Рождество...

      Смиту семейная жизнь была не знакома, да, у него были серьёзные отношения, но никогда не было брака, поэтому вёл он себя всё равно достаточно странно. Мужчина пытался вести себя «как обычно», и у него получилось бы, если бы Мэттью знал, как он стал обычно себя вести на протяжении жизни с Алекс. Поскольку в этот раз у актёра не было сценария, эта роль ему не удавалась.       Вот и во время завтрака из него и слова нельзя было вытянуть, хотя обычно, чего, к большому сожалению, мужчина не знал, он болтал о чём попало, практически не умолкая. Алекс это забавляло, когда Мэттью находился на кухне, ей не приходилось скучать, пока женщина возилась с домашними делами. Стоило сказать слово, а иногда даже и полслова, как у Смита пробивало словесный фонтан. Сегодня же, в нём, похоже, отключили воду.       Кингстон поставила перед ним тарелку и вновь попыталась заставить мужа заговорить, без его болтовни женщине уже было неуютно. Так она хотя бы знала, что он рядом, да и интересно было услышать новости, например, о его сестре, и хотя бы, что ему снилось. Мэтт часто рассказывал о своих снах, конечно, как человек творческий, он сильно приукрашивал, и этим его рассказы о сновидениях походили на приключения Доктора.       — Сладенький, может, расскажешь мне, что приснилось тебе сегодня? — она мило улыбнулась Мэтту, а потом развернулась, чтобы достать его любимое печенье к чаю, который они обычно пили в это время. Обычно Смит так поздно не просыпался, поэтому это не происходило сразу после завтрака, но сегодня всё шло как-то не так. Поэтому, может быть, он согласится хотя бы чай выпить, как обычно.       — Не помню, а что? — он посчитал, что за столом не лучшее время для разговоров, и подумал, что Алекс лучше не тревожить с глупыми историями. Как жаль, что его никто не предупредил.       — Да так, — пожала плечами Кингстон и, закончив разливать чай по чашкам, села напротив.       — Печенье? — удивлённо произнёс мужчина.       — Твоё любимое, — ответила она с улыбкой, надеясь, что хотя бы это разговорит его, но Мэттью молчал.       Алекс выдохнула и подпёрла голову рукой, задумавшись о том, что же могло случиться с её благоверным, что он так сильно изменился буквально за сутки. В голову закрадывались мысли о том, что во время праздника она за ним недоглядела, немного выпив, и он действительно ударился где-то головой. Ведь иногда о вёл себя совсем как ребёнок, наверное, поэтому Сал до сих пор больше любила слушать его замысловатые выдуманные истории и даже иногда делилась большим, чем с ней. Потом, конечно, она всё равно всё рассказывала, но факт остаётся фактом. А, может, ему за что-то стыдно? Интересно, что не так было вчера?       Противную тишину нарушал только стук вилки о тарелку. И это всё больше напрягало. Алекс вдохнула побольше воздуха, настраиваясь самостоятельно в этот раз начать беседу. Возможно, приятные воспоминания оживят его.       — Помнишь, как они стали твоими любимыми? — актриса усмехнулась, вспоминая этот забавный момент и почему-то покачала головой, Мэтт молча поднял на неё взгляд.       Да, видит Бог, придётся всё рассказывать самой. Алекс на секунду закрыла глаза, вспоминая всё, что тогда происходило. Такие тёплые семейные воспоминания, картинки, мелькающие в голове, те самые ощущения, мурашки, пробежавшиеся по всему телу. Будто ты открываешь старый потрёпанный альбом с воспоминаниями и, едва касаясь, вспоминаешь всё до мельчайших подробностей, только альбом этот в голове, а не на пыльной полке, хотя и такой альбом был у них дома.       — Когда Самолее было семь лет, — Кингстон взяла одно печенье, но не собиралась его есть, изучая взглядом каждую крупицу, каждую трещинку на рассыпчатом кондитерском изделии, продолжая рассказ, — помнишь, она решила доказать, что уже выросла и сама может всё приготовить. Только, прекрасно понимая, что пластилин, который растечётся и прилипнет к противню, никто есть не будет, малышка решила самостоятельно купить печенье в магазине, — Алекс усмехнулась, положив печенье на стол. — Деньги она тоже решила не просить и разбила свою копилку, нам она сказала, что хочет купить новую куклу, жаль, тогда ещё не понимала, что за её сбережения куклу не купишь. А потом пронесла тебе это печенье, к которое совершенно случайно завалилась бумажка с названием из упаковки, ты тогда сказал, что вкуснее этого домашнего печенья никогда в жизни не пробовал и попросил её когда-нибудь приготовить ещё, только обязательно самой, малышка только потом поняла, что мы обо всём знали. Помнишь? — всё это время Алекс не смотрела на мужа, слишком уж увлеклась, пока вспоминала, и лучше бы не смотрела и дальше. Она подняла голову из-за звука, Мэтт положил тарелку в раковину, выходит, он не очень-то её слушал.       Кингстон чуть приоткрыла рот, в изумлении смотря на Мэттью. Что творится с этим молодым человеком? Ведёт себя так, будто совершенно не причастен к этой истории из жизни. А ведь, когда они сидели вечерами на кухне или в гостиной и вспоминали какие-нибудь милые семейные истории их руки соприкасались, взгляды встречались и сердца, казалось, бились одинаково. Это прекрасное чувство защищённости и спокойствия окутывало Алекс в эти моменты, и тогда уже не было важно, где она находилась, главное только, что она была рядом со своей любимой и любящей семьёй, а сейчас он словно отнял это чувство, никак не отреагировав.       На самом деле Мэтту было жутко стыдно и неловко, он старался не смотреть на Кингстон, потому что такие искренние и настоящие чувства было очень сложно сыграть даже такому как он актёру, да и чувствовал он себя в её присутствии неловко, когда врал. Это неловкое молчание слишком надолго затянулось, и Мэттью подошёл к опешившей жене, намереваясь в знак извинения поцеловать хотя бы в щёку, для начала, и даже чуть наклонился, но замешкался. Алекс всё же ждала, когда его губы коснуться её щеки, но спустя ещё буквально пару секунду Мэтт передумал, так и не решившись и, не нарушая уже дурацкого молчания, вышел из кухни.       Она так и не поняла, что происходит с её любимым, даже про чай забыл. Хотя у неё после такого тоже не было особого настроения чаёвничать, поэтому, вымыв посуду, женщина направилась в спальню дочитывать книгу, которую начала вчера ночью, а точнее уже ближе к утру, когда Смит практически столкнул её с кровати и не дал возможности спокойно продолжить дальше сон, заняв почти всю площадь кровати. Кингстон устроилась поудобней, надела очки и предалась чтению, в то время, как её муж, судя по звукам, смотрел телевизор в гостиной. Через пятнадцать минут кудрявую женщину уже с головой затянуло в мир книги, чего нельзя было сказать о Мэтте и его занятии.       Его мучили неприятные мысли о том, как же себя теперь вести и что делать, чтобы не потерять сейчас всё, что он имеет по какой-то нелепой случайности. Картинки, мелькающие по телевизору не имели никакого значения, они просто создавали фоновый шум. До сих пор всё, что вокруг него происходило, казалось мужчине совершенно неправильным, будто он пользовался Алекс, хотя казалось бы, загадал желание — получи, но нет, Мэттью мешали смириться с этим угрызения совести. Он сильно нервничал, и телевизор не помог ему отвлечься, как он думал с самого начала, а, казалось, уже даже мешал.       Близился вечер, за окном начинало темнеть, и Кингстон оторвалась от книги, которую уже практически дочитала. Скоро должна была вернуться Сал и нужно было приготовить ужин. Женщина неохотно встала с постели и отправилась на кухню, Мэтт всё ещё смотрел телевизор. Алекс и представить не могла насколько сейчас тяжело её мужу всё осознавать и воспринимать, ведь по её версии он уже давно ко всему привык. Даже в первые дни, как они начали жить вместе, он не вёл себя так странно, по крайней мере, тогда ей так казалось.       