Не враги

Для привыкшего к скоростным транспортникам Хакса шаттл шел слишком медленно и низко. Чтобы поменьше нервничать еще и из-за этого, он смотрел в иллюминатор — как надвигается, вырастает во весь обзор город, как тонкие шпили превращаются в высокие и крепкие многоэтажные башни, как паутина утренних пробок пронизывает весь город и все улицы. Они летели не по трассе. Вечером Рен наперебой шутили, что было бы очень нелепо придумать первый в истории план, который из всех сотен возможных причин не задался из-за утренних пробок, пока Кайло не сказал, что Сноук раздражен и злится. Так сильно, что отзвуки слышны даже ему и сейчас, а он намеренно отстраняется. Шутки сразу кончились, а разговоры сникли. Хакс считал, что это неправильно. Перед боем или миссией лучше дать людям выдохнуть; пусть лучше расслабятся, чем будут себя накручивать. Но Рен почему-то очень волновался и заставил всех несколько раз проговорить порядок действий. И зачем, спрашивается, если все всегда идет не по плану и все равно придется импровизировать. Вся учебная программа Академии была построена именно на этом, так учили самого Хакса, и зачем так цепляться за план, он не понимал. Вместо привычной ему схемы — с разветвлениями "если… то" и вариантами действий — у Кайло была элементарная "сейчас… потом". Они по-прежнему что-то недоговаривали, обходя стороной, а когда Хакс пробовал надавить, разговор резко сворачивал на Сноука. Чем дольше Хакс думал о Сноуке, тем сильнее его злила ситуация. Получалось, что единственная причина, по которой Сноук обвинил его в измене и решил устранить, — это страх. Страх, что Хакс метит на его место. Не то чтобы это было не так — но ослаблять Орден борьбой за власть сейчас, когда у них так мало сил, когда к Сопротивлению через Хакса попали все их секреты, было бы слишком неправильно. Так нельзя. Не после потери "Старкиллера". Не сейчас. Эта потеря показала, впрочем, и другое. То, что Хакс привык видеть и принимал как должное, а Сноук только что разглядел. Его любили. Ему верили. Отец не раз говорил об этом: платой за любовь и верность солдат всегда будет подозрение сверху, потому что если тебе верны, ты опасен. Если тебе верны и ты амбициозен, ты опасен вдвойне. Если при этом у власти параноик… У отца не было амбиций идти наверх, он любил делать то, что делал, любил воспитывать молодежь, но сам Хакс был бы даже не против белого императорского плаща. Правда, не прямо сейчас, а потом, когда Орден окрепнет, а с Республикой будет покончено — Сноук бы успел дважды умереть от старости. Или от каких-нибудь других конкурентов. Мало того, что обвинили в измене, так еще и в несостоявшейся. Ильре похлопала его по колену. — Вы не волнуйтесь. Без охраны раньше не летали, да? Но мы лучше штурмовиков, вот увидите. Хакс криво улыбнулся ей в ответ. Не летал без охраны, это точно. Только заразился от Кайло его то ли уверенностью, то ли глупостью, и вместо нормальной рабочей схемы действий у них хатты знают что. Правда, с нормальными схемами он бы до сих пор ходил в полковниках и слушался какого-нибудь зануду, годящегося ему в отцы. Вопреки словам Ильре, страха почти не было, он весь остался вчера — когда Кайло и Ильре изложили план, а Хакс почувствовал себя так, как будто принимает зачет у самой неуспевающей группы в Академии за всю ее историю. Он бы даже не мог сказать, какая часть больше других состоит из допущений, везения и ненормальности. Но ничего другого не было, и сегодня Хакс привычно разбил план на мелкие этапы и мысленно, по строчке, вычеркивал. Оделись. Сели в шаттл. Свернули с федеральной трассы. Пока все шло хорошо. Точно по "сейчас… потом". — Нас сканируют, — сказал Зак на подлете к городской черте. Он сидел за штурвалом. — Я выслал код. — Ага, — отозвался Кайло. — Не снижай скорость. Он всю дорогу сидел не открывая глаз. Лицо его будто выцвело; он ушел глубоко-глубоко в Силу. Хакс чувствовал его — темно-зеленое пульсирующее сердце, от которого протянулись артерии-нити к Рен и еще одна, очень ясная и прочная, увитая всполохами тепла, тревоги и чего-то еще, яростно, до рези в глазах, сияющего, — к нему самому. Рядом