Соль и перец

Стив не замечал летящего в глаза, нос и рот щекотного снега, не замечал припозднившихся прохожих, идущих навстречу, не знал даже, что это за улица. Он просто шёл за Баки, зеркальным жестом засунув руки в карманы, и видел его чуть ссутулившуюся спину, меховую оторочку капюшона и растрёпанные космы волос над ней. В них путались снежинки. Он шёл, ступая по его следам, словно шёл за добычей, при этом совершенно не таясь. Он знал, что Баки чувствует его взгляд — он иногда поводил плечом без руки, словно пытаясь сбросить его, но это было невозможно. Стив не мог от него глаз отвести. Он знал, что Баки не исчезнет, не растает в тёмной подворотне, не сольётся с тенями. Но не смотреть было выше сил. Баки шагал впереди него, в трёх шагах, и выглядел уставшим, но Стив знал, насколько живой и сильный он там внутри, под покалеченной кожей, под костями и мышцами. Стив чувствовал его настоящего. Это было странно, понимать, что Баки сейчас другой человек. Невозможно остаться кем-то, кем ты был, пройдя такой длинный и наполненный чернильной теменью путь. Но одновременно с этим живая суть внутри него не затухла. И она снова стремилась наружу, прорастала в поступках, словах, мимике… Стив и не пытался найти в этом человеке своего прежнего друга, своего фронтового товарища. Глупо. А Стив никогда не считал себя глупым. Это было сравни поискам иголки в стоге сена — безнадёжно. И как оброненная иголка всё же была где-то в ворохе стеблей, так и Баки из прошлого… Он просто был. И сам находил Стива в мелочах, на которые никто другой бы и внимания не обратил. Он выглядывал из поменявшихся глаз и проявлялся на заматеревшем обветренном лице с отросшей щетиной. Выдавал себя жестами, интонациями или как сейчас — походкой от бедра, когда Баки то и дело распрямлял спину, будто скидывая с себя давящий груз. Он был, и он доставал Стива прицельно — в самое сердце. Стив не запоминал дорогу. Внутри него жило нечто, что позволит ему повторить маршрут и с закрытыми глазами. Он только отмечал с лёгкой улыбкой, что Баки петляет, путает следы, избавляясь от несуществующего хвоста. И если он надеялся этим запутать Стива, то — Стив хмыкал — это был дохлый номер. Наконец, Баки свернул в подворотню, подошёл к дому и, толкнув скрипнувшую дверь, нырнул в чёрный провал подъезда. Стив ухнул следом, но он не успел дойти даже до лестницы, как из темноты на него навалились и припёрли к гладкой, явно крашеной стене. — Только тихо. Никакого шума, уяснил? Мне не нужен лишний интерес. Тут все слишком любопытны. Стив кивнул, глядя в тёмные провалы теней на лице — туда, где, по идее, находились глаза. В подъезде не горело ни одной лампочки. Когда Баки отпустил и начал подниматься, Стив пошёл следом, ненадолго остановившись перед лестницей и нащупав первую ступеньку ногой. Зрение подстраивалось, но не так быстро, как это было нужно. Впрочем, уже ко второму пролёту Стив видел всё в весьма сносном сером спектре. — Почему ты выбрал такое место для себя? — спросил он тихо, но Баки только шикнул в ответ. Стив вздохнул. Они поднялись до верхнего — шестого — этажа, и Баки без единого звука открыл смазанный замок. Дверь распахнулась внутрь, не скрипнув, и Баки пропустил Стива вперёд. — Проходи, — сказал он негромко. — Будь как дома, но помни, что в гостях. Стив усмехнулся и вошёл в небольшую прихожую. Баки шагнул следом и закрыл за собой дверь на несколько замков и цепь. А после ещё и заглянул в глазок. Потом он повернулся лицом к Стиву, расслабленно откинулся на дверь и широко, спокойно улыбнулся. — Странно. — М? — Странно видеть здесь кого-то. Но, с другой стороны, именно тебя видеть не странно. Чёрт, долго объяснять. Стив озорно хмыкнул. — И не надо. Я понял. Спасибо за доверие, Бак. Баки кивнул и поставил на пол коробку, которую, наверное, уже замучился таскать за собой. Стиву стало неловко. На самом деле он пытался несколько раз отнять её у Баки под предлогом, что отдаст, когда они будут расходиться по домам. Но попробуй забери что-то у Баки, если уже отдал это ему в… руку. Он только что не шипел, но Стиву и одного взгляда хватило. «МОЁ» — читалось там заглавными буквами, «попробуй отбери». Стив проследил за движением и снова вернулся к глазам. Баки вздохнул и принялся расстёгивать молнию на парке. — Тебе помочь? — Как-то без тебя справлялся всё это время, — знакомо задрал подбородок Баки, снова ударяя в самое сердце, — лучше сам раздевайся тоже. И сними свои жуткие кроссовки. У меня в обуви не ходят. Стив понятливо кивнул и наступил на пятку своему левому кроссовку, чтобы стянуть его с ноги. И только тогда понял, как странно пахло в квартире Баки. Странно — не то слово. Насыщенно и терпко, и немного сладко, но больше это походило на запах смолы и мёда. Недоумевая, Стив разделся и прошёл дальше. Баки щёлкнул выключателем на стене, и помещение залил тусклый свет от двух настенных светильников и торшера. Очень скромное общее пространство. Справа за углом темнел альков, где ютился небольшой кухонный гарнитур и куцая барная стойка, отделяющая «кухню» размером со спичечный коробок от остального помещения. К дальней стене комнаты прижался диван, а почти всё пространство посередине занимал серьёзный матрас-кровать, который, пользуясь категориями Тони Старка, Стив тут же окрестил про себя траходромом. Вот только если верить Баки, он явно простаивал без дела. За ним, прямо у большого и единственного окна — если не считать узкое окошко-бойницу в зоне кухни — гордо стоял табурет на трёх ножках. Он удерживал вес большого керамического горшка, который размерами и формой напоминал ночную вазу. Стив не выдержал и хмыкнул. — Что такое? — Нет-нет, — Стив замотал головой. — У тебя очень уютно. — Ещё бы, — согласился Баки, проходя в комнату, и принялся сноровисто стягивать с себя одежду. — Как можно сделать неуютным помещение пять на пять шагов? Стив отошёл к огрызку барной стойки, словно желая слиться с тенью, но Баки на него и так не обращал внимания. Он ловко высвободил язычок ремня, расстегнул пуговицу и ширинку и вытряхнулся из джинсов. Оставшись только в тонком свитшоте с длинными рукавами, боксерах и носках, Баки убрал джинсы в шкаф, — отодвинул незаметную дверцу в стене, за которой оказалась гардеробная. Нащупал там же махровое полотенце и закинул его на плечо. Он ткнул пальцем куда-то в сторону прихожей. — Я в душ. Быстро. Поставь пока чайник? Стив сглотнул и кивнул. Левый рукав свитшота пусто качался при ходьбе, и смотреть на это вот так, находясь наедине, было больно. Никаких отвлекающих факторов. — Чем у тебя пахнет? — вдруг спросил Стив, когда Баки уже взялся за ручку и потянул на себя дверь сдвоенного санузла. — В смысле? — Я чувствую запах, он приятный, но я не могу понять, что это такое… Баки задумался на мгновение. — А. Это благовония, наверное. Я просто уже привык, не чувствую. Сандал, мирт, розовое масло. Мне нравится чадить тут иногда. Под это лучше думается, — он улыбнулся, и всё же скрылся в ванной. Стив какое-то время стоял, опираясь на стойку за собой, и смотрел на квартиру Баки. Всё помещение было едва ли не меньше, чем его собственная спальня в башне Старка. Но, судя по всему, Баки тут было комфортно. У всех свои отношения с размерами, ему ли судить об этом? Горшок на табурете под окном не давал Стиву покоя. Он оттолкнулся от стойки и подошёл к сооруженной кровати, кое-как протиснулся между тёмными портьерами у стены и её краем и подошёл к табурету. Горшок оказался доверху наполненным землёй, посередине из неё