Минут через сорок актриса выглянула из кухни, наконец, закончив с готовкой. Дочери всё не было, но пока Алекс не волновалась, поскольку было ещё не настолько поздно, чтобы бросаться обзванивать все морги и больницы. И восьми часов ещё не было. На лице Алекс, наблюдающей за мужем, проскользнула улыбка. Всё-таки она его любит, как бы странно не вёл себя этот идиот.       — Какой-то ты напряжённый сегодня, — произнесла Кингстон, отвлекая его от просмотра телевизора.       — Нет, всё хорошо, — Мэттью покачал головой и нервно сглотнул, стараясь не подавать вида, что немного нервничает.       Она усмехнулась и подошла сзади, медленно проводя руками по его плечам, немного надавливая. Мэтт прикрыл глаза, наслаждаясь приятными движениями её рук. Пожалуй, он слишком нервничает из-за пустяка, и ему совсем не помешает расслабляющий массаж. Алекс наклонила голову и провела языком за ухом, от чего Мэтт дёрнулся и открыл глаза. Его резко бросило в жар, а затем в холод, и напряжение вернулось. А её руки тем временем скользнули к воротнику рубашки.       — Тебе надо расслабиться, — женщина поцеловала его в шею, расстёгивая верхнюю пуговицу.       Мэтт растерялся и старался не шевелиться, пока она не спеша губами и языком поднималась к скулам, а от скул к его сомкнутым губам. Женщина сначала слегка коснулась их ожидая пока он ответит, но и через две секунды его губы были всё так же сомкнуты, а глаза широко распахнуты. Он никогда не думал, что такое произойдёт. Возможно, представлял время от времени в своих мечтах и фантазиях, но думать о том, что это не только мечты даже не пробовал.       Кингстон отстранилась и вопросительно выгнула бровь:       — Всё хорошо?       — Да... — немного неуверенно ответил Мэтт.       Она кивнула и снова поцеловала его, в этот раз Мэтт ответил на поцелуй, притягивая за шею ближе к себе. Алекс улыбнулась в поцелуй, позволяя ему проникнуть языком глубже в рот. Он провёл кончиком языка по ровному ряду зубов и коснулся нёба. Алекс первая прервала долгий и напористый поцелуй, прерывисто дыша. Зрачки расширились, а в комнате вдруг стало душно, не смотря на время года.       Кингстон обошла диван и устроилась у него на коленках, замечая на лице довольную ухмылку, крепкие мужские руки обвивали хрупкую женскую талию. Алекс тоже улыбнулась, оставляя кончиком языка мокрую дорожку за ухом и чуть прикусывая мочку. Руки Мэтта скользнули ниже, останавливаясь на ягодицах. Она хихикнула и чуть отстранилась, принимаясь за пуговицы его рубашки.       Его дыхание тоже сбилось, а глупые мысли на время полностью заменило желание, желание этого прекрасного тела то, о чём он давно мечтал. Мэтт припал губами к её щеке немного замешкавшись, но потом сразу же начал осыпать поцелуями лицо, которое и без того безжалостно щекотали выбившиеся кудряшки, всё это заставляло актрису переливисто смеяться. Кингстон завертела головой, от чего причёска ещё больше растрепалась.       Наконец, он спустился губами к шее, давая ей время отдышаться, но сейчас у женщины совершенно не было желания останавливаться. Она расправилась с его рубашкой и, скидывая её, провела руками по груди мужчины. Вновь соприкасаясь с его губами и прикрыв глаза, Алекс выгнулась, когда его холодные, длинные пальцы пробрались под свитер. Женщина прерывала поцелуй, когда закончился воздух, она коснулась губами его подбородка, шеи и отстранилась, позволяя снять с себя свитер.        Алекс, спустившись вниз руками, расстегнула его брюки и с тихим стоном прикрыла глаза, когда сквозь ткань красного кружевного бюстгальтера он начал ласкать её грудь. Она закусила губу, низ живота предательски ныл, напоминая о возбуждении. С её губ снова сорвался стон, когда она почувствовала его горячие губы на ключице. Кингстон вцепилась руками в его плечи, близко прижимаясь. Пульс учащался с каждой секундой настолько, что начинала кружиться голова. Она хватала ртом воздух, запрокинув голову, пока языком он ласкал излюбленное тело.       