замерла Ильре — она единственная не пристегивалась, но на резких поворотах ни разу не пошатнулась. Темно-алый острый осколок стекла, ярость, скрученная в пружину. Если закрыть глаза и успокоиться, то он, тесно сплетенный сейчас с Кайло, начинал видеть не только самого Кайло и Ильре, но и остальных. Темно-синее, вязкое — это Зак, прозрачное и тонкое — Эрревин, теплое и золотистое — Хейна. Айнериса и Шейд он чувствовал хуже, но они, как понял Хакс, были изначально не в восторге от него, от плана, от всей этой истории и вполне могли подсознательно — или сознательно — его отталкивать. Чувствовали Силу из них только Зак и Ильре, остальных Кайло сейчас вплетал в свой мир так, как вплел Хакса. Правда, с ними ему было проще — дольше знакомы, ближе друг другу. Во всяком случае, Кайло не подсаживался к ним так близко и не гладил по лицу, зацепляясь за их сущности своей Силой, — с ними удавалось закрепить связь простым контактом ладонь к ладони. Связь пришлось сделать еще крепче, и даже сейчас Кайло продолжал делать ее ярче и сильней. Так, чтобы нельзя было отличить, где чей огонь жизни. Благодаря тому, что между ними протянулось, Хакс ощущал то, что иначе не почувствовал бы никогда в жизни — и даже начал немного завидовать чувствительным к Силе. Для них мир был не трехмерный, помноженный на пять базовых чувств, а намного глубже, и живые существа рядом ощущались как намерения-эмоции. Ильре нервничает, хотя не хочет показывать. Зак наоборот спокоен, не потому, что верит в лидера, а потому, что уверен, что они поступают правильно, и значит, не страшно умереть. Айнерис и Шейд думают, что магистр неправ и Хакс того не стоит, но пойдут до конца, потому что клялись в верности… А от Кайло тянется слишком сложное и запутанное, едва поддающееся логике. Тепло, неуверенность, решимость, непонятная то ли тоска, то ли жажда, предчувствие боя, азарт и еще одно, еще, и… Кайло открыл глаза, приглушая связь — будто по внутреннему экрану пошли помехи. — Мы близко. Будьте готовы. Ильре, фокусируйся. — Есть. С нее слетали дурачества и несерьезность — только что улыбалась и вот уже работает. Нахмурилась и ушла в медитацию — ее алое потускнело и засветилось пурпуром. — Зак, Айнерис, готовность. — Есть, — нестройно отозвались оба. Зак — чуть раздраженно: он как раз начал заходить на правительственную парковку, как всегда напрочь забитую. Нити от обоих к Хаксу дрогнули и стали чуть плотнее. Шаттл слегка дрогнул — они сели. Кайло вскочил и тут же сел. Обернулся к Хаксу. Сейчас, благодаря связи, его взгляд чувствовался даже сквозь визор — горящий и горячий. — Хакс, я должен… Если мы не… Если мы не вернемся, я хочу, чтобы вы знали. Я вас… Вы стали мне очень дороги. Одновременно со словами пришло и чувство — то яростно сияющее, что он успел почувствовать раньше, полыхнуло, обжигая, обхватывая его — не причиняя боли, но обнимая. Как если бы Кайло посветил на него прожектором. — Это взаимно. Вернемся — я буду рад назвать вас другом. Это было неловко и глупо — неловко слышать и неловко отвечать, слишком важные слова почему-то всегда звучат очень нелепо. Скалой застывший Кайло, который решил зачем-то произнести вслух и так очевидное — ну да, если пройти с человеком болото под дождем, ночевать под одним плащом, вместе ловить и жарить рыбу, довериться ему, вместе спасаться от вражеского флота, а потом вместе спасать свой, вы либо возненавидите друг друга, либо сблизитесь. Хакс успел свыкнуться с мыслью, что Кайло оказался вовсе не таким невыносимым упрямым самовлюбленным идиотом, и с тем, что в принципе готов впустить другого человека в свою жизнь и подпустить ближе, чем кого-либо раньше. А вот сам Кайло, видимо, с Хаксом все еще свыкался. Ему — после смены стороны и имени, — наверное, было труднее. Хакс и вовсе считал, что слова тут не нужны, ему вполне хватило, что Кайло вытащил его с базы сопротивленцев, окончательно перечеркнув возможность того, чтобы мать его простила. Кайло и так выбрал не семью, а его, зачем это повторять? Рыцари Рен явно были солидарны. Судя по звуку, кто-то из них — Ильре, наверное, — демонстративно постучался головой о