Like the sun we will live to rise and ignite again

Они прилетают на Интай'сей в дом Шепард, который всё ещё принадлежит ей. Небольшой и уединённый – самый подходящий для них сейчас. Вокруг на многие мили никого нет, что не может не радовать, потому что разговаривать с кем-то не хочется совершенно, а уж решать какие-то вопросы – тем более. Хочется просто отдохнуть и ни о чём не думать. Первые дни они почти всё время спят, отсыпаясь то ли за последние годы, то ли за всю прожитую жизнь. И, казалось бы, сны должны были быть спокойными и лёгкими, но нет – они просыпаются каждую ночь, вцепляясь друг в друга, словно им не хватает живого тепла рядом. Ничего не говорят, просто молчат, успокаивая дыхание и бешенный стук сердца. Во снах Шепард снова и снова погибала галактика. Во снах Аленко снова и снова умирала Шепард. Сколько раз он уже хоронил её? Едва ли не каждый день после Иден Прайм, где она оттолкнула его от маяка, приняв удар на себя. Они были на волоске от гибели так часто, что мысли о скорой смерти быстро вошли в привычку и даже не вызывали ничего особого. Все готовились умирать и терять друг друга – но Джейн всякий раз выживала и вытаскивала его самого. Пожертвовала Эшли, ради него – и неважно сколько раз можно повторить, что виновен Сарен, Кайден всегда будет чувствовать, что виноват в смерти сержанта именно он. Из-за его отношений с капитаном, из-за их привязанности друг к другу. Но Кайден был счастлив, что Шепард жива – снова справилась, снова выстояла, снова выбралась. Он привык ждать смерти – своей собственной и своих товарищей, – но, как оказалось, готов он к этому совершенно не был. "Нормандия разваливалась на части. Капитан успела засунуть меня в капсулу, но…" – сказал ему Джокер, когда Кайден нашёл его – с переломанными костями, но живого. Моро выглядел бледным, осунувшимся, виноватым – и винящим себя. Аленко в первый момент даже не понял, что именно Джокер ему сообщил. Что значили его неловкое и нервное пожатие плечами, дёрганный поворот головы и сжатые в тонкую линию губы. Капитан Шепард – Джейн – не могла погибнуть. Только не так. Не в одиночестве в открытом космосе. Кайден должен, просто обязан был быть рядом с ней. Но его не было, он спасся, выполняя её приказ, последний – и самый важный. Символ. Герой. Достойная смерть. Вечная память. Вот что говорил Совет, сообщая о смерти величайшего Спектра. То же самое говорили адмиралы Альянса. Вся команда оказалась чуть ли не в центре внимания, едва ли не каждый хотел подойти и спросить, как они себя чувствуют, как держатся. Кайден честно не знал, какой ответ от них хотели получить. Всё хорошо? Всё плохо? Всё нормально? Аленко мог ответить только одним словом – никак. Он чувствовал себя никак. Полная пустота. Если для остальных она была хорошим другом, боевым товарищем, то для него – для него она стала всем. Глупо, слишком по-мальчишески и влюблено, но что было делать? Они все разошлись по разным сторонам, разлетелись по разным частям галактики. Обещали, конечно, поддерживать друг с другом связь, но обещания сдержать было непросто. Стоило признать, что их всех объединяли только Шепард и Нормандия. Общее боевое прошлое и пережитые сражения остались в памяти, позволяли при встрече выпить стаканчик виски и вместе помолчать, но не смогли удержать их рядом друг с другом. Кайден не ушёл из Альянса. Шепард до конца была капитаном, сделала всё ради спасения своей команды – как Аленко после этого смог бы оставить военную службу и жить где-нибудь тихой и мирной жизнью? Нет, смог бы, конечно, но тогда велика вероятность, что жизнь его очень быстро подошла бы к концу, столкнувшись со всепоглощающем чувством вины и бесцельности существования. А так он остался приносить пользу обществу, защищать тех, кто не мог этого сделать сам. Стал одним из лучших – потому что терять ему было особо нечего. Перед его глазами всегда стояла Шепард – идеал военного, который вряд ли кто-то сможет достичь. Он старался стать сколько-нибудь похожим на неё, за что и получил повышение, уважение и хоть какой-то смысл жизни. Защищать слабых – хорошая цель, правильная. Единственная, что ему оставалась. А потом, спустя два года после того, как он похоронил свою любимую и принял решение жить дальше для исполнения их общего долга, повсеместно начали летать слухи о том, что капитан Шепард выжила и снова на передовой. Да ещё не просто выжила, но и была связана с Цербером, террористами, которых в прошлом сама же и пыталась остановить. Кайден слухам предпочитал не верить. В самом