торчали какие-то засохшие стебли. Что бы ни росло тут когда-то, оно не выдержало сожительства с Баки. Стив улыбнулся и посмотрел за занавеску. Напротив угадывался контур соседнего дома, внизу на втором этаже светилось единственное окно. На улице жёлтым горел фонарь, и снег под ним раскрашивался в оттенок светлого пива. За портьерой обнаружилась балконная дверь с выходом на пожарную лестницу. Удобно. Стив вернулся к кухонному гарнитуру — Баки просил поставить чайник. Тот стоял у плиты, пузатый, новенький и совершенно пустой. Стив налил в него воды из-под крана, вернул на платформу и щёлкнул кнопкой. Сразу уютно зашипело. Возле раковины высилась горка пустых упаковок от китайской еды на вынос. Стив чуть было не смахнул их в мусорное ведро под раковиной, но остановил порыв за миг до осуществления. «Не забывай, что ты в гостях», — сказал Баки, и не следовало его сердить своими благими намерениями, которые всем известно куда заводят. Если не брать в расчёт эту горку грязных картонок, на кухне было довольно чисто. Стива привлекла полочка прямо над плитой. На ней тесно, бок к боку, стояли стеклянные баночки разных размеров. Прямо по стеклу знакомым размашистым почерком виднелись накарябанные слова: розмарин, мята, чили, мускат, майоран, перец, морская соль… Не меньше полутора десятков надписей на прозрачных боках. Стив взял понравившуюся на вид смесь со словом «паприка», открутил крышку и сунул в банку нос, глубоко втягивая пряный запах. Тут же отстранился и громко чихнул в сторону. — Ого, — хмыкнул Стив и прикрутил крышку на место. — Громишь мою кухню? — спросил Баки, закрывая дверь ванной. Он красовался в том же свитшоте и боксерах, но с его волос капало на полотенце на плечах, и выглядел он посвежевшим. — Специи? Ты готовишь? — полюбопытствовал Стив. Баки изобразил непередаваемую гримасу, подошёл ближе и отобрал банку из рук, после чего поставил на её законное место на полочке. — Вообще-то очень редко. Но иногда находит что-то… — И когда находит, ты наверняка готовишь что-то потрясающее. — Не без этого, — улыбнулся Баки тенью прежней своей яркой самодовольной улыбки. — Люблю, когда всё сразу под рукой. Ходить по магазинам с метровым списком меня напрягает. Может, посидишь пока? — он кивнул в сторону дивана. — Пока я чай сделаю? Или кофе? Посмотри, у меня там есть альбомы. Наткнулся на уличной рождественской распродаже. Тебе понравится. Стив согласно кивнул и пошёл к дивану. Он очень хотел остаться рядом и помочь, но Баки не требовалась его помощь. А может, просто неловко было находиться так близко. В любом случае, настаивать он не хотел. — Я буду чай, — бросил Стив на ходу. Возле дивана притулился маленький журнальный столик. На нём небрежной стопкой лежали книги альбомного формата в твёрдом переплёте. Репродукции картин художников, Стив понял по обложкам. Айвазовский, Кустодиев, Шишкин. Наверное, Баки гулял по Брайтон-бич, когда нашел это. Стив тяжело опустился на диван, оказавшийся чуть продавленным и очень мягким, и взял верхний альбом. Пролистав первые страницы, он вернулся глазами к Баки. Тот неторопливо вышагивал по маленькой кухоньке, тянулся рукой к шкафчикам наверху и доставал оттуда что-то, насыпал, наливал, выливал, наливал снова. Наблюдение за его выверенными движениями приносило Стиву намного больше удовольствия, чем репродукции картин, и признаться себе в этом оказалось до смешного несложно. Он отложил альбом обратно на столик, под слабый свет абажура, и больше глаз с Баки не спускал. — Ну как тебе у меня? — спросил тот, оглядываясь вполоборота. Было видно, что ответ важен для него. — Тут здорово. Мне нравится. И кровать такая… Баки глухо рассмеялся. — Мне нужен был особый матрас. Твёрдый. И я никак не мог найти нужного размера. Поэтому решил купить тот, который был. Супружеский. Иногда на нём очень одиноко спать, — сказал он и осёкся. Улыбка тут же стекла с его лица, и он отвернулся, с показательной аккуратностью начиная разливать чай по кружкам. — А что за горшок? — поинтересовался Стив. Этот вопрос на самом деле волновал его. Любопытно. — О, — Баки ловко взял рукой кружки, пропустив пальцы сразу в обе ручки, и понёс их к дивану. — Это странная история. Этот горшок живёт со мной уже два года. Он побывал на всех квартирах, но оживать пока не торопится. Наверное, ещё не время. Стив забрал у Баки свою кружку и благодарно кивнул. — В смысле — оживать? — Я нашёл его у мусорного бака неподалёку от первой квартиры. Он уже чах, но ещё держался. Такие длинные суставчатые стебли и на их концах верхушки, как у маленьких пальм. Соседка тогда увидела — была такая на первом этаже, всегда в глазок начинала подглядывать, как только открывалась дверь подъезда, старая перечница… Так вот, она сказала — болотная трава. Не к добру её дома держать. И что она неубиваемая. Даже если засохнет, нужно только правильную влажность найти и побольше тепла — и она снова оживёт. Я, конечно, думал, что она у меня не засохнет. В общем, её хватило на месяц. А потом она сдохла. А я продолжаю таскать за собой этот горшок, всё жду, когда она надумает оживать. Ведь должна когда-нибудь. Стив мягко улыбнулся и крепче сжал горячую кружку в руках. Баки до ломоты во всём теле хотелось обнять. Хотелось почувствовать его и сжать крепко. Баки стоял рядом и задумчиво смотрел в сторону окна. Наверное, на свою болотную траву. Стив так и слышал невысказанное, повисшее между ними: «Если она оживёт — то и я оживу. Что я, хуже болотной травы?» — Бак… — Я волосы вытру, и… — Баки, не поворачиваясь, отошёл к барной стойке и поставил на неё кружку. Скинул полотенце с плеч, нагнулся вперёд и принялся неловко вытирать волосы одной рукой. Стив не видел его лица, всё завесили тёмные перепутанные пряди. — Баки… — снова позвал Стив. В груди остро, ярко и отчётливо защемило. Так сильно, словно живая плоть попала в щель дверного косяка. А потом мгновенно отпустило, и Стива затопило пульсирующей по всему телу теплотой. — Ч-чёрт, — обречённо выдохнул он и закрыл лицо руками. Чай он так и не попробовал — отставил кружку на столик. — Что такое? — тихо спросил Баки. И когда Стив не ответил, подошёл ближе и снова позвал его: — Эй? Стив поднял лицо и честно признался: — Я снова в тебя влюбляюсь. Это наваждение какое-то… Баки выглядел ошарашенным, но хотя бы не шокированным. — Снова? — спросил он, опустив бровь. — Ну… — Стив замялся, чтобы объясниться как можно понятнее, проще, и не скомпрометировать себя ещё больше. — Когда мы были мальчишками, у меня перед глазами был только ты. Отец умер, и я его не помнил толком. У мамы больше никого не было. И ты постоянно крутился рядом как пример того, каким должен быть мужчина. Сильным, ярким, обходительным, открытым. Я смотрел на тебя всегда, как на солнце. Знаешь, ничего не было странного в том, что моё восхищение и восторженность перетекли во влюблённость. Это как… когда грудь распирает, и ты хочешь вдохнуть глубже, но никак, потому что ты настолько взбудоражен, что тебе хватит всего одного прыжка, чтобы взлететь до неба. Вот что я чувствовал к тебе. — Ты… никогда не говорил ничего такого. — Шутишь? — удивился Стив. — Конечно, не говорил. Я и не осознавал это толком. А потом началась война, и стало не до детских привязанностей. Чувство переплавилось, обрело вес и форму, и его стало намного проще утопить поглубже и не ворошить. Я мог быть просто лучшим другом для тебя. Мне не хотелось большего. По лицу Баки пробежала неуловимая тень, и глаза почернели. Он откинул полотенце на кровать