переборку. — Я имел… Ладно, идемте. Пора. Они построились и вышли; Кайло — впереди. Со стороны это, наверное, смотрелось жутковато: семь фигур в черных одеяниях и глухих шлемах и между ними — человек в наручниках, одетый даже не в форму, а в гражданское. Это гражданское Кайло вчера вытащил из пыльного старого шкафа: штаны и куртка, похоже, застали еще Клонические войны и пару пожаров. Зато смотрелось достоверно и на Хаксе висело мешком. Сноук ждал их где и обычно — в торжественном приемном покое, откуда вел и голографическое вещание, когда был в столице, а не на базе. Хорошо, что не передумал. Хотел, наверное, записать голограмму, а потом показать расправу над ним, обвинение и казнь всем старшим офицерам — чтобы притушить чужие амбиции и показать, что бывает с некоторыми самовлюбленными генералами. По крайней мере, этот пункт в план укладывался. Еще немного везения на их стороне. Они шагали быстро. Хакс успевал за ними с трудом — шли нестройно, не в ногу, а он привык хотя бы держать ритм и темп. Их пропускали. Сноук убрал людей, оставив одних дроидов; раньше Хакс не особенно обращал на это внимание, но сейчас заметил. Рядом со Сноуком всегда находились боевые машины. Не живые бойцы. Надо было напрячься раньше. Понять, что это значит: Сноук боится предательства, боится живых и чувствующих, приписывая им то, что чувствует сам: жажду власти любой ценой. А ведь простраивалось элементарно, стоило только задуматься. Сам виноват, что это упустил, был бы внимательнее — не пришлось бы сейчас разбираться с обвинением в измене. Ближе. Еще ближе. Вот теперь Хакс глазами Кайло сумел увидеть и Сноука, увидел и тотчас постарался скрыться, сделаться невидимым. Рен он чувствовал как сущности — окраску эмоций, ощущение тепла или холода, некоторых — с кем успел поговорить чуть больше — чувствовал еще и тактильно. Сноук же был провалом. Пустотой. Ничем. В приемном покое как будто зависла черная дыра, поглощающая свет: не серая тень, не мелкое и незаметное, не скрытое, а отсутствие чего-либо. Отсутствие тепла, холода, радости, злости, любопытства — всего того, что делало людей людьми и отличало друг от друга. От Сноука к их группке скользнуло щупальце. Интерес. Ярость. Предвкушение. — Быстрее, — выдохнул Кайло. — Не знаю, сколько я еще смогу держать. Они вошли в зал. Хакс бывал здесь раз пять или шесть — последний на торжественном назначении, когда ему вручили полномочия генерала армии и главные коды "Старкиллера". Но этот трон он знал слишком хорошо. Проектор — прямо перед троном, на панели. Все управление там же. Сноуку достаточно протянуть руку. Или не протягивать, он же чувствительный… — Вы пришли, — сказал Сноук, поднимаясь им навстречу. Хаксу стало холодно. — Я ждал сюрпризов, мой ученик. Думал, ты все же решишь оставить его себе. Ты ведь хотел бы. Тихо, пришел импульс от Кайло. Тихо. Только по команде. Тихо. — Я его хотел. С этой формулировкой было что-то не то; Сноук, однако, не удивился. Он отечески улыбнулся Кайло. — Я знаю. Поэтому твоя привязанность недопустима. Он лениво шевельнул пальцами. Руки Кайло сами собой раскинулись в стороны, он инстинктивно дернулся, но это не помогло. Огонек Ильре напрягся и полыхнул ярко — темно-багровой яростью и жаждой убить. В ту же секунду ударил и Сноук. На это они и рассчитывали. Сноук не станет устраивать суд, он просто убьет. Все, что они могли сделать — выиграть время, убрав Хакса из-под удара, одев его в доспехи, которые защищают хоть сколько-то, и отвлечь Сноука на того, кто сможет ему противостоять хотя бы недолго. Пора, Хакс, давай! — Кайло как будто пытался докричаться сквозь ураган, но Хакс понял. Он бросился на пол и откатился — сработало, есть, они выиграли эти секунды, которые были так нужны. А теперь спокойно, как на учениях — там тоже нельзя промахнуться и здесь нельзя: тебе доверились Рен, доверился Кайло — не подведи, не имеешь права. Облик Ильре дрогнул и поплыл — она ладонью остановила летевшую в грудь молнию — или не молнию, сгусток чистой энергии. Хакс смотрел, как она — его двойник, застывший перед Сноуком, — как будто плавится, как восковая статуя на огне; проскользнул