. — И что скажешь? — спросил Сасори. — Лишь то, что доля остаточного содержания горной породы в глине соответствует формуле. Но она может замедлять скорость реакции на чакру. — Кхм, мы с Сасори-дано тоже вчера решили, что нужно ее тщательнее промывать, — ответил Дейдара, взявшись двумя пальцами за свой подбородок.       На этом мои полномочия окончены.       Кукловод вытащил из пакета банку с реагентами, подвинул их ко мне и сказал: — Сначала промоем глину, разделим ее на три части и в каждую из них, согласно формуле, добавим все старые компоненты, но взрывчатое вещество заменим. Посмотрим, какое из тех, что мы сегодня приобрели, сработает лучше. — Мы все замешаем, — осторожно начала я, — но где будем тестировать взрывоспособность? — Снаружи, — объяснил Дейдара, — замеряем радиус поражения, скорость взрыва, температуру воздуха, а дальше — я сам. У Сасори-дано много своих дел.       Зачем ему вообще нужно было просить помощь у своего напарника? Видимо Тсукури глубоко уважает Акасуну, его опыт и знания, поэтому решил идти меньшим путем сопротивления и получить его мудрое наставление. Что ж, это его решение, а для меня — полезная информация.       Началась кропотливая работа. В комнате периодически звенел шум стекла и трель металла. Каждый занимался своим кусочком глины. Когда Сасори было необходимо что-то взять с полки, то он не вставал, а использовал нити чакры. Над нами царило молчание, которое прервал Дейдара: — Ханаки, кхм, зачем тебе разбираться в химии?       Я оторвалась от эксперимента, посмотрела на лицо парня, которое выражало искренний интерес и ответила: — Меня с детства обучали медицинским техникам, — я не солгала, всего лишь не договорила. — Моя бабушка — была главным специалистом по ядам. Лишь одна женщина в мире разгадывала их составы и делала к ним противоядия, — реплика Сасори вроде бы адресовывалась Дейдаре, но взглядом он сверлил меня. Что он хочет от меня услышать? — Должно быть, ее это не радовало, — сморозила очевидную глупость я.       Акасуна ухмыльнулся с вызовом, прожигая меня своим карими глазами: — Яд — коварное оружие, совершенный яд должен быть загадкой в вечности, — проговорил он томным голосом, в красноречии ему не откажешь. Но в этот момент Дейдара, сам того не зная, пришел мне на подмогу, избавив от ответа. Он оскалился, по напряжению мускул его лица было видно, что эмоции начинали закипать в нем. — Вечность, вечность! Вечно вы об одном всем твердите!       Услышав это, Сасори зажмурился от отвращения, скрестил руки на груди и произнес: — Если бы ты не был моим напарником, то я бы никогда не прикоснулся к тому, что ты называешь искусством.       Мой рот немного приоткрылся от изумления, а глаза округлились. Я никак не могла взять в толк, о чем эти двое спорят. — Ваша вечность не имеет настоящей ценности, кхм, она приедается, ее не за что ценить. Ценность искусства в его мгновении! — воскликнул Тсукури и встал со стула. — Искусство становится искусством лишь со временем, и чем больше веков оно насчитывает, тем ценнее становится, — голос Акасуны теперь не отдавал былой галантностью. Он был грубым и угрожающим. Зрачки его глаз сузились, как у хищника, что готовится напасть на свою добычу. — Не говорите чепухи! Искусство — это то, что на секунду расцветает перед тем, как исчезнуть.       Их словесная коллизия казалась со стороны странной, но очень увлекательной. По ним было видно, что каждый говорит о том, что ему действительно важно. Их диспут — как вечная война света с тьмой. — Ханаки, — обратился ко мне Сасори. Только не это, мне не хотелось становится арбитром их игры, — твоя мать все так же молода, как о ней и говорят? — Я одобрительно кивнула в ответ. — Значит, она тоже знает толк в искусстве.       Кукловод за сегодня дал о себе достаточно данных, чтобы разобраться в тонкостях его биографии. Осталось передать это все Джирайе, а он уже сам будет составлять «Житие Акасуны Сасори».       Дейдара оказался отходчивым. Он быстро остыл, и мы продолжили безмолвную работу. После мы выбрались из штаба. Рты на ладонях Тсукури пережевывая разные экземпляры глины, видимо напитывали их чакрой. У парня получались великолепные фигурки животных, миниатюрные и тонко проработанные. Радиус и скорость каждого взрыва, температура после них была разной. Я проводила измерения, а Сасори делал заметки. На фоне пылающего в воздухе огня на краю света разливался алый закат.       