и отбросил волосы, закрывающие половину лица, назад. — А сейчас? Чего ты хочешь сейчас? Стив сглотнул под прямым, тяжёлым взглядом. Словно копьём к стене пригвоздили. Он облизнул мигом пересохшие губы и решил, что раз сказал «А», следует проговорить и оставшиеся буквы. Сколько их там, всего-то. — Хочу смотреть на тебя… — выдавил он из себя, и голос его плохо слушался, хрипел. — Трогать тебя… обнимать. Хочу почувствовать тебя ближе. Баки стоял неподвижно, а затем пошёл на него, как привязанный, не разрывая взглядов, и безо всякой застенчивости забрался сверху на бёдра Стива, упершись коленями в стык спинки и сидения дивана. Он осторожно положил правую руку ему на плечо, — левый рукав безвольно висел вдоль тела — и прикоснулся своим лбом ко лбу Стива. — Так — достаточно близко? — спросил он, ёрзая и устраивая свою задницу поудобнее. Стив сглотнул, прикрыл глаза и выдохнул: — Боже... да. Да. Баки просто сидел на нём, придавливая своим немаленьким весом, и это ощущение было таким приятным, таким правильным, что Стив начал дрожать. От волос Баки мягко пахло цитрусовой свежестью. Стив не знал, куда деть руки. Робость внезапно лишила его всех доминирующих установок, и всё, на что его хватило — это положить свои горящие ладони чуть ниже талии Баки, на мягкую ткань свитшота. Но и этого было много. Под ладонями ощущался жар и крепость мышц, и Стив чувствовал, как рёбра Баки чуть двигаются в такт дыханию. У Стива закружилась голова, и он прикрыл глаза, чтобы прийти в себя. Так много ощущений сразу, и все они были настолько желанными и важными, что сбивали с толку. — Стив, — позвал Баки мягко и непреклонно. Пришлось открыть глаза и встретиться с ним взглядом. Баки облизнул губы по кругу и сказал: — Поцелуй меня. Сейчас. И, не давая себе задуматься, Стив качнулся вперёд и потянулся к губам Баки. Он знать не знал, что делать и как, и просто понадеялся на мудрость природы. Баки наклонился навстречу, и их губы встретились. Ощущение оказалось настолько непривычным, что у Стива в голове словно зашипело и вспенилось шампанское. По спине побежали мурашки, и снова, и снова, а волоски на руках встали дыбом. Губы Баки пахли крепким чаем, немного царапали треснувшей посередине кожей и заставляли лицо Стива гореть. А потом Баки приоткрыл рот и поцеловал по-настоящему. Стив охнул, почувствовав на губах его влажный язык, губы разомкнулись, и Баки смело скользнул внутрь. Стив почувствовал резкий горячий прилив в паху. Он хотел отстраниться, но сзади мешалась спинка дивана и рука Баки, крепко обвившая шею, а спереди наседал он сам, и этого было так много, так жарко, что голова напрочь отказывалась думать. Стив плавился. — Лизни меня, — прошептал Баки ему в рот. — Ну же, — и Стив, слушаясь, потянулся следом за языком Баки и мокро лизнул по губам, те послушно раздвинулись, и Стив попал в рай. Баки сосал его язык и лизал внутри своего рта, он целовал снова и снова, влажно, непристойно, как никто не делал раньше. Их общая слюна размазалась около губ и по подбородку, а они всё целовались, словно голодали десятилетиями, лизались, как подростки, нашедшие, наконец, укромный тёмный угол. Наверное, так оно и было в какой-то мере. Стив плохо умел, но Баки завёл его, и отвечать на его жар своим оказалось до неприличия просто. Стив обнимал Баки за талию, крепко прижимая к себе, пока его ладони сами не сорвались с нагретого места и не забрались под ткань, прикасаясь напрямую к горячей коже, поднимаясь всё выше… Баки вздрогнул и оторвался от него, тяжело дыша. Он смотрел на Стива ошалевшим пьяным взглядом, и Стив отвечал таким же. Губы Баки и всё вокруг них блестело от слюны. Стив остановил ладони у Баки под рёбрами и ощущал, как те раздвигаются от дыхания, живые и тёплые. — У меня встал, — честно признался Стив и ещё сильнее покраснел. Наверное, Баки и так чувствовал. Всё-таки, сидел прямо на нём. Баки наметил улыбку — уголки его губ дрогнули. Он отпустил шею и нащупал ладонь Стива. Обхватил её пальцами и переместил себе прямо на пах. У Стива расширились глаза. Под тонкой тканью боксеров горячо и каменно стоял член Баки. — У меня тоже, — просто сказал он. Стив глубоко вдохнул и закрыл глаза. Он чувствовал под своими ладонями дыхание Баки и ток, пульсацию крови в его стояке. Он просто позволил себе ощущать это, даже не пытаясь прихватить сильнее пальцами. Казалось, им не хватает самой мелочи, какого-то полшажочка до того, чтобы они поскидывали чёртову одежду и сожрали друг друга живьём. — Надо сделать перерыв, — сказал вдруг Баки спокойнее и убрал руку Стива со своего члена. Стив почувствовал звон в ушах от задержанного дыхания и медленно выдохнул. До обидного не хотелось прекращать всё это, но и превращать так долго и нежно взращенное внутри в торопливую случку не хотелось вдвойне. — Ты прав, — согласился он. — Тайм-аут, да? — Помнишь, что говорила твоя мама? Стив поднял глаза от подбородка Баки и посмотрел вопросительно. Его щёки горели, а пах, казалось, мог прожечь джинсу насквозь. — С важным решением надо переспать. Утро всё расставит по местам. От этих слов вдруг стало тепло и уютно. Мама и правда говорила так раз за разом, когда Стив прибегал к ней с очередными идеями по улучшению мира. Многие из них с утра казались смешными или безумными. — Думаешь, это просто… Баки приложил руку ко рту Стива и не дал договорить. Стив пошевелил губами и поцеловал его в центр ладони. — Невозможный тупица, — вздохнул Баки и слез со Стива слитным, текучим движением. — Самое время открыть твой подарок. Баки пошёл в сторону прихожей, и Стив залип намертво на его заднице, двигающейся под тканью боксеров. По пути Баки подхватил с кровати кучку тряпья, оказавшуюся домашними штанами, и неловко натянул их на себя. Стив усмехнулся и закрыл глаза. Наверное, он и правда способен дыру в нём прожечь. Баки вернулся с коробкой и кинул её Стиву. — Открывай. Стив послушно разорвал упаковку, отодрал клейкую ленту и раскрыл коробку, подставляя нутро на суд Баки. Тот присвистнул. — Ого-го! И сколько их тут? Стив улыбнулся. — Годовой запас. Как ты и хотел. — Ну-ка. Баки уселся на матрас-кровать и порылся внутри, и хотя самокрутки были все примерно одинаковые, он выбрал какую-то особенную, по его мнению, воткнул между губ и сам себе прикурил. Затянулся, прикрыв глаза, и надолго задержал дым внутри. — Хор-ро-шо, — протянул он, и слова вышли изо рта вместе с дымом. — Отличный табак. Спасибо, Стиви. Он упал назад, на матрас, и удобно растянулся на нём. Стив сидел на диване и боялся пошевелиться, ловя каждый его вдох и выдох. Пока Баки, приподняв голову, не посмотрел на него хмуро и не постучал по матрасу рядом с собой. Стив сразу встал, переместился к Баки под бок и улёгся на спину. Матрас и правда оказался великолепен — жёсткий и беззвучный. Было что-то медитативное в созерцании потолка с люстрой-вентилятором на нём. Слева, совсем рядом курил Баки. Затягивался и выпускал вверх кольца ароматного дыма. Стив дышал ими, расслаблялся и думал, было ли ему хоть когда-нибудь так хорошо. — Зачем тебе это? — спросил он у Баки тихо и зажмурился. Тот сразу понял, о чём речь, но не показал виду. Ни его дыхание, ни медленные движения кисти с самокруткой ко рту и от него не поменялись. Баки затянулся снова и ответил: — Я много в своей жизни делал того, что хотят другие. Как правило, всякое дерьмо. Сейчас я делаю то, чего хочу сам, — он словно задумался ненадолго, а потом повторил: — Определённо. Я делаю то, что хочу делать. И если бы это было не так, ничто бы