Mi culpa

- Я позабочусь о тебе, - говорит в который раз Рафаэль, и Саймон ему почти верит. Не то чтобы у него был выбор получше теперь, когда жгучий голод, дикий, нечеловеческий жжет изнутри практически постоянно, а острые клыки то и дело прорезают десны. Все ощущения Саймона обострены до предела, это накатывает волнами - звуки ночного города внезапно кажутся мощнее басов на рок-концерте, Саймон инстинктивно прижимает ладони к ушам и зажмуривается, словно это может помочь. Гул в голове нарастает, и понемногу становится ясно, что это не просто шум автомобилей и голоса людей, а мерный, глухой перестук, в который складываются тысячи, миллионы сердечных ритмов. Вокруг огромный город, полный жизни, дыхания... И горячей крови, бегущей по венам, и Саймону правда кажется, что он слышит их все, все эти сердца. Он еще крепче зажимает уши руками и тихонько подвывает от отчаяния, когда клыки вспарывают нижнюю губу. - Так не получится, - голос Рафаэля каким-то образом пробивается сквозь этот ужасный шум, хотя вампир говорит спокойно, даже вкрадчиво. Он уверенным настойчивым движением опускает руки подопечного и придерживает за запястья. Саймон открывает глаза и смотрит в ответ растерянно и страдальчески. - Слушай меня, - говорит Рафаэль, - концентрируйся на чем-то одном, тренируйся разделять восприятие. Слушай меня... Саймон сглатывает и кивает. Волна шума затихает, как только получается сосредоточиться на голосе Сантьяго, на движении его губ и глубоком тембре. - Тебе предстоит многому научиться. Новообращенные все как подростки во время гормональной бури, так что придется очень часто сдерживаться. Не только в том, что касается жажды крови. Они стоят друг напротив друга на крыше Дюмора, и вокруг, сколько хватает человеческого зрения, переливается огнями ночной город. Ветер распахивает клетчатую рубашку Саймона и треплет полы пиджака Рафаэля, но никто из них не чувствует холода. Сантьяго все еще сжимает запьястья парня чуть повыше того места, где заканчивается рукав, и Саймон втайне благодарен, потому что это как якорь, который не дает снова погрузиться в бушующий океан обостренных чувств - звуки, запахи, всполохи света от неоновых вывесок, такие яркие, что ослепляют. Хочется снова зажмуриться и спрятаться подальше, но Рафаэль держит и говорит, уверенно, спокойно, словно знает, что именно нужно Саймону. И Саймон верит. Потому что физические ощущения не идут ни в какое сравнение с той всепоглощающей тоской, что затапливает изнутри. Осознание, что теперь ты - монстр, изгой, что вся привычная жизнь, семья, планы на будущее - как ни комично, все это уже в прошлом, которое не вернуть. Пусть даже Клэри уверяет, что для нее Саймон остался прежним, пусть даже сама в это верит - несложно догадаться, что они теперь все больше не совпадают, и ее окружение рано или поздно изолирует девушку от вампира. Жителю нижнего мира к Сумеречным вход заказан. Вот и выходит, что сейчас ближе и нужнее всех Саймону существа, в существование которых он еще месяц назад не поверил бы. И нет в сети обучающего видео "Как жить, если ты умер". Рафаэль говорит, - о том, как сдержать поток звуков, как контролировать суперзрение, - и Саймон понемногу расслабляется, и спустя пару минут осознает, что не вникает в смысл слов, а просто следит за движением губ вампира. Они ярко-алые на фоне бледной кожи, Рафаэль вообще весь контрастный, белое-черное-красное, и Саймон размышляет, является ли это признаком вампиризма или индивидуальной особенностью. - Ты всегда был красавчиком, или обращение тебя сделало таким? - вдруг вырывается у Саймона прежде, чем он успевает оценить адекватность идеи перебить наставника. Рафаэль обрывает речь на полуслове и приподнимает бровь, словно не может поверить в подобную непосредственность. Или наглость. Затем коротко вздыхает и отступает на шаг, выпуская наконец руки Саймона из хватки. Льюис отводит взгляд, мысленно проклиная себя за несдержанность, и уже собирается извиниться и просить о продолжении лекции, когда Рафаэль криво усмехается: - Это опыт и практика. И если ты заткнешься, я даже попробую передать знания, чтобы ты тоже стал… красавчиком. Саймон смущенно улыбается и закрывает глаза, готовясь к новой волне звуков, которую обязательно нужно приручить. Он подставляет лицо ветру, и тоска немного отступает. У него есть все же кто-то, кто готов о нем позаботиться. Почему-то. Миллион сердец стучат как будто прямо у него в голове, так что он не слышит тихой фразы за спиной: - Ты и сам пока не знаешь, как хорош…