Мэтт снова поднялся к шее и через секунду жадно впился в её губы, зарываясь одной рукой в неукротимые кудри. Её мягкие, бархатные губы, действительно такие сладкие. В порыве страсти, окутывающей с ног до головы мужчина прикусил кончик её языка и тут же отстранился, виновато смотря на неё. Ему казалось, что сейчас он всё испортил, к тому же, он не мог позволить себе сделать ей больно даже в такой ситуации. Мужчина тяжело дышал, глядя прямо ей в глаза, он закусил губу и растеряно произнёс:       — Алекс, я...       — Тш-ш, — Кингстон приставила указательный палец к его губам, с улыбкой отвечая на так и не заданный вопрос:       — Всё хорошо, — она облизнула губы, которые успели пересохнуть, чуть спустив с него брюки.        Алекс провела рукой между ног и услышала в ответ на свои действия приглушённый стон. Мэттью запрокинул голову и прикрыл глаза. Было уже достаточно заметно, что долго мужчина терпеть сладкие пытки не сможет, но он старался не подавать виду, что выходило из рук вон плохо. Кингстон вновь от шеи вернулась поцелуями к его губам и прикусила его нижнюю губу, чуть оттягивая. Самой терпеть уже было трудно, но сдерживаться получалось, по крайней мере, лучше, чем у Мэтта.       Она упёрлась руками о его грудь, заставляя лечь и нависнув, словно выжидала чего-то, прерывисто дыша, ещё секунда, женщина сняла с него боксеры и коснулась губами головки. Кингстон снова услышала стон удовольствия и, ухмыльнувшись, взяла его полностью в рот, начиная работать губами и языком. Мэтт зарылся руками в её волосы, пытаясь контролировать процесс. С губ сорвался громкий и протяжный стон, он зажмурился, сдерживать стоны удовольствия не выходило.       Через мгновенье она снова нависла над ним, стягивая с себя штаны вместе с нижним бельём. Больше терпеть ноющую боль чуть ниже живота было невозможно. Щеки уже налились краской, нет, не от стыда, а от нестерпимой жары. Руками он вцепился в её бёдра, неровно дыша, чуть ли не завывая от нетерпения. Женщина опустилась на него и начала двигаться. Сначала медленно, постепенно наращивая темп. Стоны срывались с губ Алекс вместе со стонами мужа. Громко, горячо и страстно.       Когда быстрые и ритмичные толчки превратились в редкие и хаотичные, она близко прижалась и простонала прямо на ухо Мэтту. И он, словно эхо простонал в ответ. Наконец, через несколько секунд обоих накрыла волна удовольствия, и Кингстон без сил опустилась рядом с довольно ухмылкой на лице и, мурча, как маленький котёнок.       Мужчина жадно поцеловал её, приобнимая за шею, она ответила на поцелуй, всё так же улыбаясь. Кингстон углубила поцелуй, а после отстранилась Дыхание более или менее вернулась в нормальный ритм. Алекс чуть приподнялась, отстранившись.       — Расслабился? — поинтересовалась женщина.       — Вполне, — кивнул Мэтт.       Эти ощущения были гораздо лучше, чем в фантазиях. Пожалуй, можно было забыть о глупых мыслях, что всё происходящее неправильно, ради того, чтобы ещё хоть раз раз испытать всё это на себе. Всё-таки он был рад, что желание исполнилось. Он не думал, что всё будет именно так, но этот вариант ему тоже нравился. Мэттью приподнялся и поцеловал супругу в щёку в знак благодарности. Она усмехнулась и потянулась за одеждой.       Оба привели себя в порядок намного быстрее, чем избавились из одежды. Алекс распустила волосы и снова собрала аккуратный хвостик. Она с улыбкой поправила его растрёпанные волосы и воротник рубашки, застегнув верхнюю пуговицу.       Саломея вернулась позже, чем ожидалось, но Алекс ничего не сказала, каникулы всё-таки. Хотя вернулась она не так уж поздно. Было почти девять, и многие дети всё ещё гуляли. Сал быстро сняла тёплое пальто, сапоги и, оставив сумочку в прихожей, прошла в гостиную:       — Привет, пап, — бросила девочка, проходя мимо дивана и пройдя через кухню, чмокнула маму в щёку.       