меня не заставило пойти тебе навстречу. — Даже если бы я умолял тебя на коленях и плакал? — зачем-то спросил Стив и широко улыбнулся потолку. Баки хмыкнул. И рассмеялся. — Хотел бы я посмотреть на это. — Я учту, — ответил Стив и понял, что его фраза заставила Баки замолчать. Это была маленькая победа. Они полежали так ещё немного, и Стив с удивлением ощутил на своей руке мягкое касание ладони Баки. Тот взял его за руку и переплёл пальцы, ничего не говоря. Стив даже думать не хотел, куда Баки дел окурок. Здесь пахло благовониями и табаком, и Стиву это очень нравилось. Он немного сожалел, что со временем перестаёт чувствовать запах так остро, как было в самом начале. От Баки пекло. Он ласкал пальцами пальцы Стива, и тот ясно понял, что ему пора домой. Если они и правда решили «переспать с важным решением», а не друг с другом. — Я пойду, — сказал Стив и поднялся. Расцеплять руки не хотелось, но в горле пересохло, и он с удовольствием выдул бы свой остывший чай и сходил в туалет. — Дойдёшь до метро сам? Не буду провожать сегодня. Сил нет. Стив посмотрел на распластанного по матрасу Баки и улыбнулся. — Конечно, дойду. Отдыхай. Когда он вышел из ванной, Баки уже спал. Стив накрыл его краем покрывала, ласково погладил по голове, оделся и ушёл, тихо прихлопнув за собой дверь. Стив так углубился в свои мысли, что проделал больше половины пути до своего пристанища в башне пешком. На улицах стояла темень, изредка разбавленная светом фонарей, точно кофе — молоком; в лицо лез снег, и никто не встретился ему, а может, он просто не заметил этого. Он вспоминал, что никому не говорил, чем занимается по вечерам у себя в комнате и почему не приходит на очередной массовый просмотр какого-нибудь фильма. Но Ванда, с которой он встречался взглядами за завтраком, понимающе улыбалась и опускала глаза к своей тарелке. На её щеках селились ямочки, и она была похожа на пятнадцатилетнюю девчонку. Ну да, подумаешь. Он просто скатывал самокрутки для своего лучшего друга, пока сон не наваливался на него прямо там, где он этим занимался. Он делал это по просьбе человека, о котором никто из этих людей рядом с ним и не знал толком. Никто и представить не мог, куда он иногда исчезает и где, а главное с кем проводит время. Стив немного надеялся, что однажды Баки познакомится с ними всеми. Не в башне, нет — туда он его не потащит ни за что на свете. Но, быть может, на какой-нибудь вечеринке в закрытом клубе? Тони иногда устраивает такие вечера чисто для компании Мстителей, чтобы сменить обстановку и делать все те странные вещи, что они делают дома, только «не дома». Он очень надеялся, что однажды Бак заинтересуется людьми, которые его, Стива, окружают сейчас. Которым он небезразличен, да и они ему — тоже. Неплохие ведь, во многом даже забавные люди. Если, конечно, не думать об их прикрытой переломанности и невесёлом прошлом. Что уж там. У кого оно было особенно весёлым? А потом он вдруг остановился — резко, мгновенно — и долго стоял, пока снежные ленивые мотыльки облепляли его волосы и плечи. Снег кружился вокруг него, пока Стив осознавал: он думает о чём угодно, лишь бы не думать о том, что произошло между ним и Баки и что теперь делать дальше. И насколько это вообще нормально было — вести себя так. Он не был напуган произошедшим, скорее всего, это чувство называлось по-другому. Но из-за того, что Стив редко испытывал его раньше, было тяжело называть вещи своими именами. Предвкушение чего-то, ещё неизведанного, но совершенно точно — прекрасного? Трепет? Сексуальное желание? От одного краткого воспоминания о весе тела на своих бёдрах и теплоте и влажности чужого рта внизу живота стало жарко. Стив чертыхнулся и снова пошёл по улице. Он чувствовал направление и знал, что идёт в сторону Манхэттена. Значит, когда-нибудь придёт. Торопиться ему некуда, а освежить голову стоило. Он добрался до башни только к утру. Случайно встретил в кухонной зоне всклокоченного Старка, который пил кофе прямо из стеклянной колбы кофе-машины и, судя по всему, ещё не ложился. Старк посмотрел на него, как на призрака отца Гамлета. Стив только устало отсалютовал и скрылся за дверью своей комнаты. А потом упал лицом в матрас и уснул. * Стива хватило меньше, чем на неделю. Не то, чтобы Баки шёл на рекорд или засекал. Он просто отпустил ситуацию и решил посмотреть, во что это выльется. Он помнил Стива и то, каким он был всегда. Но помнил и то, насколько неуверенным он был в любых отношениях. Словно эта сфера жизни людей была для него ямой посреди ровного асфальта, обнесённой красными флажками. И чтобы понять, что это совсем даже не яма, а просто окно во что-то совершенно другое, нужно было переступить через свои устоявшиеся опасения и рухнуть вниз. Но Баки надеялся, что Стив сделает свой ход, что он всё же будет ходить — пускай и понемногу, но только вперёд. До того, как он понял, что страшно скучает по Стиву в новой жизни, ему вообще никто не был нужен. Стив написал ему в девять утра, и после вечерне-ночной смены в пиццерии это было до чёрта рано. Баки кое-как разлепил глаза и прочитал: «можно, я приду к тебе? это важно» Баки несколько раз попытался набрать что-то, но постоянно попадал не в те буквы, и получалась полнейшая ересь. В конце концов он уронил руку с телефоном на матрас и снова задремал. Следующее сообщение пришло через полчаса — вот это выдержка. Точнее, сообщений было два. «Бак, нам нужно поговорить. я иду к тебе» И потом почти сразу: «пожалуйста…» Баки вздохнул. Набрал: «иди к чёрту, Роджерс». Стёр. Набрал: «не приходи». Поморщился и стёр тоже. Набрал: «если приведёшь хвост — не знаю, что с тобой сделаю», и отправил сообщение. И снова заснул. Его разбудил тихий стук в дверь — звонка у него не было. Ещё плохо соображая, он поднялся с матраса и пошлёпал босыми ногами открывать. Посмотрел в глазок и со вздохом убрал цепочку и щёлкнул остальными тремя замками. — Стив… — зевнул он и отошёл, чтобы пропустить друга внутрь, но Стив не шелохнулся. Он смотрел на него широко распахнутыми глазами и выглядел настолько… неуверенным? Ожидающим? Баки вздохнул и рывком затянул его в квартиру, схватив за ворот куртки. Наверное, думал он потом, это послужило каким-то катализатором, потому что Стив будто очнулся, сгрёб его обеими руками и вжал в стену прямо в коридоре с такой силой, что у Баки чуть рёбра не треснули. А потом принялся целовать, неловко, неумело, в висок, глаза, нос, словно не попадая. Горячие руки и холодное, с мороза, лицо. Баки затрясло. Он не выдержал и поймал его рот, и сразу стало на несколько градусов жарче, и куртка Стива с колючими застёжками уже не так сильно и мешала. Прорываясь сквозь набегающую темноту в голове, Баки прикусил ему нижнюю губу, отчего Стив низко, бархатно простонал. Баки оттолкнул его, выпутываясь из хватки. Он мог бы ударить, он знал, куда и как, но это было лишним. Стив сразу отпустил его, стоило дать хоть небольшой отпор. Мягкий, мягкий добряк Стив. Баки знал, что это лечится. У него был рецепт. — Раздевайся. Баки сказал это и оставил его в коридоре, пыхтящего, со взъерошенными волосами, красным лицом и совершенно безумным взглядом. Вот оно. То, что Стив так старательно прячет внутри себя. Иногда Баки чуял этот острый аромат. Ярость и немного безумия. Он поставил чайник и насыпал растворимого кофе в большую кружку, пока Стив шуршал одеждой в прихожей. Потом Стив зашёл в ванную, и Баки слышал, как там лилась вода в раковину. Он успел заварить кофе, оставить его на стойке, выбрать и прикурить