человеческий облик Ильре и наконец ее настоящее лицо — ши`идо, перевертыш. Молния полетела назад; Ильре нарастила чешую и бросилась на Сноука. Ее ярость полыхала темно-багровым. Кайло оттолкнул себя от стены, активировал меч и прыгнул за ней. Пора. Хакс сорвал с пояса оба бластера и выстрелил — с пола, лежа и с двух рук. С его точки зрения, в их плане это было самое уязвимое место. Ну с чего они вообще взяли, что он сможет? Ильре стреляла лучше, но кроме нее некому было изобразить перед Сноуком его — некому, потому что других ши`идо среди Рен не имелось, как не было и времени написать программу под достоверную голограмму-маскировку, и потому, что она, чувствительная к Силе, изображая его, единственная могла защитить себя. Хакс не успел бы увернуться от молнии сам, а Кайло наотрез отказался рисковать им в открытую. Пришлось стрелять метко. Чтобы не получилось, что Ильре рисковала напрасно. Один заряд расплавил запирающий механизм двери, и та накрепко сдвинулась. Теперь проникнуть в зал будет непросто — что штурмовикам, что боевым дроидам; есть пункт плана. Второй долетел до панели перед троном и повис; на Сноука наседали разом Ильре и Кайло, остальные — стреляли, но у него хватало сил защищать и себя, и свой командный пункт. Придется вручную, понял Хакс. Пока Сноук не понял, кто среди рыцарей самое уязвимое и слабое звено. Быстро. Пригнувшись, он метнулся через весь зал, но сильнейший невидимый удар швырнул его на стену. Реновские доспехи смягчили удар — Ильре носила хорошую защиту. Легкие тут же обожгло первой попыткой вдохнуть, перед глазами все поплыло; Хакс силился встать, но не мог. Связь истончалась — Кайло, наверное, было трудно держать ее и сражаться одновременно, но все же Хакс успел ощутить сначала чужой ужас, а потом глубинную темную злость, которая волной до небес вставала из самого нутра; это было так холодно и так больно резало, что все тело свело судорогой. Оно оборвалось внезапно. Чужие ладони легли ему на виски, и связь исчезла — единомоментно, будто и не нащупывалась так долго. — Целы? — спросил голос по внутренней связи. — Да, — выдохнул Хакс в микрофон. — Взломать систему сможете? Его обхватили за талию и поставили на ноги; оказавшись лицом к лицу с Реном, Хакс узнал Зака. Он успел научиться отличать их по шлемам, хотя по образам в Силе, которые транслировал Кайло, все равно было проще. Взломать систему... Как будто у него сейчас есть выбор. План-аурек не сработал, плана-беш не существовало, оставалось импровизировать — как оно, собственно, всегда и бывает. — Да. — Пошли. Зак тащил его за собой, ухватив за предплечье, и что-то делал свободной рукой — наверное, отбивал невидимую Хаксу Силовую хватку. Они бежали резкими прыжками — точнее, бежал Зак, а Хакс старался не потерять равновесия и не упасть. — Давайте! Зак толкнул его к сноуковой панели и встал рядом, встряхнув кистями рук, как музыкант. Погасил, уведя в пол, зависший выстрел, который держал Сноук, и замер в стойке, готовый отражать угрозу. Взломать систему. Последний раз Хакс проделывал такое в двадцать три года, почти одиннадцать лет назад — они нашли запароленную инфокарту времен Старой Республики, предположительно с полезными данными по географии Неизведанных регионов, и Хакс решил, что проникнуть туда — дело чести. Но он был в уютной каюте, с тремя дроидами-переводчиками, у него была масса времени... И над головой не свистели выстрелы. Кто-то вскрикнул и упал — Хакс не видел, кто, не стал поднимать голову. Включить. Загрузить систему. Уйти в настройки. На горле сомкнулась невидимая рука, сдавливая трахею — что-то начало оттаскивать ее, но кислорода все равно не хватало. Хотелось вскинуть руки и освободиться, но Хакс знал, что не поможет. Надо работать. Нельзя защитить себя от этого, придется надеяться на тех, кто защищает его. Система всплыла перед ним потоком цифр и папок, он сдвинул их, добираясь до исходного кода. Запаролено. Открыть. От нехватки воздуха перед глазами все плыло; прикусив губу, Хакс продолжал. Поймать последовательность, понять, в чем же дело и как вклиниться... Ему еще не приходилось писать программу на