Мы с Дейдарой немного припоздали к ужину. По пути я спросила, всегда ли между напарниками происходят споры об искусстве. На что блондин доблестно провел мне лекцию о красоте мгновения, по сравнению с никчемной вечностью, хотя можно было бы ответить просто «да».       Обычно в столовой было не многолюдно, но не в этот раз. Во главе стола сидел Пейн, а рядом с ним Конан. Зецу, Хидан, Какузу и Тоби тоже были здесь. Последний вскочил со стула, радостно воскликнул мое имя и предложил сесть рядом с ним. От одного его вида, зная, какое положение он занимает в организации, по спине пробежался холод, но я согласилась. Если он здесь главный, то мне нужно побороть свой страх и научиться находиться ближе к нему. Через некоторое время к нашему собранию присоединился Сасори. — Начнем, — произнес Пейн. В полумраке материализовались серые проекции Итачи и Кисаме. Таких фокусов я здесь еще видела. Видимо случилось что-то действительно серьезное. — Из соображений безопасности нашей организации, мы вынуждены перенести наш штаб в страну Жемчуга. На подготовку сутки, — слова лидера звучали как приказ. — Выступаем двумя группами и разными путями, но нам нужно обсудить еще один важный вопрос.       Никто из Акацуки даже взглядом не повел, один только Тоби в возбужденном ожидании ерзал на стуле.       Вместо Пейна продолжила Конан: — Как нам стало недавно известно, Орочимару, вступив в союз с Суной, — Сасори пристально посмотрел на девушку, услышав название своей деревни, — напал на Коноху и убил третьего хокаге. Коноха сильно пострадала, ее оборона ослабла. В должность пятой хокаге вступила Цунаде Сенджу, — теперь все искоса смотрели в мою сторону, все, кроме Пейна, его фиолетовые глаза глядели в пустоту. — Новая глава деревни провела расследование, в котором выяснилось, что Орочимару убил четвертого кадзекаге и действовал от его имени.       Эта информация была для меня шоком, так как я слышала ее впервые. Джирайя ничего не упоминал об этом обстоятельстве. — Меньшего от него ожидать не стоило, — вдруг произнес Сасори. Интересно, а тоскует ли он по своей родине? Что он чувствует в данный момент? — Орочимару опасен для Акацуки, — заявил Пейн. — Мы должны быть в курсе каждого его шага, — он покосился на Сасори. — Видимо, мои шпионы не были посвящены во все тонкости планов змеиного санина, — объяснил Акасуна.       Сколько интересных деталей об организации всплывало на поверхность с каждым днем. Акацуки — это не просто шайка преступников. Это объединения высококлассных убийц S-ранга, каждый опаснее другого. Ею руководит теневое правительство, она пользуется связями чиновников, строгая финансовая отчетность, так еще и сеть шпионов. Орочимару в бегах не только от правосудия, но и от подельников. Мне отсюда точно живой не выбраться. — Необходимо отправиться в Коноху и расследовать это дело, — закончила начатое Конан.       Это была та самая соломка, за которую нужно цепляться. Отличная возможность передать информацию Джирайе, собрать новые сведения, выбраться из сырого подвала и заработать баллы в организации. — Я пойду, — мы с Итачи согласились одновременно. Пейн с прищуром сначала глянул на меня, потом на проекцию Учихи, но долго не нарушал нависшую тишину. — Но ведь Итачи-сан на задании, — детским голосом пролепетал Тоби. — Мы здесь почти закончили, я справлюсь один, — ответил Кисаме. — Акацуки не ходят поодиночке, — парировал Тоби. Чего он добивается?       Мне было жизненно необходимо заполучить это задание, тем более в паре с Учихой. При нем проще будет отправить послание Джирайе. К тому же, это возможность составить более подробный отчет, ведь между нами действовало соглашение. Каждая секунда молчания мнимого лидера длилась дольше предыдущей. — Тоби, ты отправляешься к Кисаме в страну Воды. Ваше задание расширяется, вы должны узнать, где находится треххвостый. — Ура-а! Устроим охоту на зверя! — радовался человек в маске.       Зачем Акацуки нужны биджу? Захват хвостатого входит в личные планы организации или это чей-то причудливый заказ?       