корявоватую самокрутку и снова растянуться на матрасе, когда Стив вышел из ванной и сказал: — У тебя там ствол под бачком примотан. Баки замер на середине затяжки. — Ты об этом пришёл поговорить? Кофе, — он кивнул подбородком на стойку. Стив подошёл и взял кружку, принюхался и сделал глоток. — Растворимый. Другой закончился. — Спасибо, — Стив кивнул, разглядывая его поверх керамического ободка, и отпил ещё несколько глотков. Потом подошёл ближе и осторожно сел на матрас — тот был слишком низко, чтобы опускаться на него удобно. — Бак. Баки курил и смотрел в потолок. Внутри пульсировала туго свёрнутая пружина, и он знал, что сегодня её сорвёт. Просто хотел продержаться подольше. — Тебе говорили, что курить в постели опасно? Ты можешь устроить пожар. А у тебя тут, — Стив быстро огляделся, — даже датчиков дыма нет. — Тебе говорили, что много говорить вредно? — ответил Баки в тон, снова затягиваясь. Стив улыбнулся и мягко высвободил самокрутку из его губ, заметался взглядом в поисках пепельницы и, ничего не найдя, нахмурился и кинул её в кружку с недопитым кофе. — Ты спишь в свитере, — сказал он. — По ночам тут бывает холодно. Стив вздохнул и взъерошил волосы на своём затылке. Потом отставил кружку на пол и навис над Баки. — Бак, ты… мы встречаемся? Баки, наконец, посмотрел ему в глаза и не раздумывая мотнул головой. — С ума сошёл? Быть твоим бойфрендом — это, наверное, самое жуткое, что можно себе представить. Стив замер. Выражение его лица стало потерянным и совершенно несчастным. Этого Баки не хотел. Он закинул руку Стиву за шею и подтянулся к нему ближе, к самому уху. Зашептал: — Но я хочу быть твоим самым главным, самым тёмным секретом, Стив Роджерс. Я хочу быть тем, к кому ты будешь сбегать от своих, пряча глаза, тем, о ком даже одно самое маленькое воспоминание заставит твою задницу гореть, и ты будешь бежать бегом ко мне, Стиви. А я буду ждать тебя. Всегда. Пока тебе это не надоест. Баки почувствовал, как Стив сглотнул. — А если мне не надоест? Никогда? — спросил он хрипло. Баки улыбнулся, касаясь губами уха. И вместо ответа грубо и жарко укусил его за мочку. Стив повалил его обратно, и прижал грудь и запястье к матрасу. Его глаза не могли остановиться в какой-то одной точке. Он смотрел, и Баки чувствовал этот взгляд сразу везде. Из-за него в животе мягко потеплело, а голова стала пустой и туманной. Стив понял, что Баки не пытается подняться снова, подцепил края свитера — того самого, который Баки выбрал на рождественской распродаже, с вышитой омелой на груди, — и положил ладони на оголившуюся кожу, прямо на бугорки тазовых косточек. Баки вздрогнул и прикрыл глаза. Он ощутил, как Стив повёл руками выше, притираясь к коже и задирая тонкую мягкую ткань свитера всё выше. — Бак… — выдохнул он, когда добрался до груди и оставил сборенную ткань на сосках. Баки приоткрыл глаза. Стив смотрел на него. На его кожу. Взгляд плавал от шрама к шраму, от рубца к рубцу, и Баки знал, что зрелище это было малоприятным. Но Стив смотрел, и у него горели щёки и блестели глаза. Он трогал пальцами отметины на его коже, и было в этих мягких, ласкающих прикосновениях столько нежности и тепла, что Баки стало не по себе. Но ещё хуже стало, когда Стив забрался ладонями выше, накрыл соски и двинулся дальше, правой рукой прямо туда, к подмышке, где сиротливо лежал пустой рукав. Это произошло само по себе. Рука взметнулась, и Баки схватил Стива за горло. Сжал. Баки часто дышал, его грудь ходуном ходила. Пальцы крепко сжимали сильную мускулистую шею. Стив не отстранялся. Он смотрел в глаза с непередаваемым выражением, от которого хотелось вскочить и выбежать из квартиры. Он едва мог дышать, и лицо покраснело ещё сильнее, а под пальцами Баки расплылись розовые пятна. Он смотрел на него, и Баки широко распахнул глаза, когда почувствовал, что Стив ещё сильнее подался на руку. Он не боялся его. — Ну же, Бак… — прохрипел он неразборчиво. — Позволь мне. Если не я… то… кто? Баки держал его ещё какое-то время и видел, как в глазах Стива остаётся всё меньше осознанного выражения. Если он продолжит, Стив просто рухнет в обморок. Баки всхлипнул и разжал пальцы, тут же закрыв локтем лицо. Стив судорожно, глубоко вдохнул. Он просто сидел и дышал, и Баки отлично помнил, как это хорошо — глубоко вдыхать и медленно выдыхать после того, как тебя чуть не придушили. Он сильнее вжал руку в своё лицо. — Эй, Бак. Бак… — Стив звал его, и он почувствовал, как его пальцы обхватили руку и попробовали отнять от лица. — Посмотри на меня. Пожалуйста. У него вышло. Он отодвинул руку и прижал её у Баки над головой. На шее Стива алели пятна в форме его пятерни. — Ты не испугаешь меня, — сказал Стив твёрдо. — Даже если ты хочешь меня убить — мне не страшно. Понимаешь? От тебя это не страшно. Баки долго смотрел ему в глаза, а затем моргнул. Стив взялся за края свитера и потянул выше, и Баки ничего не осталось, как приподняться и помочь снять его с себя. Стив откинул свитер подальше в сторону, как только Баки вытащил из него руку. Он смотрел ему в глаза, только в глаза. Наклонился ниже и поцеловал губы, прихватил ртом совсем без языка. Спустился влево по щеке к уху, лизнул ниже раковины и принялся целовать шею, опускаясь всё ниже и ниже, до ключицы и по плечу… Баки вдохнул глубоко и замер. Он хотел зажмуриться, но он смотрел на Стива и не смог отвести взгляда. Стив отстранился. Он разглядывал её. Его культю. Жалкий остаток руки, огрызок плечевого сустава, покрытый красным месивом из рубцов и шрамов. Когда-то там был разъём для крепления бионики. Когда-то это место покрывали металлические пластины от плечевого сустава до самой лопатки. Когда-то там была живая рука, его рука. После там была бионика, но сейчас там не было ничего, кроме маленького подвижного обрубка в змеистых узлах шрамов. И Стив смотрел на него, а потом взял в горсть из своих больших и тёплых ладоней, глядя так, словно это самое большое, самое великое в мире чудо, пригладил большими пальцами по следам рубцов и… принялся целовать. Баки судорожно выдохнул и заплакал. Слёзы просто потекли из его глаз без звука нескончаемыми крупными каплями. В левом ухе тут же стало мокро. Стив целовал его шрамы, мягко, нежно касаясь губами, и у Баки дрожали губы, а Стив выглядел так, словно ласкает что-то прекрасное. Что-то до смерти важное для него. Его ресницы трепетали, а щёки горели алым. Он тихо простонал, а затем опустил одну руку вниз и, скользнув по коже груди и живота, уложил её на пах Баки. У него каменно стояло. Он бы не смог объяснить этого ни одному психотерапевту, потому что внутри бушевала такая буря чувств, что желание просто должно было утопнуть в ней. Но оно становилось только сильнее с каждым касанием губ Стива. Его покалеченное плечо ничего толком не чувствовало, кроме достаточно сильного давления. Но просто смотреть на то, как Стив вылизывает его, как смотрит на него — уже было чересчур много. Стив сжал его, и Баки не почувствовал ткани, разделяющей член и руку. Он застонал, словно в горячке, и Стив застонал следом, низко промычав в его кожу. Наконец, он оставил в покое его культю, лизнул зарубцованную подмышку и переместился к груди, выцеловывая шрамы. Он прижался к бедру пахом, и под ширинкой джинсов Баки ощутил серьёзную эрекцию. Это немного примирило его с действительностью. Если бы Стив решил сделать всё это, просто чтобы потешить самолюбие Баки, всё могло плохо кончиться. Баки терпеть не мог снисхождения и жалости. С этими двумя словами у него были очень