ходу и без подготовки. Не приходилось ни программировать вирус, ни взламывать систему, будучи полупридушенным. Хватка постепенно слабела — Зак знал, что делает, и старался. Краем глаза Хакс увидел Кайло: тот все старался подобраться к Сноуку, чудовищно жуткий в своей ярости — его сила и гнев ощущались даже сейчас, с оборванной связью. В Силе, наверное, и вовсе бушевал ураган. Под потолком ожила турель: приемный покой был защищен и защита наконец проснулась, пробившись сквозь помехи. Так, алгоритм работает, местная охранка подключена к системе, а если попробовать подобраться с этой стороны?.. — Я прикрою. Работайте. Загудело и замелькало алое лезвие; Хакс усилием воли отвел взгляд. На голову сыпались искры — слишком мелкие, они только жалили, но приятного все равно было мало. "Работайте"... Знать бы еще, как и что Сноук закрыл. Канал технических команд. Голосвязь. Закрытая армейская частота. Да на что же вы все завязаны, на что откликаетесь?.. Глухо вскрикнув, Зак кулем рухнул на пол, прямо под панель. Подавив желание вскочить и посмотреть, что с ним, Хакс продолжил. Нельзя. Нельзя отвлекаться, или все зря. Систему писали не так давно, Сноук все время ее обновляет, значит, она единая, СБ давно смотрела в сторону единых систем, и если Хакс правильно сопоставил — ему нужно подцепить только что-то одно, и все получится, он раскроет код. В консоль, прямо рядом с его ладонями, ушел заряд — та задымилась, но выдержала. Хакс быстро-быстро набирал код — длинный, неудобный, некрасивый, но единственный, который он мог выдать сейчас и сходу. Учитывая работающую охранку, спящие остальные каналы и то, что времени с каждой секундой все меньше. Первым дрогнул закрытый канал связи с флагманом. Эту часть системы Хакс видел с другой стороны, и поймать ее оказалось проще всего; он наконец смог запустить алгоритм и прикрыл глаза. Все, сейчас все будет. Сейчас. Голограммы засветились желтым вместо привычного голубого: запущенный алгоритм начал переделывать защиту связи, обрывая все ее каналы. Где-то на границе связисты сейчас должны были обнаружить перебои в сегменте закрытой частоты... Арис может не понять, что это значит. А Фазма? Она помогала ставить защиту и связь на "Старкиллере", она знает его почерк. Поток цифр замигал красным. Вот сейчас и гвардия поймет, что что-то не так, потому что боевые дроиды один за одним должны были отключаться. Гвардия присягает служить Ордену, не Верховному лидеру. Им нужно показать, что Орден — это не Сноук, а Хакс... Пора выходить на связь. Его битва — там, а не здесь. Хакс почти успел набрать вызов в гвардейскую диспетчерскую — но тут отчаянно вскрикнул Кайло, и вслед за голосом Хакса хлестнуло ощущением чужого страха, — а потом невидимая рука схватила его за горло и потащила к Сноуку. Сознание стало холодным и ясным — как всегда, когда счет шел на секунды. Что можно успеть за два вдоха? А если ты не боец, об этом знают и не принимают тебя в расчет? Сорвав с пояса нож, Хакс отчаянным усилием метнул его в панель — под углом и целясь в кнопку. Кнопку сбило, бегущий код тотчас заклинило, а Сноук перехватил Хакса покрепче — так, что и пальцем не шевельнуть, — и подтянул к себе. — Я всегда знал, что ты меня предашь. Ты очень похож на своего отца, мальчик: используешь те же методы. Значит, ты решил занять мое место и использовал моего ученика, привязав его к себе? Глупо. Он хочет тебя куда меньше, чем власти. С усилием скосив взгляд, Хакс увидел, что канал открыт. Расшифровка застопорилась, но вызов в диспетчерскую прошел. Сейчас его слышат. Время наносить ответный удар. — Это вы предали Орден, Верховный лидер, — сказал Хакс. Пережатое горло отчаянно саднило, но молчать было нельзя. — Вы бросили наши базы. Оставили планеты без защиты. Вы спасали себя, а мы с Кайло спасали людей, которых я присягал защищать. Я не позволю подвергать опасности наших гражданских. Я не позволю использовать наших людей ради власти. Вы изменник и предатель, и я здесь, чтобы вас остановить. Горло сдавило еще сильнее — так, что в глазах потемнело. Канал мигнул и вырубился — кто-то их услышал. Ну давайте же, гвардию учил еще