Нужно было для начала немного перекусить, а потом и можно и прогуляться в парке. Пока Мэтт утром ещё спал, они договорились с мамой, что вечером всей семьёй прогуляются в первый день зимних каникул. Они не думали, что Смит будет против, ведь он очень их любит, да и спрашивать особо никто не собирался.       Минуту Мэтт сидел в ступоре, но потом всё же задал волнующий его вопрос:       — Кто?       Сначала актёр подумал, что ему послышалось, что Саломея назвала его «папой», но немного поразмыслив, он начал догадываться, что та фраза, произнесённая в двенадцать часов, называемая желанием, переросла во что-то большее. Не только любимая женщина и счастливая семейная жизнь, но и ребёнок, о чём он и мечтать не мог. Удивительно. Нужно было быть поосторожнее со своими желаниями, ну или хотя бы быть поконкретнее в следующий раз, если следующий раз, конечно, будет. А вдруг это желание за счёт остальных вообще каких-либо.       Кингстон, смеясь, вышла из кухни. Неужели он забыл о собственной дочери. Нет, правда? Неужели, он не помнил обо всём том, что было у них. О том, как он ухаживал за беременной Кингстон, когда узнал о скором появлении Саломеи, и в кои-то веки вёл себя по-взрослому, о том, как забирал этот маленький комочек с глазками-бусинками из роддома, о том, как первый раз забирал из школы, о том, как проводил с неугомонной малышкой время, давая Алекс отдохнуть...       — Нет, ну ты серьёзно? — произнесла она, опускаясь на подлокотник дивана.       Мэттью просто смотрел на неё и никак не мог понять. Это желание было глупым, ужасно глупым, вряд ли он справится со всем этим. Он не был отцом, никогда раньше не был, но он всё же любит Алекс и, может...       — Хватит, сладкий, — Алекс поцеловала его в щёку. — Сейчас пойдём в парк, прогуляемся.       — Алекс... — он хотел сказать ей всё, о чём только что думал, но...       — Да? — она с улыбкой смотрела на него.       Нет, он не мог ей это сказать, не мог допустить, чтобы эта прекрасная улыбка исчезла с её лица. Она его идеальная женщина, и расстроить её, это будто разрушить идеальный мир. Ей не нужны эти глупые мысли. Всё хорошо. Лучше пусть улыбается так же, как улыбается сейчас и дальше. Ему нравиться эта улыбка. Его смятения сейчас не должны волновать никого.       Мэттью сжал волю в кулак. Он вытерпит, выдержит всё ради любви всей своей жизни. Да и Саломея уже не маленькая девочка, правда, ещё и не подросток, но всё же, с ней должно быть общаться проще, чем с маленькой непоседой. Наверное... Хотя Смит даже не предполагал, какие трудности могут его ожидать в воспитании девочки, но расстроить Алекс он не мог, по крайней мере сейчас, когда она сидит и смотрит на него с этой удивительной улыбкой.       — Нет... нет, ничего. Всё хорошо. Мы сейчас пойдём в парк, — быстро ответил мужчина.       — Да, отлично, — кивнула она и усмехнулась. — Я люблю тебя, — чуть тише произнесла женщина.       Её глаза счастливо сверкали, а улыбка, кажется, стала чуть шире. Да, она его любит, любит его любого, не смотря даже на то, как он странно себя ведёт. И он её любит, сильно любит, хотя считает эту жизнь прекрасным сном. И ни за что не пожелает проснуться, пусть пока в этом и сомневается.       «Это и называется браком.»       — Я тоже люблю тебя, — так же тихо ответил актёр и расплылся в блаженной улыбке. Алекс вновь коснулась губами его скулы, но тут же отстранилась, услышав за спиной голос дочери:       — Мам, пап, так мы идём? — выглянула Саломея из кухни.       — Да, да, конечно, дорогая, — встала Кингстон с дивана. — Только приведу себя в порядок.       С этими словами Алекс направилась в спальню, чтобы подобающе одеться для вечерней прогулки.