тяжёлые отношения. Стив прихватил зубами и втянул внутрь рта сосок, одновременно толкаясь Баки в бедро. И вдруг ощутимо содрогнулся, а потом замер, опустив свою пылающую щёку Баки на грудь. — Ч-чёрт… — выдохнул он сквозь зубы, тяжело дыша. — Что? Баки не понял. Он потянулся к Стиву своей рукой, огладил скулу. Тот мелко дрожал. — Я больной, — прошептал Стив. — Да что случилось? Осенённый догадкой, он наклонился, чтобы достать до ширинки Стива. Тот перехватил руку, смяв запястье, но потом вздохнул и отпустил. Баки скользнул между ремнём и влажной от пота, горячей кожей под джинсы, и почувствовал под пальцами ещё твёрдый член и мокрую ткань. — Ты кончил… Стив не ответил, только уткнулся носом в простынь. Баки долго думал, а потом упал обратно, на спину. — Ты кончил из-за того, что целовал мои шрамы? Тебя возбуждает увечье? Стив глухо простонал. — Нет. Чёрт, да нет же. Никогда такого не было. Это только ты… так действуешь на меня. Я смотрю на тебя, какой ты сейчас, весь целиком… и хочу тебя страшно. — Ты псих, — с улыбкой ответил Баки, ощущая сбоку горячее, сильное тело Стива. Он тяжело дышал и не мог поднять лица. Внутри вдруг стало тепло и спокойно. Так спокойно, как давно уже не было. — Сам ты псих, — проворчал Стив. Он резко вернул руку на пах Баки, на ещё не опавший стояк. Стив приподнялся на локте и сдёрнул трусы Баки вниз, перехватывая член по коже и принимаясь быстро водить кулаком вверх-вниз. Он то и дело задевал края набухшей головки, темп был в самый раз, и Баки, расслабляясь и напрягаясь снова, понял, что уже кончает. Тёплые капли упали на живот под самые рёбра, а Стив всё продолжал медленно, ласково выдаивать его. — Хватит, — прошептал он. — Кончай, уже больно. Стив отпустил его и лёг рядом. Его лицо, красное и влажное от пота, было очень близко. Баки потянулся и поцеловал его. — Ты красивый, — хрипло сказал Стив. — А ты псих, — улыбнулся Баки. — От тебя иногда за милю несёт безумием. — Ну и хорошо, — безразлично согласился Стив. — Пускай боятся. Баки хмыкнул. — Раздевайся, — сказал он чуть позже. От удивлённого выражения на лице Стива захотелось смеяться. — Раздевайся. Ты ведь не станешь возвращаться в мокром белье? Стив вздохнул и принялся расстёгивать ремень. Баки с энтузиазмом помогал ему, а когда пояс достаточно ослаб, и Стив приподнял бёдра, он помог спустить джинсы вниз и снять. Он глаз не мог отвести от влажного члена Стива. — Ну-ка… И он лизнул его от глянцевой розовой головки к основанию, пробуя на вкус ещё тёплое семя. Стив охнул. — Что ты делаешь? — Хочу отсосать тебе. — Я же только что кончил… — И кончишь ещё раз, проблема что ли? Не волнуйся, я постараюсь ничего тебе не откусить. Стив горестно вздохнул. Но Баки видел, как он улыбается. — Зачем ты это сказал? Теперь у меня точно не встанет. — Встанет. Я обещаю, — ответил Баки и уверенно взял в рот напрягающийся, снова твердеющий член. * Только спустя полмесяца Стив перестал реагировать на их близость так остро. Обычно его хватало не больше чем на пять минут обоюдных ласк. Но было кое-что, что примиряло Баки с этим. Стив мог повторять сколько угодно, и Баки чертовски нравилось держать в руках этого стойкого оловянного солдатика. Не успевал Стив кончить и расслабиться, как Баки делал что-то, и у Стива снова жарко стояло, и Баки мучительно хотелось большего, но ничего никуда не двигалось с мёртвой точки сжигающего дотла петтинга. Баки устал, Стив напротив был счастлив и весь светился каждую их встречу и прогулку. Каждый раз он показывал свои чувства, согревая вымороженную изнутри душу теплом. Каждый раз Баки ощущал, что наполняется чем-то невыразимым, для чего не было названия в его голове. Он становился мягче и одновременно с этим увереннее. Он перестал жить с надрывом, и начал просто жить, совсем по-обычному. Иногда он ещё сжимал шею Стива в непреодолимом порыве, но тот не сказать, чтобы был против. Каждый раз Стив выцеловывал его шрамы и с удовольствием мял ему спину в прорабатывающем массаже, и Баки стонал от удовольствия и боли. Пока в один прекрасный день не решил, что хватит. В это утро Баки обнаружил в своём почтовом ящике очередной жёлтый пакет с данными по цели. Баки нахмурился — за время, что он провёл со Стивом, об этой части своей жизни как-то позабылось. Настроение резко упало к нулю, и он динамил Стива всю следующую неделю, что готовился и выслеживал маршруты. Ему всегда становилось немного хуже после того, как он выпускал погулять Зимнего Солдата. Он какое-то время приходил в себя. И в этот раз задумался над тем, сможет ли он делать свою работу хорошо, не выпуская Зимнего? Оставаясь самим собой? Сможет ли нажать на спусковой крючок и спокойно вытереть с лица мелкую кровяную взвесь? Ведь раньше, когда-то очень давно, мог. Ответить ему было некому. Поэтому он собрался, привычно присел на кровать-матрас и уставился на горшок. — Я Джеймс Бьюкенен Барнс, — прошептал он ему. — Я Зимний Солдат. Я Джеймс Бьюкенен Барнс. Я Баки. Я… Он просидел так, проговаривая свои имена, словно мантру, около семи минут. А потом выбрался через окно на пожарную лестницу и полез наверх, на крышу. Он снова смотрел на мир жёсткими, холодными глазами. * «не хочешь сходить в мой спортзал?» — написал он Стиву, когда почувствовал себя достаточно живым. «хочу! Я очень рад, что ты написал, Бак», — пришло незамедлительно. Они встретились в квартале от нужного адреса, и Баки долго целовал Стива в тёмном переулке за пожарной лестницей, словно доказывая себе, что жив, что чувствует, и всё с ним нормально. Стива такой горячий приём с ума свёл, и, судя по глазам, он уже плохо соображал о чём-то, кроме как добраться до кровати. Но у Баки были другие планы. Совсем другие. Они вошли в двери под стёршейся неразборчивой вывеской и поднялись на второй этаж. Навстречу им вышел высокий седой негр, жилистый, словно корабельный канат. — Вечер, Джим. Кого ты привёл с собой? — Привет, Эд. Это мой друг. Мы побоксируем сегодня на ринге? Стив глянул на него вопросительно и очень удивлённо. Старик кивнул и отошёл в небольшую тренерскую комнату за стеклом. Баки пошёл вглубь зала, наблюдая, как Стив оглядывает обшарпанные стены, которые давно нужно было красить, серый потолок весь в трещинах, и потёртые старые груши. В двух углах снаряды колотили другие ночные посетители. Баки знал всех по именам и махнул рукой в знак приветствия. — Что ты задумал? — спросил Стив. — Я хочу, чтобы ты подрался со мной. На равных. Без поблажек. Он заглянул ему в глаза и продолжил говорить со Стивом без слов. Он так жарко желал хорошей драки, которой уже несколько лет у него не было, что приходилось сжимать зубы или свою руку на шее Стива. — Но это не будет на равных, Бак, — осторожно возразил Стив. — У меня две руки. — Мы попросим Эда перевязать тебе вторую руку. Он примотает её к телу эластичным бинтом. Так пойдёт? Стив посветлел лицом и улыбнулся. — Только никаких подачек, Роджерс. Не то я изобью тебя до полусмерти. Обещаю. Стив кивнул и принялся снимать с себя верхнюю одежду. Посмотреть на них собрались все, кто был в этот момент в зале. Все выползли из своих тёмных углов и обступили ринг, только Баки не обращал на них никакого внимания. Они со Стивом боксировали, долбили друг друга изо всех сил, и во все стороны летели слюни, пот и изредка — кровь. Они сражались, словно бешеные, и на их лицах цвели дикие улыбки — свою Баки чувствовал сведёнными скулами и зубами, сжимающими боксёрскую капу. Такое знакомое до дрожи ощущение. Конечно, на чистый бокс их поединок