Брендол, вы же помните… Сейчас, при Сноуке, дворцовая гвардия не решает почти ничего, это самые низы — давайте, солдаты, это ваш шанс, решайте же. Это должно сработать. Обязано. Сколько у них времени, чтобы решить? Сноук шевельнул пальцами, и Хакса протащило по воздуху еще немного. Теперь он висел между Сноуком и Кайло, вне зоны видимости проектора на панели. — Скажи, Кайло, эта ваша глупая эскапада действительно была ради него? Ты ведь мог получить то, что хочешь, без этих... сложностей. Достаточно было захотеть и взять. Но зато теперь гнев в тебе силен, а свет погас, это хорошо. Ты ненавидишь. Сейчас у тебя получается куда лучше, чем с Ханом Соло. Добей его. Соберешь новый орден Рен и снова станешь магистром, я дозволю. Даже дозволю носить имя Дарт — ты ведь хотел этого. Добивай. Сделай то, зачем я тебя позвал, и получишь то, что хочешь. У тебя осталась одна нить. Руби! Кайло медленно снял шлем и положил его на пол. Выпрямился, встряхивая головой. — Я возьму то, что мне нужно. Он смотрел в глаза — наверное, Сноуку, но Хаксу казалось, что ему. Доверьтесь, услышал он. Доверьтесь мне. Не сопротивляйтесь. Опущенный было меч поднялся. Не сопротивляйтесь. Хаксу отчаянно хотелось закрыть глаза, зажмуриться — но он не стал. Кайло ведь доверился ему, значит, и он должен довериться. Доверьтесь, генерал. — Бей, ученик. Откройся мне и бей. Правая рука Кайло, сжимающая меч, взлетела, левая пошла вбок — нет, понял Хакс, не фехтовальная стойка. Другое. Над ухом свистнуло невидимое, холодное — похожее на то, что ощущалось, когда Кайло вел допросы. Сноук вздрогнул, его хватка чуть ослабла — и Хакса тотчас повело вбок; устоять было бы совсем нетрудно, но ведь Кайло просил ему поверить... Он не стал удерживать равновесие, и в ту же секунду Кайло ударил. Лезвие по косой взрезало ему бок и пронзило Сноука насквозь; под ребрами слева сначала обожгло холодом, а потом все взорвалось болью. Обожженная плоть резко задымилась и обуглилась; Хакс машинально отметил, что крови совсем нет, рана очень чистая. Медленно, медленно падал Сноук — лицо его приобрело странное выражение, он будто силился что-то сказать и не мог. Откуда-то вывернулась Ильре, подскочила к Кайло — они оба что-то делали с Силой, и даже Хакс чувствовал изменение. Как будто разошлись вечные тучи на Арканисе или наоборот, на высушенную Джакку пришла тень. Пустоту заместило живое. У пульта оказалась Хейна, активировала уснувший код и расклинила кнопку. Медленно, медленно под потолком разворачивалась запущенная программа. Обрывалась связь, на все "Ресургенты" уходили приказы ждать распоряжений и готовиться к выдвижению. Гарнизоны на подотчетных планетах узнавали, что столичный код связи меняется. Все. Справились. Хакса захлестнуло невероятное облегчение — будто его приговорили и перед самым расстрелом отменили приговор. По щекам, кажется, побежали слезы — было щекотно; он свалился куда-то под ноги Сноуку и потерял сознание. Времени, наверное прошло совсем немного: когда Хакс открыл глаза, он все еще лежал на полу. В висках стучала кровь, под ребрами жгло, но по крайней мере он все еще дышал. Приподняв голову, он нашел взглядом Кайло. Тот неподвижно стоял над телом, глубоко уйдя в Силу; лицо его словно выцвело — как тогда, на шаттле, в самой глубокой медитации. Хакс потянулся к нему мысленно, не зная, выйдет что-то или нет, но Кайло никак не дал понять, что слышит. Связь сцепила их так ненадолго, а без нее уже словно не хватало чего-то очень важного, что между ними появилось. Опершись на локти, Хакс смог сесть. Боль полыхнула с новой силой. Хакс вспомнил, что Рен снаряжались как войска спецназначений, и полез в поясные карманы — так и есть: готовые и заряженные шприцы. Полные названия ни о чем не говорили, но один явно анальгетик, по крайней мере, та часть корня, которую он узнал, совпадала с названием таблеток, которые принимал отец и он сам в дни авралов. Подойдет. Хакс свинтил шприцу крышечку и вколол в живот. Неполезно, но надо встать, а без анальгетика он просто не сможет. С анальгетиком, впрочем, тоже получилось не очень. По боку расползалась цепенящая прохлада, но кожа