Красота интергалактиальна

— Всё, не хмурься. Искусство — это главное средство возвышения души кого угодно. Считай, что мы с культурной миссией. — Только учти. Я не знаю, что сделаю, если это интернациональное опять руки распустит. — А я знаю. Ты ничего такого не сделаешь, из-за чего мы застряли бы тут ещё дольше. — Не обещаю. — Обещай. Хватит нам и прошлого инцидента. — Зря ты тогда остановила меня. — Как это зря? Если бы я тебя не остановила, то сейчас мы вряд ли беседовали бы. Разве что совсем в другом месте. — Эх, Алиса. Хоть ты и умная, а ничего-то ты в жизни не понимаешь. И в людях не разбираешься. — И чего же я не понимаю? — Не хотел я этого говорить… Но раз ты не понимаешь, то придётся. — И? — Да они же все … просто хотят тебя. — Не говори так! — Но это же правда. Похоть — вот что поистине единственное гарантированно интернациональное и не знает границ между планетами. И чем скорее ты это поймёшь — тем лучше. Но главное, что я хотел сказать… если сразу не проявлять решительный протест против домогательств… Если не показать, что за девушку есть кому заступиться, то как иначе максимально доходчиво объяснить, что не следует к ней приставать? Тем более, если даже стражи порядка виноватыми в инциденте считают не того, кто пристаёт, а того, кто заступается. А так я заступился тогда — и в итоге никто к тебе до сих пор не пристаёт. Вот что значит хоть разок показать, что нельзя приставать к девушкам. — … Не знаю, что возразить. — Потому что я прав? — Паш, зря ты сказал мне это… — Почему? Правду всегда полезно знать. — Даже если это и правда… То как мне теперь танцевать завтра? — А никак. — Никак? Но тогда мы вообще не улетим отсюда. — Улетим. — Надеюсь, ты не собираешься грабить банк? — Нет. — Тогда что? — А очень просто. «А к Анастасии … пойду я» — Что? — Завтра танцевать пойду я. Вместо тебя. Хватит с тебя двух раз. — Ты? Но тебе же нельзя там появляться после твоих разборок. Если бы не они, то мы до сих пор вместе там танцевали бы. — Я же не виноват, что к тебе приставать стали. — Да я не упрекаю тебя… Может, ты и прав. Только идти тебе туда нельзя. — А кто сказал, что я пойду туда в качестве Павла Гераскина? — А как тогда? — А я тобой наряжусь. Авось никто и не заметит. — Ты же выше. — Я тебя умоляю. Ты же на высоких каблуках танцевала. А я без них спляшу. Так что разницы никто и не заметит. Тем более что они не на рост обращают внимание. — А лицо? — Ещё проще. Я станцую танец семи покрывал. Только лицо не стану открывать. Их всё равно только фигура интересует. — А фигуру ты как сделаешь похожей? — Под покрывалами никто и не разберёт. — Ну не скажи. — Ты имеешь в виду, что у тебя формы попышнее? И это тоже не проблема. Просто подложим на бёдра и на грудь что-нибудь. Поможешь мне в этом? — Я бы помогла. Но где возьмём бюстгалтер для тебя? Тут не из чего сшить его. — А твой разве не подойдёт? — Ну… если только постирать его. — Не надо стирать. Наоборот, пусть сохранит твои феромоны. — Паш, а откуда ты знаешь, что ко мне пока не приставали больше? — Как откуда. Ты же сразу рассказала бы мне, если бы приставали? — Даже не знаю… Учитывая твою вспыльчивость. — Ну вот не надо. Я не вспыльчивый. Если нет причины. Так что лучше всё рассказывай. Кто где когда. — Я подумаю. И всё же ты н ответил на вопрос. — Ладно, открою тебе тайну. Всё равно уже нет причины скрывать. Заодно убедю тебя, что я могу притвориться женщиной так, что никто не догадается. — Постой, я догадалась. Та странная женщина, у левой колонны… В зелёном парике. Это не женщина была? Это ты? — Молодец, правильно. А как ты догадалась? — … Она так странно на меня смотрела. — А что странного? — Не как женщина. — А как кто же? — Понимаешь, женщины смотрят оценивающе, но как… соперницы. А она смотрела… тоже оценивающе, но… — Но скорее восхищённо? — Ну может быть и так. Так что я всё время думала — хорошо, что Паши нет в зале. — Это почему же это хорошо? — Я думала, что ты даже эту женщину заподозрил бы в намерении приставать. — Неужели я так смотрел на тебя? — Представь себе. — Да… Надо будет поучиться скрывать свои … мысли. — Но раз уж ты был рядом со мной, то спасибо тебе. — Не за что. Неужели ты думаешь, что я оставил бы тебя одну без присмотра, да ещё и после тех приставаний? Ладно, в общем, завтра будешь наблюдать мой триумф в роли экзотической танцовщицы. Точнее, исполнительницы экзотического танца. Только тебя мы для этого наоборот нарядим мальчиком. Спрятав разницу обхватов под просторной одеждой. Или просто на поясе намотав побольше чего-нибудь. — Бумага подойдёт? — Вполне. Будешь обходить народ со шляпой. — Рискованно. — Да, ты права. На твои феромоны могут среагировать нежелательным для нас образом. — Ты опять? — Ладно, придумаем что-то. Постараюсь сделать так, чтобы они не замечали ничего, кроме сцены. — Думаешь, что получится? — Завтра увидишь, на что я способен ради тебя. — Я уже видела. — А теперь увидишь, что я не только подраться способен. — Паш, но неужели никто не заметит, что танцует не женщина? — Знаешь, подруга. Как раз мужчина лучше женщины представляет, чего ждут от такого танца мужчины. Вспомни, как успешен был герой фильма «Цыпочка», когда начал танцевать стриптиз в облике девушки. — Точно. Зачем нам тогда эти сложности с переодеванием? У меня же остались ещё таблетки для превращений. — Предлагаешь мне принять твой облик? — Если хочешь. — Что же ты раньше-то о них молчала. Я бы раньше смог заменять тебя в танцах. Да и вообще совсем не танцами заниматься. — Я забыла про них. Не до этого было. — Ладно, теперь неважно. *** — Паш, наконец-то мы на Земле. — Да. — За твой танец нам дали столько денег, что хватило бы и на десять билетов. — Это не моя заслуга. Они же думали, что это ты тешишь их сладкие мечты откровенным танцем. — Паша! — Всё, молчу-молчу. — К тебе или ко мне? — А что? — Мне тоже понравился твой танец. — Хочешь посмотреть его ещё раз? — Или показать. — Ты готова станцевать для меня танец семи покрывал? — Да хоть семнадцати. — Нет, лучше уж тогда трёх. А почему ты так решила? — Хочу отблагодарить тебя за заботу.