Пейн переждал реплики настоящего лидера, а затем продолжил: — Итачи, вы с Ханаки встретитесь в стране Огня, а затем отправитесь в Коноху, чтобы расследовать недавние события. Если вас раскроют, то вашим алиби будет захват девятихвостого, — на последнем слове к горлу подошел комок.       Я вспомнила моего маленького друга. В сердце таилась тоска по его озорству, но мысль о потенциальном причинении ему вреда наводила ужас. В голове завертелись мысли, Наруто вызвал цепную реакцию в омуте моей памяти. Готова ли я вновь столкнуться со своим прекрасным прошлым? — Тоби и Ханаки, вы выступаете сегодня ночью, — мы кивнули. — А мы двинемся в новый штаб двумя группами, как и я говорил ранее. Хидан, Сасори, Дейдара — вы переправитесь через залив, а затем по суше через всю страну Ветра. Я, Конан, Зецу и Какузу пойдем через страну Огня. На сегодня все.       Бог удачи был на моей стороне. Все сложилось наилучшим образом. Это решение Пейн принимал на ходу. Даже если Тоби это пришлось не по душе, то он уже ничего не изменит. Оспорить приказ номинального лидера — значит пошатнуть этот карточный домик. Это необходимо обсудить с Итачи. За время его отсутствия у меня накопилось много вопросов, что требуют ответа.       Я шла в свою комнату пружинистой походкой. Неизвестное оживляющее чувство внезапно вселилось в меня. Действительно ли я согласилась на это задание в силу объективных причин или потому что еще лелеяла глубоко в душе призрачную надежду вернуться в былые деньки? Пора оставить эти мысли, вырвать их из сознания с корнем, как вредный сорняк из земли. За меня объявлена награда, и даже если мне объявят амнистию, то Коноха уже никогда не станет прежней. За мной по пятам будет следовать смерть с косой Хидана.       Я отправилась на миссию как можно раньше, чтобы не столкнуться с Тоби. Снаружи царил мрак, через который пробивался звездный свет, а поверхность земли, нагретую солнцем, остужало одеяло ночной прохлады. Воздух был как никогда свеж, легкие наполнялись им, опьяняя мою голову.       Бежать приходилось изо всех сил, чтобы поскорее оторваться от подземного штаба, забыть про него, как про плохой сон. Потенциальное расстояние между мной и Тоби увеличивалось каждую минуту на сотни метров. Выйдя уже к знакомым чайным плантациям, я отправила Джирайе послание с просьбой раздобыть систему охраны Конохи. Не хотелось бы столкнуться с тем, кто был когда-то дорог, или нет?       Путь был длинным. Сутки бега без остановки, почти двое суток без сна, но чувство бодрости сейчас было сильнее, чем в штабе. По дороге в голове различные фантазии водили хороводы. Например, каким будет будущий штаб? Лишь бы это не была нора, как нынешний. Со всем остальным можно смириться. А что из себя представляет страна Жемчуга. Я смутно помнила ее в своих детских атласах. Но она точно никак не связана с жемчугом, хотя название так и дразнит. Мысли о возможной встрече с призраками прошлого я старательно гнала как можно дальше, специально отвлекаясь на всякую ерунду.       В стране Огня я была предельно осторожной, отслеживая возможный хвост. Звезды погасли, на небе смеркалось, раннее солнце будило весь живой мир. Этой ночью не спали только преступники.       Мы с Итачи встретились в намеченной точке, перекинулись молчаливыми взглядами, как бы говоря, что все чисто. Накопившиеся вопросы истощали мое терпение. Учиха это увидел и сказал: — Наш визит в Коноху крайне опасен для нас обоих, поэтому нам нужны силы.       Моральные в том числе — хотела добавить я, но вместо этого лишь одобрительно кивнула. — Устроим небольшой привал, затем спокойно дойдем до одного городка, где сейчас проходит карнавал-маскарад. Там можно легко слиться с толпой. Найдем там гостиницу со свободными номерами, переночуем и снова в путь. — Мы одни из самых известных людей этой страны. Как мы можем остаться где-то ночевать? — недоумевала я.       Вместо ответа Итачи активировал шаринган. Каюсь, вопрос был глупым.       Оказывается, что про праздник семи богов счастья Учиха узнал в порту страны Воды, когда отправлялся уже на новое задание. Порой полезно слушать, что болтает люд.        