мало походил, но на их руки Эд надел по перчатке, и они не стеснялись, раздавая удары и уходя из-под них уворотами и перекатами. Они яростно бились полчаса, пока Стив, вымотанный вконец, не отполз в свой угол и не поднял руку, признаваясь, что с него хватит. Баки победно вскрикнул и несколько раз подпрыгнул на месте. Ему заулюлюкали. Баки знал, что Стив мог гонять его и дольше, но был благодарен и за эти прекрасные, наполненные сладкой болью и агонией драки полчаса. К слову, Стив неплохо справлялся и одной рукой. И всё за счёт своей природной упёртости. Когда Баки одевался, он услышал, как к Стиву подошёл Прай — мужичок, который жил в районе трижды худшем, чем Баки. Он сказал ему: «А я знаю, кто ты. Ты Капитан Америка. Респект тебе, чувак», — и спокойно пошёл дальше долбить свою грушу. Вот за это Баки и обожал этот зал. Он попрощался с Эдом и незаметно для него оставил купюру в пятьдесят баксов на журнале в тренерской комнате. Эд обычно не искал деньги по кабинету, он не скоро заметит её. Подходил конец марта, и нужно было платить за свет. — Слушай, — сказал Стив уже на улице. — Хорошее место. Старое, конечно, и ветхое, и груши мне на пару ударов, но… — Почувствовал? — усмехнулся Баки. — Да. Там очень хорошо. — Пойдём, куплю тебе хот-догов. Спасибо, что согласился на спарринг со мной. Я боялся, что ты откажешь. — Я и собирался, — честно признался Стив. — Но ты так на меня посмотрел… да и идея с рукой была хорошая. Я, оказывается, такой неуклюжий с одной. — Да ты и с двумя, — начал Баки и должен был ощутимо получить локтем в рёбра, но увернулся. Он шёл рядом с довольным Стивом и улыбался. Он чувствовал себя очень счастливым. * Стив ощутил что-то загривком, когда Баки открыл дверь перед ним и отошёл, пропуская внутрь. Он сделал только пару шагов, как Баки напал на него сзади и с силой приложил грудью к стене. — Стой и не двигайся, — прошипел он ему в ухо, и от тона голоса Стиву стало жарко. Баки быстро закрыл дверь на замки и цепочку, а Стив так и стоял, прижимаясь щекой к стене и закрыв глаза. Он понял, что это было что-то новенькое, и хотел взять всё, всё, что Баки ему предложит. Баки содрал с него лёгкую весеннюю куртку и откинул её в сторону, тут же запуская руку под футболку до самой груди. Он больно сжал сосок, навалился всем весом и укусил его в шею. — Я хочу трахнуть тебя, — наконец услышал Стив жаркий шёпот в самое ухо. — Я хочу вставить свой член глубоко тебе в задницу и выебать, я буду трахать тебя долго, Стив, и, возможно, ты кончишь несколько раз за это время. Поэтому, если ты против, пожалуйста, сопротивляйся активнее. Потому что когда мы окажемся в кровати, ты уже не сможешь отказаться. Стив закрыл глаза. Он так ярко представил всё, о чём Баки шептал ему на ухо, что член встал и больно упёрся в ширинку. Он впал в состояние, в котором хотел только одного — чтобы его любили. Чтобы ему позволили, наконец, ни о чём не думать. Он задрожал, и кто-нибудь другой посмеялся бы над этим. Но только не Баки. — Ты хочешь этого? — спросил Баки, прикусывая ухо и вылизывая горячим языком раковину. — Скажи мне, Стив. — Хочу, — выдохнул он тихо. — Громче! — Я хочу, чтобы ты трахнул меня! — повторил Стив, и голос его подвёл, потому что горло пересохло и язык не слушался. — Боже, как же я тебя хочу, — прошептал Баки и прижался к нему всем собой сзади, так сильно, что Стив отчётливо ощутил между ягодиц крепко стоящий член. Баки принялся раздевать его, и Стив вытащил прижатые к стене руки и помог ему стянуть с себя футболку и расстегнуть ремень на джинсах. Баки оставил его нагишом и принялся подталкивать к матрасу в комнате на полу. Стив мечтал помочь ему освободиться от одежды и снова посмотреть на него, но он не решился. После спарринга тело ныло, их лица цвели медленно сходящими кровоподтёками, а у Баки опух нос после неудачного удара Стива. От них крепко несло потом, но ни одного, ни, тем более, другого, такие мелочи не волновали. — Встань на колени, задницей кверху, — твёрдо сказал Баки, толкая Стива на матрас. Стив судорожно вздохнул и принялся устраиваться в самую незащищённую, стыдную и открытую позу из всех, что он принимал в своей жизни. Но Баки показал ему свою культю тогда. Что для него какая-то задница. Стив зажмурился, слушая, как быстро раздевается за спиной Баки, и приготовился к боли. Он знал, что будет больно, слышал где-то, и почему-то ему отчаянно хотелось испытать это. Его член стоял колом, а мышцы ног дрожали. — Пододвинься дальше, — сказал Баки мягче. — Можешь взяться руками за край. Стив подполз дальше и схватился за край матраса, где под простыней ощущался жёсткий шов. Он повернул голову и увидел, как Баки пристраивается к нему сзади, а потом почувствовал руку на своей заднице. Баки оттянул ягодицу в сторону и выдохнул: — Стиви… — Вставь мне, — сказал Стив и зажмурился. — Что? Повтори. — Вставь мне, Бак. Я хочу почувствовать это. Баки не ответил. А потом Стив почувствовал поцелуй на пояснице. Укус чуть ниже, на ягодице, и то, что Баки… лижет прямо посередине. Стив дёрнулся, стараясь уйти от прикосновения. — Какого чёрта ты творишь? — Закрой рот, Роджерс, — глухо сказал Баки и жёстко схватил его под животом, возвращая в прежнее положение. — И не двигайся, мать твою, у меня всего одна рука. Ты представить не можешь, сколько разных вещей я хочу сделать с тобой, и поверь мне, я их сделаю, потому что это именно то, чего ты на самом деле хочешь. Я сделаю с тобой много, много разных грязных штук, Стиви, а потом ты повторишь их со мной, если будет желание. Только не спрашивай больше, черти тебя дери, что я творю. Уяснил? Стив промычал в простынь, потому что не мог говорить — тёплый, влажный язык Баки снова проникал между ягодиц, вылизывал его, доставляя самые странные и неповторимые ощущения. Он сжимался, но Баки сказал: «Расслабься, Стиви. Всё будет хорошо», — и, едва Стив попытался, толкнулся внутрь, раздвигая языком сопротивляющиеся мышцы. Баки лизал его по-разному, то коротко, проталкиваясь языком, то долго и сладко, снизу, от самых яиц, и Стиву очень хотелось взять в руку свой член и кончить, но он держался за край матраса — потому что Баки попросил его об этом — и позволял вылизывать себя, как новорожденного детеныша. И это было очень, очень хорошо. И смущающе настолько, что Стив боялся своим лицом прожечь Баки простынь и только скулил, зажёвывая ткань губами. Стив не смог бы точно сказать, когда внутри оказались пальцы. Он пришёл в себя только тогда, когда Баки втолкнул внутрь второй, и от этого жгло и распирало, но не настолько, чтобы назвать ощущение болью. Стив не хотел признаваться себе в том, что он, огромный мужик с серьёзной биографией, сейчас сам тянется задницей к лицу Баки, и на каждое прикосновение языка к растянутому на пальцах анусу отзывается тёплым толчком в животе, скулежом и дёргающимся членом, истекающим предъэякулятом. — Пожалуйста, Бак… — простонал он, повернув голову. — Всё, что хочешь, Стиви, — прошептал Баки, толкнул пальцы внутрь и согнул их, вытянул наружу и утопил снова, надавил, тут же зализывая припухшие мышцы языком. Он трахал его пальцами, пока Стив не вздрогнул от очередной волны удовольствия и кончил, выплёскиваясь и пачкая простынь. Он упал на бок и только повторял шёпотом неразборчивые ругательства, потому что у него кружилась голова, горела огнём задница и он почти не чувствовал ног. Баки лёг за его спиной и прижался к пояснице горячим, твёрдым членом. — Ты потрясающий, — сказал он ему в шею нежно и тепло. Он обнял его