Воспоминания Кошки

Что за чудо эти ирисовые поля! Воздушные, трогательные сине-сиреневые цветы, точно мотыльки, а меж ними — острия похожих на мечи листьев. Контраст нежности и воинственности, он так подчеркивает зыбкость покоя зеленого Руконгайского моря, который нередко тревожат варадзи суетных синигами. Неудивительно, что природа края, лежавшего к востоку от Десятого отряда Готэй-13, так воинственно встречала пришельцев. О настрое же обитателей тех мест и говорить не стоило. Нарочито неприветливые, отгородившиеся от всех и вся, члены изгнанного Пятого из Великих Благородных Семейств Общества душ намеренно скрывали свое жилище средь диких густых трав, которыми поросли все тропы, ведущие к их порогу. Случайным путникам туда был ход закрыт; дорогу же в ирисовое царство знали только избранные. Черная кошка — одна из таковых, доверенных, и она заметно радуется выйдя из сюнпо средь небес, когда находит взглядом нужный дом с табличкой с заветной фамилией и рекламой фейерверков. Однако кошка осекается, узрев странную приписку внизу той. — «Не входить, совершается рукоприкладство, членовредительство и вполне возможное убийство». Это еще что за ерунда?! — звучно фыркает Шихоин и тут же чуть на метр не подпрыгивает, когда дом друзей оглушает ее внезапным пронзительным визгом. «Они там рехнулись совсем?!» — шипит гостья и бросается молнией внутрь без приглашения. Кошка живо-живо перебирает лапами по бесконечным запутанным коридорам, зная, что с Куукаку станется оторвать себе еще одну руку или ногу. Однако новый прямо-таки поросячье верещание заставляет Йоруичи замереть на полпути. — Шиба готовят тонкацу*?! — Удивление и тревога в очах кошки исчезают, мгновенно уступив место хищным огонькам: свиная отбивная — это поразительно вкусная штука! — Тонкацу!!! — Йоруичи расцветает диким оскалом, от нетерпения царапает когтями дощатый пол и со всех лап пускается на ныне сладкий для ушей звук, точно голодная тигрица. Однако картина за вожделенной дверью убивает всю кошачью радость на корню. — Тьфу, — вместо привета цокает кошка, — а я-то думала, вы решили прирезать ту жирную свинью… — А, собственно, чем эта хуже? — Куукаку тоже встречает подругу не радостными объятиями, а кровожадной ухмылкой, и пинает для наглядности братца, скрученного у ее ног слугами. — Вот, хотела этому борову клановую тату сделать, а он устроил такой ор, что, поди, всех псов и лисов в Руконе взбудоражил! Бестолочь! — Гандзю получает от сестры увесистый подзатыльник, и Йоруичи понимает, брат-недотепа имеется не только у нее. — А чего это ты, подруга, помирать собралась, что ль? — Бывшая принцесса Шихоин неотрывно следит за тем, как глава Шиба собственноручно выцарапывает эскиз метки у младшего на плече. Как и положено, с левой стороны, что считалась благословенной богами и отвечала за прямую связь с ними. У самой Йоруичи тату имелась на левом бедре, у Юширо — на левой лодыжке, у Куукаку, как было и у Кайена, — на левой руке. Каждый был волен выбрать место для тату по своему усмотрению, но сторона ее расположения издревле не менялась. Чего не скажешь о времени ее нанесения: оно всегда зависело не от желания, а от обстоятельств. Кошка нарезает кружок вокруг семейки Шиба и парочки их громил-слуг, чтобы вновь допытаться: — Так с чего такая спешка, Ку? Твой брат нескоро возглавит дом, а в обход тебя — вряд ли сможет. Йоруичи знает о правилах наследования титула не понаслышке. Кожу старшей из Шихоин украсила традиционная метка лидера семьи, едва погиб ее отец, и именно она в одночасье сделала из принцессы верховную хранительницу дарованных Богатства и Мощи всего Общества Душ. Этот долг был взвален на ее хрупкие плечи и был разом выжжен обязательностью на ее теле. Так происходило с каждым главой до нее. Так случилось и с малышом Юширо после ее побега. Так длилось с ней до сих пор, ведь полог Генсея не смог ни скрыть, ни смыть то, что было выгравировано на сердцах всех Шихоин с самого рождения… — Ты считаешь, что этот придурок нанесет себе знак Шибы, когда не станет того, кто сможет хорошенько его пнуть? — Куукаку отвечает Йоруичи, как всегда, вопросом на вопрос. — Если бы рисунок был стоящий, может и стал бы! — Гандзю огрызается сестре тоже привычно. — Что это за закорючки, ну? Глаза Шихоин вспыхивают золотым лукавым блеском, и она в два счета предстает пред хозяевами дома в своем истинном обличье, чтобы совершенно без стыда подойти к младшему Шибе в упор. — Ну, если хочешь, можешь позаимствовать мою, — игриво мурлычет Йоруичи и чувственно очерчивает пальцами каждый завиток красивого узора фамильной метки Клана Небесных Слуг. Естественно, что символом таковой семьи являлось солнце, знак верховного процветания и цикличности мироздания. Вытатуированные линии его, струящиеся по ее бронзовому бедру вниз волнами и устремлявшиеся в противоположную сторону, вверх, языками огня, олицетворяли извечную смену заката и восхода, а вместе с ними и нескончаемость бытия. То же означал и жгучий танец солнечных лучей, изображенных вокруг схематического диска. Их динамика и движение, живой, словно дышащий рисунок, подчеркивал торжество солнца-дня над царствованием тьмы-ночи, что, впрочем, не вполне соответствовало Йоруичи, как первоклассной убийце и самоуверенной воительнице, зато идеально воплощало основные способности клана. Так, векторы солнца, составлявшие своеобразный четырехугольник, указывали на пики достижений четырех верховных практик шпиона Шихоин. Кроме того, в очертаниях символического рисунка таились и контуры тех самых «небесных даров», за сохранность которых и отвечал этот Дом. — Ну так как? — Йоруичи хвастает мудреным рисунком, играя его яркостью на атласе своей смуглой кожи. Безусловно, в сравнении с ее тату лаконичная отметка Шибы меркнет, но делать ее было в разы сложнее, дольше и больнее. — Оденься, женщина! — Несчастный, красный, как рак, Гандзю, зажмурившись изо всех сил, уже и думать забыл о дискомфорте от учиненной над ним процедуры. — Что за дела? Одна ходит и трусами светит, вторая так вообще голышом бродит! Свалите уже обе куда-нибудь! Я даже орать перестану, обещаю, только идите! Йоруичи заходится смехом, закидывает руку на плечо Куукаку и утаскивает ту за собой в коридор. Собственно, это ей и нужно было. — Давно бы так, — подмигивает она младшему Шибе и бросает напоследок как бы невзначай: — Кстати, а ты в курсе, что делать клановые метки вовсе необязательно? Вон, Кучики их вообще не признают… — Штааа??? — Гандзю тут же нарушает данное обещание не вопить, но Йоруичи с Куукаку, взявшись рьяно обсуждать уже что-то свое, больше не волнует ни его поросячье визжание, ни беда их младших братьев, ни вообще кутерьма вокруг всех этих татуировок. Последние, давно впившись жадными пиявками им в кожу, даже не заботят обеих принцесс. Более того, они уже как-то и не представляют себя без этих самых, судьбой навязанных, отметок.