Больше мы ничего не обсуждали. Он одним взглядом дал понять, что не время и не место. Посмотрим, сколько мое любопытство способно спать. Очередь из повозок тянулась на несколько десятков километров от города. В главных воротах было столпотворение, настоящая людская река. Особо прозорливые торговцы продавали маскарадные маски по тройной цене за пределами городских стен. Чтобы затеряться от возможных искателей лучше, мы сняли свои плащи и натянули праздничный камуфляж на лицо. Люди плыли со скоростью престарелой улитки. Прошло несколько часов, мы оба изнывали по отдыху. — Это невозможно, — устало и с напряжением выдохнул Итачи.       Схватил меня за запястье и потянул за собой, распихивая всех по сторонам. Люди охали, возмущались, некоторые лица искажались в таких карикатурных гримасах, что смех произвольно вырвался из моей груди. Как только мы проникли в город, Учиха отпустил меня. Озорство плясало в моих глазах, а в его на секунду промелькнуло ребяческое возмущение. Маски треснули под масками. Я в это веселое мгновение забыла, кто такая, зачем, где и с кем нахожусь.       Гостиницу долго искать не стали, нашли чистый и скромный двухместный вариант. Мы решили, что в одном номере переночевать уместно и безопасно. Итачи мастерски воспользовался своей иллюзией и нас приняли как самых долгожданных гостей. Приятно чувствовать себя обычным человеком.       Я села у кофейного столика возле открытой двери на балкон. С улицы доносился праздничный шум. Музыка, хлопки, смех и голоса сливались в единую симфонию. Ночью было светло как днем. Уличные фонарики горели ярким огнем, а в небе искрились петарды. Моя юная душа жаждала оказаться в эпицентре веселья, но тело ныло от усталости. Учиха вышел из ванной, его длинные волосы были завязаны в высокий пучок от чего лицо сделалось еще более миловидным. Вместо привычной спортивной одежды на нем был махровый халат. Он сел рядом со мной. — Красиво, — тихо произнес мой напарник, глядя на салют.       В его черных глазах, как в зеркале, отражались радужные цвета фейерверков. — В Кири режим кровавого тумана сменился с приходом пятой мизукаге. Нам поручили разведать обстановку, — начал Итачи. — Бывший мизукаге Ягура был джинчурики треххвостого. — Зачем Акацуки биджу? — я задала один из самых интересующих меня вопросов.       Он взял небольшую паузу, но затем ответил: — Хвостатые обладают огромной силой и запасом чакры. Они могут стать очень опасным оружием.       Мне стало не по себе. Они и так чертовски сильны, а если еще заимеют всех биджу, то будут непобедимыми. Возможно у меня меньше времени, чем мы думали с Джирайей. Акацуки уже начинают действовать, а это значит, что мой маленький друг под прицелом. Я не допущу, чтобы ему причинили вред.       Это не единственное, что меня волновало, поэтому я спросила: — Кто сейчас джинчурики треххвостого? — Никто. Биджу на свободе.       Хвостатый зверь разгуливает по миру, но и никто не знает где? — Почему ты до сих пор предан Конохе?       Подробный и честный ответ я не надеялась услышать, оставалось лишь внимательно изучать его реакцию. Итачи был непоколебим, но не в каменном выражении лица, а в оболочке спокойствия. В его ауре было что-то притягательно-умиротворяющее. Он посмотрел мне в глаза и прошептал: — У меня, как и у тебя, много приятных воспоминаний, связанных с нашей деревней.       Искусство ответа без содержания. Учиха был откровенен ровно до такой степени, чтобы не сказать ничего лишнего, но и не промолчать. — Ты в первый раз вернешься в Коноху после того, как покинул ее?       Он прикрыл глаза веками и одобрительно кивнул в ответ и затем сказал: — Обход барьерных печатей деревни на тебе.       Мне оставалось надеяться, что Джирайя успеет прислать данные об охране на рассвете, иначе бы угодим прямиком в лапы правосудия.       Итачи уснул первый. Я еще некоторое время сверлила глазами потолок, ища моральные силы перед завтрашней миссией. В новый день я должна проснуться с большим запасом храбрости и решимости вкупе с крайней осторожностью. Мышцы обмякли, а тело растворилось на мягкой перине.       Сон покинул меня с ощущением чьих-то прикосновений на правом плече. Первое, что увидели мои глаза утром — лицо Итачи, прекрасное в своем постоянном спокойствии. Как мне не хотелось просыпаться. Идея вернуться на родину казалась поначалу заманчивой, пока не пришло осознание насколько это тяжело. Чтобы привести мысли и чувства в порядок, я умылась холодной водой, собрала волосы в высокий хвост.       