своей рукой, прогладил грудь и смял сосок в пальцах, спустился вниз по влажному твёрдому животу и ласково обхватил мягкий член, задвигал по нему рукой. — Я хочу взять тебя, Стиви, — сказал он. — Сейчас. Стив сглотнул по сухому горлу. Он чувствовал лёгкость и усталость во всём своём огромном теле, но Баки ласкал его, и у него снова стояло. Он кивнул и сильнее выгнулся в пояснице, а Баки выпустил член и заставил согнуть верхнюю ногу в колене, притягивая её выше к животу Стива. — Только не зажимайся, — умоляюще прошептал Баки, и Стив почувствовал давление головки, а потом и её всю внутри себя. Баки напустил в него столько слюны, когда лизал, что внутри всё хлюпало и текло, и если бы Стив мог смущаться ещё больше из-за этих звуков, он бы обязательно сделал это. Но больше было некуда. Баки протолкнулся ещё сильнее, и Стив, часто дыша, придвинулся к нему, насаживаясь до конца. Если это и было больно, то совсем чуть, и Баки долго не двигался, перекатывая в ладони его яйца, сжимая и чуть оттягивая их. Он поглаживал член, растягивая время и позволяя привыкнуть к заполненности; шептал в шею что-то успокаивающее на непонятном языке. Стиву этого было мало, и он снова толкнулся назад, заставляя Баки двигаться. Он хотел почувствовать всё, почувствовать, как они соединяются и разделяются, и соединяются снова. От одной мысли об этом Стиву стало очень хорошо. Наверное, для Баки всё тоже было слишком, потому что его хватило только на несколько тягучих, длинных движений, обжегших тело изнутри, после которых он чертыхнулся, отпустил член Стива и крепко перехватил его поперёк груди, чтобы удобно было трахать быстрыми, короткими и сильными толчками. Стив потерялся в них, потому что прежде никогда не чувствовал ничего подобного, и после оргазма его тело разомлело, стало чувствительным и податливым, а Баки внутри ощущался твёрдым и очень горячим. И каждое его движение, от которого вход жгло, поднимало в нём что-то необъятное и мягкое. Оно накрывало их обоих сладким предчувствием. Стив обернул руку вокруг своего члена и начал дрочить так, что когда Баки вбивался внутрь, он опускал руку вниз по стволу, и они двигались в этом ритме, пока Баки сзади не напрягся и не кончил, сотрясаемый дрожью, вталкиваясь снова и снова, прижимаясь к спине Стива. Отдышавшись, он нашёл его кулак на члене и переплёл их пальцы; и так, в две руки, они отправили Стива Роджерса в размазывающий долгий оргазм. Им нужно было помыться и перестелить простынь. Стив повернулся к Баки лицом и крепко обнял его. Баки в ответ щекотно слизал пот над его губой и поцеловал в подбородок. — Спи, — прошептал он как заклинание. Стив улыбнулся, закрыл глаза и на самом деле уснул. * Утром Баки разбудило сообщение, с навязчивой трелью прилетевшее на супернавороченный телефон Стива. Пришлось расталкивать его и ждать, пока он продерёт глаза и прочитает, что ему птичка на хвосте принесла. — Блядский цирк, — грязно выругался Стив, откидывая телефон подальше на матрас. Баки хмыкнул. Стив ругался только по очень особенному случаю. — Что-то серьёзное? — Понятия не имею, — вздохнул Стив, притягивая Баки ближе к себе. — Пока меня не было, Старк успел поспорить со Скоттом, и тот сказал, что обнесёт военное министерство. Не главное подразделение, конечно, а их теневую базу — высотку на окраине Манхэттена. Наташа их разбила. Суть в том, что у Скотта вышло, он стащил что-то чрезвычайно важное и секретное, и теперь военные бегают, как в яйца укушенные, назревает скандал, а Старк требует от меня тащить задницу домой и разруливать весь этот хаос вместе с ним, словно я вообще хоть в чём-то виноват, — Стив вздохнул. — Из всего этого я понял, что у нас есть ещё пятнадцать-двадцать минут? — спросил Баки хриплым со сна голосом. — Почему ты… Стив замолчал, потому что Баки толкнул его на спину, а сам поймал баланс и навис сверху, притираясь стояком к тяжёлой мошонке. Его спутанные со сна волосы свесились вниз, прикрывая скулы. Стив улыбнулся и потянулся вверх руками. Одну он положил Баки на грудь, туда, где билось сердце, а второй трепетно обхватил маленький твёрдый комок шрамов, оставшийся у него от левой руки. От его ладоней расходилось тепло. Баки опустился на него, перемещая вес тела на торс, и трепетно прижался к Стиву кожа к коже, проталкивая руку вниз. Щекой Баки приник пониже ключицы, и она тлела там, как уголь. Пальцы вошли внутрь по скользкому, ещё тёплому семени запросто и так же легко выскользнули обратно. — Раскрытый… и мягкий, — прошептал Баки. Стив усмехнулся в жёсткие, тёмные волосы, поцеловал макушку и шире раздвинул колени. Баки приподнял поясницу и помог себе рукой, вталкиваясь в жар тела до самого конца, пока не встретился лобком с мошонкой Стива. Он замер и тихо застонал. — Как же внутри тебя хорошо. Стив мягко рассмеялся и крепко обнял Баки, ненадолго прижимая к себе. Он казался чересчур тёплым, податливым и вместе с этим твёрдым, напряжённым под его руками. Баки выпутался из объятия и приподнялся, балансируя на локте, чтобы посмотреть Стиву в глаза. — Трахни меня, — с предвкушающей улыбкой прошептал Стив. — Говори так всегда, — Баки тоже улыбнулся и облизнул пересохшие губы. Ему до дрожи хотелось начать двигаться в этой влажной жаркой тесноте, но он держался из последних сил. — Это чертовски заводит. * Баки понял, что свободен, только когда заказ на устранение не пришёл ни через месяц, ни через три месяца, ни через полгода. * Баки рискнул и уехал со Стивом на Гавайи, ожидая выброса нейролептика в кровь. Его не последовало. Он был готов к последствиям и всё равно несколько дней ходил, словно родившийся заново. Не верил. Они и правда упустили его. По приезде он нашёл частную практику и удалил чип. Нелегально. Он отдал за операцию и то, чтобы о нём не осталось никакой информации в архиве клиники, треть своих сбережений. * Баки думал, что навсегда уедет из США, но, поняв, что свободен и никому не нужен, остался в Нью-Йорке просто потому, что ему на самом деле там нравилось. *** Возможно, сейчас вас мучает вопрос, при чём же здесь соль, перец и цветочный горшок? К сожалению, я уже и сам не скажу вам. Но на окраине Бруклина в небольшом спальном районе, где все обо всех знают всё, есть дом. В нём в небольшой квартирке на четвёртом этаже живёт длинноволосый парень, у которого нет левой руки. К нему в гости очень часто заглядывает другой парень, его друг, высокий и крепкий, с короткими светлыми волосами. Они гуляют вместе, и иногда ходят за покупками. А если тот остаётся на ночь — пиши пропало. По ночам все соседи их тихо ненавидят. Раз в несколько месяцев парень переезжает на новое место, но кое-что в каждой квартире остаётся неизменным. Над плитой он с помощью своего друга прибивает полочку, на которую составляет стеклянные банки с блестящими крышками. Майоран, розмарин, мускат, чили, здесь же есть и морская соль, и смесь из перцев. Он готовит редко, но когда это происходит, запах стоит на весь дом, и получается у него что-то совершенно замечательное. Когда парень просыпается, он выбирается через окно на пожарную лестницу и курит там, всматриваясь в рассветное небо. Вскоре к нему перелезает его друг, сонный и взъерошенный, и укрывает их плечи пледом. Рядом с ними, под самым окном, на железных прутьях стоит большой керамический горшок с землёй. В нём, выстреливая вверх зелёными стрелами, пышно растёт несчастливая болотная трава — суставчатые стебли, разлапистые, как у пальмы, макушки. Она тянется к солнцу вопреки всему и не собирается подыхать.