деле, лучше не думать о подобном вообще, чем надеяться на чудо, ждать встречи, а потом узнать, что слухи – просто слухи. Но на Горизонте он увидел её – живую, вновь сражающуюся, по-прежнему идеальную. Не поверил сначала даже, но не смог сдержать радости, не смог не обнять, как только поймал её взгляд. Живая. Здоровая. Сражающаяся за Цербер. Не обидно, нет, просто горько. Он несколько лет собирал себя по осколкам, заставлял жить дальше, снова взять оружие и выйти на передовую – чтобы увидеть её по другую сторону. Пока он сражался за Альянс, которому они оба присягали на верность, Шепард сдружилась с террористами. Он не мог ни с кем завести хоть сколько-нибудь близких отношений, а она собирала старую команду. Он умер внутри, а она снова жила. Кайден не пошёл с ней. Отказался. Не смог встать под знак Цербера, не смог подняться на Нормандию и снова работать с Шепард – кто знает, когда она опять соберётся умирать, а он будет вынужден вновь пережить это. Отказался в довольно грубой форме и даже не захотел ничего слушать – правда потом всё-таки не выдержал и написал Джейн письмо. Извинился и попросил быть осторожнее. Беречь себя – пусть она будет не рядом с ним, но хотя бы живая. Ему было бы достаточно и этого. Хотя, разумеется, не было бы. О каком "достаточно" можно говорить, когда речь идёт о Джейн Шепард? Встретившись с ней снова, у него уже не было выбора. Он ждал, что она вновь позовёт его с собой, пригласит в команду. Отказаться в тот раз сил у него уже не было, особенно когда он ступил на борт новой Нормандии, так похожей на прежнюю, когда увидел собственную фотографию у неё на столе, когда узнал, что был первым, о ком она спросила, когда очнулась. Она его ждала, и он понял, что пойдёт за ней – снова. Всегда. И, разумеется, чуть вновь её не потерял. Иногда даже казалось, что это он приносит ей несчастье. Его не было – и она всегда выбиралась. Только он вернулся – и снова она умирает. Ему, наверное, стоило всё-таки быть где-то подальше, помогать – несомненно помогать, – но откуда-нибудь извне. Но Джейн выжила. Опять обманула судьбу, настойчиво пытающуюся отправить её в небытие, выбралась и поднялась. Фигурально, конечно, на деле Кайден вытаскивал её на руках, молясь неизвестно кому, чтобы медленное и прерывающееся сердцебиение не пропало, чтобы судорожные вдохи не исчезли. Суетились вокруг Шепард все, лечили и буквально вытаскивали с того света – в который уже раз. Медленно, мучительно – по крайней мере для Кайдена, но Джейн Шепард пошла на поправку. И, конечно же, едва более или менее встав на ноги, начала порываться снова куда-то лететь, решать какие-то проблемы – и вот тут Кайден её не пустил. Сказал, что хватит с него смотреть, как она каждый раз жертвует своей жизнью ради других. Они почти поссорились, но потом Шепард неожиданно согласилась. Поблагодарила всех за верную службу и компанию, попросила беречь себя, пообещала непременно писать, села на корабль вместе с Кайденом и улетела на Интай'сей. И вот они вдвоём и учатся не обращать внимания на призраков прошлого. Их слишком много и, раз уж они собирались начать новую жизнь, не стоит тащить их за собой. Им и так хватает беспокойства, потому что они, по сути, сбежали. Исчезли. Просто растворились в пространстве бесконечного космоса – их объявили пропавшими без вести, и пройдёт не так много времени, как объявят погибшими. Их имена на мемориале памяти, они герои – и Кайден надеялся, что так всё и останется. Аленко до сих пор помнит свой почти приступ паники, когда он проснулся посреди ночи, а Джейн не было рядом. У Кайдена сердце тогда замерло и воздух в лёгкие не проходил, пока он не увидел её силуэт возле компьютера. Шепард кому-то писала, и Аленко очень сильно понадеялся, что не кому-нибудь из военных, чтобы сообщить, что они живы, здоровы и готовы к исполнению приказов. Джейн писала Гаррусу. За них волнуются, и Кайден, если на то пошло, волнуется тоже. Ему кажется, что начать нормальную жизнь у них так и не получится, что Джейн в любой момент запрыгнет в первый же попавшийся звездолёт и улетит кого-нибудь спасать, или он сам проснётся однажды и решит, что мирная жизнь не для него и пора вновь возвращаться к военной службе. "У нас получится," – произносит Кайден мысленно каждое утро и каждый вечер. И не верит самому себе. — У нас получится, — говорит ему Джейн, смотря на заходящее светило Интай'сей, так похожее на их родное солнце — Мы умираем, чтобы возродиться вновь. И ей Кайден верит. Если его капитан так говорит, значит только так и будет.