Внезапно из водопроводной трубы выбрался Косуке. И долго он меня ждал? Видимо на этом задании Джирайя решил контролировать каждый мой шаг. Никуда не скроешься от жабьего отшельника. Косуке протянул своим длинным пупырчатым языком свиток с запиской и тут же скрылся в канализационной системе. Немного нервничая, я распечатала посылку:       «Ханаки, на этой миссии будь осторожна как никогда! Если Цуне и Какаши узнают о том, что ты в Конохе, то ни за что не дадут тебе покинуть ее. Не провали наше задание. Я не могу поверить, что моя ученица выбрала путь преступности осознанно. Мне придется наведаться в деревню скрытого Дождя, чтобы разузнать о том, что с ней стало побольше.       Но еще на несколько дней я останусь в Конохе, чтобы при необходимости помочь тебе. В деревне разрабатываются новые барьерные системы. Мне удалось изрядно попотеть, чтобы достать информации о нынешней и будущей охране Конохи. В свитке найдешь все печати и принцип их работы, надеюсь, что разберешься».       Я направила свою чакру в бумагу и письмо сгорело, пепел и скинула в унитаз и нажала на кнопку смыва.       Судя по информации в свитке, барьер шести граней меняли на сферический. Барьер шести граней представлял из себя многогранную пирамиду с многоугольником в основании. Кунаи со специальными печатями были расположены за воротами деревни, являясь якорями техники. Он плохо работал на оповещение. Пограничная охрана Конохи каждые два часа получала сведения о всех, кто проходит через грани барьера. Настроить его на определенных людей было невозможно. Но его плюс состоял в том, что он защищал от внешних атак и взрывов, но при нападении Орочимару он оказался бесполезным. Цуне приняла правильное решение. Сферический барьер можно было легко настроить на оповещение при проникновении шиноби не из Конохи. Но поскольку его установка в процессе, на юго-восточных окраинах, недалеко от скалы, были бреши. Через них мы зайдем в деревню незамеченными.       В скором времени мы выступили. — Разделяться в Конохе не будем. Это опасно, — на бегу объявил Итачи.       Большая часть страны Огня была покрыта густыми лесами. Особенность местности играла нам на руку, ведь в лесу мы были не на виду. Было решено обойти главные путевые артерии, чтобы не столкнуться с АНБУ, которые рыскали в моих поисках не первый день.       К ночи мы устроили привал. В стране Чая было заметно теплее, чем здесь. Но костер разводить нельзя, есть риск приманить к себе нежданных гостей. Я свернулась калачиком на траве, пытаясь согреться. Природа как бы намекала, что в старом доме мне нам не рады. Итачи уснул, был мой караул. Ничего подозрительного в ночном лесу не происходило, лишь аномальный холод. Как мой напарник мог спать в такой момент? Ему не страшно смотреть в глаза своему прошлому? Даже когда наступил мой черед, то тело не давало мне расслабиться. Я ерзала, ворочалась, считала про себя, но сон так и не шел. — Ты готова? — вдруг спросил Итачи. Он не про выступление, а про моральную готовность ступить на отеческую землю.       Мне хотелось ответить «да», но это слово застряло у меня в горле.       Мы бежали больше пяти часов, затем остановились в лесу в нескольких километрах от Конохи. Внешне я выглядела спокойной, но нутро щекотал детский страх. И тут мне стало понятно, что человеческая решимость заключается не в отказе от того, от чего ты зависишь или от того, что любишь, настоящая воля проявляется в устойчивости перед соблазнами. Мой мираж, который сбивал меня с пути — это воспоминания о деревне, которая в реальности была уже другой, чувства к людям, что уже не будут как прежде. Наша с Джирайей затея вырыла в их сердцах глубокие борозды. Но мое сознание пыталось провести подмену понятий, выдавая в голове солнечные картинки прошлой жизни.       Мне необходимо выполнить эту задание несмотря ни на что, так как это пойдет не только на пользу моему престижу в организации, это будет означать победу над зеленой девушкой, которой я была когда-то. — Предлагаю заглянуть в закусочные, бары и торговые лавки, — подала голос я. — Послушаем, что болтают горожане. — На расследование понадобится много времени. Пересекать границу деревни каждый раз туда-обратно, чтобы переночевать — рискованно, — ответил Итачи. — Что же ты предлагаешь? — Квартал Учих по-прежнему заброшен?