оставалась горячей, и обожженная рана никуда не делась. Но хотя бы боль ему не мешала. — Куда это вы пошли? Рядом оказалась Ильре. Она была очень бледной, по ее лицу пробегала рябь — будто ей трудно было удерживать единый облик. От этого кружилась голова, и Хакс отвел глаза. Ухватив за локоть, Ильре повлекла его обратно на пол. — У нас времени совсем нет. Надо столько сделать... Надо было встать и подойти к панели. Счет пошел на часы — они только что убили Верховного лидера, но проиграть эту партию все еще было слишком просто. Нужно быстро связаться с "Финализатором", собрать адмиралов... Встретить гвардию. — Я знаю. Посидите, ладно? Магистр сейчас закончит с Заком, ему досталось еще хуже, — и сможет позаботиться о вас... Она наткнулась взглядом на шприц. — Только не вздумайте колоть еще дозу. Вам и эту было нельзя, она рассчитана на мой метаболизм, а не на ваш. Я сама виновата, надо было все вытащить. — А есть еще? — Есть. Но вам ее нельзя. Давайте вы не будете умирать после того, как мы вас спасали. Чтоб ребята погибли не зря. Шейд и Эрревин мертвы. Зак ранен. Мы готовы платить, но чтоб вы при этом остались живы и целы. Вы нужны магистру, поймите это наконец. И посидите спокойно. Я не целитель, я вам не помогу, надо ждать магистра. Своему подчиненному Хакс мог бы приказать или хоть запретить себе мешать, но Ильре слушалась только Кайло. В чем-то она была права: что толку скончаться от перенапряжения прямо сейчас, не дожидаясь переворота, если живой он Ордену куда нужнее. Вслед за Ильре подошли Хейна и Айнерис. — Как Зак? — спросил Хакс. Айнерис пожал плечами. — Мы не целители. — Медиков вызвали? — Сюда?! — Сюда. Настройте мне сейчас, пожалуйста, рабочий канал, мне нужен "Финализатор". Нужно вскрыть дверь — она сломана, я ее не открою — и вызвать медиков. Разговаривать с ними буду я сам. Послушают или нет? Что им сказал Кайло по поводу субординации? Ильре кивнула и убежала к двери. Включила меч и начала проплавлять ее по периметру. Хакс запоздало вспомнил, как был уверен, что Кайло остановят сенсорные замки и бронированные панели. Маловато он знал о чувствительных к Силе. Получалось у нее споро и ловко — алое, темнее, чем у Кайло, лезвие глубоко вошло в металл, выплавляя в нем провал. Надо будет потом посадить за этот вопрос инженерную группу, и пусть придумывают устойчивый сплав как хотят. Айнерис ушел к панели. Хейна осталась рядом с Хаксом. — Что думаете делать? Она смотрела не на него — туда, где над телом Зака стоял Кайло. — Формировать правительство. Я не справлюсь один и мне придется чаще бывать на флоте, чем здесь. Мне нужны заместители и помощники, которым я бы мог доверять. Мне понадобится помощь Рен. Всех вас. Вы пойдете со мной? — Я не об этом спрашивала. Я спрашивала о вас и магистре. Что вы собираетесь делать? — У нас с Кайло разные понятия о власти, делить нам нечего. Впрочем, он мне нужен, как я уже сказал. Вы все мне нужны. — И не об этом, — Хейна тяжело вздохнула. — Вы его?.. Договорить она не успела — Кайло вскинул голову, встряхнулся, будто сбрасывая невидимые узы, и обернулся к Хаксу. Их взгляды встретились, и Хакса вновь как обожгло: то, что протянулось между ними, не исчезло, просто он перестал это чувствовать, а глядя в уставшие темные глаза, почувствовал снова. Когда они только познакомились, Кайло пытался объяснить, что такое Сила. Рассказывал — как сквозь всю вселенную течет энергия, связывая воедино живое и неживое. Дальше было что-то еще, но Хакс не стал слушать, удовлетворившись пониманием, что мешать эта Сила не будет. И только теперь он понял, как это: связывать воедино. Они не касались друг друга, но Хакс чувствовал, что Кайло холодно, что у него ноет шрам на боку, он чудовищно устал и измучен страхом — за него, Хакса, — и злостью — из-за гибели товарищей. Что он мучается чувством вины и думает, что все равно не мог бы иначе. Что ему совсем не хочется думать о том, что будет, и не хочется заглядывать вперед. — Мне очень жаль, что они погибли, — тихо сказал Хакс. Скорбь — серая как туман — на мгновение полыхнула алым. — Я знаю. Он подошел и сел рядом. Отвел руки Хакса от раны. — Прости, мне пришлось. Иначе я не смог бы до него достать. Но зато у нас все получилось. — Еще не все, — отозвался Хакс. Ладони Кайло оказались у Хакса на талии, одна скользнула вверх по спине, вторая чуть сжала, привлекая ближе. Поток его чувств — приглушенный гнев, острая, свежая боль, темно-коричневый страх и яркое, слепящее, обжигающее — все то, что чувствовал Кайло, и все то, чем он был, что составляло его суть — обрушилось на Хакса, охватывая его и пронизывая, и от его близости яркое и слепящее разгоралось только сильнее. Хакс словно увидел себя глазами Кайло — серовато-стальной поток, устремленный вперед, ледяной и очень чистый — оружие, способное и защищать, и отнимать жизни. Самое главное и самое важное, что у Кайло сейчас — и когда-либо еще в жизни — было. А потом их потоки смешались. Кайло коснулся губ Хакса своими — нерешительно, как будто спрашивая, можно ли, но все то, что было им в Силе, давно уже обнимало все то, что было Хаксом, смешиваясь с ним, и отстраняться было бы глупо и не нужно. Хакс чувствовал, как бьется сердце Кайло — часто и глухо, и этот ритм охватил его, сливаясь с его собственным сердцебиением. Кайло целовал его настойчиво и жадно, будто никак не мог поверить, что правда это делает, — Хакс и сам никак не мог поверить, что Кайло способен быть таким нелепо жадным и нежным одновременно. Его ладонь добралась Хаксу до затылка, перебирая и без того растрепанные шлемом волосы, и от прикосновений его пальцев все внутри отзывалось: все так, как нужно. Хакс потянул Кайло ближе — у него жесткие кудри, и ладоням было щекотно, но так приятно… "Сноук знает, что я вас..." "Я вас..." Смелости сказать словами он так и не набрался, но сейчас Хакс слышал и без слов. — Я там дверь открыла, — сказала Ильре. Кайло выпустил Хакса — ощущение тепла не пропало, но приугасло, как свет после отбоя, потускневший на протокольные двадцать процентов. — Спасибо, Ильре. Она подчеркнуто смотрела в сторону. —Связь восстановлена. И медотряд будет через минуту. И еще вас вызывает гвардия, но мы приостановили трансляцию, вам, наверное, чужие глаза не требовались. — Очень хорошо. Проследите за дверью. Рен отошли к двери — точнее, к пролому. Кайло вздохнул — его очень сильно тянуло снова поцеловать Хакса, это желание было темно-медовым и самому Кайло непривычным; Хаксу тоже было непривычно — слишком много и слишком полно ощущать то, что чувствует другой человек и чувствует к нему, и усилием воли он оборвал связь. — Знаешь, я вообще-то не собирался в тебя влюбляться, — негромко сказал Кайло, поднимаясь на ноги и протягивая руку. — А когда понял, что происходит, было уже слишком поздно. — А я не собирался устраивать переворот и убивать Верховного лидера. Орден не готов. Я не готов. Будем разбираться вместе. Ты встанешь рядом со мной? — Ты так уверен, что я не захочу императорский трон себе? — Сказал мне человек, который все планирование операций перекладывал на моих лейтенантов. Уверен. Это очень много работы — так много, что я и сам уже не уверен, что хочу. Просто больше некому. Он сжал протянутую руку, и Кайло помог ему подняться. — Сдать бы тебя медикам вместе с Заком, но ты не пойдешь. — И как это ты догадался. Не пойду, некогда. И не приведи звезды они узнают, что меня недавно пытали, тогда вообще запрут на неделю, а этой недели у нас нет. Мысленно Хакс уже прикидывал, что сейчас будет говорить, когда вызовет "Финализатор" и увидит Ариса. О поверженном Сноуке и о его предательстве. О том, что Рен готовы встать с ним бок о бок. О том, что он, генерал армии Первого Ордена, готов подхватить знамя. О разбитом флоте Сопротивления. О мирном договоре, который даст им выиграть время. Арис заслужил право на шанс. Один раз его заслуживают все. В конце концов, он просто выполнял приказ. Из коридора послышались шаги, Хакс обернулся к двери. Рен мягко переменили позы, перетекая в стойку. Кайло отступил на шаг назад. Я с тобой, пришло мысленное прикосновение. Я здесь, я прикрываю. Я знаю, отозвался Хакс. Дворцовая гвардия вошла в зал. Хакс вскинул руку, приветствуя их. И один за одним они опустились перед ним на одно колено.